«Курт» на среднеперсидском наречии означает «скотовод». Курды изначально были скотоводческими или кочевыми племенами. Вообще существует несколько теорий их происхождения. Но наиболее аргументированный взгляд лежит, скорее всего, в плоскости генетики. Ряд генетических анализов, проведенных исследовательскими центрами, свидетельствует о том, что курды даже ближе к евреям, чем семитские племена, живущие рядом с Израилем, то есть арабы, берущие начало от Измаила – сына Авраама более 4 тыс. лет назад. Курды уверяют, что славный род Мамиконянов от них и пошёл.
Если курд хочет придать весомость своим словам, он может воспользоваться клятвой бахта. Бахт означает счастье. Слова того, кто клянется счастьем, считаются непоколебимыми и сразу вызывают доверие.
Уважение к старшим — одна из самых важных традиций. Наравне с ней стоит традиция гостеприимства, которая воспринимается у курдов как способ показать собственную состоятельность. Гостя принято потчевать так, чтобы он остался доволен и весел. Курды – народ доброжелательный и гостеприимный.
***
Я выросла в Ереване. Когда-то здесь жили и азербайджанцы – тихие, мирные, и курды с езидами есть. Летом мы отдыхали на склонах гор, где паслись овечьи отары.
Мне три-четыре года, я сижу на траве перед большим курдским шатром в горах, недалеко от села Налбанд. Это горные пастбища – яйла. Вокруг полыхает разнотравье и разноцветье, разносится неописуемый аромат горных склонов.
Летом на каникулах мама работала зооветеринаром по первой профессии и возила нас с собой на прививки овечьих отар. Сладковатый запах овечьей шерсти и вкус овечьего мацуна, овечьего сыра, который я всю жизнь зову «езду панир». Вкуснее редко бывает.
Езидские (а может, курдские?) дети всегда заняты работой по дому, с малых лет. Если ничего ещё не умеет, держит ручонками за уши овечки, которую доит мать или бабушка. Мать или бабушка – глава семьи, если хотите знать. Они пользуются непререкаемым авторитетом и уважением. Это у них я научилась беспрекословно слушаться бабушку. Не знаю, но у нас много общих обычаев. Например, собственный дом. Независимость при всём видимом статусе в известные времена. Бабушка хорошо говорила и на курдском, и на турецком – (называя при этом «шан лезу»).
Бабушка знала великое множество пословиц на трёх языках. Одну притчу приведу, как образец курдской народной мудрости, воспевающей свободу и личное пространство.
Жил-был езид в деревне, в доме со своей большой семьёй и родителями с братьями. В меру работящий и покладистый парень, и всё бы хорошо, да вот часто пукал. И его со своим пуком вечно выгоняли на улицу, то есть, в поле, потому что летом в их шатёр невозможно было бы зайти без противогаза.
И стал езид (или курд?) мечтать о собственном доме. Долго мечтал, долго копил, наконец, купил домик (шатёр!) и отделился.
Зашёл в свой пока пустой чадр и, счастливый, стал мерить его, шагал от стенки к стенке и восклицал:
– Тна мна, тра мна! Дом мой, пук – мой!
***
В те годы, послевоенные и бедные, дружба с езидами и курдами была полезной тоже. Мама делала прививки, наверное, против бруцеллёза, чтобы овцы не болели, а со своими болезнями они всегда обращались к отцу, папа их лечил, довольные и благодарные, они в следующий раз привозили тук вина, или тук, набитый сыром и жажиком с горными травами. Жажик – это деревенский творог. Маме дарили мех каракульчи – тётя мне сшила шубку из каракульчи, в первом классе носила, но во втором классе узнала, что за мех, заплакала и носить не стала. Мама из моей шубки всем сделала воротники, это считается ценный мех, его же делают из шкурки ещё не родившегося ягнёнка каракулевой породы…
Бабушка даже не притрагивалась к их жажику-творогу. Курдов она почему-то не любила, молча и достойно неся в себе эту тогда не понятную мне ненависть.
