- … Зуб даю, Борька, что ты опять совершил ту же ошибку, что и в прошлый раз: двух совершенно одинаковых претендентов на сердце одной красавицы изобразил, а теперь, как Буриданов осёл, стоишь и не знаешь, кого из них двоих выбрать! - разозлился я. - Хочешь узнать, что такое настоящий сюжетный тупик?
- Глупости! Они у меня совершенно разные! Один высокий, другой пониже, один черноволосый, другой русый…
- У одного глаза зелёные, у другого голубые… - продолжил я.
- Карие! У черноволосого они карие! - поправил меня Борька.
- Но оба симпатичные, верно?
- Разумеется, симпатичные! Зачем моим читательницам уродцы? Такие книги не читают и, как следствие, не покупают. После Гуинплена (1) и его любовных похождений эта тема считается закрытой!
- Это нетолерантно, Борька! Неужели среди твоих читателей затесались нетолерантные люди?
- Издеваешься? Да стоит мне только намекнуть на кривой нос и редкие волосы или написать про Васю и Колю, которые «держась за руки, шли по Невскому и счастливо улыбались», и через пару месяцев я буду рыться в мусорных баках и драться с профессиональными нищими за место на паперти. А ещё я буду регулярно появляться в твоих снах и просить у тебя милостыню. Чтобы ты не забывал о скоротечности славы. - он со стуком поставил свою кружку на стол. - И что касается сюжетных тупиков, то не тебе меня учить! Именно в таком тупике я сейчас и торчу! Упёрся лбом и...
- Ни черта ты не понимаешь! - перебил я его. - Я тебе про настоящий тупик говорю! Про стопроцентный! Про кондовый такой тупик из инструментальной стали! Чтобы ни сверлом, ни напильником не взять! Подумаешь, барышня у него из двух мужиков не может выбрать! Ну заставь их подраться! Что тебе мешает? Ты автор! Тебе всё можно! Собери их для разговора по душам у кого-нибудь из них на кухне, а сам поставь под стол две бутылки водки. Нет, лучше три! И одну на стол! И большой нож положить не забудь, чтобы колбаски и хлеба нарезать. Знаешь, продаются сейчас такие. Острые до невозможности. Из дамасской стали, по-моему. Ими даже гвозди рубить можно, если колбасы под рукой не случится. Вот увидишь, часам к двум ночи вопрос у тебя сам по себе решится. Один в морг переедет, а другой на зоне окажется! А красавица твоя через год встретит третьего. Весной, например, когда воробьи громко чирикают. Поездка на речном трамвайчике по Москве-реке, потом к товарищу на дачу шашлыки пожарить, «ты такая классная...» и готово дело! Осенью свадьба «в белом». Это, если ты хочешь сказку со счастливым концом.
Борька поморщился. Я пожал плечами и предложил другой вариант.
- Ладно, не хочешь одного из них на зону отправлять или красавица эта тебе настолько дорога, что ты не хочешь отдавать её в чужие руки, тогда сделай по-другому. Заставь одного из этих двоих, кого не очень жалко, перебежать дорогу в неположенном месте. Например, улицу Тверскую. Часиков этак в двенадцать дня где-нибудь в районе Манежной. К этому времени там пробки рассасываются и начинается чистое безумие. Формула один в центре Москвы! Любая попытка перебежать дорогу — это гарантированная смерть! Надёжнее, чем яду выпить! Рекомендую отправить его под бетономешалку. Быстро, эффективно и зрелищно, если какому-нибудь идиоту в голову придёт кино по твоему роману снимать. В итоге похороны. Она вся в чёрном. Скорбит сильно, даже плачет немножко. Немножко, чтобы глаза её прекрасные не покраснели. Они же у неё прекрасные?
Дождавшись его кривой усмешки, я продолжил:
- Я так и подумал. Так вот, сцена на кладбище!... Оставшийся в живых ухажёр почтительно поддерживает героиню под локоток. И тоже скорбит, но не так сильно, как она. И совсем не плачет. Наоборот, с приличествующей моменту скорбной неторопливостью размышляет над вопросом, как бы половчее её в койку затащить. И в этот же вечер затаскивает. «Ты сейчас не в том состоянии, чтобы оставаться в одиночестве». Она соглашается с ним, и они идут к нему домой. А там уже дело техники: рюмка валерьянки, чтобы нервы успокоить, вдогонку три рюмки коньяка с той же целью («тебе это необходимо, поверь»), инструментальная музыка, которую она очень любит, свечи, совместное рассматривание его детских фотографий, где он ужасно миленький, и дело в шляпе! Ты такие сцены прекрасно пишешь. А через пару месяцев она снимает остатки траура, и что мы видим? Правильно, мы видим свадьбу «в белом»! Все довольны, все смеются! Учишь тебя, учишь…
- Чего ты злишься? - удивился он.
- Потому что ты проблемы на пустом месте создаёшь! Всё равно ведь хочешь свадьбой завершить. Скажешь не так?
- Хочу… Говоришь, под бетономешалку?
- Угу, туда его! Можешь сначала сбить его «Скорой помощью», - великодушно разрешаю я. - Она мчалась по вызову на помощь пожилой женщине, заслуженной учительнице России. Во время церемонии вручения ордена «За заслуги перед Отечеством» третьей степени в Георгиевском зале Кремля ей стало дурно. Голова закружилась, ещё когда Путин ей руку жал, а когда он ей на пиджак орден прикреплять приладился, вот тут она и сомлела! Владимир Владимирович лично скорую вызывал! Вытащил из кармана штанов свой знаменитый мобильник, по которому он полмира меньше чем за полчаса уничтожить может, набрал 03 и говорит в трубку вежливым голосом: «Здравствуйте! Это Путин говорит. У нас тут небольшая неприятность случилась...» На другом конце телефонистка со стула падает. У неё от неожиданности и испуга мочевой пузырь расслабляется и в глазах темнеет. Как-то так...
