1
Последнее время Владимир интенсивно работал над новой книгой и часами просиживал в Литературном музее.
Время перевалило далеко за полдень, когда он вышел на улицу. Яркое солнце мгновенно ослепило и поначалу ничего не было видно. Он надел защитные очки, немного постоял на пороге. Куда идти было всё равно, и он тихо побрёл вверх по улице Кирова. Эта была одна из старейших улиц города Пензы. Она сформировалась еще в XVII веке, как часть дороги, связующей нагорную крепость с прибрежными поселениями первых поселенцев.
Раньше, в конце XVII века эта улица называлась Нижне-Посадской, так как проходила вдоль городских посадов, а в XVIII веке стала 1-й Спасской, по Спасскому собору, построенному за стенами крепости. С середины XVIII века ее назвали Троицкой, так как вдоль нее возвели Троицкий женский монастырь. После Октябрьской революции она получила имя Карла Либкнехта, затем пензенского революционера-коммуниста В.В. Кураева, а с февраля 1935 года и по сегодняшний день называется в честь советского коммунистического деятеля Сергея Мироновича Кирова. Эта улица в Пензе стала рекордсменом по числу переименований.
- Какие все-таки чудесные были старые названия! Почему не вернуть?! Больших людей тоже нужно чествовать, ничего не имею против, - думал Владимир, - ставьте им памятники, называйте новые улицы, города… Но не переименовывайте старые, зачем? А сколько с этой улицей связано великих имен!.. Сколько величайших людей ходило по ней, от этого просто голова идет кругом: писатель Иван Иванович Лажечников, литературный критик Виссарион Григорьевич Белинский, композитор Сергей Иванович Танеев, историк Василий Осипович Ключевский, герой Отечественной войны 1812 года, поэт Денис Давыдов… Всех и не перечислишь…
Сегодня от сотрудников музея он узнал, что Денис Васильевич Давыдов жил после войны в своем имении в селе Верхняя Маза Симбирской губернии и в Пензе на балу познакомился с красавицей Евгенией Дмитриевной Золотарёвой, племянницей одного из значительных общественных деятелей Пензенского края, Бекетова Алексея Николаевича. Между генералом и ней случилась страстная любовь. В ту пору Давыдову было 48 лет, а Евгении 23. К тому времени он был давно женат и имел шестерых детей, потом у него их народилось еще трое.
Девушка все это время оставалась незамужней, гуляла с ним рука об руку, принимала цветы и стихи, вела секретную переписку и даже тайно встречалась с ним в Москве.
Три года продолжались их встречи.
Со временем до супруги Дениса Васильевича дошли слухи о его измене, была большая ссора. Встречи прекратились.
Золотарёва вышла замуж «за нелюбимого и немолодого» соседа-помещика, отставного драгунского офицера, а Давыдов в возрасте 55 лет, в 1839 году, умер.
Погруженный во все эти мысли Владимир подошел к крепостной башне.
Перейдя улицу, он направился к смотровой площадке, где стоял памятник "Первопоселенец", посвященный основанию города Пензы и первым его жителям.
Мужчина - первопоселенец олицетворял собой воина и крестьянина. В его правой руке было зажато острое копье, а левая держала плуг. Стоящий рядом конь также символизировал как военную, так и мирную суть, ведь на нем можно было не только пахать землю, но и воевать. На гранитном основании монумента высечена надпись: "Лета 7171 - 1663 - на реке Пензе велено город строить".
За памятником обустроена смотровая площадка.
Облокотился на чугунную ограду, украшенную изображениями герба города в виде трех снопов пшеницы, Владимир устремил свой взгляд на простирающуюся Пензу, реку Сура и Спасо-Преображенский мужской монастырь. Было тихо и спокойно.
2
Неподалеку от него стояла статная, изысканно одетая женщина. Модная шляпка на ее голове скрывала половину лица. Она умиротворенно глядела вдаль и благодушно улыбалась, как улыбается мать, впервые увидевшая своего ребенка.
- Я сюда часто прихожу послушать вечерний звон церковных колоколов, - тихо произнесла она, не поворачивая к Владимиру головы, - Православный звон наполнен удивительной силой, обладающий способностью проникать в человеческие души, сердца, укреплять и исцелять тело. Колокол – это часть храма, а храм как единое целое служит одной цели – спасению души. Колокольный звон – это как молитва.
Она умолкла. Было видно, что пребывание здесь для нее не просто звучание колоколов.
