ВНИМАНИЕ!
ДАННОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ СЦЕНЫ ЖЕСТОКОСТИ.
ДАННОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ СОДЕРЖИТ НЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ.
Вместо предисловия.
«Двенадцать станций метро».
Только-только начиналась греческая весна и мы, девчонки, студенты школы греческого языка, не спеша путешествовали по домам. За полгода обучения молодежь уже собралась в небольшие компании и мы весело болтали у входа в метро.
Новенькую я видела второй, может третий раз в нашей не большой компании. Оказалось, что и ехать нам в одну сторону, до конечной станции метро.
Она заговорила первая.
Уже не вспомнить, что послужило стимулом для подобной исповеди: какое-то замечание, проскользнувшее воспоминание о школе или что-то ещё.
За 12 станций метро, что мы проехали вместе, эта девушка рассказала мне то, о чём не принято говорить.
О домашней тирании. О том, как пряталась в шкафу от избиений. О том, как вынуждена была найти работу в 14, кажется, лет, что бы не зависить от людей, истязающих своего ребёнка. О том, как не разговаривала с одним из родителей целый год, живя, как молчаливый сосед. О шрамах на своих девичьих руках. О шрамах на теле от кожанного родительского ремня.
Эта девушка говорила о своём кошмаре так свободно, так спокойно, что я, известная болтушка, не смела её прервать.
Я не могла поверить в то, что можно так запросто признаваться в том, что самые близкие тебе люди предали тебя. Мучали тебя. Что для тебя каждую секунду был на готове кнут, но никогда – пряник.
Сколько таких выживает? Сколько таких остаются людьми? Сколько таких остаются добрыми людьми вопреки тому, что в самом хрупком возрасте они лицезрели лишь зло?
Тысячи детей каждый день страдают от домашнего насилия.
Да. Не «воспитания», а именно «насилия»: когда взрослая женщина избивает своё дитя за не аккуратно написанную работу или замечание «бегает по классу» – это насилие, насилие над тем, кто никогда не сможет от тебя защититься.
И я хочу посвятить этот рассказ своей подруге Виктории.
За те 12 станций эта девушка показала мне, что можно вырасти человеком вопреки всему. Что можно простить. Что можно стать сильной. Что можно стать сильнее своего самого страшного кошмара.
И жить.
И даже стать для своей попутчицы супергероем.
От Автора.
Спасённые В Прошлом
Мода 2000 годов всегда мне нравилась гораздо больше, чем любой из прошлых и даже современных стилей одежды. Эти заниженные джинсы-клёш, голубые или цыета ржавчины, искусственно вылинявшие, украшенные бахромой внизу или усыпанные мелкими блёстками. Разноцветные виниловые курточки, джинсовые рубашки и даже (хоть глупее и не практичнее уже ничего не придумаешь!) велюровые сапожки на каблуке.
Утром, собираясь на работу, я каждый раз радуюсь, что в моём нескромном гардеробе как раз куча таких вещей, будто бы совершенно случайно. И совершенно забываю, что можно никуда не спешить, ведь на «Гардеробную» на работе я не потрачу ни минуты.
«Ты спроси у Натальи Александровны, у неё всегда всё есть!» - любимая шутка в нашей лаборатории, да и во всём Институте, наверное. И вот действительно, у меня всегда где-то завалялась нужная сумка или «лодочки» для восьмидесятых, болониевый спортивный костюм для девяностых (уже давно переехавший в гардероб Института) и даже старенький чёрный «дипломат»!
Самые мерзкий в мире звук, даже хуже и мерзостнее, чем звук будильника, установленного на пять часов утра перед походом к стоматологу, это звук школьного звонка.
Даже если ты не ученик.
Даже если ты не учитель.
Здание школы, как всегда, мрачноватое, большие окна, ещё деревянные, ободранные парты постсоветской эпохи, пыльные тряпки и плохо вымытые доски.
Неловкий стук в дверь кабинета.
- Входите. – В первые секунды всегда тяжело справиться с голосом, проглотить дрожь, страх, рвущуюся истерику, панику, ненависть, даже ужас. Я репетировала это «Входите» и «Здравствуйте» не один месяц.
- Можно? – заискивающе-сладкий вопрос. Входящей лет 35, почти моя ровесница, и я хорошо знаю этот тип. Примерная, воспитанная, эта вот полуулыбка, это вот «я всё понимаю, я приму меры, больше не повториться», одна и та же ложь. Ложь, которую я слышу задолго до того, как изложу суть вопроса.
- Здравствуйте. Тамара Васильевна Иванова? – женщина кивает, опускается на стул. – Чаю? Воды? Ничего? Хорошо. Тогда я сразу изложу суть. Меня зовут Наталия Александровна. Ваша дочь, Иванова Алиса Михайловна, 1988 года рождения, (женщина понимающе кивает. Это было бы смешно смотреть в записи, если бы мы снимали кино) будет отправлена в Школу Одарённых Детей имени Альберта Эйнштейна, её обучение начнётся в следующий понедельник, 1 марта. Вы и Михаил Иванович, будете лишены родительских прав решением суда, а также прав на любую информацию о вашей дочери.
Женщина белеет.
Затем женщина звереет.
- По какому праву? – от тихой добропорядочной тётеньки и след простыл и передо мной уже настоящий берсерк. – Кто вы такая? Кто дал вам право решать?
А дальше – по сценарию: на полчаса я абстрагируюсь от потока матерной ругани. Если уже звучит мат – скоро выдохнется, это всегда последний аргумент.
«Сука.» - думаю я в своей абстракции. «Сучара. В среду после уроков ты избила 12-летнюю дочь трубой от пылесоса. За четвёрку по математике. Когда на следующий день ребёнок потерял сознание в школе и её отвезли в больницу – ты снова избила её тем же вечером. За то, что опозорила. Ты орала на двенадцатилетнего ребёнка за то, что она посмела жаловаться на то, что её бьют. Алисе всего 12 лет и её руки в шрамах – ребёнок режет себя из-за тебя. Никто не знает, сколько с ней помучаются психологи... Хотя – я знаю. День, два. Они, эти дети, быстро всё понимают. А тебя я бы придушила, будь моя воля.»
- Тамара Васильевна, вы систематически избиваете ребёнка... Два перелома руки в прошлом году, теперь - сотрясение.
- Тварь тупая, я ей дома устрою... Позорить нашу семью! Отец академик... Выродок! Дебил, четверки! Четвёрки!!! Ещё и пасть свою гнилую открывает, плохие мы ей! Да в наше время...
- Мы – не в ваше время. – я-то уж точно! Сижу здесь и смотрю, как очередная убийца показывает своё естество.
- Я ей, скотине, репетиторов, я ей всё! Всё! Пашем с отцом, что бы этот дебил учился! Я ей устрою, я ей сделаю, будет знать, кому жаловаться.
- Уже не устроите. – Смотрю на часы я. Перед началом занятий маленькая Алиса, предупреждённая мной заранее, села в бронированную машину, где ей сделали положенный всем Спасённым укол, и уехала навсегда. Женщина понимает это. Она плачет.
- Может, можно ещё всё исправить?
- Нет. У вас было 12 лет.
- Но вы могли сказать? Предупредить? Я бы старалась... Я бы сдерживала себя... Я бы попыталась понять... Она еле тянет программу, она такая бестолковая, бились с ней бились... Учителя махнули рукой, сказали, что не обучаема...
- Знаете, что объединяет всех родителей, чьих детей забирают в Школу Одарённых? – женщина качает головой. Я протягиваю ей стакан воды с валерианой. – Они все лгут. До последнего. Они все пытаются выставить своих детей чуть ли не умственноотсталыми. Якобы, это вина их, деток, а не воспитывавших их взрослых.
- Интеллект Алисы – 286 пунктов. Это уже сейчас! – я кладу перед собой толстую серую папку, пролистываю страницы. Женщина смеётся: «Да она жи ши пишет с Ы!» - В пятом... где оно? Ах, вот, в пятом классе собрала мини-модель двигателя внутреннего сгорания... Вы знаете, что это такое? Не важно. Что тут?... Кружок радиолюбителей – да, она врала, что ходит на танцы, потому что вы её заставили, побоями. Учитель возвращала ей деньги... Что тут ещё? Солнечная батарея. Не изобрела, но додумалась и собрала. В девять лет.
Я взглянула на руку. Индикатор «Временной Виток» ещё красный. Что-то не то, очень долго.
Индикатор должен стать зелёный и тогда я могу хоть за волосы вытащить Тамару Васильевну из кабинета и отправляться домой.
- Я подам в суд. Я буду апеллировать! Это мой ребёнок и я буду воспитывать его так, как посчитаю нужным! Это мне решать, мне, а вы... да кто вы такая?