Сегодня пишу про дороги, которые моя красивая, добрая и мудрая бабушка в 17 лет, беременная мамой, прошла по Алашкерсткой долине вслед за казачьими войсками, отступающими в Российскую империю, и хорошо понимаю её.
И понимаю, почему отец говорила маме:
– Скажи своей матери, что Кялаш – езид, он не курд! Они разные!
Папа тоже видел резню, учинённую курдами в Сурмалу.
***
Мне очень нравятся их женские одежды. В детстве я восхищалась этими атласными юбками в складку, а когда они отплясывали танец, как наш Кочари, взявшись за плечи, полы юбок взлетали, а под ними опять разноцветные атласные юбки… До нашей Независимости в Ереване езидской нишей была уборка улиц. Мамины друзья свой нижний этаж, недалеко от школы имени Камо, много лет сдавали курдам. Их дети – девушки-ровесницы, с детства дружили, Однажды к нам домой явились три красивые курдиянки, я в саду лакомилась абрикосами.
Спустилась с дерева – вижу: моя сестра (им было тогда 18 -19 лет), три сестры – дочки маминой подруги нарядились в яркие курдские одеяния, разноцветные плиссированные юбки, головы повязаны газовыми платочками с шелковой бахромой…
Оказывается, одну из сестёр выдавали замуж, и девочки-армянки попросили надеть эти одежды из приданого и покрасоваться в городе. Пошли пешком до Универмага (тогда универмаг был один, на Абовяна), все на них оборачивались, цокали языком… А что ещё девушкам надо? Чтоб глаз не отрывали и приговаривали:
– Эс инч сирун ен! Ох, какие красивые!
Но в жизни девушек всегда находится какой-нибудь мужчина, кто портит вам всё на свете!
Вот такой ехидный и закричал:
– Это не курды и не езидки! Это армянки вырядились! Смотрите – на них капроновые чулки!
Пришлось вернуться на трамвае, правда, сфотографироваться успели, кто тогда был главным фотографом в городе – отец Левона Тиграняна или Шант? Три красавицы!
***
Езиды свято соблюдают чистоту своей крови: женятся и выходят только за своих. Хотя несколько пар знаю. Вместе учились на одном курсе, мои знакомые, и женились. И счастливы. Когда брат мамы женился, тётя моя почему-то запоздрила неладное и называла невестку «кяче». Много лет спустя я случайно узнала, что невестка всё же была по матери внучкой курдского бега. Бега в первые же годы советской власти раскулачили, он оставил двух малолетних дочерей у своего хорошего друга-армянина, а сам бежал с сыночками. Может, в Турцию, кто его знает… и девочек вырастил друг, Ранэ стала Грануш, выдали её, естественно, за армянина, но вот это «дед был бегом» осталось за ними. Она не хотела признаваться, а вот её сын говорил об этом с гордостью. Интересно, моя бабушка знала?
Знаю, что моя мама была очень толерантная, и прекрасно ладила и дружила с армянскими турками-татарами, знала их язык. А тётю увещевала, чтоб не называла невестку «кяче», она даже курдского не знала. Язык у них - курманджи, иранская языковая ветвь, но очень много диалектов. Совсем, как у нас.
***
В Москве, лет 20 назад, мне по объявлению «нужен плотник» позвонил мужчина, назвался армянином, но с характерным езидским акцентам, пришёл, сделал работу, но мир тесен, и за разговором выяснилось, что его отец знал и про мою маму, и даже про отца, в Октемберяне раньше жили, а после армии он остался в Москве. Пригласил к себе домой. Жена, Эмма, тифлисская езидка, медсестра, причём, на армянском они прекрасно разговаривали, как и все езиды, с типично езидским выговором, вот по-русски совершенно без акцента! Старший сын служил в армии, а младший – десятиклассник, пожаловался мне на своё юношеское житьё-бытьё. Оказывается, родня настаивает прислать в жёны хорошую езидку из Октемберяна, а он «лучше умрёт! Они все деревенские! А мне даже армянки не нравятся! Я с ними не жил, не рос, не играл, понимаете?» – втолковывал «несчастный» ребёнок.
