Он проснулся рано, за окном хмурилось декабрьское утро, ветка гигантского тополя возле самой вершины сломалась, но не упала, а зацепилась за другие ветки и раскачивалась. «Как сломанная ветка, как лист упавший в лужу» - вспомнил он слова из песни друга, который умер накануне. На сегодня были назначены похороны. Он съел бутерброд с сыром, запил крепким чаем и поехал на работу.
Шел на работу через парк, вековые дубы всегда будили воображение: они видели гетьманов, царей, псарей и разных авантюристов. Все они копошились, гоношились да и сгинули, а дубы остались. Стояли насмешливыми великанами и лениво наблюдали за людьми-муравьями.
День выдался холодный, стужа заползала за воротник и кусала за нос. Он не любил холод, и всегда говорил: для меня лучше жара; замёрзших видел, да, а изжарившихся – нет.
На работе предупредил, что в час похороны, надо освободиться раньше. Отнеслись по-отечески, мол, дело понятное, житейское, давай, сегодня до полудня, но завтра – как штык!
Проехав половину маршрута, попрощался с коллегами по работе и вышел в районе улицы Дмитриевской, где и находился городской морг. Дул северный ветер, тротуары покрылись наледью, прохожие передвигались по ним танцуя то ли лезгинку, то ли ламбаду. Солнце блестело в морозном небе как слиток серебра.
До начал церемонии еще оставалось время, и он зашел в магазин и купил бутылку водки. Положил в сумку, где уже ждали три пирожка с ливером.
Теперь надо встретить Товарища. Не успел он об этом подумать – карман куртки завибрировал, полилась песня известной группы про вОронов. На экране смартфона возник Морячок, сидящий за ударной установкой.
- Алло, ты где?
- Я тут, недалеко, на Карла Маркса! Товарищ был любителем крепких напитков и перманентно находился в состоянии похмелья.
- Жди, сейчас буду.
Повернув за угол, он нос к носу столкнулся с Товарищем. Тот улыбнулся щербатым ртом и полез обниматься. Перегара почти не было.
«Идем, скоро начнется» и они пройдя сто метров по Дмитриевской зашли через арку на территорию городского морга и суд-мед. экспертизы.
Во дворе кучковались родственники. Его внимание привлекла компания смуглых, похожих на цыган людей. Их было больше десяти, среди них были дети, все они громко говорили на своем языке и придавали этому печальному месту элемент гротеска.
Возле облупленной стены дома напротив арки грелись серые коты. Справа от арки находился большой дом стариной постройки с колоннами. Через крыльцо в него заходили родственники, оформляли документы, а тела выдавались уже из подвала. Все было налажено, как часы. Микроавтобусы лихо подруливали к подвалу, выносился гроб с фиолетовой обивкой, его загружали в автобус, родственники рассаживались и уезжали к месту погребения. На их место подъезжал новый автомобиль с новой партией скорбящих и не очень лиц.
Они стояли в углу двора и ждали Вдову. Она сообщила о смерти Музыканта и о месте похорон.
Через арку прошла женщина, которую под руку вел Незнакомец. Лицо её закрывала маска, глаза были полны слез.
Они подошли к ней.
- Привет. Наши соболезнования. Она смотрела на них непонимающим взглядом. Потом в глазах мелькнуло «узнавание».
- Привет. Вон наш автобус. Еще пол часа, какое-то разрешение надо оформить. Она говорила с трудом, как будто рот её был забит ватой. Сквозь вату еле пробивались слова.
- Как это случилось?
- Ну, он никогда не жаловался, все терпел, до последнего. В тот день стало ему плохо, я вызвала скорую, пока ехала я померяла давление – 90 на 80. Усадила в кресло, чтоб поменять постельное. Сидел в кресле, потом закрыл лицо руками и… всё. Она заплакала. «Эх, не надо было его поднимать, еще десять минут пожил бы».
Он вспомнил Музыканта, как тот впервые появился в его жизни, лихо исполняя свои блюзы, расточая море обаяния и света. Боже, как давно это было!
Потом были концерты, пьянки, бабы, чьи-то квартиры, общаги, разговоры за жизнь, споры и всегдашняя его насмешливость «У меня атипичный алкоголизм». И вот Музыкант умер. Кто будет петь его песни? И кому они теперь нужны?
От похоронного бюро «Ритуал» к ним подошел бойкий паренек в кепке, легкой курточке и кроссовках. Все время он грелся в конторе и выходил только на несколько минут, чтоб оформит бумаги. На лице его играла самодовольная улыбка, в руках был планшетик с документами. «Клерк Харонов» - подумал он. Вдова ушла с клерком в помещение и через некоторое время мужики с лицами с картин Брейгеля-младшего вынесли гроб и крышку.
Водитель с жирным бритым затылком подогнал микроавтобус и гроб загрузили, слегка прибив крышку гвоздями. «А чтоб не слетела по дороге».
Они с Товарищем залезли в салон вместе с вдовой. Незнакомец сел рядом с водителем. Поехали.
До кладбища доехали за час. Оформили документы в кладбищенской конторе. Этим занимался Незнакомец – высокий молодой человек, друг сына (как его отрекомендовала вдова).
Основное кладбище было переполнено, поэтому поехали на кладбище-спутник которое выросло неподалеку от основного.
Пока ехали пошел снег, полетела белая крупа и он вспомнил песню Музыканта: «Беги, пока не выпал снег, пока не видно слез, пока еще темно». Его обожгла мысль – вот выпал снег и ты окончил свой бег. Прибежал в свой Потерянный Рай.
