Выскажу крамолу. Меня раздражает сильная театральность в манере исполнения Александра Галича. Говорят, ее он унаследовал от школы Станиславского. Когда его песни перепевает внук, тоже Галич, это звучит современнее. Но содержание никуда не уходит. «Не надо, люди, бояться» - звучит и будет звучать всегда.
Понравились заметки о Галиче, мастерски выписанные его современником Нагибиным. Писатель не хотел, чтобы его друг бронзовел, описал много бытовых подробностей. Чего стоит картинка с «Тишинки»! На московской барахолке театральная фигура родоначальника советских бардов соседствовала с недобитой гражданкой, на плече которой развивалась комбинация фисташкового цвета. Нагибин рассказал сотоварищу жанровую сценку, подсмотренную там же, про пятно обыкновенной спермы на штанах. «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда» - прямо в точку.
Придерживаюсь версии Шемякина, написавшего, что Галича убила техническая безграмотность. Когда он стал владельцем небывалой для советских стереоаппаратуры, певец не удержался, чтобы непременно попробовать, и не справился, сам себя замкнул.
Масштаб личности, которым обладал певец, не вписывался ни в какие стандарты, ни советские, ни европейские.
Юрий Нагибин, владевший прозой в литературе, был на "ты" и с прозой жизни в ее самом прагматическом значении. Нагибин, знавший заграничный быт изнутри, никогда бы не допустил такого промаха. Но Юрий Нагибин и не был поэтом-песенником масштаба Галича.
Нагибин, в отличие от друга, не оставил физического потомства. Его самый главный ребенок – дневник. Здесь предельная честность, самоуничтожение и самовозвышение, то есть жизнь в литературе.
Уверена, что так же, как потомки будут перепевать Галича на свой лад, будущие литераторы пусть и в блогерской манере будут пересказывать тот огромнейший материал советского времени, который оставил Нагибин.
Мое поколение не участвовало в войнах 20 века непосредственно, но через родителей и их родителей у нас еще «кровь не обсохла». Война в сердце по-прежнему. Мои дети уже другие, внуки тем более, однако историческая память как пассивный родной язык. Вроде бы уже забыл его, но в определенных условиях он возрождается мгновенно.
Эта память жива на протяжении многих поколений.