Lafcadio Hearn: A;da
В Фивы, огромный город с сотней ворот, обнесенный стеной, вздымающейся до небес, пришли известия о войне с юга. Темная Эфиопия восстала против Египта, сила «осеняющая крыльями» вторглась в царство фараонов, чтобы вызволить из плена прекрасную Аиду, дочь Амонасро, монарха Эфиопии. Аида была рабыней очаровательной Амнерис, дочери фараона. Радамес, главный среди всех великих полководцев Египта, был любим Амнерис, но однажды он увидел ее прекрасную рабыню и втайне признался ей в своей любви.
* * *
И блуждая по просторам дворца фараона, Радамес мечтал об Аиде и жаждал власти. Видения величия вздымались перед ним, как колоссы Осириса во дворах храма; надежды и страхи волновали его душу, как переменчивые ветры пустыни или море, тянущееся к четырем точкам небес. В своих фантазиях он оказывался сидящим по правую руку от правителя, одетый в почетные одежды и с кольцом могущества на руке; уступал он лишь самому сиятельному фараону. Он призывал Аиду, чтобы поделиться с ней своим величием; он украшал ее лоб золотом и мечтал вернуть ее в земли ее народа. И пока он грезил, пришел Рамфис, жрец, обладающий звучным голосом, и принес весть о войне и грохоте битвы, доносящемся из земли «осененной крыльями», которая находится за рекой, - Эфиопии. Жрец советовался с Богиней под Вуалью - Исидой, чье ужасное лицо никто не может увидеть и остаться в живых. И она избрала великого полководца, чтобы он повел в бой войска Египта.
- О, счастливый человек! О, если бы это был я! - воскликнул Радамес. Но жрец не произнес имени и молча скользнул прочь по аллее могучих колонн, и день поднимался позади него.
* * *
Амнерис, дочь фараона, шептала Радамесу слова любви. Его губы отвечали ей, но в сердце его был лишь лед. И благодаря острому уму египетская дева догадалась о его роковой тайне. Должна ли она теперь возненавидеть свою рабыню?
* * *
Жрецы начали созывать народ Египта; воля богини была выражена устами самого фараона. Радамес поведет войска Египта против темных армий Эфиопии. Рев одобрения поднимался до самых раскаленных небес. Аида же испытывала страх и все время плакала, ведь ее возлюбленный должен возглавить армии Нила в походе против ее горячо любимого отца Амонасро.
Радамеса призвали в таинственные залы храма Птаха: между бесконечно убегающими вдаль рядами колонн, озаренных священным пламенем, провели его к самому внутреннему святилищу. Жрец в льняной мантии начал исполнять древний и символический танец; вокруг замерли воины, облаченные в ритуальные доспехи; на пояс Радамесу повесили священный меч; и огромный храм наполнился гулким эхом, проникающим во все глубины сумрака, порожденным внушающим ужас гимном Вечному Духу Огня.
Церемония завершилась.
Правитель объявил великую войну. Фивы распахнули сотни своих медных ртов, из которых извергли свои армии. Земля задрожала от грохота колесниц; засверкали бесчисленные, как колосья в поле, медные острия копий; пасть Египта разверзлась, чтобы поглотить его врагов!
* * *
Аида, чувствуя невероятную душевную боль, призналась в своей любви; Амнерис обманула девушку, сказав, что ее возлюбленный пал в бою. Ведь дочь фараона сильна и ревнива.
* * *
Как белая луна движется вокруг земли, как звезды кружатся в ясных небесах Египта, так и девушки-танцовщицы в сладострастном упоении кружились перед правителем - в невесомых газовых одеждах или носящие лишь пояс, украшенный драгоценностями; их конечности - гибкие, как змеи зачарованные умелым заклинателем - изгибались под музыку арфистов, играющих на фантастических арфах. Вновь начала содрогаться земля; издалека донесся звук, словно могучий поток приближался стремительно к стране, звук, так похожий на грохот яростного моря. То возвращались хозяева Египта. Колесницы с громом пронеслись через сто ворот Фив. Бесчисленные армии прошествовали перед гранитными террасами Дворца. Радамес вернулся в блеске славы своей победы. Фараон спустился со своего трона, чтобы обнять его.
- Проси, что пожелаешь, о Радамес, даже если это будет половина моего королевства!
