После распределения ролей девушкам было приказано с этого дня обращаться друг к другу только согласно новых имён и фамилий. За каждое отступление от приказа немедленно следовало наказание: лишение обеда или ужина, помещение в карцер, а Баба Яга наказывала за это ударом по спине линейкой или указкой -она считала что такое наказание будет наиболее доходчивым и действенным, и только, когда Бабенко ушла с работы, физические наказания прекратились, зато помещения в карцер участились, и это негативно отражалось на самочувствии слушательниц. Ошибки происходили не злонамеренно, и девушки считали, что наказания за невольные ошибки чрезмерны без которых вполне можно было обойтись. Они даже пытались разговаривать на эту тему с Березиным, но руководитель ответил, что это не его инициатива а приказ сверху, и он обязан его выполнять, как, впрочем, и они тоже.
-Сами понимаете, девочки, наши курсы — это не игра, и выполнение задания зависит даже от такого пустяка, как отозваться на другое имя или фамилию.
-Я понимаю, что вам кажется наказание чрезмерным, но это всё таки не физические, а более щадящее наказание, как было при прошлом руководителе. Я понял ваши аргументы и буду отныне оговаривать с вами каждый отдельный случай что позволит избежать ошибки со стороны руководства.
Напряжение возрастало с каждым днём даже воздух был настолько насыщен ею, что казался плотным и тяжёлым.
В конце недели перед самым обедом Березин призвал девушек к себе в кабинет не сообщая по какому вопросу призывает.
-Опять что-нибудь сделали не так?! - возмутилась Олеся следуя по коридору общежития за остальными девушками.
Видимо что-то сообщить очень важное хочет! - запротестовала Мария. - - Уж очень тон был возвышенно-официальный. Думаю сегодня мы узнаем, что не сегодня завтра нас отправляют к чертям на кулички. Ох девчонки не зря этот вызов — не зря!
-Не каркай! - зло выдала Одарка. - Скажешь как в лужу! Знахарка из тебя ещё та..
-Посмотрим — просто ответила Маша, не желая связываться со скандалистками.
В кабинете руководителя были двое: Березин и его заместитель Марова. Руководитель казался заговорщиком, а Кира Кирилловна прятала взгляд, словно боялась встречи со своими ученицами, и Маша поняла, что права в своих предположениях.
Березин попросил девушек сесть на стулья стоящие вдоль стены по правую руку от него. Когда девушки с шумом расселись то оказались лицом к Маровой над головой которой висел портрет незнакомого человека, явно не русской национальности. У Лизы упало сердце в не хорошем предчувствии — лицо показалось до такой степени неприятным, что даже тошнота подступила к горлу.
-Надеюсь вы уже поняли с какой целью мы пригласили вас? - поинтересовался Березин явно не ожидая ответа и всё таки некоторые из девушек закивали головами другие упорно смотрели в пол или на двери, словно собираясь при первом же удачном случае бежать из кабинета куда подальше.
-В это воскресение нам девушки предстоит отправка — уже изготовлены все необходимые документы закуплены билеты. Вылетаем в два часа пополудни. Сопровождать вас будут представители МИДа — нам не доверили столь серьёзную миссию, даже не пояснив почему. Но пояснить, что за задание вам предстоит выполнить, мы должны. Вас отправляют для внедрения в семью премьер министра Ирана Али Мансура в качестве невесты и будущей жены его сына Али Мансура младшего. Кто это будет из вас не известно, но кто бы это ни был вы должны будете выявить двойного агента, работающего одновременно и на иранскую, и на германскую разведку, который препятствует подписанию нашего договора с правительством Ирана на поставку в Советский Союз нефти. Сами понимаете что сейчас в конце войны для победы особенно нужна нефть для производства горючего, ведь нефть — это кровь войны, как вы понимаете.
И тут заговорила Марова:
-Вы уже обратили внимание на портрет над моей головой? Да это именно тот за которого одной из вас предстоит выйти замуж — вы правы в своих предположениях.
-Ну и уродец! - подала голос Одарка.
-Да, уж — подтвердила Марго с видимым подвохом: -Явно не Павлюченко и не Соколовский!
-Не всё так однозначно девушки! - вступила в разговор Марова. - Иной раз взглянешь: внешний вид Дюймовочки — присмотришься: характер страшнее атомной войны.
Девушки сразу поняли кого имела в виду преподаватель, но промолчали — лишь Олеся иронически хохотнула явно не одобряя педагога.
-А на иного взглянешь — красотой не блещет — продолжала настаивать Кира, - а на поверку оказывается воспитанным и хорошо образованным человеком, у которого за плечами не один курс французской Сарбонны.
И вновь реакция только от двух подружек-хохлушек в виде ехидного смеха.
-Хорошо смеётся тот кто смеётся последним — отреагировал на ехидство Березин.
-И это, как видно, будем не мы — ответила Олеся и остальные девушки с ней молча согласились, потому что Сарбонна никого не успокоила.
-При такой внешности — решили они - и две Сарбонны не помогут — спать придётся не с Сарбоной, а с этим вот чудом, что на портрете над головой Киры Кирилловны.