- И сядете в тюрьму. Лет на 10. Умышленное нанесение увечий ребёнку, психологическое насилие над ребёнком. Свидетели есть: дети, учителя, соседи. Я. Вы уже не её мать. – Я протягиваю женщине копии решения суда, копии решения комитета по делам несовершеннолетних. – Только потому, что Алиса уже в безопасности, на вас ещё не завели уголовное дело. Так же копии документов доставлены в полицию – они даже ваше заявление не примут.
Индикатор зеленеет.
Тамара Васильвна хлопает дверью.
Алиска.
Я листаю серую папку девочки Алисы. Очередную серую папку моих детей.
Победитель олимпиады, одной, другой, третьей, в пятом классе участвовала за восьмой, физика, физика. Пожар в лаборатории – замыкание прибора, назначение которого никто не понял. Что ты строила в 11 лет, Алиска? Тебе бы в куклы играть, а не в электрические цепи, но...
«Иванова Алиса Михайловна, 12.01.1988 – 03.03.2000. Причина смерти: черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью. Кровоизлияние в мозг, множественные гематомы, повреждение глазной ткани...»
Я успела.
«В будующем люди изобретут общую праграму для всех, в которой каждый челавек сможет моментально связаться с другими, с кем угодно в любом конце мира... Через маленьких пребор такой, что б носить в кормане и если нужно то позванил или написал и тут же другой челавек твоё посление получил.» - грамматические ошибки пляшут в сочинении Алисы, написанном полгода назад. Ребёнок пытался «изобрести» смартфон.
- Привет! – Алиса уже обустроилась в комнатке в здании Общежития при Школе. – А правда, что я могу не ходить на уроки по языку, если захочу?
Я киваю и улыбаюсь.
- Но ты лучше ходи. Язык подучишь. – И тут же встречаю испуг в глазах девочки. – Алиса. Здесь никто не будет ругать тебя за плохую оценку, за любую оценку. Ты будешь учиться по общей программе до 11 класса, потом выберешь Университет и займёшься тем, что тебе больше всего нравится.
- Здесь так странно, но мне очень нравится. Девочки, с которыми я подружилась, говорят, что как раз 1 числа каждого месяца мы выбираем одежду, но не больше пяти разных вещей! А мама точно меня не найдёт? Никогда?
Я снова киваю.
- Она рада, что я больше не буду её позорить?
- Алиса, когда ты почувствуешь себя достаточно сильной и взрослой, ты сможешь сама её об этом спросить. А пока – тебя никто не обидит. Ты уже видела Библиотеку?
- Я уже записалась и написала список книг! А я тебя ещё увижу?
***
Ранней осенью девочка Алиса пришла на приём к психологу с классом. Девочка Алиса ожидала увидеть обычную немолодую тётеньку в очках и с мышиным хвостиком, которая заставит выбирать любимый цвет или убирать спички из квадрата. А Наталья Александровна оказалась улыбчивой молодой девушкой, которая задавала интересные вопросы, играла в игры и как-то по особенному смотрела на Алису. Алиса как могла тянула вниз рукава кофты – порезы ещё не зажили.
- Хочешь чаю? – спросила психолог и Алиса кивнула, сама не зная, почему. Она боялась идти домой и стояла в школьном коридоре. – Что у тебя с руками?
- Кошка. – соврала Алиса. И тут же поняла, что психолог ей не поверила.
- Тогда я спрошу: а почему эта кошка тебя поцарапала?
- Я плохо учусь...
- У тебя четвёрка по математике. – Сказала психолог. Девочка задрожала и сжалась при слове «четвёрка». – Четвёрка (да-да, сжалась, так и есть) – это ведь не плохо. Это всего лишь четвёрка.
Алиса заплакала.
«Я сгорю за это в Аду!» - подумала психолог Наталья Александровна. Но объект нужно сломать, бить сразу по больному, в самую рану, в самую душу. Иначе они не уходят. Иначе они не раскрываются.
А теперь нужно стать своей. Стать тем, кому расскажут то, что не расскажут никому. За что стыдно перед всем миром.
- И кошка тебя царапает потому, что тебе тогда не так больно, как от ощущения того, что ты – не оправдала ожиданий. – Психолог приподняла руки над столом, что бы рукава её рубашки поднялись к локтям, якобы, поправив наряд, и девочка Алиса увидела исполосованные шрамами запястья психолога. – Что ты никчёмная, не нужная и не любимая. Да? А ведь тогда и правда меньше болит. Как будто через эти раны из души выходит яд, да?
И Алиса приходила почти каждый день.
А в январе, когда после новогодних каникул девочка Алиса показала психологу Наташе свою спину и ноги, как у тигра, только полосы были синие да фиолетовые, психолог предложила Алисе... уйти в другую школу.
- Там учатся такие же дети, как и ты. Талантливые и гениальные. Там нет классов, нет оценок, нет табелей и родительских собраний. И родителей нет.
- А где родители?
- Знаешь... Иногда взрослые оказываются не достаточно взрослыми, что бы растить детей. И у них детей забирают.
- А там есть лаборатории?
- Есть. Там есть всё – книги, какие хочешь, а если вдруг нет, то их для тебя из-под земли достанут, я клянусь! Всякой твоей физической белиберды – ну просто завались! Там...
- Когда я могу туда переехать?
«Всё-таки, тест на Интеллект врёт немного... У девчонки он явно выше, чем результат.»
- Вот так вот просто? Сразу готова?
- Наталья Александровна, знаете, за что меня били две недели каникул? Я «скатилась» и получила две четвёрки. Ещё и по физкультуре. Однажды мама убъёт меня и боль закончится.
***
Общежитие Школы для одарённых больше напоминало детский оздоровительный лагерь, чем Школу. С тем лишь отличием, что в лагерной спальне обычно живут по 10-15 человек, здесь же - один или два ребёнка, редко три. В комнатке есть кровать, небольшой диванчик, стол, шкаф и комод, и обязательно – свой собственный маленький балкончик. Люблю здесь бывать. Знаете, что удивляет и трогает больше всего? Эти дети, в любой эпохе, в любом десятилетии, не смотря на огромный природный дар, на свой фантастический талант, они всегда остаются детьми. Так во многих комнатах на полках стоят игрушки, куклы, мишки, машинки, роботы, шкафы или столы обклеены наклейками со жвачек... И часто ребята выбирают комнатку на двоих, только выбирают не по интересу к математике или физике, а по общему увлечению музыкой, фильмами, актёрами, футболом или литературой. Я с улыбкой вспоминаю, как однажды в этом старом здании пришлось соединять две спальни в одну, ибо девчонки, поклонницы одной очень популярной в девяностые рок-группы, хотели жить вчетвером и никак иначе. В их возрасте я тоже фанатела от этой команды и как-то чуть не «спалила контору», явившись в их Время в футболке с обложкой альбома... который ещё не вышел! А двадцать лет спустя я встретила этих же девчонок, только повзрослевших, и все четверо закричали «Мы так и знали!».
- Увидимся, Алиса. Скоро.
«И ты спроектируешь двигатель «Гравитации», под твоим руководством будут проводить первую в мире телепортацию целого корабля, Алиса!»
Но я этого не сказала.
Не имела права.
***
- ... сегодня в 18.00 по Гринвичу будет проходить тестирование основных двигателей «Гравитации». Возможен не большой дождь. Просьба сохранять спокойствие в случае неожиданных шумовых эффектов... – лепетало радио.
А вон и она – «Гравитация». Вернее, он.
Я любовалась контуром корпуса высоко в небе – чуть ярче Луны в этот ясный день, где-то на орбите, наша гордость, наш «первенец». Настоящий космический корабль. Не шаттл, не челнок, а крейсер, будто из моих снов и мечтаний. Будто из самых любимых книг, из самых засмотренных фильмов и сериалов.
Приятно вернуться в своё время, в свой 2021!
- Входите, Алиса Михайловна! – сказала я одновременно с первым касанием руки обратной стороны двери. Они всегда приходят, когда понимают. И они часто понимают, догадываются о том секрете, о том, что же изменило их жизнь.
- Это правда вы, Наталья Александровна?! ОЙ... А как? – я улыбнулась. Алисе Михайловне было 33 года. А мне – 35. Я ничуть не изменилась с того момента, как она видела меня в последний раз, ведь для меня прошёл час, а для неё – вся жизнь.
- Я... Я не знаю, что вам сказать. – Алиса, взрослая, умная, потрясающая Спасённая Алиса, создавшая невозможное, создавшая способ прыгнуть из одного конца Галактики в другой, рассчитавшая всё неведомыми мне способами, Алиса заплакала.