- Есть такая поэтесса, из современных, Ольга Бажина… Прочту Вам маленький ее отрывок:
«Звон колокольный не мало, не много –
- Голос Всевышнего нашего, Бога!
Слово Благое Господь нам дарит,
С нашими душами Он говорит!
Вот и звучит по России окрест
Колокол самый большой - «Благовест»,
Мощно, величественно, глубоко
С Верою в души вливаясь легко!
За Благовестом вступают «подзвонные»,
Вторят им «трельные» или «зазвонные».
В небо возносится чистый, привольный
Многоголосый звон всеколокольный
Радостно-яркий, малиново-красный!
Назван «трезвоном» он был не напрасно…»
- Хорошо написано... Вы местный?
- Учился тут, приехал в…
- Мы стоим с вами на месте, где концентрируется звон колоколов четырех соборов, - она явно не слушала его, сосредоточенная на чем-то своем, - Под нами - Спасо-Преображенский мужской монастырь, слева – Свято-Троицкий женский монастырь, справа - Покровский Архиерейский собор русской православной церкви и церковь Покрова Пресвятой Богородицы, а сзади - Спасский кафедральный собор, главная архитектурная доминанта города Пензы.
- Вы верующая? – спросил Владимир.
- А как жить без веры? – она посмотрела на него удивленно, - А Вы?
Владимир неопределенно пожал плечами, - В роду все были атеистами… Я прекрасно понимаю, что человек должен, точнее обязан во что-то верить, в Бога, царя, партию, идола… В самого себя, в конце концов. Без веры наступает хаос, если хотите, анархия… Мне уже сорок и трудно в этом возрасте себя переделывать. Воспитание, формирование характера и манер поведения должно начинаться с детства. А когда работаешь дни и ночи, когда мозг занят совершенно другим, на иное просто не остается времени. Вы согласны со мной?
- Отчасти. И, несмотря ни на что, вы все же вспоминаете Бога?..
- Так делают все, и я не исключение.
Она опять затихла. Владимир внимательно следил за выражением ее лица.
- Согласна, каждый человек должен верить во что-то и в кого-то… Давайте мы с Вами прервемся, послушаем колокольный звон, который начнется через пять минут и, если Вы никуда не торопитесь, мы где-то посидим, и я расскажу Вам, как обрела Веру. А обрела я ее в 7 лет!
- С интересом Вас выслушаю.
- Знаете, - таинственно зашептала она, - сейчас во всех храмах станет звонить главный колокол, это благовест, а потом начнется перезвон всех колоколов по очереди. Слушайте.
Владимир от неожиданности вздрогнул от идущих из бездонного неба и катящихся по земле мощных медных ударов. Эти звуки накатывались на него, словно огромные океанские волны, то отходя, то снова накрывая. Тело, словно порожний сосуд, дрожало и гудело, сознание меркло. А когда начался перезвон, он и вовсе перестал чувствовать себя, пребывая в состоянии эйфории, ощущении мощного, внезапного, всё заполняющего чувства счастья и радости.
Город в золотой дымке тоже куда-то медленно плыл, вздрагивая от этих звенящих звуков.
Когда всё закончилось, Владимир долго стоял отрешенный от всего мира, когда почувствовал, как его взяли под локоть.
- Как ощущение, как себя чувствуете? В созвучии колокольного звона испытываешь благодать, раздолье души и силу тела… Всё это созвучно русской душе. – её глаза горели таинственным лучезарным голубым цветом любви, безмятежности и красоты, - Пойдемте в парк, к собору. Там спокойно. Меня зовут Лидия Сергеевна, а Вас?
- Впечатлило!.. Состояние первобытного переизбытка счастья, с отрешенностью от реального мира… Владимир, - он наклонил голову.
Она улыбнулась, - А отчество?
- Николаевич.
- Вы готовы, Владимир Николаевич?
- Готов.
Они перешли улицу и поднялись по лестнице. Солнышко клонилось к западу, отбрасывая от деревьев причудливые тени. Еще не до конца проснувшейся ветерок лениво блуждал среди пыльных листочков. Поодаль слышались веселые крики детворы.
Они присели на скамеечку, невдалеке от Спасского кафедрального собора, в сквере Лермонтова.
- Вы чем занимаетесь, Владимир Николаевич?
- Книжки пишу.
