Сценарий Звезды над Урманом 351 - 392 часть

Предыдущая страница: http://proza.ru/2022/01/14/326 

351. Нат. Берег реки Обь.

Действие:
Ванюшка, взбирается по сходням на ушкуй, здоровается с Пайзой и сотником Иваном.
  Ванюшка
– Хорошо ли доплыли, люди добрые?

  Сотник Иван
– Хуже не бывает.

  Ванюшка
– Я знаю, зачем вы пожаловали, и помогу вам в этом. Вода в реке упала, сейчас вы уже не попадете на Чудное озеро. Ушкуй пройдет токмо до первой избы, а коли пешком двинетесь, то в болотах потонете. Надобно ждать ледостава. В избе на речке пока пусть побудут стрельцы, их туды дядька Пайза проводит, а вам, дядька Иван, надобно бы в логу пока побыть, с кузнецом Архипом переговорить и с волхвом Никитой.

  Сотник Иван
– Откуда ты мое имя ведаешь, постреленок?

  Ванюшка
– Так у вас же на сабле написано «Ивану Никитичу за храброе дело.


352. Нат. Река Тура.


Ибрагим отгребает от берега. Воды Туры, подхватывают челн, несут его вниз по течению. Беглец разворачивает небольшой парусок, и ветер, наполнив его, придает челноку еще большую скорость.

Стрелы, выпущенные с берега всадниками, не достигают цели. Ибрагим стреляет из пищали. Ранит лошадь и с лошади падает воин.

Весь день небольшой отряд Кучумских джигитов едет берегом, сопровождает плывущую лодку. Вечереет, отряд разворачивает коней, пускается прочь.
Русло поворачивает, Ибрагим видит множество костров, разведенных на привале отрядом стрельцов.
Татарин смело поворачивает челн к берегу.
 
                Ибрагим
  (стрельцам на берегу)
– Я сын боярина Пашкова


353. Нат. Берег реки Тура. Лагерь стрельцов.

Действие:
Ибрагима проводят к воеводе. Воевода сидит у костра, ворошит саблей угольки.

  Воевода князь Кольцов
– Знавал я боярина Пашкова, с ним Казань брал. Помню, помню, что он усыновил маленького татарчонка, который из воды вытащил его сына Истомку. Но ты ли это, мне неведомо, может, ты лазутчик кучумовский? А то, что крест надел, так это всякий басурманин сможет, шея от энтого не отвалится.

  Ибрагим
– У боярина Пашкова под Казанью конь гнедой был, с белыми чулочками о передних ногах, и кликали его Громом

  Князь Кольцов
– Точно, теперь верю, а тут в степях что потерял?

  Ибрагим
– Кучум селение наше вырезал, один я спасся, кровник он мой.

  Князь Кольцов
– И мы хана ищем, присоединяйся к отряду, коня дадим, нам как раз толмач (переводчик) нужен, чтоб плененных допрашивать.

  Ибрагим
– Езжай, князь, домой, некого более тобе допрашивать, зарезал я вчерась его,

  Князь Кольцов
– Да подь ты?

  Ибрагим
– На-ка, глянь,

Действие:
Ибрагим вынимает из-под ватного халата именной кинжал с серебряной ручкой и протягивает его князю.

  Ибрагим
 – Я дарю его, княже, тебе, мне кинжал врага не нужен. Теперь станет ханом его сын Алей, его и ищи. Разреши мне далее следовать, князь. Путь мне неблизкий, но дозволь нынешней зимой навестить тебя по делу государеву. Да ярлык мне выписать вели, где указано будет, что выполняю я твое поручение по доставке сокровища атамана Ермака.

  Князь Кольцов
– Ты и впрямь ведаешь о месте схрона? Или брешешь?

  Ибрагим
– Ведаю, князь, где схоронено, и знаю, что пойдет оно на благое дело – спасение Руси нашей. Зимой доставлю тебе в Тобольск сокровища.

  Князь Кольцов
– Я дам тебе охранную грамоту, токмо шибко-то ей не бахвалься, не каждый воевода ныне друг. Многие Сигизмунду и Владиславу руки лобзали, таким про клад и знать не нужно.

354. Инт. Берег реки Обь. Лог Архипа Сотникова. В избе Архипа.

Действие:
Сотник Иван Никитич и Архип сидят за столом. Архип наливает из бадьи в крынку медовуху.

  Сотник Иван
– Что-то уж больно хмур ты, Архип, да неприветлив.

  Архип
– Так я не скоморох, чтоб веселить народ знатный. Несколько годков назад были уж здесь стрельцы, разбоем промышлявшие по берегу. Потому вас и встретили рыбоеды князя Самары, как ворогов.

  Сотник Иван
– А тебя почто не трогают?