Но не так, как плакала двадцать с лишним лет назад. Знаете, как плачут такие дети? Беззвучно, тихо, ни одна мышца не вздрогнет, ни вздоха... Что бы никто не услышал, что ребёнок посмел заплакать. Посмел пожалеть себя.
- С Днём Рождения. – сказала я Алисе. – Да, да, у Спасённых два дня рождения.
- Я погибла? В предыдущем Витке, который вы стёрли?
Я моргнула, соглашаясь.
- Это из-за «Гравитации», из-за двигателя?
- Да.
- А те уколы были для?...
- Для того, что бы очередной Виток тебя не затронул. Тебя ведь не смущает, что я помню твою «предыдущую жизнь»? Только у меня это поле, как и у всех Вневременных. Маленькие чипы, вживлённые в тело. Тоже изобретение одного Спасённого.
- Есть и другие?
- Алиса, ты не поверишь, сколько гениальных людей не переживает подростковый возраст.
***
Да, мы меняем прошлое, на то мы и Институт Времени.
И Алиса слышит от меня историю, которую я повторяю минимум раз в неделю, самыми простыми и краткими словами.
Однажды, не так давно, прогресс остановился. Люди больше не могли развиваться, идти дальше... Может, вся беда в том, что выросло поколение потребителей, а поколение изобретателей сошло на нет. Может, это природа так задумала, что б один вид слишком уж не развивался, а то мало ли. А тут ещё беда пришла, откуда не ждали: смещение оси, второе, третье, резкое изменение климата, новый вирус-мутант, поражающий мозг и нервную систему, подкрадываясь под видом обычной простуды...
И тогда одна девушка подумала, что искать тех, кто решил бы проблемы, нужно не в настоящем, а в прошлом.
А началось всё с того, что на факультете иностранных языков прорвало трубу, да не одну, а сразу десяток. Бывает же такое! На помощь пришёл физический факультет, приютив «утопленников» на время ремонта – пусть учат уже свои языки английские да французские, только амперметры не трогают.
Студентка третьего курса Лина Андреевна так спешила на пары, что перепутала номер аудитории и вместо занятий по латыни ворвалась прямиком на лекции по квантовой механики и теории каких-то полей. Как ответственная и увлечённая студентка, девушка не сразу поняла, что попала не туда, а когда ошибка была принята к сведению, то вставать и уходить было уже неловко.
- У вас там ошибка. Если поменять местами верх и низ формулы, что логично и правильно, следуя предыдущему закону, то получается высчитать значение «минус время». А это значит...
Седой преподаватель уронил мелок.
- Как вы сказали? ВЕРХ и НИЗ? – и аудитория захохотала. Верх и низ! У формулы!
- Я именно так и сказала. Я же с иняза! – и прекрасная девушка выпорхнула к доске, отбросила назад длинные пряди волос, покачнулась на тоненьких шпильках и начала писать голубым мелком новый рассчёт прямо под умными доказанными формулами.
Потом уже Лине Андреевне было не смешно.
Лина Андреевна забросила иняз и засела в лаборатории профессора, посетив десятка два симпозиумов или, как она их называла, «тусовка заучек».
- А эта каракуля у вас что? А, понятно. – спрашивала девушка, указывая на ту или другую величину и продолжала расчёт.
- Профессор? Я собрала. Можно пробовать. – услышал по телефону руководитель «умницы с иняза» и помчался в здание, ставшее теперь Институтом Времени. Лина к тому моменту спокойно спала, накрывшись норковой шубкой, прямо на стульях в лаборатории...
***
Гудки. Гудки. Гудки.
Никто не берёт трубку.
Девушка вернулась в свою комнату (вернее, в свой угол, ведь комнаты у неё никогда и не было), оставив телефон в покое. Из тайника в столе на волю вышла тетрадка на спиральке – она любила такие тетрадки и вела свои личные записи только в них.
Она уже всё решила.
«Дорогая Лина. Тебе передадут это письмо, когда меня уже не будет.»
Какие глупые слова. И нелепые, как в дешёвом романе.
«Ноль без палочки! Куда тебя теперь девать? Из школы выпрут, на базар рыбой торговать!» - крутилась будто запись в сознании ещё почти ребёнка. Запись голоса, который никогда не должен произносить такие слова.
Снова гудки. А ведь Линка была единственным во всём мире человеком, который её понимал, выслушивал. Знала ли подруга, что происходит дома? Догадывалась, но молчала. Об этом не принято говорить. Если тебя бьют через день, если ты слышишь «Вон, Маша уже занимается в университете, а ты – отброс, в кого ты такая тупая!?» - об этом стыдно говорить. Стыдно жаловаться.
Учебный год не заладился с первого дня. Девушка получала двойку за двойкой, стараясь понять материал, но программа будто стала какой-то аброй-кадаброй, шифром, который мозг не хотел разбирать. А тут ещё одноклассницы обозлились из-за чего-то и устроили разборки, в ходе которых девушку подставили перед педагогами и выставили почти убийцей.
Помощи ждать не откуда.
Последняя запись в Дневнике, серой тетрадке с наклейками и рисунками. С промокшими за последние месяцы от слёз страницами.
Недочитанная книга тоскливо лежала на почти пустом письменном столе.
Солнце мартовского дня было невообразимо яркое, погода оказалась безобразно красивой, прямо противоположной погоде в душе. Вчера был дождь... Может, нужно было вчера?... Но вчера всё было не так безрадостно.
Шестнадцать лет. Праздник, по словам родителей, она не заслужила. Заслужила молчание и немой упрёк. Изредка девушка слышала короткую триаду о своей тупости и о том, что лучше бы её сдали в больницу для исследований, как советовала медсестра в садике. Или в детдом.
«С Днём Рождения меня». Заплаканные глаза видели небо в последний раз.
Один шаг вперёд.
Сердце, скорее всего, остановится ещё в воздухе.
Но сердце не остановилось и была последняя, самая сильная в мире боль.
- Господи! Матерь Божья! Кто-то упал! – закричала старушка. – Помогите! Там упал с крыши кто-то! Вы видели? Скорую быстрее!
Но скорая была уже не нужна.
Карие, покрасневшие от слёз, глаза всё ещё смотрели в небо, но уже ничего не видели.
- Здравствуйте! А Наташу можно? Что? – и трубка опустилась, длинные ногти стукнули по пластику.
Трубка телефона стукнула о пол, выпала батарея.
Рядом опускалась девушка, захлёбываясь истерикой.
- Нет!!! НЕЕЕТ!!! НЕЕЕЕЕЕЕТ! – закричало раненное животное, минуту назад весёлым голосом просившее позвать к телефону свою подружку, что бы поздравить с такой важной датой.
Лина кричала. Просто исходилась криком, пока не прибежала соседка и вернувшийся со смены папа. Папа решил, что дочку минимум убивают, зайдя во двор, схватил топор и поспешил на помощь. Лина охрипла.
- Наташа умерла. – Прошептала едва дышавшая девочка. – Наташа.
«Понимаете?! Вы понимаете, КТО умер?!»
- Она... Она прыгнула. Не дозвонилась и прыгнула... И её нет. НЕТ!
Спасительная темнота.
А потом была скорая с добрым доктором, уколы успокоительного в ставшую тряпичной куклой девушку, таблетки, которые доктор дал папе вместе с номером центра психологической поддержки.
- Можно мне взять что-то её?
«Что бы у меня хотя бы что-то осталось. Но что? Что сохранило её смех, её манеру говорить как будто бы с подколом, её голос, её невероятные фантазии, её волшебные истории...»
Лина взяла несколько тетрадок, исписанных красивым ровным почерком. Стихи, ещё стихи. Несколько фото: высокая девчонка в бандане с черепушками, совершенно не подходящей по стилю к лиловым брюкам на фоне Чёрного моря. Это был её любимый наряд. Её дневники – пять толстых тетрадок, они обе любили записывать каждый прожитый день.
И Письмо. Последние слова подруги.
Спрятанное там, где только лучшая, единственная, подруга Лина могла найти его.
***
Алиса присела рядом со мной на крыше Института Времени, воздух пах шоколадом и было понятно, почему – наши тёплые чашки приятно дымились на маленьком столике.
- Вы так часто на неё смотрите. – Заметила девушка. – И с такой любовью.
- Я мечтала о ней. С детства. – Я снова подняла глаза к силуэту «Гравитации». – Кстати. Вот твой подарок. На второй День Рождения.
Я протянула книгу. «Конец Вечности». Та самая, которую когда-то не дочитала одна девушка. Та самая, которую вызвалась вернуть в библиотеку её подруга, а сама взяла, да и прочла всё до последнего слова. И запомнила именно её, эту книгу о изменениях времени.
В моём кабинете хранился большой тираж «Конца Вечности» и я дарила её всем Спасённым.
