Замуж позвал. Сказал, что любит. Приятно, когда тебе такие слова говорят. А еще вручил ключи от своей квартиры. Предложил стать хозяйкой.
Перед переездом надо было познакомить с родителями. Устроили званый вечер. Мать почему-то стеснялась. Глаза прятала. Ничего не говорила – от волнения. И ни о чем не спрашивала.
Отец один тянул весь разговор. Было видно, что он темы из пальца высасывает.
Поужинали - и уходить. На улице спросила про родителей, чтобы его мнение узнать.
Ответил, что нормальные люди. Интересно, что значит – нормальные? Не сумасшедшие, что ли? Но уточнять не стала.
А матери жених понравился. Назвала его положительным. Тоже слово – странное. Не поймешь, что означает. Ее только одно не устраивает, что брак гражданский. С другой стороны – видно будет. Зачем спешить?
Через два дня она поехала в командировку – в небольшой поселок. Ночевала, возвращалась вечерней электричкой. Позвонила, сообщила. Думала, что встретит. Искала глазами на платформе. Но он не приехал.
Открыла дверь подаренными ключами. Увидела его сидящим на диване. В руках какой-то журнал. Кивнул головой, будто она вернулась из магазина. Сказал, что суп закончился. А еще хорошо бы курицу запечь.
И не поднялся. Не подошел. Радости не показал? А была ли радость?
Готовила и думала: наверное, так поступают все «положительные» люди. То есть они умеют тщательно свои чувства прятать, как будто это что-то стыдное.
За столом все-таки задал дежурный вопрос: «Как съездила»? Рассказывала и понимала, что он слушает из-за приличия. Так делают все воспитанные люди. И слова почему-то застревали в горле.
Прошла первая неделя семейной жизни. И было такое ощущение, что они вместе – по крайней мере – лет двадцать, когда все привычно, все устоялось.
И на душе спокойно-спокойно. И это «спокойно» будет завтра и послезавтра. И через три года. И через несколько десятков.
Вечерами ужинали, спать ложились рано – в десять часов. Потому что ему нужно проснуться в шесть – на работу.
В воскресенье ходили в магазины. И на рынок. Закупали провизию. Несли домой, чтобы разложить по полкам в холодильнике.
Проходили мимо цветочного киоска. И она сказала – бегло, будто между прочим - что он ни разу не дарил ей цветов. Пожал плечами. И спросил: «Разве тебе это важно? Или ты не уверена в моих чувствах»?
И добавил, что через пару дней букет окажется на помойке. И что это неразумно.
В субботу посетили ее бабушку. Пили чай с конфетами. Она после стола немного задержалась. А он уехал – спешил. Какие-то дела.
Бабушка вдруг спросила: «Тебе же всего тридцать? А выглядишь, извини, как тетка. Нет в тебе молодости».
Вспомнила, как они с мужем ехали в общем вагоне. Много лет назад. Какой-то мужик на гармошке играл. И они танцевали, а люди смотрели на них и радовались. Так танцевали, что голова кружилась. Не думали, прилично это или нет? Потому что были молодыми.
Бабушка не стала говорить, что жизнь без любви тускла, как грязное стекло. Не стала. Это понятно, зачем тревожить душу?
Слово «тетка» не шло из головы. И жгло, жгло, жгло. Интересно, что бабушка имела в виду?
Где ее – любовь – взять-то? Не встретилась на дороге. Зато появился «положительный» человек. Он не купит цветы. И на вокзале не встретит. И не спросит: «Что у тебя на душе»?
На следующий день они подали заявление. Будут брак регистрировать. Без свадьбы. И даже без праздничного ужина. А зачем? Это же неразумно – свадьбы и вечера.