Детство моё пришлось на бровастые брежневские 70-е. Самым долго ожидаемым праздником был тогда для детей Новый Год. Ёлка во всю высоту школьного спортзала, утренники с конкурсами. Сладкий подарок после спектакля в театре. Открытка с дедом Морозом и Снегурочкой, а в ней десяток билетов в кинотеатр на мультики – за выклянченный у мамы рубль. Каникулы с лыжами и санками – снег в те годы лежал у нас исправно, с ноября по апрель.
И в доме нашем ёлка вырастала непременно под потолок – папа добывал-покупал её в лесном хозяйстве, неподалёку от нас. Лет до 10 любил я залезть за колкие еловые лапы в закуток спальни (сам себя в угол ставил) и глядеть оттуда, сквозь узоры хвои в приоткрытую дверь гостиной, где мерцал Голубой огонек по телевизору и за праздничным оливье сидели мама, папа и бабушка – моя семья. Я как будто из сказочного леса на них смотрел, из засыпанной снежным «дождиком» хвойной чащи. И игрушки оживали...
Ёлка у нас стояла долго – в укутанном снегом-простыней ведре, куда подливали воду. Школьную ель чуть ли не на следующий после Нового Года день на свалку выбрасывали. А наша стояла до следующих праздников, мне тогда непонятных – до Рождества и аж до Старого Нового Года (дивное сочетание прилагательных). Советская страна их не замечала, а мы праздновали.
Накануне, на святвечер (волшебное слово), в нашем домике набивалась полна горница людей – моя большая семья. На теплый бабушкин огонёк слетались её сын и дочки – мои дядя и тёти. А с ними их дети, мои двоюродные сестры. Меня всегда удивляло, что эти дети на самом деле взрослые девицы, а ребёнком на застолье был только я. И быстро уходил в подстолье – от скуки сползал со стула на пол и ползал там, хватая родственников за ноги.
Про меня вспоминали, ставили на табурет, и я оттуда писклявил про старика, который на рынке корову продавал. Стих этот я читал несколько лет подряд, но неизменно под смех и овации. Я получал конфеты, а на столе уже ждало сказочное блюдо из зёрен, мака, орехов в сладкой белесой жидкости (но не молоке!). Называлось это чудо кутя, и я её очень любил, ел без уговоров и даже про конфеты не сразу вспоминал.
Взрослые на все голоса пели песни, тоже какие-то волшебные, совсем не похожие на те, что в школе или по телевизору. Только одну я слышал в театре, но где у них «Рік Новий народився» – в нашей семье звучало: «Син Божий народився».
Став постарше, лезть со стишком на табурет стал стесняться. Любовь к конфетам попала в категорию неразделённой... На помощь пришла бабушка – с нею выучил колядку и спел её на святвечер. Успех затмил старика с коровой. Меня обнимали и целовали. Про конфеты тоже не забыли.
Вдохновившись. я разучил с бабушкой щедривку и «Сію-сію, посіваю...». На Старый Новый Год прошёлся по домам родственников и набрал сумку конфет, печенья и карман монеток. А дядя Саша даже 3 рубля дал – зелёные, как ёлочка. От похвалы и поцелуев щёки морозно рдели.
Следующего Нового Года ждал я уже с сентября. И не только его, а и Рождества. Однокласснику и однопартейцу Сане рассказал про конфетный сбор. Он со мной попросился. Ждали вместе...
И вот коробка от новогоднего подарка полна фантиками. Настал святвечер. Родным своим колядовал я сам, а потом скрипнула-хлопнула калитка – Саня!
Район наш – одноэтажная неАмерика в черте города. Ветхие заборы из штакетника тихо кряхтели под снежными намётами. Присевшие в сугробы домики смотрели жёлтыми кошачьими глазами окон, из труб хвостами дым. Мы шли по скрипучим тропинкам, и казалось, вот-вот появятся девчата с мешками наколядованного добра или кузнец Вакула с черевичками. Я даже на небо глянул – месяц пока ещё поблёскивал на чёрном бархате.
Так, на ночь глядя, мы и колядовали. Встречали нас по-разному. Кое-где злющие псы не подпускали к дверям, а на истошный лай никто не выходил. Порой хозяева открывали, узнавали цель визита и выпроваживали. Но чаще нас пускали за порог, и дедушки-бабушки выслушивали нестройную колядку с каким-то тихим счастьем и одаривали конфетами, мандаринками, монетами.
У Саниного дома долго делили добычу, чтобы всего поровну – денежек, шоколадных конфет и леденцов. Нам было радостно – сколько наколядовали! Но почему так радовались хозяева? Светились, как самодельная лампадка у икон в бабушкиной комнатке.
И только много лет спустя я понял, что мы дарили им гораздо больше, чем конфеты-пряники. Мы, сами особо не сознавая, несли лучинки веры по тёмным заснеженным улицам атеистичной Страны Советов. Мы возвращали стариков в детство, когда они сами ходили по домам с колядками. Когда колокола ещё не сбросили с колоколен, как месяц со сказочного неба над Диканькой.
Не понять было этого школьникам бровастых 70-х. Но в канун Нового Старого Года щедровать нас пошло уже пятеро...
______________________
Автор Харитон Максимо;вич
Иллюстрация из фильма «Ночь перед Рождеством»