- Угу, интересно… Погоди, а как же бетономешалка?
- «Скорая помощь» его сбивает и отбрасывает под колёса бетономешалки. Ты же, наверно, не хочешь, чтобы он выжил? Ещё не дай Бог повреждение позвоночника получит и останется на всю жизнь инвалидом. Тогда счастье молодожёнов не будет столь однозначным и полным. Нет, только бетономешалка или двадцатитонный кран! Я лично предпочитаю бетономешалки, но это дело вкуса.
Он покивал, задумчиво глядя на меня.
- Да, интересно… Я так себе и представляю: медленно открывается с водительской стороны дверь, водитель по лесенке задом спускается на дорогу, видит, что натворил, бледнеет, у него сильно трясутся ноги, и он осторожно, помогая себе руками, присаживается на заляпанную брызгами строительного раствора ступеньку машины. Хочет обхватить руками голову и завыть от отчаяния, но тут замечает почку. Она лежит на асфальте в нескольких сантиметрах от его грязного сапога. Целенькая такая, без единой царапинки! Хоть сейчас её на пересадку! У него к горлу подступает тошнота, он вскакивает на ноги и с криком: «Мне нужно проблеваться, господа!» - убегает за машину. Ещё пива возьмём?
- Подожди! Про почку это хорошо. Это просто прекрасно! Ты талант! Я бы ещё написал: «А из кабины доносились бодрые голоса дикторов «Эха Москвы». Эти наймиты ЦРУ, перебивая друг друга, оживлёнными голосами поливали грязью седьмую дочь Путина и сына Володина. Оказывается, они пара!» Пива, говоришь? Глупый вопрос! Мы ведь только сели! Всё равно ведь не угомонишься, пока шестую кружку не выпьешь! Алкоголик!
- Сам ты алкоголик! - огрызнулся он, подзывая к нашему столу официантку. - Между прочим, это ты предложил зайти сюда.
- Да, предложил! Но только для того, чтобы погреться! Кто предложил пропустить по кружечке?… Молчишь? Я, между прочим, предлагал заказать горячего чаю! С баранками! Забыл?
Первое, о чём он спросил, отпустив официантку, это о дочерях Путина.
- Слушай, ты про седьмую дочь Путина своими ушами слышал?
- Это гипербола. Про дочерей Путина начали говорить ещё в начале двухтысячных. Сначала появилась из ниоткуда одна, потом, практически сразу, их стало две, а совсем недавно я уже о пятерых услышал. Это стало своего рода спортом — отыскивать новых дочерей Путина. Новые дворцы Путина и его новых дочерей. Рекомендую сразу о семи писать. Пока твоя книга дойдёт до печати, пока то да сё, их может и десять стать. Действуй на опережение, друг мой Борька!
- Ты циник! - он показал на меня пальцем, покрутил головой по сторонам, призывая присутствующих в свидетели, и громко повторил для них: "Граждане, обратите внимание! Среди нас находится циник!"
В этом шуме его никто не слышал. А может, и услышали, но сами были такими же циниками и появление здесь ещё одного никого не удивило. Единственный, кто повернул в нашу сторону голову, был неопрятно одетый молодой мужчина за соседним столом. С побитым оспой лицом, жидковатой лохматой бородкой и собранными сзади в хвост сальными волосами. Он взглянул на меня, презрительно дёрнул уголком рта и отвернулся. Очевидно, мой облик не отвечал его представлениям о том, как должен выглядеть настоящий циник.
- Слушай, как ты думаешь, чего они добиваются этими утками про дворцы? Ведь проверяется же на раз-два. По-моему, они себе этим только вредят. Им уже мало кто верит.
- Метод Ниро Вульфа! - авторитетно ответил я, сделав мощный глоток из своей кружки.
- Это что за метод такой?
- Дословно не помню, но суть в следующем: помешать палкой в грязной луже и посмотреть, что всплывёт на поверхность. Тут главное успеть назад отскочить, если из лужи рука высунется и захочет тебя за штанину ухватить. Примерно так.
- То есть они знают, что дворец — это фейк?
- Разумеется, знают! Все до единого знают. Ну, может, только самые тупые верят, что это правда, но таких исчезающе мало. Они же сами эти фейки придумывают и разгоняют. Тут расчёт на то, что оболганный или кто-нибудь из его близких примется оправдываться и в процессе полемики выболтает что-нибудь действительно важное, за что их впоследствии можно будет ухватить.
***
Помолчали. Потом он встрепенулся и спрашивает:
- А у тебя что? Расскажи, может, я что-нибудь подскажу.
- Вряд ли. Если ты с тривиальным любовным треугольником справиться не можешь…
- Не нуди. Всё равно ведь расскажешь. Ещё кружку пива выпьешь, и оно из тебя само полезет.
- Да… это из-за кота нашего всё вкривь и вкось пошло…
- Вы кота взяли?
- Угу, взяли… Главное, я специально вместе с Аннушкой к хозяевам котёнка поехал. Решил на его родителей сначала взглянуть. Мне хотелось что-нибудь маленькое и пушистое. Такое, знаешь, чтобы на колени можно было взять и руки озябшие погреть. А выросло что-то размерами с мэйн-куна, только совершенно беспородное. Обычный подвальный кот с наглой рожей, только раза в два больше обычного.
