"Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла..."
*****
Заснул, как всегда, где-то после двенадцати.
Психоделика белых ночей уже миновала, поэтому тьма быстро наползла за окном.
Через приоткрытую балконную фрамугу густеющий сумрак липким дегтем словно начал вливаться внутрь жилища. Медленно растекаясь по потолку, стенам и полу, причудливой спиралью он заклубился у приоткрытой двери в комнату. Где, соприкоснувшись, наконец, с кромешной чернотой прихожей, затопил все пространство вокруг ленивой дремотой.
Из коридора временами доносилось лишь мерное посапывание, легкое повизгивание и царапание когтей спящих собак по кафельной плитке пола.
Сынишку уложил спать на его кресло-кровать по-соседству с нашей тахтой. Жена, как всегда по субботам, работала на сутках в реанимации.
Обычно я хорошо помню свои сны. В деталях и красках. Но что снилось именно в эту ночь - подсознание не сохранило.
Пробуждение было внезапным и резким. Причиной его стал совершенно отчетливо слышимый звук вставляемого в замочную скважину ключа и дергания дверной ручки входной двери в квартиру.
Некоторое время лежал, не шевелясь и прислушиваясь, не повторится ли. Нет. Ничего. Тишина. Только едва различимое шуршание моторчика настенных часов на батарейке.
Ну, что за глупости. Ясно ведь, что если б кто-то снаружи действительно пытался открыть дверь, собаки, которых у нас целых три, тут же бы среагировали. Но на собачьих подстилках - никакого шевеления. Тьфу, пропасть. Приснится же. Ф-фух.
Сон все равно слетел, зато мозг начала свербить назойливая мысль, а хорошо ли я, в самом деле, запер дверь.
Досадливо плюнув про себя на собственную мнительность, сунул ноги в тапки и вышел из комнаты в коридор.
Заоконный сумрак постепенно уже начал бледнеть, и уличный свет, проникая сквозь открытую дверь кухни, делал вполне различимыми очертания предметов в темной прихожей.
Ретривер с овчариком недоуменно приподняли головы, поблескивая на меня зелеными искорками глаз. А свернувшийся в клубок вестхайленд даже ухом не удосужился повести.
Еще два шага к входной двери - и ужас, хоть и длившийся всего несколько мгновений, точно стоил мне ещё как минимум нескольких седин.
В дверном проёме прямо передо мной чернел силуэт.
Фигура здоровенного мужика примерно одного со мной роста с торчащими в разные стороны клочками волос молча таращилась на меня во мраке прихожей.
Дыхание в один миг перехватило, по спине побежал озноб, руки затряслись, а ноги сделались ватными.
Инстинктивно отшатнувшись на шаг назад, резко протянул правую руку к висящей на крючке прихожки сбоку от двери кожаной куртке, в кармане которой лежал выкидной нож.
Страшный мужик в дверях тоже шагнул назад и взмахнул в сторону левой рукой.
- Хосс-поди, вот, старый дурак-то... - в сердцах плюнул я в свое зеркальное отражение. - Просто старый дурак! Собственной рожи в зеркале испугался...
На кой ляд, въезжая в новую квартиру, нам с женой понадобилось устанавливать именно такую дверь со встроенным изнутри зеркалом, для нас самих всегда было полной загадкой.
Для пущего самоуспокоения посмотрел в глазок и даже, открыв дверные запоры, высунулся наружу. Бывало, что в лифтовом холле у нас действительно обустраивались на ночлег подвыпившие бомжи. Нет. Никого. Тишина. Пустота.
Все еще, однако, не в силах прогнать ощущение гусиной кожи от пробравшего до костей озноба, решительно направился обратно в спальню и, посмеиваясь, забрался под одеяло.
Следом в тахту ко мне под бочок нырнул проснувшийся сынишка. Перетащив на себя часть одеяла, прижался ко мне, дрожа.
- Чего ты, малыш?
- Папочка, я боюсь. У нас за дверью - монстр.
- Ну что ты, солнышко. Какой еще монстр, - сам внутренне вновь холодея и лихорадочно припоминая 22 Псалом, ещё крепче прижал я к себе маленькое тельце ребенка. - Спи, родной, их не бывает.
- Нет, бывают! Там дядька снаружи такой страшный стоит - и на нашу дверь молча смотрит...