Не скажу, что учёба мне давалась совсем легко, потому что к теоретическим дисциплинам у меня особой тяги не было. Мне одинаково были скучны как математика с химией, так и история КПСС с философией. Интереснее стало учиться, когда начали читать теоретическую механику, динамику, устройство боевых машин и вооружение. Но по-настоящему в своей тарелке я чувствовал себя на военной кафедре. Там нам давали предметы, которые я обожал: история войн, военная топография, тактика применения боевых машин, управление и разведка.
Годы учёбы в институте были настолько насыщены, что пролетели, как мне показалось, быстрее, чем школьные. Занятия спортом занимали всё немногое время, что оставалось от учёбы.
Николай Гаврилович Самохин регулярно интересовался, как идут мои дела. Видимо, ему было не всё равно, как учится сын его друга. К тому же он и сам заканчивал танковое училище. Поэтому к концу учёбы я уже знал, что буду служить в армии.
Когда я надел лейтенантские погоны, война в Афганистане шла пятый год. Первый раз я там оказался в командировке в составе группы специалистов по бронетанковой технике.
К моменту моей командировки количество танков в Афганистане было уже наполовину меньше, чем в 1980-м году, так как танковые полки были выведены. Войскам для выполнения боевых задач хватало танковых батальонов в составе мотострелковых частей, потому что применение их было ограничено. В горах танкисты не могли полностью использовать боевые возможности своих машин, в «зелёнке» танки вязли в рисовых полях. Поэтому они применялись только для охраны объектов и во время действий на небольших равнинах, где машины могли развернуться.
В разы больше в Афгане было легкобронированных машин второго эшелона: БМП и БТРов. Именно по проблемам этих машин и прибыла наша группа, в которой были специалисты по вооружению, броне и силовым передачам. Недостатки БМП-1 были учтены в конструкции БМП-2, которая лучше себя показала в боевых условиях. Мы дорабатывали уже эту машину.
Вернувшись в Союз, я сразу же позвонил генералу Самохину и попросил его, чтобы он помог мне отправиться во вторую командировку непосредственно в боевую часть, мне не терпелось испытать себя не только в роли инженера, но и в роли командира. Видимо, гены давали себя знать, ведь и отец, и дед, и прадед по отцовской линии – все были боевыми офицерами.
Так я оказался в Афгане заместителем командира батальона, а через четыре года отбывал домой уже с должности начальника штаба полка.