- Мэйн-кун? Я их в интернете видел. Это здоровые такие?
- Угу, они. Наш тоже здоровый. Ему всего полтора года, а он уже девять килограммов весит. И, знаешь, что самое непонятное?
- Что?
- Он же всё время спит! Жрёт и спит! Жрёт и спит!
- Они все себя так ведут. Вот у нас…
- Погоди! Я не о том!
- А о чём?
- Если бы у меня или у тебя такой режим был, мы бы с тобой за полгода так жиром заплыли, что поперёк себя шире стали, а ему хоть бы хны! Сильный, как будто из качалки не вылезает, и ни единой жиринки на нём не найдёшь. Вот как у них это получается, а? Анька у меня спрашивает, а я не знаю, что ответить.
- Да, загадка… Так ты о книге хотел. При чём тут кот?
- Разозлил он меня. Это позавчера вечером случилось. Попросился он на руки. Я его взял, ношу по квартире, куда он голову повернёт, туда и иду, - это у него игра такая, - а сам тонко улыбаюсь, на позитив настраиваюсь. Убеждаю себя, что повезло нам с котом. Мурлыкать умеет так, как я ещё ни от одного кота не слышал. Например могу в зале с ним быть, а Аннушка из кухни слышит, как он мурчит. Тарахтит, как трактор «Беларусь» на холостом ходу.
- Ого!
- Вот тебе и ого! Подошли с ним к окну, и тут ему захотелось на подоконник спрыгнуть. Он без предупреждения у меня из рук вывернулся. Я и ахнуть не успел, как он мне живот задними лапами разодрал! Там у него такие сабли отросли, что мама не горюй! А подстригать их он не даёт. Кусается, сволочь!
- Выдрал?
- Не успел. В тот момент я бы его просто убил, но ты попробуй его догнать. Он кот-то неглупый. Понял, что натворил, и тут же под диван шмыгнул! А оттуда его только шваброй достать можно, но против швабры Аннушка возражает. Говорит, шваброй — это негуманно. Главное, свернутой газетой можно, тапком тоже иногда можно, а вот шваброй категорически нельзя! Не понимаю я таких вывертов сознания.
- Угу, она права. Я тоже считаю, что негуманно. С точки зрения кота, швабра - это та же бетономешалка. Изуверское оружие. Ладно, дальше.
- Вас бы, гуманистов, к психологу отправить. На групповые занятия, - проворчал я, нашёл взглядом официантку (она сидела на высоком табурете у стойки бара) поднял руку и показал ей два пальца. Она понятливо кивнула и отвернулась к бармену, чтобы передать заказ. - Я прямо так и вижу: сидите вы с ней в кружок среди десятка таких же гуманистов, слушаете, как они представляются, и внутренне готовитесь к каминг-ауту. Очередь доходит до Аннушки, и она так храбро: «Здравствуйте! Я Аня! Я считаю, что доставать кота из-под дивана шваброй — это негуманно!» Тут же крики радостные, аплодисменты со всех сторон, и ты тоже приободряешься. До тебя очередь доходит, и ты с радостной улыбкой на роже начинаешь: «Здравствуйте! Я Боря!...» - и так далее. Снова радостные вопли со всех сторон, все почему-то подскакивают со своих мест, окружают тебя, обнимают, по плечам и по спине хлопают, девушки даже целуют. И ещё один странноватый юноша с зелёными волосами, в ботинках разного цвета и с накрашенными ресницами, тот тоже тебя целует, и ты его почему-то не отталкиваешь. Тебе не до него. Ты смущённо улыбаешься, бормочешь: «Спасибо, друзья!» - слезу украдкой вытираешь, а про себя растроганно думаешь: «Наконец-то я не один! Какие милые и приятные люди! Как это важно быть частью целого! Мне именно этого всю жизнь не хватало - быть частью чего-то большого, чего-то целого!» И даже не замечаешь, что эти приятные люди тебя куда-то ведут. А потом, ты и глазом моргнуть не успеваешь, как оказываешься в позе Бломберга и тебя забивают в колодки. Колодки - это такая доска толстенная, разъёмная с тремя дырками. Одна, побольше, для шеи, а две другие дырки, поменьше, для рук. По-моему, у тебя в одном из ранних романов что-то про это было... Да, так вот, ты ещё продолжаешь приятно улыбаться, но в тебе уже начинает просыпаться тревога. Сначала она маленькая, потому что ты всё ещё думаешь, что это часть какого-то прикола, и сейчас тебя освободят, дадут в руки бокал шампанского, и вы все дружно посмеётесь над этой смешной шуткой, но тут чьи-то дружеские руки с тебя штаны стаскивать начинают, и твоя тревога мгновенно делается большой. Зачем они это? А сам почему-то про странноватого юношу в разных ботинках вспоминаешь. Ты его ног на полу перед собой не видишь, и от этого твоя тревога тут же перерастает в панику. Почему он сзади остался? Зачем он сзади? Поднять голову и спросить стоящих перед тобой ты не можешь, потому что колодки этого не позволяют. В такой позе, с кистями рук выше ушей, ты вообще мало что сделать можешь. Ты можешь только неподвижно стоять на коленях с голой задницей, разглядывать небольшой пятачок пола прямо под собой и ожидать неизвестно чего. Натурально, ты улыбаться прекращаешь, потому что ситуация перестаёт быть понятной, а вечер томным. Ты начинаешь об этом размышлять, но тут тебе прилетает первый удар линейкой. Размышлять ты сразу перестаёшь, потому что линейкой по заднице, оказывается, очень больно! Знаешь, есть такие тяжёлые школьные линейки метровой длины. Их на уроках геометрии для черчения мелом на доске употребляют. Они, по-моему, целый килограмм весят. Ты откуда-то знаешь, что бьют тебя именно школьной линейкой, а не обычной случайной палкой, от которой могут занозы остаться, и немножко радуешься этому обстоятельству, но совсем-совсем немножко, потому что лупят тебя изо всех сил и тебе очень больно. Ещё кто-то там сзади хекает при каждом ударе. После второго удара ты начинаешь орать...