- Я прочла её в Школе. – улыбнулась Алиса. – И, знаете что? Я тогда придумала себе, что вы и есть такая Времянница, явившаяся изменить мою судьбу. Но...
- Но ты ожидала, что я подарю тебе историю прошлой жизни? Виток, который произошёл бы, если бы мы не вмешались?
- Да.
- Знаешь, вы все хотите потрогать капкан, которого удалось избежать. Но это запрещено. Ты виделась с родными?
- Один раз. Ну, почти один раз... Я узнала, что у меня есть сестра – мама родила нового ребёнка через два года после моего переезда. Они шли из школы, мама вела её за руку и говорила с ней таким голосом, о существовании которого я и не подозревала. Нежным. Тёплым. Мама посмотрела на меня и прошла мимо. И я ушла. Неделю я думала, что, может, меня обманули, что всё бы наладилось и мама бы поняла, и мы бы жили, как другие, но... Вы ведь не вмешались бы тогда, верно?
Я киваю. Мы всё видим: инженеры рассчитывают, проектируют, потом выбирают наиболее приемлимое действие. Время не терпит насилия. Мы не можем украсть ребёнка, переместить, мы можем только повлиять на его жизнь там, в прошлом.
Алиса была вся занята двигателем и короткая стрижка успела отрасти и превратиться в бардак, которого слишком мало, что бы собрать в хвост, но он уже ощутимо мешает. Красивая, ухоженная, хоть сделать макияж нет времени, да и не нужен он ей. Старшая дочка Алисы в следующем году поедет на Олимпиаду по гимнастике, представлять страну. Настя посредственно учиться в школе, часто прогуливает, но Алиса никогда даже не повышает голос на дочь, убегающую с уроков в спортзал. Если ты летаешь, как птица, на брусьях, если ты выполнила пятикратный, невозможный по всем законам физики, кувырок в воздухе, то так ли нужна тебе будет эта физика?
***
Когда Тамара Васильевна, мама Алисы, убивала дочь, та уже не кричала и не плакала. Она просто лежала на полу в маленькой спальне и не пыталась закрыться или спастись – они всегда покорно сдаются судьбе на милость. Алиса получила тройку и мать обезумела.
- И не кается, тварь! Лежит, смотрит!
- Алиса! Алисочка! – зверь, которого Алиса называла «мама», перевернул ребёнка, почуяв неладное, очнувшись от ярости. Очередной удар вызвал резкое повышение давления и глаза ребёнка лопнули. На ковре лежало несколько белых комочков. На трубе пылесоса застыла кровь.
- Алиса!!! Алисааа!!! – ты серьезно думаешь, что она ещё жива? Что ты скажешь своему мужу, отцу девочки, когда тот вернётся с работы? «Где-то на улице упала!» - вы всегда говорите одну и ту же ложь.
Полиция, вызванная соседями, не успела. Отец Миша увидел, как из подъезда вывозят его единственную дочку с проломленной головой и накрывают простынью. Через полчаса «Скорая» забирала уже два тела – инфаркт прихватил с собой и отца Алисы. Убийцу маленькой девочки с пустым лицом усаживали в полицейскую машину – её посадят пожизненно. Полицейский плакал, не стесняясь соседей.
- Это она построит двигатель? – спросила молодая женщина, оторвавшись от монитора. Лина не питала особых чувств к детям в принципе – ну, люди и люди, просто маленькие, - но от увиденного из неё будто душа вылетела. Я редко вижу злость в глазах подруги, но сейчас тёмные глаза Лины пылали яростью. Она бы испепелила это существо на месте, если бы могла.
- Это... – Инженер очень редко позволял себе непристойные слова, но сейчас у него вырвалось.
- Да, это она. Юра, покажи? – И второй Расчётчик запускает программу, что-то грузит, настраивает, вводит и вот уже на мониторе совсем другое «кино».
- Это – наиболее приемлемый Временной Виток. – Интересно, у этого Юрия вообще есть эмоции? Наверное, нет – он здесь иногда видит такое, что кровь леденеет. Надо бы Линке сказать, что бы их психиатр осматривал раз в месяц – умом же можно тронуться, когда на твоих глазах убивают детей. – Все выжили, эта мадам даже второго родила и вырастила здоровым человеком. Девочку нужно забрать. Вы, Наташа, поедете? Девчонка сама должна пойти с нами, тогда всё гладко. Школа, потом Институт, аспирантура, муж, первую родит ещё на пятом курсе, но мужа мама поможет, потому без «академки». Открытие, новые теории, модель движка, вторая дочка... Ой, и третья, что ли!? Не показывает далеко так...
- 2001? Мой «любимый» год... Прямо трэш какой-то... – Бурчу я. Тогда будто озверел народ – кризис позади, только выползли из нищеты, да, видно, психика не выдержала. Мол, вот мы, неучи, страну «профукали», так детей наших воспитаем так, что бы не повторяли ошибок. А воспитаем кнутом.
- План есть?
- Такое. Линок, ты же знаешь – я всегда справлюсь.
***
Незачем Алисе Михайловне знать о том, что мама её убила. Я уничтожила этот Виток.
***
- А тебе не кажется... – оооой, Линка уже «наклюкалась». Да и пусть – завтра выходной, послезавтра тоже, останется сегодня у нас, муж мой не против. – Тебе не кажется, что мы обнаглели? Соперничаем с Богом. Типа, он уже всё решил и продумал, а тут мы – оп, и вклинились!
- Знаешь. Если бы так было нельзя, то у нас бы не вышло. Может, это Боги и затопили твой иняз, что б ты «в трёх соснах заблудилась»?
- Наверное. Ты же язычница, веришь, что боги были людьми, воинами с других планет.
- Да. Может, и про нас через тысячи лет сложат легенды.
***
- А у вас когда второй День Рождения? – спросила Алиса, спрятав в сумочку «Конец Вечности».
***
Гудки. Гудки.
Вот же ж... Трубку не берёт в мой день рождения! Опять где-то в примерочной юбку меряет и возбухает, что снова бракованую подсунули и XS на её М не налезает! Или в лаборатории своей сидит, в «дело номер...» закопалась по уши и света белого не видит, Чип и Дейл в одном халате. Ай, ладно... Всё равно же приедет в бар, напишу ей смс, во сколько собираемся.
Четверть века – это вам не шутки! Сегодня должно быть всё идеально – новое платье уже ждёт своего часа, ногти сохнут, бигуди тоже... Интересно, накрутятся или нет? Может, поискать в Архиве какого-то гения, кто изобретёт способ накручивать волосы без потерь и страданий? Или генного инженера, что бы прошёл терапию и оп – ты уже рыжий «от природы» или кудрявый, как барашек?! Я знаю, что скажет на это Линка с идеальными волосами и лицом богини. «Наташа, для человечества это не важно!».
- Ну, и где тебя носило? – эту походку и фигуру я узнаю за километр из миллиарда. Ещё бы – больше десяти лет «не разлей вода». «Два сапога и оба – ВАРЕЖКИ!» - говорит это чудо каждый раз, когда мы покупаем в один день одну и ту же кофту в одном и том же магазине с разницей в полчаса! Или идём красить волосы в один салон в один день и сталкиваемся лбами на пороге. «Просто у нас мозги одни на двоих!» шутит Линка, принося в гости тортик с клюквой и ставя его рядом с купленным мной идентичным братом-близнецом!
- Ты... Ты?... – говорит Лина. Что это с ней? Переработала? – Ты здесь?
- Ну да, где же мне ещё быть! – успеваю сказать я прежде, чем начать помирать от удушья в руках подруги. Ого! Немощная доходяга, а схватила, как бугай! – Задушишь!!!
- С Днём Рожденья! Наташка!!! – ого, а рыдать-то зачем? – Ты... Я очень люблю тебя. Ты не представляешь, что ты значишь для меня! Ты не представляешь, что... Посмотри подарок.
- Ого, где ты их откопала?! – я достаю духи «Неблина». Когда-то в детстве Лина мне подарила маленькие сухие духи с волшебным запахом. А я не знала, где такие купить, а когда узнала – их уже не производили...
- Они тебя ждали все эти годы. – сказала подруга.
В двадцать пятый день рождения она не отходила ни на шаг. Она трогала мои волосы, будто видела впервые, она смотрела на меня так, что я уже заподозрила подругу в не правильной ориентации. Она напросилась ко мне с ночёвкой, хотя я и сама бы предложила. «Давай ещё поговорим. Расскажи мне что-нибудь?» не давала мне спать моя названная сестра, пока мы не заснули на софе в гостиной и не проспали всё на свете.
***
- ... и я не поверил своим глазам. Думал, что ты – очередная кукла напудренная. А ты вышла и расписала всё так, будто не тайну Вселенной разгадала, не совершила не возможное, а...