Бедный мальчик! Ходил в московский детсад, езидок только летом видел иногда в поездках в Армению, в деревне, а учился в московской школе, вокруг красотки-славянки, а он представлял езидок только в их нарядах и громко сходил с ума…
***
Я сдала экзамены и поступила в Университет, на химфак. Мы с мамой поехали прочитать списки и на той же машине укатили в Зовуни – это бывший Далаклу в Котайке. Там мамин папа преподавал до войны. А директор тамошней школы был дедушкин ученик.
У него был большой дом, горы мягких постелей из овечьей шерсти, там и гостили.
Горы, душистое сено с покоса, взбирались на воз с сеном, падали, хохотали… А через несколько дней разведка донесла, что соседский мальчик, Ибо, после того случая, когда воз перевернулся и он помогал нам выбраться, решил меня похитить. Директор школы пошёл к отцу Ибо, оба усатые, похожие друг на друга, решили Ибо услать на дальние луга. А меня – в город, от греха подальше. А лет через двадцать мама расположилась в этом селе со своей пасекой, дружила с хушке Зане, матери девятерых детей. Её муж, усатый сосед Ибо, усмехаясь, признался мне в машине:
– Ты Люсиктотаи средняя, да? Я действительно хотел тебя умыкнуть, родственники отговорили, сказали, отец – доктор, убьёт тебя, вся деревня к нему в город лечиться едет. Езид должен с езидом семью создавать…
***
Однако, в Москве же я познакомилась с девушкой из Донецкого села, стройной, красивой и очень уверенной. Звали Наталкой. Она была хорошим риелтером и я даже через неё купила квартиру. Наталка, узнав, что я пишу всякие истории, попросила узнать – что за фамилия Мдоян, он курд. Мол, можно ли доверять на предмет женитьбы.
Ну, великого или даже известного человека я не знала по такой фамилии Мдоян, через несколько лет она позвонила, спросила, не хочу ли я поменять трёшку на «повышенной комфортности», есть очень дешёвая, жалко упускать. И рассказала, что этот Мдоян обещал ей жениться, если родит сына, но негласно. То есть, даже не гражданский брак, а какой-то нового типа – негласный. Он купил ей квартиру, полностью содержал и её, и её водителя-охранника, и их джип. Я испуганно спросила:
– Наталка, а кто он? Не вор в законе?
(Последние десятилетия именно представители езидов контролируют организованную преступность в России).
Наталка обиделась.
– Гхаля, у него огромный металлургический завод на Урале…
Иногда думаю: а вдруг это «Уралвагонзавод»?
***
Мы живём бок о бок с ними, правда, исход после распада СССР был и езидский – как и армяне, они пустились за хлебом, светом, работой… Вообще, преследовали езидов те же и так же, что и армян. Согласно езидским устным преданиям, в течение 12 столетий 72 раза периодически учинялась резня – геноцид со стороны соседних исламских народов с целью полного уничтожения езидской веры и культуры.
Вообще говоря, езидская община Армении сохраняет традиционный уклад жизни лишь только в Армении и Северном Ираке, говорят, что в Грузии и других странах СНГ они почти потеряли национальную самобытность и считаются курдами. Надо выяснить.
В первую мировую войну езиды тоже надеялись на помощь России. А в 1918-1920 езиды сражались вместе с армянами, они были среди военачальников, которые воевали в рядах освободительного движения вместе с армянами. Одним из них являлся Джангир-ага. В столице Армении, Ереване, ему установлен памятник. Он со своей сабельной конницей, состоявшей из езидов, вместе с армянскими войсками под командованием генерала Драстамата Канаяна и генерал-майора Мовсеса Силикова, разбили турецкие отряды во время битвы при Баш-Апаране и Сардарапате, после которой Османская армия прекратила дальнейшее наступление на Армению.