Аньки там уже давно нет. Как с тебя штаны снимать начали, эта гуманистка каким-то шестым чувством догадалась, что дело запахло керосином, потому что линейку эту в руках у одного широкоплечего мужчины большого роста заметила. Скажем прямо, очень неприятного мужчины. И что характерно: одет он был в облегающее чёрное трико. Тоже странно, согласись?... Вообще, очень странный тип. Неоднозначный какой-то. Он этой линейкой по своей широкой ладони похлопывал, а сам ухмылялся. И его ухмылочка Аньке совсем не понравилась. Она её просто напугала! Она заметила, что на неё никто не смотрит, а сгрудились возле того места, где тебя пороть собрались, и бочком-бочком, по стеночке по щёлочке к двери прошмыгнула. Выскользнула она в коридор, осторожно прикрыла за собой дверь, чтобы та замком не щёлкнула или не скрипнула и внимание к себе не привлекла, и на цыпочках, чтобы каблуки громко не цокали, бегом к лифту! А он не работает, сволочь! Это случайно так совпало, он ещё вчера утром сломался, но ей в том состоянии показалось, что это специально подстроено, и она попала в ловушку. Она от ужаса в воздух подпрыгивает, зависает там ненадолго, пугается от этого ещё больше, потому что ещё ни разу в жизни в воздухе надолго не задерживалась, зажимает ладонью рот, чтобы не закричать, и, когда вновь оказывается на полу, кидается к пожарному выходу. Слава Богу, дверь оказывается не запертой, и она через три ступеньки бежит вниз. Каблук даже сломала, так спешила, представляешь? А на улице в машину прыгнула - и по газам! Бросила машину прямо у подъезда и, не обращая внимания на возмущенные вопли знакомых старушек, бросается домой. А там в ванную забилась, свет на всякий случай не включает, чтобы её не заметили, а сама всё пытается вспомнить, оставляла ли она у этого «врача» свой адрес и номер телефона, или не оставляла. Оставляла или нет? А тут в прихожей телефонный звонок грянул! С ней тут же истерика сделалась, но трубку она всё же взяла. Плачет и спрашивает дрожащим голосом:
- Алё, кто там? Это случайно не милиция?
Ей отвечают красивым вежливым баритоном. Как раз таким, как у врача, от которого она полчаса назад сбежала. Говорит он ей укоризненно:
- Нет, это не милиция, госпожа Медведева. Ну куда же вы убежали? Мы ведь только начали! Если вы каждый раз убегать будете, исцеление продлится очень долго. Эта уникальная методика изгнания бесов заимствована из книг пятнадцатого века! Уникальнейшая! У нас в стране кроме меня ею никто в полном объёме не владеет! Вам несказанно повезло, что вы попали ко мне, а не к каким-нибудь шарлатанам, а вы сбегаете. Ай-я-яй! Вы же сами согласились с нашими методами. Помните, бумаги подписывали?
Тебя к этому времени бить уже перестали и из колодок освободили, но полной свободы не дали, и ты своим могучим интеллектом понимаешь, что экзекуция на этом ещё не закончилась, и что продолжение обязательно последует. Стоишь ты весь в слезах и соплях у бетонной стены, в которую толстое железное кольцо вделано, к которому короткая цепь прикована. На другом конце цепи ошейник, который, сам понимаешь, у тебя на шее замкнут. Руки у тебя свободны, и ими ты ощупываешь свои голые ягодицы и бёдра. Пальцы у тебя трясутся, а ягодицы и бёдра сильно болят. Что у тебя там сзади творится, ты видеть не можешь, но я тебе подскажу: ягодицы у тебя красно-синего цвета и сильно опухли. Кожа в некоторых местах лопнула и кровоточит. Но дрожат у тебя не только пальцы. Ты весь дрожишь, и от этого цепь тихонько позванивает. Ты слышишь разговор врача с Анькой и вспоминаешь, что да, вам с ней, действительно, подсовывали какие-то бумажки на подпись, когда вы сюда пришли. Как обычно, ты их подмахнул, не дав себе труда прочитать даже заголовки. Анька, впрочем, тоже подписала, не читая, но она умнее тебя оказалась. Сумела оттуда вовремя сбежать.