- Сергей Иванович, ну... – Молодая девушка склонилась над стареньким седым профессором, немного смутившись.
- И ты всё равно её запустишь, да?
- Да. – Она никогда не отступала. Она билась лбом о любое препятствие, она выгрызала финансирование проекта, оббивала пороги и ловила спонсоров даже в глухом лесу на охоте. Когда очередной умник поднимал на смех её фантастические идеи – она долго и упорно вбивала в голову бедняге, что она – права. Любой человек сдавался равно или поздно, махая белым флагом если не перед её гениальностью, то хотя бы перед её красотой.
Только Сергей Иванович «подвёл» её. Добрый старенький учитель, друг, второй папа, внезапно оказался в самом ужасном в мире месте – в отделении онкологии. «Линочка, я пойду присяду, что-то разболелся, погода, наверное...» врал старичок, скрывая боль и страх перед близкой смертью, боясь расстроить или отвлечь свою гениальную ученицу. Ученицу? Нет. Это девушка с иняза его учила, учила всем физическим теориям заново, шутя, играясь зачёркивала прежние истины и создавала новые. Она будто играла в шарады с природой, приравнивая к нулю то, что ещё вчера было стопроцентной единицей. И теперь – остановиться ли она, когда её установка по перемещению во временной линии в том самом «минус времени» уже готова к испытанию и, как говорит сама девушка-гений, «бьёт копытом»?
- Сергей Иванович, вы только не нервничайте. Я уже испытала немного. Я запустила и увидела Время. Оно – будто киноплёнка, спираль, оно – как фильм о жизни каждого существа... Я такая глупая, так и не научилась говорить, как принято, да? Знаете, что я ещё видела? Юрка показал. Можно делать разные пробы, знаете?
- Вариации реальности?
- Вот. Это как то, что могло бы быть, если бы мне кто-то в коридоре показал, где моя аудитория – я бы закончила иняз, пошла на работу, открыла фотоателье и занималась ретушью.
- Линочка. Ты хочешь что-то поменять в прошлом?
- Да. – Девушка достала из сумки ежедневник.
Профессор сто раз видел его у Лины и сто раз видел пожелтевший конверт и потрёпанную заламинированную фотографию девочки в бандане и странного яркого цвета брюках, но никогда не решался спросить. Это – личное.
- Она погибла. Прыгнула с крыши заброшенного дома в день своего шестнадцатилетия. И с тех пор всё не так. Прошло 12 лет, а я каждый раз плачу в её день рождения и... Я никогда не знала такого друга, как она. Она должна жить.
- И в новой вариации?...
- И если она выживет – она будет помогать мне. Она вырастет, станет писателем и напишет книгу про подростков и их проблемы, она закончит химический факультет, но станет кем-то вроде психолога «вне времени», она... Да даже если бы она стала пустой курицей из ночного клуба! Я бы отправилась за ней!
«Я просто в один день поняла, что делаю всё, что бы получить шанс спасти её. Знаете что? Я ни в одной вариации не закончила иняз! Ни в одной! Хоть тресни, а я приходила к этой вонючей формуле и решала это вонючее уравнение, и строила эту установку! А в вариации с Наташкой я справилась на год раньше!!!»
- Время не потерпит вмешательства.
- Знаю, я и это посчитала. Нельзя сто раз менять одну судьбу, это не «Эффект Бабочки» - у тебя есть одна, две, максимум – три попытки. Потом Время меняется так, что бы защититься от вторжения.
- Тебе не разрешат.
- А кто мне запретит? – Девушка встала. Да, если бы она забежала не на лекцию по физике, а на лекцию по политологии или экономике – она бы правила миром. Но профессору повезло. Эта девчонка успевала перевернуть мир с ног на голову, утереть нос докторам наук и уже стучаться в дверь к седому учителю: «Я вот супу наварила, много, нам с папой не съесть, это – вам. И мяса потушила, и тут ещё капуста....». Она стала ему дочкой, которой никогда не было... Не дал ему Господь деток, но восполнил этим чудесным гением.
Он всё понял, когда эта девочка зашла в душную аудиторию и невозмутимо уселась за парту, даже не заметив, что вокруг – чужие люди и на доске совершенно не латынь.
- Лина, доченька... – дрогнул голос дедушки...
Установку испытывали уже без профессора.
***
Среди прохожих резким пятном выделялась молодая женщина, одетая явно не для начала марта, да и в принципе как-то странно. Облегающие лосины под кожу, ботиночки на высоченном тонком каблуке и танкетке, атласный корсет, расшитый кружевом, да кожаная куртка с металлическими шипами. «Точно стриптизёрша!» - буркнула бабулька и пошла дальше по своим делам. Девушка поправила иссиня-чёрные волосы, спадающие ниже талии – ни за что не желала их ни подстричь, ни собрать в хвост. «А тогда у меня совсем коротенькие были... Так! Время?».
Девушка оглянулась.
Плана у неё не оказалось. Вот дурья башка, так спешила, что «ой, Юрка, запускай, там разберёмся!» и шмыгнула в нишу!
- У тебя одна попытка. Накосячишь – и всё, обратно «на щите».
- Я приду «со щитом». Иначе зачем это всё.
А ведь она, она из этого Времени, сейчас поехала на другой конец города – забирать подарок на День Рождения, который заказала ещё два месяца назад. Сколько раз потом она открывала коробку, вдыхала сладковатый запах и тонула в слезах?
«Я должна отправить себя к ней. Как? Я не успею – я сейчас чёрт знает где и если я встречу себя, то я даже не знаю, что будет...»
Интересно, а голос сильно изменился за 12 лет? Можно позвонить и притвориться собой пятнадцатилетней, и поговорить, дать фору, что бы другая «я» успела приехать и ...
Нет, Время не потерпит лжи.
Девушка посмотрела на часики на руке. Датчик (Индикатор) должен стать зелёным и это будет значить, что новый нужный Виток запущен и теперь всё будет по-другому. Останется лишь старое фото у неё в сумке, дневники да письмо...
Где-то тут должен был быть таксофон. Не даром девушка хранила карту столько лет – ну кто в эпоху мобильников будет звонить с таксофона! Валялась и валялась в сумке: вдруг батарея сядет, а позвонить нужно...
Телфон не отвечал.
Тупик.
На стройку? На крышу?
Нет, что я скажу?
Не прыгай, подожди.
Время отреагирует плохо. Такого вмешательства оно не потерпит.
Лина подбежала к такси, стоящему у края дороги. Она внезапно нашла союзника.
***
- Алиса, если спасать всех, кто не выжил, то Вселенная просто схлопнется. Или, как говорит моя подружка «Земля треснет!».
- И вы выбираете самых умных?
- К счастью, не я.
- Но вы говорите родителям, что они больше не увидят детей. Это ведь тоже... не просто?
На самом деле – это просто.
Врач принимает решение, оперировать или нет. Назначать таблетки или уколы. В детстве я мечтала стать врачом и в какой-то степени всё-таки им стала. Я «лечу» Время.
Время часто подсказывает само, где оно «болеет». Так, например, есть специальный компьютер, изучающий Время и подающий сигнал – мол, вот в этот день всё пошло не так. А вы, людишечки, гляньте зорким глазом, где же та ранка, которую можно и нужно заклеить пластырем. И мы открываем сначала списки погибших. Потом задаём параметры – для этого в Институте Времени есть специалисты практически всех отраслей, они уж точно видят, где и что не по плану.
Например, с двигателем «Гравитации» бились несколько месяцев. Пока не поняли, в очередной раз, что какой-то гениальный физик погиб, не успев изобрести нужное. Если нет данных о разработках, то, скорее всего, нужно искать среди подростков. Самый тяжёлый возраст 12-16 лет. Мир не понимает гениальности – часто увлечённые чем-то люди абсолютно равнодушны ко многим другим аспектам. Значит, в школе им было не очень легко после увеличения количества предметов, а это – шестой-седьмой класс. Проверяем список погибших. В первую очередь тех, кто погиб от руки родителей, либо покончил с собой после каких-то «пустяковых» проблем.
- Мы не всегда прямо забираем детей. Это – крайняя мера. Часто достаточно минимального воздействия – разговора, угрозы, анонимного звонка.
- Остановить бьющую руку?
- Не обязательно руку. Иногда даже трамвай!
***
- А у меня нет билета.
- Оплачиваем проезд, девушка!
- Не хочу. Не буду оплачивать и всё!
- Я вызову полицию.
- Зовите.
Пассажиры возмущаются. Надо ехать, спешить, а тут какая-то девчонка ругается с кондуктором. Перебранка затягивается, кондуктор хватает девчонку за курточку.
- Эээээ, руки!!!
- Я вас высажу!
- Не высадите!
- Высажу!
- Не имеете права!
- Высажу!!!