По раздолбанной дороге с трудом вырулили к своей сектору. Слева вдалеке виднелись чьи-то похороны, микроавтобус, родственники, венки.
Вышли из автобуса, к ним подошли копатели – три молодца и бригадир с лицом старого пирата.
Установили гроб на подставки, открыли.
Бог ты мой! В большом гробу лежал маленький человек в джинсах и черной рубашке, сквозь ворот которой кошмарно извивалась черная нитка. Лицо было бледным и молодым, правое ухо почему-то покраснело. Смерть разгладила все морщины и стерла страдание и на губах заиграла улыбка. Но улыбка мучительная. «Я отмучался» - вот что говорила эта улыбка.
- Попрощались? –бригадир явно торопился к новой процессии.
- Подождите! Незнакомец взял телефон и сделал последнее фото, которое спустя несколько минут улетело в столицу соседнего государства, где жил с женой и внуком сын покойного. Внука Музыкант очень любил, слал по Вайберу его фото и делал всегдашнюю приписку «Дела…».
Вдова расплакалась, они с Товарищем попрощались с Музыкантом, поцеловав в лоб. Он шепнул «Прощай, брат», гроб заколотили и опустили в могилу. Потом очень быстро забросали мерзлой глиной и (по вынужденному согласию вдовы) попрыгали сверху, дабы не оседала землица. Получив деньги, установив крест и дешевую гробничку, быстро удалились.
Он подошел к кресту и положил на холмик гвоздики. Было ужасно холодно, могильный холод сковал все члены, не спасли свитера и дополнительная одежда. Они с Товарищем дрожали как цуцыки и еле-еле согрелись в машине.
- На поминки не зову, а вот вам (вдова протянула деньги) – помяните.
Вышли из автобуса возле стадиона и разошлись – вдова с Незнакомцем в одну сторону, они с Товарищем в другую.
Срочно нужно было выпить – от холода и пережитого зуб на зуб не попадал.
Зашли в одно кафе. Он подошел к официантке: нам бы выпить чего-нибудь и закусить. Официантка томно посмотрела на него, взгляд ее выражал утомление жизнью и назойливыми клиентами.
- Идите в зал, в вам придут – процедила она.
В душном маленьком зальчике сидела компания подвыпивших старичков. Они пили дорогой коньяк, их стол был уставлен закусками, при этом они пытались петь украинские песни.
Товарищ увидел туалет. «Я щас!» - исчез и вышел минут через десять. Все это время он сидел и смотрел в окно. По улице ехали машины, по тротуарам шли люди. Жизнь, понятное дело, продолжалась.
- Пошли отсюда!
Они прошли еще двести метров и нарвались на старый добрый кабачок, где проводили время с Музыкантом. Это было сто лет назад, в какой-то прошлой жизни.
Замерзшие как папанинцы, они ввалились в обеденный зал и уселись за большой дубовый стол.
Заказали солянку и триста грамм водки. Конечно, водку принесли раньше и они помянули Музыканта под пирожки с ливером.
- Царствие Небесное, тебе Музыкант, - сказал он задумчиво.
- Вот, главное, чтоб человека помнили, помнили как Хорошего Человека – это и есть Царствие Небесное. Понимаешь?...
Товарищ жевал пирожок и следил, как водка растекается по организму.
- Конечно, чё ты? Понимаю… Наливай еще.
Солянка согревала нутро, руки, ноги оттаяли. Водка погладила души и успокоила сердца. Универсальное лекарство, но передозировка приводит к летальному исходу. Вот и Музыкант переплыл Лету. В конце жизни он перешел на настойку боярышника. По сути это было затянувшееся по времени самоубийство. Не найдя себя в жизни, нашел смысл на дне стакана.
- Пойдем дальше, Товарищ! Они рассчитались, вышли на улицу и стали пить водку под оставшиеся пирожки.
- А помнишь, как он!.. а я помню случай!...А как он пел в ДК .. а как лазил пьяным через забор фабрики на репетицию?..
Так они добрели до известного в городе паба, где давали концерты все матерые музыканты.
Бармен встретил их появления веселым восклицанием: «Ого, какие люди и без охраны!»
Он был плюгавым малым, но часто наливал за счет заведения, так что, в сущности был клевым чуваком.
- Хреновухи и крепкого кофе!
Товарищ был в приподнятом настроении, глаза его блестели, в них метались то ли чертики, то ли огни люстр. Похмелье перешло в опьянение и хотелось продолжения «банкета».
Они выпили по рюмке хреновухи, потом по чашке кофе и, поблагодарив Бармена вышли на улицу. Смеркалось, небо затягивали тучи, по земле мела поземка, которая в свете фонарей превращалась в снежных змей.
Ну, давай, Товарищ, пока! Бувай, не забывай! Они расстались на перроне метро. Он сел в вагон и прикрыл глаза.
И тут же увидел лето, пруд, Музыканта с гитарой, поющего блюз про детку, каких-то девушек в легких платьицах, а потом – маленькую комнату в общаге, где они пели и пили беспробудно трое суток.
В мире пустых зеркал
Я так велик и я так мал.
Я забываю здесь, кем я был
И кто я есть.
Я бы хотел еще услышать «да»,
Я услышал «нет»,
Но почему, мой свет, тебя здесь больше нет?
Доброй ночи, я храню твой сон.
Доброй ночи, да хранит тебя компьютер.