Видя критический настрой учениц, Березин решил вступиться за сильный пол в лице претендента на красавиц:
-Каждая девушка из самых богатых и знатных семейств Ирана почитает за честь породниться с этим семейством и считает младшего Али Мансура принцем своей мечты. Можете поинтересоваться на эту тему у своих иранских двойников — у вас будет одни сутки чтобы подготовить себя к перелёту в Иран. Кто не желает — можете отказаться сразу — итог уже знаете. Я вас не запугиваю -просто хочу напомнить сколько страна потратила на вас за эти семь месяцев обучения. За всё платить нужно, мои дорогие! Это даже глупцу понятно, а вы ведь далеко у нас не глупые.
И девушки разом поднялись с мест, понимая, что разговор окончен — никто уговаривать их не собирается.
Березин оказался прав: иранки хором твердили что Али Мансур очень завидный жених и ни одна из них от такой партии не откажется.
Каждая из русских девушек поинтересовалась у своей иранской копии кто из всех девушек по их мнению окажется предпочтительнее. То же самое спросила и Елизавета у Асаль Пехлеви.
-А как ты сама ты думаешь? - ответила та вопросом на вопрос. - Кто из всех нас предпочтительнее?
-Конечно ты! - не задумываясь ответила Лиза. - А в конечном результате получается -я. Ты же — Пехлеви — самая знаменитая представительница из всех остальных претенденток. А отдуваться за всех в итоге придётся мне.
-Не я тому виной — ответила Асаль видя грустное личико своей копии.
-Да и я не виновата что отнять должна у тебя такую партию — уж как то бы и без неё прожила сколько смогла и ничуть не пожалела.
Обе девушки тяжело вздохнули явно не в восторге от сложившейся ситуации.
Лизу насторожил взгляд иранки, вполне сочувствующий, как бы говорящий, что не всё так просто с этой женитьбой и Лиза попросила:
-Ничего не скрывай, Асаль, я должна всё знать, чтобы не наломать дров- это для нас обеих может закончится плачевно.
-Есть у нас одна тонкость в любом замужестве: во время брачной ночи в спальне молодожёнов всегда присутствуют две взрослых женщины в данном случае это скорее всего будут свахи.
-Что за извращённость?!— воскликнула Лиза. - Это зачем интересно?!
-Не извращённость Лиза, а традиции — ответила иранка. -Таковы наши традиции. Нужно же знать какую невесту берут в жёны — чистую, непорочную девственницу или падшую женщину. А как иначе узнаешь?!
Для этого есть женский врач гинеколог! - Назидательно ответила Лиза.
-Врач?! -не одобрила Асаль. - Ни один мужчина не имеет право даже прикасаться к чужой женщине.
-Очень многие гинекологи у нас женщины — ответила Лиза.
-Но не у нас ! - возразила Асаль. -Нашим девушкам не разрешается приобретать образование. Женщина создана аллахом совсем для иного — семья, дети, муж, домашнее хозяйство — этому и учат её с раннего детства.
-А как же образование, специальность? - не хотела верить Лиза.
-Девушке достаточно уметь читать, писать и считать чтобы вести домашнее хозяйство! - самоуверенно ответила Асаль с непониманием и удивлением глядя на собеседницу.
-Какая дикость! - в сердцах воскликнула Елизавета.
И Пехлеви вновь ответила своё излюбленное оправдание:
-Не дикость Лиза, а традиции. В нашей стране именно они являются самым главным мерилом добра и зла - главнее даже законов — это должна ты знать очень хорошо, иначе можно погореть.
-Ох, уж эти ваши пресловутые, непонятные традиции! К чему они, если ничего не объясняют и ничем не помогают? А эти ваши традиции вообще выше всякого понимания!
-Что ты имеешь в виду Лиза? - поинтересовалась Асаль.
-Ну, не понятно зачем приходится проходить через такое унижение, через такой стыд? - пояснила Лиза. - И без этих старух молодые готовы от стыда сквозь землю провалиться, а тут ещё две старухи извращенки наблюдают. Да после такого откровения сестра вряд ли кто-то из нас захочет пройти через эту вашу традицию — например, я сделаю всё, чтобы эти старухи меня не выбрали. Как ты думаешь, что уместно для этого выбрать: сказать им, что они старые извращенки или признаться, что их жених ничего кроме неприятия и отвращения не вызывает?
Асаль удивлённо воскликнула, проводя указательными пальчиками по своему лицу, выражая полнейшее удивление. Сказала взволнованно:
-Сестра, умоляю тебя даже думать об этом не смей! Такие шутки у нас не проходят — после этого ты домой не вернёшься никогда, а значит и я не смогу вернутся к своей семье. Подумай что этим ты навредишь не только нам, но и нашим семьям: Если ты не выполнишь задание твою семью не пощадят. Поверь, Лиза, мои родители очень хорошие люди — добрые, простые. Если бы ты знала как я хочу обнять их, прижаться головой к их плечу, сказать что я их очень люблю и так скучала все эти годы. Ведь ты тоже хочешь сделать это? Умоляю, сестра — выкинь дурные мысли из головы, ты же у нас умная девочка. Дай слово, что ничего такого не сделаешь — можно и другим способом выполнить работу с наименьшими потерями.