Индикатор загорается зелёным. Степан Геннадьевич с трёхлетним Стёпкой перешли трамвайные пути и уже, наверное, прямиком топают к лоточку с мороженым. Ах, в 1985 мороженое было просто пищей богов – прохладная чуть подмякшая от мороженки вафля, белоснежный пломбир и сверху круглая бумажка, которую нужно облизать до блеска, что бы ни грамма не пропало. Аж слюнки потекли. Эх, не даром дома в дипломате валялись пачки «карбованцев» и не даром я притащила этот дипломат в Институт Времени. Мы тысячу раз мысленно кланялись бабушкам-прабабушкам за привычку копить всё на свете – не раз выручало!
- Та высаживай! Давай!
- Люся, тормози!!! «Зайца» выкину!
- Ой, выкидывай! Сама выйду!
Трамвай звенит, открывает дверь и я выпадаю в летнюю жару, перебегаю дорогу, мамино кофейное платье подпрыгивает – машин не много, автобусов тем более. Где тут лоток «Соки-Воды»?
Сзади слышится грохот, крик людей, звон стекла и звон сигнала трамвая.
- В рубашке родилась. – говорит прохожий, глядя на меня.
- Папа! Смотри, трамвай упал!
И Стёпка, не погибший под колёсами трамвая минуту назад, топает с папкой в парк, где уже ждут карусели, и катамараны, и весёлые горки, и он пойдёт в первый класс, и победит во всех олимпиадах города и закончит Университет за три года вместо шести, и построит климатическую установку во льдах Арктики. Спасёт свои любимые ледники. И в мае мы будем носить футболки да тонкие джинсы вместо тёплых курток. Впервые за десять лет он покинет обожаемый Полюс, что бы убедиться в том, что он тоже – Спасённый.
- В какую цену пломбир в стаканчике?
- Четыре копейки.
- А у вас много? Оооо. А сдача будет? Мне бы штук десять...
- Ой, не будет с такой купюры... Вы в цирке в кассе разменяйте, а я пока приготовлю вам... Я в коробку положу, ладно?
- Ничего себе! Ну ты, блин, Селезнёва! – смотрит Юрка на коробку, дышащую зимой. Юрка тоже любит Булычёва, все мы здесь зачитываемся похожими книгами, поэтому шутка нас не столько веселит, сколько умиляет.
- О, как это мило! Надеюсь, ты меня там не отправил на полгода в «совок»?
- Тридцать семь минут, «второгодница»!
- Санёк? – и на мой голос оборачивается долговязый «ботан». Очки, портфель, «брючки в носочки, носочки в сандалики», весь вжался в плечи. Если позвали, то будут бить. Хотя Саньку уже двадцать пять.
- Я вас знаю?
- Неа.
«Но я знаю, что у тебя в портфеле.»
Сашка прижимает к себе портфель с декретными жены, декретными сестры и своей зарплатой.
- Александр Викторович, Люсь Михална просила вас хлеб взять и кильки с утра, а вы и забыли. Давайте сходим? А то ведь беременная, скандалу не миновать! А Юле Викторовне соку берёзового возьмите, очень любит.
- А вы...
- А вы портфель держите крепко, я на него не претендую. Я вас проведу, что б не случилось чего, а то ведь Митька ж вышел...
Уже на пути к обшарпанному подъезду видим, как милиция выводит Митьку под белы рученьки – ждал ведь, зараза такая, в подъезде этого «профессоришку» с «пером», знал, что тот будет в своём дипломате нести. Только кто-то позвонил в милицию из автомата и сказал «Дяденька милиционер, я боюсь в подъезд идти, там сосед с ножом прячется!».
Сашка бледнеет и теперь обнимает и портфель, и сумочку с едой.
- Ну, Санёк, будь здоров! – хлопаю его по плечу. Индикатор зелёный. Александр Викторович не погибнет от рук соседа-грабителя, жена его не потеряет ребёнка в стрессе и вырастет Максим Александрович, изучит нейронные связи в мозгу человека и первый поймет, что вирус, маскирующийся под простуду и грипп, поражает мозг и лечить его нужно именно там.
Старенький Александр Викторович после моего интервью о Витках Времени уже не сможет приехать лично. Но он обязательно позвонит. И поблагодарит. Не за себя – за Спасённого сына.
А вот – педагог. С ними работать – самое любимое, учитывая мою к ним «любовь».
- Ольга Ивановна, если я ещё раз узнаю, что вы называете Петрова «побочным продуктом», я на весь мир раззвоню о том, куда вы ходите после уроков...
И Петров не выпрыгивает из окна. И Петров не прикован к постели навечно, а сам - нейрохирург, один из лучших! И Петров оперирует Мышкина, и Мышкин звонит своему знакомому Максиму Александровичу и рассказывает об исследованиях Петрова, знакомит их и – вирус побеждён!
Учителя, преподаватели часто сами не ведают, что творят. Или ведают? Вот милейшая классная руководительница 5-Б класса отправляет на школьный конкурс свою «любимицу» Лену вместо Даши, которая занимается в балетной школе с четырёх лет. А ведь на этот конкурс приедет один из лучших хореографов города, преподаватель хорошей школы при оперном театре. На эту школу у мамы талантливой Даши нет денег, а бесплатные места не просто заняты – на них очередь на пару лет вперёд, даже если Даша пройдёт конкурс. Василий Игоревич не увидит сегодня, с какой лёгкостью скользит по паркету Даша, как точны и вымерены её движения, вместо неё будет уныло топтать полы актового зала «никакая» Лена. Он не заберёт Дашу в свой коллектив «на бюджет» и через много лет будет пустовать место примы театра Оперы и Балета... Даша забросит танцы, выучится на бухгалтера в плохоньком ВУЗе и после 8 часов в офисе всё реже будет доставать из шкафа старенькие пуанты...
Но по тщательно продуманной случайности Василий Игоревич свернёт не в сторону «комнаты для мальчиков» («Ах, что-то эта блондиночка меня отправила не в ту степь!»), а в сторону танцевального класса, где представитель коллектива «Бабочка» проводит пробы для тех, кто желает бесплатно заниматься танцами при местном дворце культуры. И увидит Дарью. Одну, ведь больше никто не проявил желания танцевать.
- Ты балерина?
- Да. – немного смутится девочка, переживающая по поводу не участия в школьном конкурсе.
- Завтра приходите с мамой к шести в Оперу. Или в пятницу. Только обязательно приходите! – и хореограф достанет визитку из борсетки – Если вдруг меня не будет, найдите Марию Сергеевну, я предупрежу её.
Через неделю Дашенька уже у станка в большом светлом зале – по протекции учителя («Маша, мы не можем упустить этот бриллиант, ты посмотри, а ведь ей всего десять лет!») в труппу взяли ещё одну «бесплатницу».
- Ты чего так долго? – возмущается Лина. – Я ребёнка загоняла. «Покажи то, покажи сё!». Я же в танцах ни бум-бум.
- Надо было наоборот, что бы я учитель, а ты в коридоре дежуришь. Выходим не вместе, мы же не знакомы как бы.
Учитель литературы насмехается над ребёнком за бедность его семьи. Что ж ты, Юля, такая не опрятная, не в белой блузке пришла, что денег нет? В сапогах не жарко? Что, на туфли денег нет? Юля не пойдёт в театр, у них, как обычно, денег нет. Это разве карандаш? Это огрызок. У вас что, даже на карандаш денег нет?
В 1996 году много у кого денег нет. Да почти ни у кого их особо нет! Юлина мама работает на трёх работах, что бы они не голодали, а Юля, которой сейчас уже 13 и третий год она слышит «у вас что, денег нет?», начинает стыдиться своей нищеты. Она забросит учёбу – мама с красным дипломом закончила университет, а получает копейки, так нужна ли эта учёба? Пройдёт ещё десять лет и у мира не будет генного инженера, зато будет очень красивая модель эскорт-услуг. А ещё через пять лет Нобелевскую премию некому будет давать – Юлю задушит клиент.
Лина отвернулась от монитора, отошла к окну. Я знала, что подруга плачет. Девочка Юля, которую «сотрудницы» предупреждали не брать этот заказ, на мониторе пересчитывает накопления – если согласится на этот визит, то денег хватит на операцию маме. Откажется – до операции мама может не дожить, или время будет уже упущено.
А Юлин Временной Виток очень сложный. Его как будто нельзя изменить – мы прокрутили все варианты её жизни, мы не можем забрать девочку в спец школу, ведь нет повода, она не оставит маму одну. Убрать учителя тоже не можем – рушится жизнь педагога и тех детей, который она не выучит литературе.
- Юра. Эта девочка точно нужна? Смотри, ну никак её не вытащить.
