Гл.8
Молодые люди ничего не слышали со стороны леса, к ним тоже никто не стремился попасть, всё было тихо, лишь шипели дрова в костре, разбрасывая вокруг яркие искры и даря тепло нашим усталым путникам. Хоть сезон летним ещё считался, но в лесу уже похолодало даже днём, потому что туда не проникали солнечные лучи, а уж про ночи и говорить не стоило.
- Матвей, знаешь, я любила поздним вечером сидеть на балконе с чашечкой чая. - Матвей чувствовал, что Таня улыбается.
- Да? А я там всё время курил. Теперь бросил, буду там зарядкой заниматься.
- У нас балкон маленький, ну, как у всех, а поместилось туда много. Два шкафа для посуды, а ещё кресло и столик.
- А почему шкафы для посуды на балконе?
- Да там только кастрюли и сковородки, их просто некуда девать на кухне.
- Понятно.
- У нас много такого добра. И в кухонном гарнитуре полно сервизов и всяческих блюд с тарелками, потом ещё и в мебельной стенке, которая в зале, а в спальне - там горка полностью забитая.
- Горка?
- Ну, есть хельги, казачки, серванты. А это горка.
- А, вот как...
- Мы с мамой любим это всё... С получки всегда что-то покупаем, то салатник, то селёдочницу. В общем, не можем устоять перед чем-то красивым.
- А зачем столько?
- Не знаю, но нам нравится, чтобы всякой кухонной утвари было достаточно. Такой запас и выручает тоже конкретно. Например, моя сестра двоюродная замуж выходила, так мы им посуду давали на это мероприятие. Потом тётя Света маму благодарила, они ни одной вилки у соседей не попросили, нашего всего хватило. А попробуй накупись, если большое торжество.
- Молодцы. - Матвей не знал, как ему поддержать такую тему, в которой он ни бельмеса. Но к его счастью Татьяна затихла, а вскоре послышалось её мирное сопение. Матвей понимал, что и ему необходимо поспать хотя бы пару часов, тем более, уже скоро наступит рассвет. Парень позволил себе закрыть глаза и тут же мгновенно провалился в глубокий сон.
Проснулись они уже поздно, солнце светило вовсю, но молодые люди ни о чём не жалели, перед дальней дорогой им и требовалось немного отдохнуть, теперь предстоит идти до самого вечера, лишь с недолгими остановками на туалет и короткий привал. Самое главное, нужно найти какой-то источник воды. Вчера, после слишком сытного ужина, они выпили почти всё. С утра пить не хотелось, но это пока не завтракали.
Матвей страдал от осознания того, что воду не так-то просто раздобыть, если не знаешь где. Сам бы он смог потерпеть, но выслушивать капризы своей девушки, это для него невыносимая пытка.
Юноша часто задумывался, сможет ли он продолжить отношения с Татьяной, когда они окажутся в безопасности? Больше склонялся к ответу "нет".
"Она показала свой характер, вот такая из неё и жена получится. Улыбка на лице лишь тогда, когда всё благополучно, но стоит чему-то случиться, то всё, на неё надёги маловато. А как же те слова, где "... и в горе, и в радости." Нет, Танька не для меня, мне надо что-то попроще, без нервов там всяких и прочего в том же духе."
Потом, немного поразмыслив, он вдруг приходил к другому мнению.
"Это всё обстановка виновата, непредвиденная. Тут любой свихнётся, даже мужик, а она всего лишь слабая женщина. Именно Таня меня и сдерживает, а то бы я давно "караул" кричал. А так, вроде ответственность перед нею, потому я и играю роль сильного и бесстрашного человека."
Матвея очень сильно напрягало то, что он уже давно не знает точного ответа на вопрос: - по-прежнему ли он любит Татьяну? И решил пока всё оставить так, как оно есть, а когда снова приедут в свой город, вот тогда он и послушает, что ему подскажет его собственное сердце.
Рука разболелась до такой степени, что Матвей застонал и упал в траву.
- Что, Матвей, тебе плохо? - забеспокоилась Таня.
- Рука... - парню было стыдно показывать свою слабость. Ему казалось, что Татьяна всё время держится, то есть, хоть и с нервотрёпкой, но идёт, благодаря ему, ведь именно он показывает ей пример самоотверженности и несгибаемой силы воли. Стоит ему захныкать, подобно сопливой девчонке, то о дисциплине потом не может быть и речи. Но юноша и так долго терпел, просто боль стала невыносимой, казалось, что она тянется к самому сердцу, а может, это сердце и есть? Вернее, ещё и боль в сердце. Но он никогда на здоровье не жаловался, а иначе - какой потом из него учитель по физкультуре?
Так часто случается: болит что-то одно, а такое впечатление, что весь организм ему вторит. Например, беспокоит какой-то отдельный зуб, а нам уже слышится ощущение рези по всей полости рта.
- Это плохо. - Таня задумалась.
- Прям дёргает... - Матвей поморщился.
- Напухает, потому и дёргает. Это говорит о том, что идёт воспалительный процесс. А у нас ничего нет, чтобы его предотвратить. Разве что...
Матвей с надеждой глянул в её сторону.
- Мыло. У нас есть хвойное мыло. Говорят, оно лекарственное.
- Так уж и лекарственное? - не поверил Матвей.
- У тебя есть выбор? Не надо искушать судьбу.
Он только вздохнул. А Таня полезла в кармашек сумки и вытащила оттуда пакет со средствами личной гигиены, её и Матвея. Они теперь всё реже пользуются зубными щётками, потому что постоянно экономят запасы воды. Девушка расчёской отделила от бруска мыла малую часть стружки и посыпала её на рану Матвея. А потом ещё и мятной зубной пастой сверху намазала. И снова перевязала руку чистым лоскутом, оторванным от рубашки Матвея.