Ты, Борька, по методу Карнеги пытаешься настроить себя на позитив, но у тебя плохо получается. Больная задница пульсирует и не даёт тебе сосредоточиться на главном. А главное для тебя на данный момент это то, что ты не понимаешь, как все эти люди отреагируют, если ты наберёшься смелости и скажешь врачу, что уже всё понял и осознал, что полностью согласился с его прогрессивными методиками, и, что больше не считаешь швабру изуверским оружием. Ты опасаешься, что неправильно понял истинную цель происходящего. Возможно, суть его состоит вовсе не в том, чтобы разъяснить тебе предназначение швабры в деле воспитания домашнего кота, а в чём-то неизмеримо большем! Например в том, что гуманизма и вовсе не существует, и он живёт только в головах таких же вот дураков, как ты сам! Ты опасаешься, что в случае твоей ошибки или просто так, для закрепления результата, врач может назначить тебе ещё какую-нибудь болезненную процедуру. Например клистир объёмом в десять литров ледяной воды. Это для того, чтобы ты, Борька, целую минуту на струе висел, когда тебя в туалет отнесут, на унитаз усадят и с тревожными лицами разбегутся. Говорят, такое не забывается. Кстати, собравшихся вокруг и шумно поздравляющих тебя с твоим мужественным каминг-аутом, хлопающих тебя по плечам и ерошащих твои редкие волосы людей ты почему-то больше не считаешь людьми милыми и приятными, но сказать им об этом ты побаиваешься...
Борька понял, что продолжения не будет, захлопнул открытый рот, поёрзал на жёсткой скамейке, кивком поблагодарил официантку, поставившую перед ним кружку пива, откашлялся и сказал:
- У тебя, Аркаша, явно течь в голове образовалась. Тебе бы с врачом посоветоваться. Или иди сразу к сантехникам. Они тебе прохудившуюся прокладку заменят, гайки подтянут, и ты снова нормальным человеком станешь... Но в принципе неплохо. Я бы это в роман вставил. Подари? Мою «Бесконечную синеву» собираются переиздавать. Должно хорошо вписаться в сцену в подземелье. Если хочешь, могу тебя в качестве палача увековечить. Тебе бы подошло. А я за это поляну накрою. Как тебе?
- Так бери! - великодушно разрешил я. - Имена только измени. Поможешь мне с эпилогом разобраться — у меня там тоже свадьба намечается — и мы в расчёте!
- Замётано! - он довольно улыбнулся. - Только ты меня не убедил. Я всё равно считаю негуманным доставать кота из-под дивана шваброй. Давай вернёмся назад. Ну спрятался он под диваном, а что дальше-то было?
- А что дальше? Замазал я царапины на животе йодом - и к столу. Решил над романом поработать, немного нервы успокоить.
- Успокоил?
- Ну так... Частично... Сгоряча поубивал там всех кроме главного героя и лёг спать. А утром написанное перечитал и за голову схватился! С кем теперь работать? У меня там сцена с перестрелкой в лесу. Я-то рассчитывал, что мой герой главного злодея случайно пристрелит, другого злодея, не главного, тяжело ранит, а с последним просто поговорит. Ему нужно было выяснить, кто спланировал операцию по перехвату крупной суммы денег, и как они его в глухой деревушке отыскали.
- Случайно пристрелит?
- Да, случайно. По задумке он у меня очень добрый. Вообще-то, на его совести дюжина трупов числится, но это давно было, и все они пендосовские рейнджеры. Сам понимаешь, этих по определению не жалко. Он против них по молодости лет в составе диверсионно-разведывательной группы советской разведки в центральной Африке воевал. И потом, он у меня уже раскаялся за содеянное, и я его простил. Эти рейнджеры тоже не ягнята. У каждого из этой дюжины руки по локоть в крови были. Упокой, Господи, их мятежные души! - я перекрестился. Борька дёрнулся, чтобы повторить мой жест, но в руке у него оказалась кружка. Он хмуро посмотрел на лужицу пролитого пива и потянулся за салфетками.
- Ну перепиши эту сцену! - бурчал он, наводя на столе порядок. - Что тебе мешает? Сам меня упрекаешь, что я на пустом месте проблемы создаю, а сам именно этим и занимаешься.
- В том-то и дело, что не могу!
- Почему?
- А вот послушай! Сейчас… - я взял со стола свой мобильник, порылся в архиве и начал читать.
***
«… Где они сели нам на хвост, я не заметил. На третий день нашей робинзонады мы с Ленкой решили прокатиться до райцентра. Нужно было купить хлеба, круп и макарон и, если подвернётся, то что-нибудь мясное. Рыба, которую мы с ней в Медведице ловили, это, конечно, прекрасно, но не каждый же день уха, правда? Даже очень вкусное блюдо, если употреблять его каждый день, приедается и хочется альтернативы.
Про слежку я понял не сразу. Отвык всё время быть настороже и в любых изменениях внешнего мира предполагать потенциальную угрозу. Сказались годы безмятежной, мирной жизни. Сегодня вместо сознания сработали инстинкты. Сначала почему-то стало тревожно, и лишь затем в зеркале заднего вида возникла из ниоткуда чёрная машина.
На таком расстоянии, а до вырулившего на дорогу из-за крайних домов райцентра внедорожника дистанция была никак не меньше четырёхсот метров, определить марку автомобиля и количество пассажиров было невозможно. При езде по такой разбитой дороге и бинокль бы не помог. Тем более, что у меня его не было. Я сбросил и без того невысокую скорость и попытался рассмотреть следующую за нами машину более внимательно. Информации прибавилось, но ненамного: за нами следует внедорожник, причём из новых, а, следовательно, из дорогих, и рядом с водителем на переднем сиденье имеется пассажир. Имеются ли в машине другие пассажиры установить не удалось.
Насторожил меня сам факт появления на пустынной сельской дороге автомобиля такого класса. На них у нас на Руси издревле, ещё со времён царя Алексея Михайловича по прозвищу Тишайший, разъезжают только бандиты и депутаты. (2) ...»