-Каким это ? - не поняла Лиза.
-Али Мансур младший по мнению знающих его людей безвольный и далеко не мудрый человек, поддающийся чужому влиянию, и его можно подчинить своей воле так, что он не только будет слушаться своей любимой женщины, но и во всём помогать ей. - ответила Асаль.
- Каким образом? - последовал вопрос.
-Где лаской, где твёрдостью, где умом, где хитростью — ответила иранка. - Я уверена — ты сможешь.
-Но как избежать близости?! — не вооружённым глазом было видно что даже само слово вызывает у девушки отвращение и жгучее желание вообще даже не слышать его никогда.
- У тебя есть любимый мальчик? - спросила иранка.
-Есть — призналась Лиза — брат Марии.
-Так вот: когда будешь наедине с Мансуром представляй ни его а своего любимого — это поможет тебе хоть как-то вынести этого мужчину.
-Это не выход! - запротестовала Елизавета. - На долго меня не хватит! И я взорвусь.
-Подумай о семье и взрыв погаснет на корню. - ответила иранка.- А там глядишь и найдётся решение как выполнить задание и вернутся домой целой и невредимой.
-Слушай Асаль — Лиза неожиданно переключила разговор на другую тему. - А что же происходит у вас с молодыми после брачной ночи?
- Ничего особенного — ответила иранка. - свахи утром вывешивают простынь на всеобщее обозрение.
-Зачем?! - до глубины души возмутилась Лиза.
-Чтобы все поняли: какая невеста у хозяина — непорочная девственница или падшая женщина.
-Каким образом? - последовал вопрос.
-Если на простыне находятся кровавые пятна значит невеста непорочна. И молодым можно пожелать счастья и долгих совместных лет жизни.
-А что будет с другой — падшей?
-Её или изгонят с позором, вернут в дом родителей или побьют камнями за позор и обман. Но уж лучше второе, потому как возвращение домой намного худший исход дела — всю оставшуюся жизнь ей будут напоминать что она падшая и значит не имеет права даже рядом находится с хорошими порядочными людьми, что она изгой и самый ненужный неприкасаемый член общества не имеющий права ни на что — даже дышать одним с ними воздухом. И поверь: они будут доказывать это весьма доходчиво и болезненно и женщина будет умирать не один раз, как в первом случае, а множество и множество раз — и морально и физически.
-Вот эти ваши традиции! - в сердцах воскликнула Лиза. - А ты ещё удивляешься что я не могу понять их. Разве ты все наши традиции понимаешь?
-Нет, мне например непонятно как у вас во время свадебного праздника гости кричат горько и жених с невестой перед всеми целуются без стеснения — ответила иранка.
-Сравнила тоже?! - не поняла Елизавета. -Оно дело -безобидный поцелуй и сосем другое — соитие. Это же небо и земля!
-Вот тут я с тобой согласна — ответила Асаль. - Поцелуй — это любовь, высокое чувство, и посторонний взгляд может унизить её, загрязнить ведь любовь — это соединение душ, а соединение тел — низменное и никакие взгляды уже грязнее его не сделают.
-Это что — философия твоего народа? - спросила Лиза во все глаза всматриваясь в лицо двойника, и понимая ,что девушка ни сколько не лукавит.
-Это моя философия! - запротестовала Асаль.
Елизавета отреагировала с уважительной и тёплой улыбкой на лице:
-Асаль, мы с тобой ровесницы, но на душевном уровне и=ты гораздо старше меня.
-Но зато ты старше меня на уровне головы — парировала та.
-Поэтому мы никогда не сможем быть похожи на вас, в том числе и я не смогу быть похожей на тебя, и поэтому боюсь, что в Иране сразу определят подмену. -сделала вывод Лиза.
-Этого не случиться если ты постоянно будешь помнить о весах уравновешивая свою горячность и экспрессивность с прохладой ума. Всегда помни: весы!
-Я постараюсь! — согласилась Лиза.
-Не стараться нужно, а делать! - парировала иранка. - Прямо сейчас сию минуту, а не завтра, или по прибытию в Иран. Всегда помни об этом и всё будет хорошо — всё получится.
-Боюсь что стальные твои подруги своим двойникам не смогут дать такие советы — что-то подсказывает мне что они даже понятия не имеют о том, что только что ты озвучила мне — поделилась своими мыслями Лиза. - Вообще им известны такие понятия? = засомневалась Елизавета.
-Эти понятия у иранских женщин формируются на уровне подсознания, поэтому не каждая способна озвучить их, но я надеюсь что ты донесёшь до своих подруг то, что я тебе рассказала — это пойдёт всем на пользу.
-Ну уж Маше расскажу точно — подумала Лиза — Остальным стоит или нет — подумаю… Олесе и Одарке, если честно, рассказывать вряд ли стоит — всё равно слушать не захотят, ещё и на смех поднимут, да и вряд ли поймут. Думаю, что Альбина давно уж их натаскала на эту тему,ведь они свои, а мы для них — чужие.