- За неимением ничего лучшего и это ничего, будем надеяться, что всё обойдётся. Вроде всё не так уж и страшно, я проверила.
- Хорошо бы. Спасибо, Таня, нам болеть нельзя. Ну что, поднимайся, теряем драгоценное время.
Рана и правда немного затихла, болело чуть-чуть, едва слышно, и это совершенно было не сравнить с тем, что недавно пришлось вынести Матвею.
"Вот дурак, раньше не признался, зачем мучил сам себя? А Таня молодец, тоже смогла пригодиться. Значит, она не обуза, если умеет выручать."
Через несколько километров Таня вдруг сказала:
- Матвей, какие мы глупые.
- Почему?
Девушка шла первой, теперь она слегка развернулась корпусом в его сторону и улыбалась самой счастливой улыбкой. Матвей тоже остановился, он понимал, Татьяна хочет сказать, что-то важное.
- Вокруг лес хвойный, а мы с тобой мыло царапаем.
Матвей вытаращил на неё глаза, он решительно не понимал о чём речь.
- Я говорю, лекарство вокруг нас, а мы с тобой глупые. - повторила она. Матвей огляделся, он до сих пор пребывал в неведении, что Таня имела в виду, но на всякий случай кивнул.
- Матвей, я нарву иголок сосны, а ты пожуёшь их и потом этой смесью мы намажем твою рану.
- Как я их пожую, они же колючие?
- Я оторву остриё. Вот увидишь, тебе сразу полегчает.
- Да и сейчас помогло.
- А то конкретно поможет. Смолы бы ещё сосновой найти... - девушка разглядывала ближние деревья.
Матвей молчал, он полностью подчинился обстановке, потому что осознавал, когда болячка гноится, то это уже не есть хорошо.
Ближе к вечеру Матвей обнаружил, что затянувшуюся рану прорвало и на её поверхности показался жёлто-зелёный гной. Он сказал об этом Тане, а она вновь нарвала сосновых иголок и снова заставила их жевать.
- Будем лечить тебя при помощи матушки-природы. Видишь, какая у неё богатая лекарственная кладовая?! Только жаль, мы плохо в этом разбираемся. Насчёт иголок знаю точно, в нашем дворе росло несколько сосен и многие жители с успехом пользовались этим подарком. В ходу у них было всё: и кора, и шишки. И чаще всего помогало.
- А что, может и не помочь?
- У каждого свой организм. Но тебе-то помогло? Это дерево большой враг бактериям, потому все туберкулёзные лечебницы стараются строить в сосновых борах, если есть такая возможность.
- Ну надо же?! Я и не предполагал.
Шли ещё несколько часов. Молодые люди уже было начали рассуждать, где им провести наступающую ночь, как вдруг Таня вскрикнула и присела.
- Тань, что? - испугался Матвей, думая, что девушку прихватил живот.
- Вперёд смотри! - сказала она. Матвей послушался и немного поодаль, в зарослях боярышника, увидел ветхую деревянную избушку.
- Боже мой! - воскликнул Матвей и оба, не сговариваясь, заторопились в направлении найденного жилья. Даже если там давно никто не живёт, это всё равно вселяет надежду, что где-то рядом населённый пункт. Но также Матвей понимал, что не всегда такое происходит, иногда вокруг из соседей, только хищники и непролазная чаща.
Но как только они открыли скрипучую незапертую дверь, на них сразу же пахнуло дешёвым табаком, что-то вроде махорки. А значит, помещение жилое или тут недавно кто-то присутствовал. Но не медведи же с волками папиросы курили.
В единственной комнате стояло две самодельные деревянные кровати, накрытые старыми ватными одеялами, без пододеяльников. Стол тоже самодельный, большой, находился посреди комнаты. Окно маленькое, закрытое газетой, прилепленной прямо к стеклу. Почти у входа, с правой стороны, расположилась печка, рядом огромная куча дров, а на самой печке - эмалированная кастрюля, когда-то синяя, теперь вся покрыта толстым слоем сажи, лишь ручки были василькового цвета, потому что за них часто брались, тем самым вытирая грязь. Перед печью, на толстых верёвках висела доска, заменяющая полку, а верёвки были накручены на крупные гвозди, прибитые прямо к стене.
- Вода! - закричала Таня и побежала к ведру, стоящему у окна на невысокой круглой чурке. Там же сверху плавал алюминиевый ковшик. Они целый день почти не пили, если не считать остатков воды в бутылке, которая закончилась ещё до обеда. После жареного мяса пить хотелось нестерпимо, но утолить жаду было негде. Теперь появилась такая возможность.
- Странно. - сказал Матвей. - Если предположить, что здесь периодически живёт лесник, то почему нет ничего съестного в избушке? Понимаешь, не очень похоже. Обычно у лесников есть сухари, чай, сахар, а тут везде пусто.
- Зато воды вдоволь напились. - сказала Таня. Сухари её мало интересовали, у них ещё в достатке имелось мясо косули.
Думать о чём-то постороннем - совсем не было сил, молодые люди заняли две кровати, напротив друг друга, и незаметно уснули, несмотря на неудобные подушки, вернее, их подобие. Обыкновенные мешки, набитые сухим разнотравьем.
Почти сразу их разбудили громкие шаги на пороге. Матвей и Таня подскочили, а поскольку за окном ещё не было темно, то они хорошо смогли разглядеть вошедшего человека.