Меня прервали. Парень за соседним столом смотрел на меня и громко говорил:
- Вы что, совсем с головой не дружите? Алексей Михайлович был отцом Петра Великого. Он умер где-то в конце семнадцатого века. Какие депутаты? Какие автомобили? Насколько я помню, первые автомобили появились в конце девятнадцатого века. Или автомобили - это тоже гипербола?
Он выбрался из-за своего стола, шагнул к нашему и протянул мне широкую ладонь.
- Гоша. Скульптор. Иногда.
Я приподнял задницу, пожал протянутую руку и в свою очередь представился. Борька тоже приподнялся, протянул ему руку и спросил:
- Иногда скульптор? Как это?
- Когда есть заказы, я скульптор. Вот сейчас, к примеру, я скульптор. Получил аванс и уже третий день усидчиво пропиваю. Вы позволите?
Мы с Борькой переглянулись и синхронно пожали плечами. Почему бы и нет? Скульптор всё-таки. Это вам, конечно, не поэт и не писатель, но какое-то отношение к искусству он тоже имеет. После Зураба Церетели с его памятником Петру Первому реноме современных скульпторов сильно пошатнулось, но всё равно осталось на довольно высоком уровне. В нашей среде они даже повыше киномехаников и продавцов открыток с видами Неаполя котируются. Этот Гоша по крайней мере историю знает, а его отношение к деньгам мне просто импонирует. Пусть сидит.
Разъяснил ему разницу между гиперболой и сарказмом. Сказал, что в книге на этом месте у меня сноска имеется, чтобы какому-нибудь безграмотному идиоту не пришло в голову на меня ссылаться. После такой преамбулы я продолжил...
«… Насторожил меня сам факт появления на пустынной сельской дороге автомобиля такого класса. На них у нас на Руси издревле, ещё со времён царя Алексея Михайловича по прозвищу Тишайший, разъезжают только бандиты и депутаты. Последние, наверное, потому что сами ещё не забыли свою бандитскую молодость. Странным и нелогичным казалось появление на мёртвой дороге такой машины. Всем жителям райцентра хорошо известно, что дорога эта фактически ведёт в никуда! Через одну уже мёртвую деревню к деревне умирающей! Под умирающей я имею в виду Никольское. Там эта дорога заканчивается.
Больше по инерции, чем по необходимости, ходит до Никольского без остановки в Замытье рейсовый автобус из Твери. Пассажиров в нём ни на переднем, ни на обратном его пути последние пару лет я уже не видел. Порожняком гоняют автобус. Видимо, маршрут скоро совсем отменят.
Кроме автобуса по субботам рано утром проезжает через Замытье в сторону райцентра мотоцикл с коляской, на котором супруги Смирновы из Никольского возят на рынок картошку, редиску и всё то, что можно вырастить своими руками на собственном огороде. Вечером, около пяти, этот же мотоцикл доставляет их с пустыми мешками и ящиками обратно. Другого личного транспорта, кроме этого мотоцикла, в Никольском не имеется.
Дорога от райцентра до Замытья гравийная. Подсыпку на ней последний раз делали ещё при советской власти, поэтому ехать по ней со скоростью выше тридцати километров в час — значит серьёзно рисковать подвеской. Ехал я осторожно, объезжая большие ямы, и посматривал в зеркало. Внедорожник тоже не торопился. Дистанция между нами не сокращалась, но и не увеличивалась.
Может, интуиция меня обманывает? Может, ничего страшного? Может, просто устали ребята от трудов неправедных, набрали водки и тёлочек и на природу подались шашлычков и тёлок жарить. Как бы это проверить?
Проверить не сложно, но сначала…
- Лен, открой бардачок, пожалуйста?
Ленка, она как раз заканчивала свой рассказ о неудачной любви своей подруги одноклассницы. Что конкретно она о ней рассказывала, я не уловил, потому что не слушал. Обычное девчачья романтическая чепуха. Сериалов насмотрелась. Она его любит больше жизни, а этот мерзавец ей изменяет!
- Что у тебя там? - Ленка уставилась на переполненный всяким не очень чистым барахлом бардачок.
- Сунь руку поглубже и достань мне… гм… Там где-то пистолет должен валяться…
- Ого! Настоящий?
- Нет, это газовый. Доставай, доставай, не бойся…
17-й Глок смотрится игрушкой, но игрушкой вовсе не является. И газовым он ни в одной из своих реинкарнаций не был, зря я его оскорбляю, но Ленке об этом знать не обязательно. Им я обзавёлся в одну из командировок в Центральную Африку. Если честно, то снял с трупа одного американца. Причём трупом его сделал я. Так уж получилось. В своей смерти он и двое его дружков сами виноваты. Они в тот день решили поиграть в «сафари на коммунистов». Ну мы с ребятами и показали им, что у «коммунистов» тоже зубы имеются. И не только коренные. Я же не виноват, что оказался быстрее этого городского пижона, когда он из кустов на меня вывалился?
Хорошим оружием мы не брезговали. Наш командир, которого мы за глаза называли «Мухи-не-обидит», говорил нам, что оружие — это военный трофей. Однозначно! Всё, что может помочь тебе воевать и побеждать, является военным трофеем! А вот снятое с покойника колечко золотое или цепочка красивая — это уже мародёрство, которое подлежит всяческому осуждению и порицанию. Вплоть до расстрела сучьего потроха прямо на месте! Однозначно! Такая вот логика. Кстати, не поспоришь.