- Вот, видишь график? Видишь, тут красные точки? Вот тут – искажения? Их не должно быть. Причина идёт отсюда – синий график – и это наша Юля.
- Тогда. – вздыхает у окна Лина и я съёживаюсь: с детства не люблю такой тон у подруги. – Принимаем радикальные меры.
Все молчат.
Значит, сейчас будем смотреть «страшное будущее». Оставить Юлю сиротой и обречь на жизнь в детдоме. «Повредить товар» - девушка со шрамом на лице, например, или инвалид, не пойдёт в эскорт. И над ней не будут смеяться. Поменять бирки на новорожденных – и девочка вырастет в другой семье, с другим именем и другим будущим.
Что решит Лина? Какой ледяной, бесчувственный вердикт она вынесет в роли Бога? Что она положит на алтарь совести? Что важнее – тысячи спасённых жизней благодаря открытиям девушки с монитора или одна искалеченная жизнь?
- Я отправлюсь. – говорит Лина вечность спустя. Вздыхает. – Запускай симуляции, Юр, будем выбирать. Остальные свободны.
В день «иск» я не видела Лину с самого утра. Но я видела Временной Виток, утверждённый перед заданием и моя душа оледенела – Лина выбрала инвалидную коляску для девочки Юли и полную лишений жизнь. Но Юля спасёт тысячи, тысячи детей и после того, как она примет факт, что она – Спасённая, в ней не будет ни капли зла. Инвалидность так же лишит её возможности иметь детей – своих у девушки не будет, но будут те, кто не умрёт.
Лина улыбается уже поздно вечером после задания. Ничего себе, хороший знак! Или плохой?
- А вот и наша Юля Сергеевна. – кладёт она передо мной журнал на немецком языке. Хитрая, я же не с иняза и не полиглот!
- А где коляска?
- А нет коляски! Я в последний момент «родила»! Не успела ребёнка под автобус толкнуть. – и тут же отвечает на знак вопроса в моих глазах. – Стою и думаю, злющая, что вот бы училка эта мерзкая сама была бедной и кушала раз в три дня. И меня прямо озарило! Я бегом назад, к симуляции! Короче, одинокая мать троих детей с зарплатой учителя уже не считает отсутствие денег поводом для шуток. Муж подал на развод и ушёл к экономистке с работы, алименты любовница ему копеешные нарисовала.
И день становиться теплее.
- Марина? Марина, утюг выключите, пожалуйста.
- Ох, батюшки! Утюг! Алло? Алло?
Спасён математик, будущая жена которого не сгорит в страшном пожаре в 14 лет. И не пойдёт молодой пацан в «дворовую банду», что бы утопить в дешевом пойле потерю любимой девушки, а заодно и будущую карьеру. Таких найти проще всего – на их месте всегда остаётся пробел во Времени, им нет замены. И их спасение не даёт побочного эффекта, хотя его с недавних пор и бояться-то не нужно. Ведь каждого прививают специальным препаратом, иначе при полной огласке началась бы невообразимая паника.
- Ой, люди. Держи вора! Держи!!!
- Мама! Мама! Сумка!
А сумка уже далеко, вместе с деньгами на проезд и с ключами от квартиры, где уже поджидает выпивший отец семейства. Сослуживец намекнул ему вчера, что Димка – не его сын, да и не похож пацан на отца. Не зря Лариска на развод подала, не потому ведь, что муж спился, а что бы алименты с него доить на чужое отродье.
Компьютер показал: Лариска решит, что кража сумки – знак, и нагрянет к брату в гости, мол, домой идти страшно, будущий «бывший» муж точно напился. Димка не станет замкнутым и угрюмым, не вырастет в маленькой комнатке с мягкими стенами и не будет изо дня в день смотреть в своей голове один и тот же страшный фильм. И не будет просыпаться от собственного крика при виде опустевших глаз мамы после удара о дверной косяк... В только что запущенном мной Временном Витке отец мальчика погибнет в пьяной драке этой ночью. А тридцать один год спустя Дима воплотит в жизнь ещё одну мечту, мою и Лины, и у «Гравитации» будет биообшивка.
«За биотехнологии» - думаю я, потирая ушибленное колено и оставляю сумку у дежурного в опорном пункте. Средь бела дня мужик какой-то большой с бородой подошёл и в мусорник кинул, а я подняла, вдруг искать будут, вы представляете?
***
Бззззз. Бззззз!!! Аж палец заболел на этот звонок жать!
«Да ведь он может быть на работе...» - успела подумать молодая девушка и в этот момент замок зашуршал. Открывают.
- Сергей Иванович?
- Да. А вы, собственно...
- Кто? Ой, не важно. Вы – профессор на физфаке, ведёте лекции и практику, теория струн, полей и я так никогда и не запомню все эти умные слова. Мне нужна ваша помощь!!!! Пожалуйста!
- Вы проходите...
- Нет времени. Ваш «опель». Мне нужны вы и ваше авто.
«Ведьма» - успел подумать Сергей Иванович. Откуда она знает про «Опель»? Но что-то в этой девушке было странным, что-то настораживало. Она почти плакала, ожидая решения. Профессор взял куртку, барсетку и ключи.
Да, Лина сейчас рисковала не только своей «миссией», но, наверное, и вообще всей Вселенной.
«Время, миленькое, любименькое, ты должно понять... Войди в моё положение... Что за бред я несу?!». Лина глянула на часы.
- Вы должны позвать девочку, которую я вам покажу. Она меня не должна видеть. Вы представитесь ей другом моей мамы, маму зовут Марго. Вы отвезёте её на стройку возле ДК, там её ждёт Наташа, её подруга. Скажите, что вас мама послала её отвезти, что у Наташи беда и мчите. Умоляю.
- Я должен отвезти вас в полицию...
- Какая полиция! Время!!! Это важно!
Браслет. Он похож на... на что? Чёрное матовое стекло, овал в каком-то полимерном ремешке, красная лампочка на нём да цифры. Таймер. Датчик. У нас такого не делают. И туфли такие не носят, как у стриптизёрш, прости, Господи.
- Сергей Иванович, я прошу вас.
- Кто вы? Откуда вы?
- Я не могу вам сказать. Просто сделайте то, что я прошу, от этого так много зависит.
- Но ведь нельзя...
- Можно! Если мы ещё существуем, значит – можно!!!
- Линочка?! Я от мамы, дядя Серёжа. Маме звонила Наташа, сказала, что ты ей очень нужна, я отвезу, мама послала меня...
Лина посмотрела на индикатор. Красный. Вздохнула. Опять такси.
Такси затормозило у заброшенной стройки.
Девушка на крыше дома посмотрела на небо.
Девушка в такси снова посмотрела на индикатор.
Профессор физических наук подумал о странной гостье.
«Господи, сейчас сиганёт!» - сказал водитель такси.
«Я пойду в спортзалл и похудею!» - подумала запыхавшаяся девушка на лестнице недостроенного дома.
***
- А ты подумай, сколько было бы сделано, если бы не!
- Если бы не что?
- Ну, смотри. Сидит гениальный микробиолог и учит стих «Бородино». И не может выучить эту чушь собачью!
- Или пишет сочинение вместо трех тетрадей на треть страницы. Коротко и ясно! А получает двойку!
- Ой, я точно не мог сочинения писать. Ну что там расписывать на шесть томов? Пол страницы мог от силы «родить»!
- А у меня наоборот, могу "Поход гусеницы» в трёх томах", но «докажите что этот треугольник равносторонний» - да разуй глаза и посмотри! Какой ты рисовал? Такой и есть!
Молодежь хохочет. В подсобном помещении кабинета «времени» пахнет весенним воздухом, озоном и хорошим ромом.
- А ведь правда. Сколько талантливых людей не смогли реализовать себя из-за такой вот чуши. Часто родители калечат психику, сами не понимая. Часто гибнут дети глупой смертью.
- Это да. У меня в параллельном классе пацан пошёл и утопился из-за четвёрки по истории. Девятый класс, отличник, но что-то пошло не так... Жалко пацана... Интересно?...
- Кем бы вырос? Так давай посмотрим!
- А вдруг планета потому и перестала «рождать» гениев, раз мы их гробим?
- Ты предлагаешь искать сотрудников... в прошлом?
***
- Спасибо вам. – говорит Алиса. – Я ведь не просто выжила. Я создала нечто большее, чем...
- Чем мечтала, когда ехала в Школу Одарённых?
- Да.
***
Коробку я получила посылкой, аккуратно в свой День Рождения под номером двадцать шесть. Имени отправителя было достаточно, что бы понять, что внутри.
Я не могла поверить.
Я подозревала, но не могла поверить.
«Спасённая № 1».
***
- Слушай, а помнишь, мы вчера в лаборатории обсуждали...?
- Мы пили, называй вещи своими именами!
