Как я ни готовился к встрече со столицей, как ни ворошил воспоминания далёкого детства, всё равно я увидел город, которого не представлял. Несмотря на то, что Москва готовилась к Олимпиаде, и поток приезжих был ограничен, всё равно она мне показалась многолюдной и огромной. Ещё бы, ведь в ней мог поместиться не один десяток таких республик, как Эставалья.
Но особенно задумываться о «дистанциях огромного размера» было некогда, мне предстояло определиться с вузом и сдать вступительные экзамены. Ещё совсем недавно казалось, что я точно знаю, где буду учиться. Многие мальчишки, что живут вдали от моря, мечтают стать моряками, я же, живя на острове, где не было ни одного танка, мечтал стать танкистом. С детства меня привлекали броня и огневая мощь этих боевых машин. Поэтому я и собрался поступать в военное танковое училище.
На этом пути у меня возникли сразу же два препятствия. Во-первых – мой рост, я оказался значительно выше того стандарта, что был установлен при приёме в танковое училище. Здесь мне обещал помочь генерал-лейтенант Самохин – дядя Коля. Во-вторых, мама вовсе не хотела, чтобы единственный сын жил четыре года в казарме, а не в её квартире. Здесь генерал был бессилен, помочь мне мог только отец, а он молчал, выдерживая паузу, пока мы с мамой спорили, приводя друг другу аргументы, один убедительнее другого.
Когда я затевал с ним разговор о моём предстоящем поступлении в училище, отец внимательно меня выслушивал и тут же задавал мне вопрос, мало имеющий отношение, как мне тогда казалось, к решению конкретной задачи:
– Скажи мне, сын, как ты считаешь, к чему у тебя есть настоящее призвание?
Я, немного стушевавшись, принимался эмоционально доказывать, что именно к ним, к танкам, к этим бронированным машинам войны, у меня и есть настоящее призвание.
Отец, не удовлетворённый моим ответом, меня останавливал:
– Кирилл, ты всё время пытаешься ответить на вопрос «куда пойду», но не отвечаешь на вопросы: «кем буду», «каким буду», «что буду делать»…
Я перебивал его:
– Папа, сейчас моя цель – поступить в училище, и я должен успешно решить эту задачу…
– Успех – это путь, а не цель, потому вопрос «кто я буду» важнее, чем «куда я пойду»… Согласись, что человек, сделав выбор, не должен впоследствии в нём разочароваться, должен уважать своё призвание, мало того, должен заставить других его уважать. А что нужно для этого? Для этого нужно быть лучшим в своём деле, или, по крайней мере, одним из лучших.
– Неужели ты сомневаешься, что я могу быть одним из лучших? Вот ты же был во время войны одним из лучших. Вон у тебя орденов сколько!
– Да, но я же никогда не ставил себе цель – воевать.
– А какую ты ставил цель? Кем ты хотел быть?
– Мостостроителем я хотел быть. Закончил техникум. Когда началась война, командовал сапёрным подразделением. А потом готовил подрывников-диверсантов, которые взорвали десятки мостов. А я так ни одного и не построил…
– А почему?
– А ты сам знаешь. Потом меня партия направила на другое поприще, на дипломатическое. И это, как сегодня ни кажется странно, совпало с моими внутренними убеждениями. К тому времени я уже точно знал, что лучше войну предупредить за столом переговоров, чем потом пытаться её остановить силой оружия.
– Зачем же ты меня сейчас отговариваешь, чтобы я самостоятельно сделал свой выбор?
– С чего ты это взял? Выбор ты в любом случае сделаешь самостоятельно. Я тебе даю дополнительную информацию к размышлению. Один мудрый человек, не помню уже кто, сказал: «Призвание – есть течение, которому полезно учинить препятствие, чтобы понять, река это или только ручеёк».
– Папа, ты это серьёзно? Какой в этом смысл?
– А смысл в том, что у каждой профессии, как у медали, есть две стороны. Так вот, ты видишь только одну, а оборотная сторона – это и есть та цена, которую ты заплатишь за свой выбор. Заплатить всё равно придётся, вопрос только в том, чтоб ты не считал это той самой ошибкой, которая сломала твою судьбу. Так что думай, сын, думай, тебе решать!
После разговоров с моим старым мудрым отцом, а он мне казался старым, ведь ему уже было почти шестьдесят, так вот, после таких бесед, мой взбудораженный мозг начинал усиленно перебирать варианты моего дальнейшего пути. Это, впрочем, было недолго, потом я вновь хватался за учебники, ведь экзамены сдавать нужно в любой вуз. Это теперь, спустя годы, я понимаю, отец пытался мне внушить – самое главное призвание человека в том, чтобы найти себя, найти своё настоящее место. Но не пытаться себя реализовать в том, что за тебя и без тебя успешно сделают другие. Не быть по жизни тем бойцом, потери которого отряд не заметит.
Время летело быстро, в тот день, когда мне исполнилось семнадцать, мы сидели в гостиной впятером: наша семья и генерал Самохин со своей женой – Зинаидой Андреевной.
Сухонькая тётя Зина рядом с мощным дядей Колей казалась совсем миниатюрной. Несмотря на то, что они вместе прожили долгие годы, Николай Гаврилович так трогательно за ней ухаживал, что это всегда умиляло мою маму. И она непременно, то ли в шутку, то ли всерьёз, приводила генерала в пример моему отцу. Меня же постоянно смешило то, что дядя Коля без тени иронии называл свою супругу – «мой маршал». Они были настолько близкими нашими друзьями, что я воспринимал их как членов семьи – сколько я себя помнил, они всегда были вместе с нами.
Спустя некоторое время, разговор естественным образом зашёл о моём дальнейшем обучении. И тут мой отец впервые высказался конкретно:
– Если ты не остыл к своей мечте, к танкам, то для того, чтобы быть к ним ближе, не обязательно поступать в военное училище, где готовят командиров подразделений, можно поступить в гражданский вуз, где есть факультеты, на которых готовят инженеров-конструкторов боевой техники.
Вариант был неожиданным, и у меня возникло много вопросов, но отец уже, видимо, всё узнал и отвечал обстоятельно. Последний вопрос я задал уже по инерции, лишь бы что-нибудь ещё спросить:
– А если я всё-таки захочу служить в армии?
Дядя Коля хохотнул:
– А это вообще не проблема! Ты ведь и после гражданского вуза лейтенантом будешь. Во всех этих институтах военные кафедры.
И я согласился с вариантом, предложенным отцом. Говорили они с генералом очень убедительно, а мне надоела неопределённость. Отец всё рассчитал. Он и в семье умел быть дипломатом. До вступительных экзаменов оставался месяц.
В выбранный мною вуз конкурс был достаточно высоким, но за результат вступительных экзаменов я не волновался – считал, что подготовка моя достаточна для поступления. Несмотря на то, что учился я в общеобразовательной школе Эсте-Вальи – советские учебники я уже тогда изучил от корки до корки, по литературе меня готовила моя мама, а по физике и математике – молодой профессор тавальянского университета Эктор Мора.
В институт я поступил без проблем, но после поступления возникла другая проблема. Опять предстояло выбирать.