- Вы писатель? – это ее немного удивило, - Может быть это даже и к лучшему, вдруг понравится мой рассказ, и Вы опишите его у себя, а другие прочтут…
3
- То морозное утро сохранилось в моей памяти радужным лучом света, - начала Лидия Сергеевна без предисловий, - Поверьте, в моей жизни было всё, - падения и разочарования, ошибки и неудачи, взлёты и радости… Красок – множество, но не все и не всегда они радовали глаз. И когда жизнь ставила передо мной тот или иной вопрос, те или иные задачи, я задавала себе ответный вопрос не почему так, а для чего?.. Считала и считаю – в трудностях куётся характер, при этом от этих испытаний душа взрослеет и мужает, становится сильнее.
Детство мое прошло в далекие советские времена в небольшом поселке. В то время был мир у нас и понимание меж людей, присутствовала вера в будущее и многое другое, чего нет сейчас. Одно плохо, - Вера в Бога в людях практически вся была изничтожена.
У нас была обычная советская семья. Папа коммунист и в нашем доме, разумеется, никаких икон не висело, и никто, естественно, не молился…
Рядом с нами жила многодетная семья - мать с отцом, тетя Маруся с дядей Пашей, четверо их детей-пацанов и бабушка Надя. Хорошие люди, добрые. Мы с ними дружили. Я ходила к ним, ребята прибегали к нам. В праздники все вместе собирались за одним столом. Вот они верили в Бога!
У бабушки Нади была отдельная маленькая комнатка, на стенах которой висело много икон... И лампадка горела.
Бабушка была маленькой, тихой, неприметной и сердечной. Иногда она приглашала меня к себе и рассказывала кто изображен на образах, про Иисуса Христа, Пресвятую Богородицу, Николая, Петра, Павла, учила молитвам…
В конце ноября в их семье родился еще один мальчик, Константином назвали. Тетя Маруся меня спросила, не хочу ли я стать для Кости крестной матерью. Я согласилась. Но не представляла и не понимала, что это такое, что должна делать, как себя вести… Да и откуда могла знать маленькая девочка, которая училась в первом классе?
С лютыми морозами и сильными снегопадами наступил декабрь.
За окном было еще темно, когда меня разбудила мама.
- Лидочка, дочка, просыпайся.
- Почему рано так, мамочка? Что случилось? – бормотала я, пытаясь накрыться одеялом.
- Ты обещала стать Косте крестной матерью? Надо ехать в церковь. Я тебе вчера забыла об этом сказать, а будить не стала. Вставай! Сегодня воскресенье, дядя Павел уже лошадь запряг и все ждут тебя.
Я быстро вскочила, почистила зубы и умылась.
- Мама, а можно мне одеть новое платье?
- Конечно! И даже нужно.
Я посмотрелась в зеркало и обмерла, оттуда на меня смотрела красивая девочка в оранжевом платье с круглым белым воротничком и манжетами. Мама вплела мне в косы белые атласные ленты.
- Мама, а что такое церковь? – спросила я взволнованно.
- Это храм Божий.
- И я там увижу Бога?
- В храме служит священник, он тебе всё и расскажет. Давай поторапливайся, дорога длинная, десять километров, ехать долго.
Дверь открылась и с охапкой дров в облаке пара вошел отец, - Ух и морозище! Ты, мать, одевай ее теплей.
Походила я в своем одеянии, наверное, на медведицу: шапка, толстенное пальто, валенки, рукавицы, а сверху еще мама меня перетянула шалью, так что и двигаться я могла только по прямой.
У калитки уже стояла вся в инеи, часто пофыркивая и переминаясь из стороны в сторону, запряженная в сани лошадь. А небо было такое высокое, темно-темно сине и всё в золотых звездах, а две звездочки, это я хорошо запомнила, очень ярко сверкали.
Сани были со спинкой и боковинами. На дне лежало свежее духовитое сено. Меня, с завернутым в одеяло малышом, посадили к спинке, укутали сеном, а сверху еще положили несколько тулупов. Тетя Маруся и дядя Паша расположились на скамейке.
- Но-о-о! - крикнул дядя Павел и дернул поводья. Полозья заскрипели, и лошадка потрусила по заснеженной дорожке.
Я прижалась к своему теплому свертку, обняла его и стала представлять церковь и предстоящее крещение.
Ехали долго. Сначала полем, потом по мосту через речку, проезжали неизвестные мне деревни и снова поля… Наконец лошадь остановилась. Перед нами стояла церковь. Она была очень старой и называлась Богоявленская. Тетя Маруся взяла Костю на руки.
Мое тело от волнения все трепетало, когда я вошла в храм. В церкви тускло горели свечи и пахло ладаном, шла утренняя служба. В ней было ещё две старушки. По середине стояла купель.
Старенький, с седой бородой и в черном облачении священник, повернувшись лицом к алтарю читал молитву.