- Ладно, пили. И ты предложила гениев в прошлом искать.
- Допустим. – В руках у Артура какие-то листки, распечатки, графики и я понимаю, к чему он клонит.
- Так вот. Я Мишкину жизнь посмотрел... Чисто ради интереса: помню, как мы в «денди» рубились дома у нас, мать нам пирожки приносила, всегда с собой ему давала, а он смущался так... Так вот. «Пацан к успеху шёл», как говорят: знаешь, как за секунды послать звуковой сигнал на другой конец Вселенной? А он знает. Знал бы.
- Я наберу Лину. Она решает.
А час спустя Лина внимательно слушает о том, что вот – Миша, который не дожил до 15 лет всего пару недель. И если Мишу спасти, то он совершит открытие всепланетной важности. Лина смотрит на монитор компьютера, проводящего под руководством Артура симуляцию за симуляцией:
- Что-то ваш Михаил вообще жить не хочет.
- Посмотри раньше, Артур. – вслух думаю я. Если тут нельзя ничего изменить, значит, проблема не в этой четвёрке, а раньше. Что происходило за пределами школы такого, что проще и легче было прыгнуть в окно, чем пережить не высшую оценку? – Давайте я? Дайте мне часик.
***
- Наташка! Я с тобой! Стой!
- Ты?... Как...?
- Я клянусь, я прыгну следом. Если не умру от инфаркта!
- Лина... Всё так плохо...
- Знаю. Всё пройдёт. Я с тобой. Я тебе клянусь, я всегда с тобой!
- Как же всё полохо...
- Послушай! Послушай, ты не сама! Пока мы вместе – всё фигня, мы всё сможем, только не оставляй меня, ты же мне даже не подруга, а сестра! Это как душу потерять!
- Как ты сюда пришла?
- Мамин друг привёз, сказал, у тебя беда, ты не дозвонилась...
***
Индикатор загорелся зелёным.
***
- Что с ней? Врача может?
- Зови, Марию зови. Это воспоминания «подгружаются». Теперь, получается, у неё будет две памяти, я посчитал, пока ждали...
- Получилось?? Получилось?
- Получилось. Телефон твой твоя Спасённая именинница обрывает с начала нового Витка.
***
«Я сейчас её увижу. Вдруг не узнаю? Вдруг?... Вдруг это сон?»
Но высокая брюнетка увидела и узнала её раньше. Конечно, ведь именинница знала Лину всю жизнь, ведь она не прыгнула с крыши в 16 лет. Ведь обе девушки спустились вниз и до самого вечера проговорили обо всём в не большом скверике. Ведь на 18 лет она сделала подарок себе и подруге: колечки с гравировкой в виде высотки и надписью «Я с тобой!».
***
«Может, Время само так задумало, что эти две подруги должны разгадать эту тайну, узнать самый важный секрет... Да ошиблось Время немного... Погибла одна... Просчиталось. Но вторая всё исправит. Догадается ли?.. Доченька...»
В этом Витке Времени блокнот Лины хранил фото её отца, седого профессора и самой Лины, улыбающихся в камеру во время семейного застолья.
***
Я открыла тетрадку на кольцах – точная копия моего Дневника, с той лишь разницей, что исписана она лишь на половину.
Ксерокопия прощального письма.
Ксерокопия «Заключения о смерти».
Я бы ей в жизни не поверила, если бы не видела работу Установки своими глазами. Если бы не подкидывала ей идеи всё это время – как у ярого фаната фантастики, у меня всегда есть в запасе парочка невозможных теорий.
Вот почему она спасла меня.
Или...?
«Дорогая Наташка! Я не могла придумать, как сказать тебе о том, что я сделала и как я это сделала. Я не знала, как ты отреагируешь и очень боялась плохой реакции. Но я начну историю сначала.
Ни на одном языке мира не возможно выразить то, что я испытала, когда мне сказали, что тебя больше нет. И никогда не будет. И никто не знает, сколько раз я мыслями возвращалась в тот день и не ехала забирать эти несчастные духи... Я говорила с тобой по телефону, я телепортировалась на эту крышу и спасала тебя столько раз, что такого числа ещё в природе не существует.
Я дочитала ту книгу и вернула в библиотеку. Я носила с собой и твоё письмо, и твою фотографию.
А потом на инязе прорвало трубу...»
***
Я набрала номер. Гудок, второй гудок.
- Алло!
- Ссышь теперь трубку не брать, да?
- Безумно. Ты когда не отвечаешь – у меня сердце останавливается.
- Прости. Устроим ночёвку после ресторана?
***
Индикатор светился зелёным. Можно возвращаться, но в тот день я не спешила – задание было прямо в том же районе, в котором я жила когда-то в детстве. Искушение было слишком велико.
«Только доверяй мне, Время. Ты же знаешь, как я буду осторожна.»
В маленьком сквере прогуливались две не молодые женщины, чуть поодаль в уже опадающей листве клёнов копошился маленький ребёнок.
Я старалась не дышать.
- Бабушка! А сделай мне корону!
- Давай. – и руки плетут, плетут кружево из листьев. – Наташа? Не отходи далеко, что бы я видела.
Многие судьбы мы не имеем права менять. Коварный враг уже подкрался к бабушке, уже пустил корень и я не имею права использовать оружие, которое уже изобрели в моём Витке. Два года спустя я потеряю её навсегда, навечно и шансов нет.
Мысленно, только мысленно, я выбегаю из кустов и обнимаю ЕЁ, тёплую, живую. «Бабушка, я работаю в Институте Времени, я такая молодец, я всегда кушаю с вилкой и ножом, как ты меня научила, я до сих пор ношу твой банный халат, я так люблю тебя!» кричу я без звука. Бабушка с внучкой уходят. Я почти не помню её лица, время безжалостно смазало его в памяти, но я помню её любовь и доброту.
Так же давилась слезами Лина, сидя в машине со своим профессором, своим другом, своим вторым папой. Зная, что болезнь уже ждёт его, уже крадётся, но не имея права спасать.
***
- Лина, но нам нельзя!
- Тссс... Это тебе подарок, на свадьбу! Закрой рот.
Установка проснулась, впустила двух девушек, закрыла капсулу.
- Капец, я такая толстушка!
- Ой, на меня посмотри!!! Колобок в лосинах!
- Давай дружить вечно? – донёсся до нас знакомый голос, мой голос.
- Я тебя никогда не отпущу. – вот у Лины совсем не поменялся.
- Ты не соврала. – я нахожу руку своей подруги, своей сестры, своей Спасительницы. Эта девушка рискнула Вселенной, что бы спасти меня.
***
«Гравитация» готова к полёту.
Алиса любуется на своё, на НАШЕ, чудо, парящее на орбите планеты, огромный величественный корабль. Алиса не обращает внимание, но я слышу и из тысячи узнаю этот цокот высоченных каблуков. Белый халат распахнут, крошечная юбка трепещет на ветру, волосы чёрной волной пляшут вокруг девушки.
- Алиса? С Днём Рождения. Сотая Спасённая, кстати. Привет, Наташка!
- Ой, здравствуйте. А вы – первая Путешественница во Времени? Страшно было?
- Нет. И Да. Я не думала о страхе. Ну, что? Через неделю – первый прыжок? Готовы?
- Вот бы мне полететь... – Мечтаю я вслух.
- Ага, щщщаз. Я тебя прямо возьму и отпущу. И муж тебя возьмёт и отпустит.
Немного даже грустно, ведь Космос – моя мечта. Но Лина права – я не могу оставить Землю, мужа и подругу, я нужна им здесь и сейчас. Алиса прощается и уходит, мы остаёмся на крыше. Лина смотрит на меня и улыбается глазами – только она так умеет, моя подруга.
- Что? Штаб не полный? – комментирую я серую папку, опустившуюся на стол из рук ведущего физика планеты.
- В 2001 году жил Сергей, который мечтал стать космонавтом. А стал жертвой педофила и ... Дальше сама читай. Завтра сможешь?
- Завтра мужу обещала вечером за диваном поехать, так что с утра смогу. Симуляции сегодня посмотрим и выберем, хорошо?
Лина, мой друг, начальник, советник и Спасительница, кивает. Я листаю папку Сергея. Вот закончим мы с гениями, а что потом? Лина какими-то не понятными сенсорами ловит мой немной вопрос.
- Смертность среди молодых талантов всегда была и всегда будет. Мы должны наблюдать. Сегодня мы работаем 10-20-30-50 лет тому назад. Лет через 10 мы станем работать в сегодняшнем дне. Может, - подруга многозначительно смотрит на меня, - на других планетах, в других мирах, с другими цивилизациями. Я пока не знаю. Но я знаю одно, совершенно точно. Благодаря тебе больше ни один ребёнок не умрёт.