Через военного атташе в Ливии, который занимался обеспечением нашего небольшого отряда и, вообще, всем необходимым, я переправил пистолет в Союз. Долго дожидался он меня в родительской квартире, а потом брат забрал его с собой, когда вынужден был продать нашу квартиру и переехать к тёще с тестем. Передал он мне его в 91-м, когда я окончательно вернулся в Москву. Передал от греха подальше. Если у тебя любопытный ребёнок, да к тому же мальчишка, то в доме боевое оружие лучше не держать. В этом я с Мишкой был согласен. Забрал я его и отвёз в Замытье. Здесь он меня в тайнике и дожидался. Сейчас в этот тайник перекочевали деньги.
Когда Ленка с огромным уважением передала мне пистолет, я привычным движением дослал патрон в патронник и сунул машинку на сиденье к себе под правое бедро. Не очень удобно сидеть, но теперь я почувствовал себя более уверенно. Нож в ножнах под правой штаниной штука, конечно, хорошая, но пистолет всё же надёжнее. Особенно, если противник серьёзный.
Теперь Ленка. Нужно придумать способ удалить её с поля возможного боя, не возбудив при этом её подозрений. Прямо сказать ей о том, что люди на чёрной машине появились здесь по мою душу, я не мог. Нужно было какое-то приемлемое объяснение. О существовании денег она пока что не догадывается. В первый наш день в деревне мне удалось переправить деньги из машины в тайник. Она в это время крепко спала в доме. Опасно это, сообщать ей о таких сумасшедших, совершенно невероятных с её точки зрения деньгах! Маленькая она ещё и глупая. Проболтается где-нибудь — да хотя бы матери или своим многочисленным подружкам — и всё, привет! Погибнет ни за грош. Да не в одиночку погибнет, а ещё и других за собой потащит. Нет уж, пусть пока что остаётся в неведении. Меньше знаешь — крепче спишь!...»
- Слушай, - прервал меня Борька. - Я так и не понял: Ленка — это кто? Его любовница?
- Нет, не любовница. Это дочка его сожительницы. Она его папой называет, а относится к нему… Довольно сложно объяснить. Девчонке уже восемнадцать, у неё имеется дружок, но она, похоже, в Банина влюбилась…
- Что значит «похоже»? - оторопел Гоша. - Как это? Ты что, не знаешь, влюбилась она или нет?
Вместо меня ответил Борька.
- Не обращай внимания, Гоша. Это нормально. Только когда книга выйдет из печати, она приобретает окончательные очертания. И то не всегда. Я, например, довольно часто переделываю свои электронные книги.
- Электрические книги, - поправил я. - Для чтения лицами, имеющими допуск к работе с низковольтной аппаратурой напряжением до тысячи вольт. Читать, стоя на резиновом коврике с соблюдением всех правил техники безопасности. Если коврика нет, то применение резиновых перчаток и сапог обязательно!
Мы дружно посмеялись. Гоша шутку тоже понял. Это хорошо. Я продолжил чтение.
«… Маленькая она ещё и глупая. Проболтается где-нибудь — да хотя бы матери или своим многочисленным подружкам — и всё, привет! Погибнет ни за грош. Да не в одиночку погибнет, а ещё и других за собой потащит. Нет уж, пусть пока что остаётся в неведении. Меньше знаешь — крепче спишь!
- Всё, погоди трещать! Сейчас посиди и послушай умного человека.
- А что случилось? - сразу встревожилась она.
- Пока что ничего. Сейчас мы с тобой не останавливаясь проедем мимо нашего дома и поедем дальше. Запоминай, что тебе нужно будет сделать, когда мы прибудем на место.
- На какое место?
- На втором километре за деревней имеется съезд на лесную дорогу, которая ведёт к довольно большому озеру. Нам туда.
- А зачем?
- Затем, что мне кажется, что за нами следят.
- Кто следит? - она резко обернулась, увидела чёрную машину, последила за ней некоторое время и спросила. - Эти, что ли? На чёрной машине?
- Угу, они… Может быть, я и ошибаюсь, но рисковать мы с тобой не будем. Значит, слушай и запоминай!
Задание Ленка получила простое: по команде «Беги!» подхватить с заднего сиденья машины рюкзак, в который мы сгрузили купленные на базаре картошку, свёклу, редиску, банку солёных огурцов и две бутылки портвейна и с этим рюкзаком быстро, желательно бегом, удалиться по лесной дороге на расстояние, откуда машина будет не видна. Когда это случится, она должна будет покинуть дорогу, углубиться в лес, найти первое попавшееся упавшее дерево, коих там хватает, и укрыться за ним так, чтобы её со стороны дороги не было видно. Далее вести себя в этом укрытии тихо, не привлекая к себе внимания, и не реагируя на возможные выстрелы и крики. Когда можно будет выходить, я подам ей сигнал — три раза подряд крякну уткой.
Она подтвердила, что знает, как крякают утки, но, в свою очередь, поинтересовалась, зачем она должна тащить тяжёлый мешок, да ещё и бегом, если задача у неё простая — смыться подальше и спрятаться понадёжнее. Вопрос, зачем ей вообще нужно куда-то бежать и прятаться, она не задала. И это хорошо! Значит, доверяет! Я подумал маленько, прежде чем ответить.
- Так интереснее будет... Не ленись, Ленка! Тебе полезно немного пробежаться под нагрузкой. Ты мало двигаешься и много куришь.
- Я что, по-твоему, жирная и кашляю? - взвилась она.
- Не жирная, а плохо тренированная. Ох, возьмусь я за тебя когда-нибудь!