После службы он нас всех исповедовал и причастил. Его глаза излучали теплоту, доброту, голос был тихий и ласковый.
- Как твое имя, девочка? - спросил меня священник, гладя по голове.
- Лида.
- Ты знаешь, что носишь имя святой мученицы Лидии? - он подвел меня к иконе, - Приложись к ней, - он показал, как это сделать, - Лидия за веру в Христа нашего подверглась многим мукам, но вынесла всё и только уверовала в силу и Веру в Господа нашего Бога. Ты крестик носишь?
- Мне мама сегодня его надела на меня.
- Никогда не снимай его… Ни-ког-да!
- А Бога я увижу? – прошептала я, глядя священнику в глаза.
Он прижал меня к себе.
- Бога невозможно увидеть. Он живет в душе и сердце каждого человека, - тоже тихо произнес он, - Бог – это Любовь! Любовь к маме с папой, ко всем людям, к Родине, ко всему тому, что делаешь и станешь делать… Любовь к Вере нашей… Ты будешь взрослеть, познавать этот мир и увидишь, как он прекрасен! Нельзя красить его красками горя и страданий. Неси добро и ласку в душе своей, всегда помогай тем, кто нуждается в этой помощи. Путь человека никогда не бывает легок, без трудностей. Это Бог дает нам испытания и смотрит, как мы их преодолели. Веруй в Бога, он всегда поможет тебе найти правильную дорогу в жизни. И неси его в душе своей. Ну, иди. Пусть Бог хранит тебя, Лидия! – он перекрестил меня и поцеловал в лоб. Пойдем, сейчас будем крестить Константина.
И началось таинство крещения.
- А отец крестный был? – спросил Владимир.
- Да. Родственник тети Марии, парень лет восемнадцати из соседнего села. Он до церкви сам добрался. Вам интересен мой рассказ? - спросила она Владимира, глядя проникновенно ему в глаза, - А то я так подробно рассказываю…
- Нет-нет, рассказываете, мне очень интересно… Правда.
4
И вот мы снова в санях, возвращаемся домой. Поднялся ветерок, пошел снег.
Вдруг сильно завьюжило, порыв ветра был такой силы, что вокруг ничего не было видно. Перед мостом на небольшом взгорке лошадь поскользнулась и понесла. На середине моста сани развернуло, они разбили ограду моста, перевернулись на бок и стали медленно сползать, намереваясь свалиться с него на неокрепшей лед реки. Тетю Марусю от удара выбросило из саней, как потом выяснилось, она сломала руку. Она стояла, плакала и что-то кричала. Дядя Паша крепко держал вожжи в руках и на коленях клонил голову лошади к земле. Я, упершись ногами в боковину саней, крепко держала сверток за край одеяла и тащила его на себя. Мое лицо было обращено в небо, я, не помня себя, кричала, - Господи помоги! Господи помоги!
Лошадь вся напряглась, содрогнулась всем телом, выдернула сани и встала, как вкопанная. В эту же секунду сразу стало тихо, ветер моментально стих и лишь меленький снежок ласково падал на нас.
А Костя всё время спал и даже ни разу не шевельнулся.
Тетя Маруся подбежала к нам. Она плакала и благодарила Всевышнего. Дядя Паша поправил сани, нас снова усадили, и мы продолжили путь домой.
Я еще крепче прижала к себе своего крестного сына, за всё благодарила Господа Бога.
Вот такая вот история. После этого случая я уверовала в силу господню и его молитву.
Собеседница опять задумалась.
- Всё в этой жизни не случайно! – наконец произнесла она, глубоко вздохнув, - Вера - есть сила жизни, наше единение… В конце концов, смысл всей этой жизни. Многие просят Бога изменить обстоятельства, ситуацию, не зная, что Он посылает нам всё это, что бы мы преобразовались сами. Бог говорит с нами языком чувств, мы отвечаем Ему языком поступков. Я живу в этой жизни по одной заповеди - не делай другому того, чего не желаешь себе сам, так и тружусь!
Если в Вашем внутреннем мире живут Царствие Небесное, сердечный покой, милосердие, Вера, Любовь, - то они обязательно отразятся на Вашей жизни, - она внимательно посмотрела на Владимира добрым, внимательным взглядом и встала, - Доброго Вам здоровья! Спасибо за вечер. В земной жизни всё не случайно и даже наша с Вами встреча. Не провожайте меня, до свидания, - и она медленно пошла по тропинке, ведущей к собору.
А Владимир сидел и думал, думал, думал…