А Усуб-бек Темурянц после участия в Сардарабате стал и членом Парламента Первой республики. Он умер своей смертью, а Джангир-ага был репрессирован. Как и Мовсес Силиков и все родственники Драстамата Канаяна. Силикова расстреляли.
Во время карабахского движения сотни езидов принимали участие в Арцахской войне на стороне армян, были одними из первых, кто сражался против азербайджанской агрессии. Множество молодых езидов отдали свою жизнь за независимую Армению и Арцах. Как, например, Кярам Слоян. не могу забыть лицо этого мальчика. Светлая им всем память!
***
В книжном магазине, услышав от продавца мою фамилию, ко мне подошёл пожилой мужчина, довольно похожий на езида, и спросил:
– У вас есть родственник Хачик Рштуни?
– Да, это мой дед.
– Он в Котайке школы строил в тридцатых годах?
– Да, да! Это мой дедушка был!
– Меня зовут Алихане Маме, я поэт, главный редактор печатного органа «Загрос» Национального совета курдов Армении, председатель секции курдских писателей. Можно ли у вас взять интервью? Я хочу о нём написать, у меня подготовлен материал. А дочь его была педагогом.
– Да, армянского языка и литературы, как и дедушка. Они с братом семинарию Нерсисян закончили.
Конечно, интервью хорошо. В курдской газете? Как это прекрасно!
– Род Рштуни – старинный курдский род, – начал Алихане.
– Да вы что! Какой ещё курдский?
– Да вы что, конечно, курдский! Я это точно знаю! – уверенно продолжил Маме Алихане, симпатичный пожилой езид.
Я поняла, что моя генеалогия находится в опасности, и поспешно стала с ним прощаться, пообещав созвониться.
Выскочив из "Ноян тапана", я вспомнила, что не успела посмотреть, как и где лежат мои книжки. А то "Игдыр" Исабекяна засунули в раздел "География", а "Воспоминания о католикосе всех армян Вазгене Первом" закинули на полку, где "Религия"...
Какое интервью? Почему в курдской? Рштуни – курд?
А ведь я не собиралась исследовать генеалогию дедушкиного рода, считая резню, от которой они бежали, пресекающим моментом.
Теперь придётся это сделать…
***
Абдуллу Оджалана курды и езиды зовут «Апо», что означает отец. История его пленения весьма трагична, и он многие десятилетия остаётся символом свободы своего многомиллионного народа. Знаете, в сумме их сколько? Около сорока миллионов...
Однажды, лет 15 назад, в ВДНХ организовали ярмарку, в связи с всекосмическим празднеством Курбан-байрама, я выбралась на солнышко, да и посмотреть хотелось – что это такое. В большом зале стояли столики от разных народов, у курдов я купила томик речей Оджалана, дай, думаю, первоисточник прочитаю. Сирия предложила покинуть её, чтоб не ссориться лишний раз с турками, Оджалан вылетел из Дамаска в Ереван. Через несколько дней он был в Москве. "Моссад" перехватил разговор Оджалана по спутниковому телефону и точно указал его местонахождение — подмосковное Одинцово. Анкара по дипломатическим каналам намекнула Москве, что во избежание нежелательных последствий ей стоит избавиться от курдского гостя. По некоторым сведениям, турков поддержали американцы. И Москва отвергла просьбу Оджалана предоставить ему политическое убежище.
Рядом с Оджаланскими речами и статьями лежал фолиант «Армяне и их оккупация Карабаха». Автора я не успела рассмотреть, так как меня тут же понесло. Я заметалась по залу и увидела, что эта книга лежала НА ВСЕХ СТОЛИКАХ, кроме армянского!
Пока все курды, взявшись за руки, отплясывали, подняв пальцы с «вива» – победа, и скандируя «Апо, Апо!», мы с несколькими женщинами-активистками побежали искать организаторов, нашли, возмущённо отчитали их и заставили все фолианты убрать.
А курды пели: «Апо, Апо…» и плясали свой курдский танец, немного напоминающий наш «Кочари».
Так хорошо помню, как они танцевали в горах…