Не понимаю я сегодняшнюю молодежь. Все со своими га;джетами-шма;тжетами ходят. Редко кто глаза поднимает от экрана, чтоб на месяц ясный в небе взглянуть или на снег, под солнцем искрящийся, полюбоваться.
Тут уж и не знаешь, ради кого стараться. Разве что для себя. Подарки тоже. Давно уж забыл, когда в последний раз лыжи мне заказывали, все им какое-то электрическое подавай.
* * *
Их пути не должны были пересечься. Тоня спокойного вела машину по очищенному от снега пустому в предутренний час загородному шоссе, когда наперерез, визжа шинами, выскочил белый джип.
В ту же секунду отреагировав и вывернув руль, она сумела избежать столкновения, ее «лагуна», проскользив юзом, замерла у обочины. Джипу повезло меньше. Тоня, не двигаясь и не убирая ноги с педали газа, наблюдала, как из-за распахнувшейся пассажирской дверцы вывалился, кашляя и держась одной рукой за грудь, человек. Повернулся к развороченному ударом о столб капоту с начинающими прорываться язычками огня. Поднял странную палку, которую сжимал второй рукой в толстой рукавице.
* * *
Ну а я что. Продолжаю работать, конечно. Изменился, и сильно, за последние годы. Все больше на моего зарубежного коллегу, Санта-Клауса, смахивать стал. Тяжела доля антропоморфной персонификации, когда ты уже не ты, а то, что думают о тебе люди.
Ох, что-то разворчался я. Ну да тут такое приключилось — плакать впору.
Посох у меня украли! И это накануне Нового Года!
* * *
Палка начала светится. В застывшем предрассветном воздухе она заискрилась, словно горная вершина. Тоня зажмурилась, резко отвернув голову. Вспышка света озарила салон. Скользнув на заднее сиденье, она медленно приоткрыла дверь.
Пассажир джипа полюбовался на глыбу льда, намерзшую вокруг передней части машины. Издал радостный вопль. Оглянулся. Заметил стоящую поодаль «лагуну». Подошел, прихрамывая, к автомобилю, держа увитый узорами посох наготове. Дверь со стороны водителя была открыта. Человек улыбнулся, расслабился. Опустил руку с посохом.
Выстрел в тишине утра прозвучал оглушительно, спугнув с дерева пару ворон. Пуля попала точно в перчатку.
Посох, звеня точно стеклянный, покатился по дорожному покрытию. Человек упал на колени, прижимая к себе правую руку.
Тоня, уже успевшая разглядеть, что в джипе, кроме пассажира, было только два трупа, вышла не таясь.
Встала над человеком.
* * *
Подхожу сегодня к своему терему — на крыльце следы. Дверь нараспашку. Вхожу… Вроде все на месте — бриллианты ледяные, серебряное кружево инея, лёд мой переливчатый. Глядь — а главного-то нету!
Сел, где стоял и сижу, что делать, не знаю. И не было то меня всего три дня… Кто мог? Кому понадобилось? Зачем?
Или правду Змей Горыныч баял, что американе его для разработки климатического оружия привлечь пытались? Не получилось и теперь меня обокрасть решили?!
* * *
Найти место, откуда компания, состоящая из вора, экстрасенса-адепта высшей церемониальной магии и наемника, без точных указаний было бы затруднительно.
Но, к счастью, вор — тот самый последний выживший — дал Тоне исчерпывающие данные. Рассказал о нанимателе, пусть и не слишком много — ровно столько, сколько знал сам.
Признался и в том, что убил своих товарищей, спровоцировав аварию, потому что решил завладеть волшебный посохом Деда Мороза.
У Тони ушло какое-то время на надёжную упаковку посоха. И на то, чтобы достать машину по-мощнее, чтобы проехать по пути белого джипа.
Надо было бы еще разведать о заказчике, но Тоня рассудила, что вернуть находку владельцу на данный момент важнее.
Дорога вела ее через строй огроменных елей. Короткий солнечный день угас пару часов назад, на тёмном небе высыпали мелкие переливчатые звезды. Температура снаружи продолжала понижаться, но в салоне Тоне было тепло. Мягко светилась огоньками приборная панель. Тишину нарушала лишь работающая печка.
Руки Тони в кожаных перчатках спокойно лежали на руле. Она смотрела вперед и улыбалась.
Кажется, впервые за многие годы ее посетило новогоднее настроение.
* * *
Сижу, кумекаю себе понемножку. Чу — звук мотора. Вскакиваю и вижу — въезжает ко мне во двор пикапище огромный, серый. Тормозит у крыльца. Выходит девушка в курточке черной, мехом отороченной. Открывает заднюю дверцу, достает длинный футляр. Приходилось мне как-то любителю игр военный страйкбольное ружье в похожем дарить.
Закрывает девушка машину свою, подходит.
— Здравствуй, дедушка Мороз, — говорит. Спокойная, точно и не перед главным зимним волшебником стоит.
— И тебе не хворать, красна девица. Ты кто? Откуда в лесах моих?
— Не важно. Вещь одна мне в руки попалась. Твоя, кажется.
Сбежал я с крыльца, сердце аж зашлось. Неужто?.. Девица опускает футляр на землю, отходит. Открываю. Да! Посох мой. Целый и невредимый!
— Вот спасибо, — говорю, — красавица. Мехами тебя одарю, златом-серебром. Уважила старика. Как звать-то тебя?
— Антонина, — отвечает девушка и криво улыбается. — От награды не откажусь, но лучше ты, дедушка, на работу меня возьми.
— На работу? Зачем?
— Чтобы никакие люди и нелюди больше у тебя в тереме в не шастали, Новый год испортить не пытались.
— А что, — почесал я затылок. — А и возьму. Снегурка то моя… того…
— Растаяла?
— Хуже. В шоу-бизнес ушла. А надолго ли на службу ко мне собираешься?
— На месяц этот. Посторожу терем, пока ты детишек подарками одаривать будешь. А там посмотрим.
— Замётано! Беру тебя на службу!
И мы пожали друг другу руки. Магии я в ней не увидел, зато честности — через край. Как и силы духа.
Я поднялся на крыльцо, сделав жест Антонине следовать за мной, и улыбнулся в бороду. Радость от возвращения посоха как-то незаметно переродилась в уверенность, что рядом с ней я снова смогу стать прежним.
Настоящим Дедом Морозом.