Радамес же попросил даровать жизнь своим пленникам. Амонасро находился среди них; и Аида, взглянув на него, почувствовала великий страх. И все же никто, кроме нее, не узнал Амонасро; потому что сейчас на нем была одежда простого солдата - никто, кроме нее и Радамеса. Жрецы жаждали крови. Но правитель должен был сдержать свою клятву. Поэтому пленников освободили. И Радамес должен был жениться на гордой и миловидной Амнерис, единственной дочери фараона.
* * *
Ночь распростерлась над Египтом. К жрецу Рамфису пришла гордая Амнерис. Это был канун ее свадьбы. Она должна молиться Скрытой, таинственной матери любви, чтобы та благословила ее счастливый союз. Внутри храма горели священные огни; благовония тлели в медных треножниках; торжественные гимны звучали в святилище с огромными колоннами. А снаружи под взглядом звезд Аида скользила, словно тень, навстречу своему возлюбленному.
Но перед ней предстал не Радамес. Это был ее отец!
- Аида, - сказал глубоким, но нежным голосом Амонасро, - томящаяся во власти дочери фараона! Радамес любит тебя! Хочешь ли ты вновь увидеть благословенную землю, где родилась? Вдохнуть усмиряющий боль аромат наших лесов? Взглянуть на наши долины и на наши золотые храмы, помолиться богам своих отцов? Тогда тебе нужно будет узнать, какой дорогой пойдут египтяне! Наш народ снова поднялся с оружием в руках! Радамес любит тебя! Он откроется тебе! Что? Ты колеблешься? Откажешься! - и те, кто умер, чтобы освободить тебя из плена, поднимутся из черной бездны, чтобы проклясть тебя! Откажешься! - и возвратится из могилы тень матери твоей, чтобы проклясть тебя! Откажешься! - я, твой отец, отрекусь от тебя и призову на твою голову мое вечное проклятие!
Радамес идет! Амонасро, укрывшийся в тени пальм, все слышал. Радамес предал свою страну ради Аиды.
- Спасайся! Идем со мной! - шептала она своему возлюбленному. - Оставь своих богов, мы преклоним колени вместе в храмах моей страны. Пустыня станет нашим брачным ложем! Безмолвные звезды свидетелями нашей любви. Пусть мои черные волосы укроют тебя, как шатер, а горячие поцелуи утешат. - И когда она обняла его, а он вдохнул аромат ее губ и почувствовал биение ее сердца, Радамес забыл свою страну, честь, веру и славу; и произнес роковое слово.
- Напата! - вскричал радостно Амонасро из тени у корней пальм! Но тут раздался звон медных клинков, Радамеса схватили жрецы и солдаты, но Амонасро и его дочь смогли скрыться под покровом ночи.
* * *
Напрасно гордая Амнерис пыталась заступиться за Радамеса перед жрецом. Рамфис отвечал лишь одно: «Он умрет!» Напрасно жрецы призывали Радамеса оправдаться от столь ужасных обвинений. Но он молчал. Теперь он должен был умереть смертью предателей. Они приговорили его к живому погребению под фундаментом храма, под статуями гранитных богов.
* * *
Под ногами богов соорудили гробницу для Радамеса - неглубокую яму, отделанную плитами из тесаного гранита. Здесь странные боги с базальтовыми бородами восседали тысячу лет. Их каменные глаза наблюдали изменение хода звезд на небе, поколения почитателей склонялись к их гранитным ногам. Реки изменили свое русло, целые династии исчезли с тех пор, как они впервые заняли свои места на тронах, высеченных из горной скалы, и положили свои гигантские руки себе на колени. Неизменные, как гранитный холм, из чрева которого они были освобождены с помощью иератического искусства, они наблюдают за ликом Египта, вглядываясь сквозь колонны храма в затененную пальмами долину. Их воля неумолима, как твердая скала, из которой высечены их тела; на их лицах нет ни жалости, ни милосердия, потому что это лица богов!
* * *
Жрецы закрыли гробницу; они уходят, исполняя свой святой и ужасный гимн. Внезапно рядом с собой Радамес обнаружил Аиду. Она спряталась во тьме, чтобы умереть в его руках.
Замирают шаги жрецов, стихает священный гимн. В одинокой темноте наверху у ног безмолвных богов раздается звук женского плача. Это Амнерис, дочь правителя. А внизу в вечном мраке влюбленные соединились и в любви, и в смерти. И лишь Осирис, вечно бесстрастный, глядит в бесконечную ночь бесчувственными каменными глазами.