Истинной моей целью было возбудить у наших преследователей подозрение, что часть похищенных денег она унесла с собой. Для этого и тяжёлый рюкзак. Нужно будет только правильно рассчитать время, чтобы они могли увидеть её убегающей с рюкзаком. Ну, тут уж я постараюсь! Этому меня в своё время научили хорошо.
Конечно же, я собираюсь использовать Ленку в качестве отвлекающей приманки, причём использовать втёмную, но всё это делается лишь для того, чтобы дать преследователям возможность проявить себя. Как только пойму, что мои опасения не напрасны, она тут же выходит из игры, и в неё вступаю я.
Размышляя об этом, никаких угрызений совести я не испытывал. Обычная военная хитрость. За её жизнь я не опасался. Пока что инициатива лежит на моей стороне, и уступать её я не собираюсь. Если Ленка всё сделает правильно, то с ней всё будет в порядке. Но даже если что-то пойдёт криво, я сумею её защитить! Даже если мне для этого придётся откопать закопанный ещё в 91-м топор войны и нарушить взятый на себя когда-то обет — никогда больше не забирать чужие жизни!
Думаю, что тот, кто взвешивает на небесных весах наши поступки, поймёт меня. Если ты за друга не задумываясь готов отдать собственную жизнь, а по-другому и не бывает, если это друг, то отнять ради этого чужую жизнь ещё проще! Это всего лишь преступление. И то преступлением это может считаться лишь в глазах других людей. Цинично? Да. Но такова жизнь…
***
После Замытья наши преследователи существенно сократили дистанцию. Теперь до них было сто — сто пятьдесят метров. Дорога по-прежнему оставалась неровной, машину мотало, боковые стёкла у джипа, похоже, тонированы, от этого у них в салоне царит полумрак, и я никак не мог определить общее количество пассажиров. Это меня немного нервировало. Если их двое, включая водителя, то это одно дело. И совсем другое дело, если на заднем сиденье едет ещё кто-нибудь.
С другой стороны, при той скорости, с которой оба наших автомобиля едут, этим, которые сзади, потребуется не больше пятнадцати секунд, чтобы нагнать нас, когда мы свернём на лесную дорогу. А скорее всего ещё меньше. Успеет Ленка удалиться на безопасное расстояние, если ей придётся бежать с мешком? Вряд ли. Поэтому что? Поэтому мешок отменяется, чем я её и обрадовал.
- Дорогу я машиной перегорожу, а ты беги что есть духу, как только мы остановимся. Будут звать — не обращай внимания. За тобой они не погонятся, не бойся. Это я тебе гарантирую. А сейчас приготовься. Через двести метров съезд. Держись крепче, сейчас тряхнёт. Всё запомнила, что должна сделать?
- Всё, пап! Ты осторожно там, ладно?
Тряхнуло! Да так тряхнуло, что мы оба ударились головами о потолок, а в мешке разбилась банка. В салоне тут же запахло огуречным рассолом. Почему-то тот факт, что огурцы мы безвозвратно потеряли и, разлившимся рассолом будет испорчен хлеб и макароны, разозлил меня больше всего...»
***
Гоша пошевелился и откашлялся. Я остановился и поднял на него глаза.
- Да, про огурцы классно получилось… - по его шее прокатился кадык.
Я побарабанил по столу пальцами. Не понравился мне знакомый блеск Борькиных глаз. И он меня не подвёл. Вздохнул и спросил:
- Может, водки попросить? Ты про огурцы прочитал и почему-то сразу водки захотелось, - он повернул голову к сидящему рядом Гоше. - Гоша, ты как?
***
Эти двое, пока волокли меня на улицу, умудрились приложить меня лбом и носом к колонне в гардеробе. Ненавижу людей, которые пить не умеют и меры не знают!
Анька, - она ждала меня на улице возле машины, - увидела кровь у меня под носом, взбесилась и двумя ударами вырубила этих двоих деятелей искусства! Она у меня резкая. По молодости лет занималась какой-то зубодробительной фигнёй. То ли кик-боксингом, то ли ещё чем похуже. Я в этом не разбираюсь. Она ещё и ППСнику глаз подбила, когда тот попытался оттащить её от Гоши. Понятно, чем всё это закончилось. Уже десятый день с помощью метлы и совка поддерживает порядок на улицах нашей столицы, и десятый день я таскаю ей супчики в термосе и домашние котлетки.
Говорит, эта работа ей гораздо больше нравится, чем своя собственная, и я её понимаю. Она главный бухгалтер в одном российско-немецком предприятии. Скучища! А тут работа на свежем воздухе и кругом полно приятных людей в оранжевых жилетках и с мётлами!
-----------------------------
1 - Гуинплен - имя главного героя романа В. Гюго "Человек, который смеётся". Г. в детстве был искуственно изродован. Таким образом в средние века привлекали внимание публики к атракционам на ярмарках. (прим. автора)
2 - "...со времён Тишайшего царя Алексея Михайловича..." Глупости! Не вздумайте повторить этот бред на уроке истории! Гарантированного получите пару в дневник! И товарищи над вами будут смеяться. Алексей Михайлович Романов - отец Петра Алексеевича, которого весь мир знает под именем Петра Первого - жил и умер в 17-м веке. Не было в то время ни автомобилей, ни депутатов! Бандиты и разбойники уже были, а депутаты ещё не появились. Их обязанности исполняли думные бояре. Среди них тоже ворья хватало. И первый автомобиль был изобретён значительно позже. Особо пытливые и дотошные умы могут поинтересоваться в библиотеке - когда именно.