  Архип
– У меня грамота охранная от Ермака Тимофевича и воевод имеется, что сослужил я службу ратную государю нашему Иоанну Васильевичу и именем его мне да моим чадам до десятого колена вольная дадена. А еще от князя Самары ясак имеется, который разрешает мне жить на его землях. Да кодский князь Итичей, сын Алыча, что ниже по течению правит, благоволит мне. А с моей Ксенией его жена Анна, почитай, подруги. Как обоз идет на юг, так гостинцы шлет ей. Ну и я, нож или сабельку откую в подарок князьцу. Вот так и жительствуем.

  Сотник Иван
– Сам-то откуда?

  Архип
– С Волги-матушки, а Ксения на реке Чусовой жила. Меня татары в полон взяли и ее тоже. Я убег, а потом и Ксению выкупил в Кашире на базаре. Ефим с Дону также в рабстве был, в кормчие вышел. Много русского люда уже в Сибири прижилось. Немало казачков, что у Ермака служили, осело по юртам да стойбищам, уже и дети пошли. Так что с местным людом дружить надобно и зазря не обижать.

  Сотник Иван
– Как не обижать, коли нападают. Моих-то вон более половины положили.

  Архип
– То князя Самары люди были, казаки их несколько лет назад из городка выбили, вот и бесятся они, а Итичей – он помягче к русскому люду будет, вон и сына Михаилом назвал. Ты бы, Иван Никитич, сходил на ушкуе в Коду, дары бы преподнес князьку да мир укрепил. Все одно вам ледостава ждать, нынче в эту пору на Чудное озеро не пробраться.

  Сотник Иван
– Поди, дело ты глаголешь, Архип. Пищали у меня остались да сабельки от убиенных стрельцов, вот и подарю их.

  Архип
– Пищали — это славно. Но я посоветую тебе, Иван Никитич, грамоту составить о дружбе. А коли печать из сургуча поставишь на ней, то еще крепче станет дружба, так как наивный местный народ – они ведь как дети малые.
Я тут нынешней зимой две сабельки отковал. Так у одной рукоять серебряная, а у другой из бересты скручена. Увидал брат Итичея Онжа, что на клинке лось отчеканен, и обиду затаил. Зачем, говорит, мне серебро? У меня его много, ты мне пошто со зверем на рукояти не сладил саблю? Давай берестяную рукоять, но со зверем, как у брата. Пришлось ему медведя отчеканить на клинке. То-то радости было, аж три оленя зарезали да слопали, в дорогу бочонок стерляди дали и золотишка самородок в придачу.

  Сотник Иван
– Про золото не слыхивал, его и нет, вроде, в сих краях.

  Архип
– А я слыхивал, Иван Никитич. Да не отдает мне его тайга. Который год по одному глухарю бью, а в зобе камешки золотые. И никак не могу понять, где его глупая птица его находит. В ручье каком или в песке прибрежном. Да и некогда мне по урману шастать, сено нужно заготавливать. Вода большая ныне долго стояла, трава отросла по подбородок и упала, хоть руками греби, уж две косы поломал. Лошадь-то сама зимой корм найдет, а коровушку кормить надобно.


355. Инт. ПОЛЬША. Замок пана Сапеги. Зал.

  Голос за кадром
В зале замка находились двое.
Напротив Михаила Молчанова, который ранее служил при дворе царя Федора Иоанновича и был бит плетьми по приказу Бориса Годунова за ересь и чтение книг заморских, а после прогнан в Польшу неклеймёным на лбу, так как рода боярского, сидел мужчина огромного телосложения, в камзоле иностранного покроя, черного цвета, с ярко-белым кружевным воротничком.


  Боярин Михаил Молчанов
– Встречал ли, Иван Исаевич, ты государя Дмитрия? В народе разные слухи ходят, ведь слух был, что тебя он якобы воеводой назначил, да пропал ты, как в воду канул. А народ о тебе былины слагает. Будто есть на земле воевода из черни холопской, и придет он, освободив люд честной от гнета Васьки Шуйского да от его приспешников бородатых.

  Иван Болотников
– Один раз мы с государем токмо и встретились, Михаил Андреевич, когда он от погони уходил. Но давно это было, лика-то его и не вспомнить. С ним Гришка Расстрига тогды в паре ехал, должник мой. Предал он моего друже атамана Наливайко, которого ляхи схватили да во Львове голову отсекли. Славный атаман был. А этот поганец ушел. Не стал я его при встрече рубить, коль он судьбой приставлен к царевичу Дмитрию. Дал им свежих коней, и мы разъехались. Опосля более и не видались. Я походным атаманом ужо был, а царевич при всем люде меня своим воеводой назначил, и руку я ему лобызал, клятву верности дав. Ранен был я тогда в битве с ляхами. Долго лечился. Ушел на Дон и снова был ранен. В рабство угодил, глупо вышло. Пошел рыбу удить да задремал на бережке, а проснулся уж на татарском аркане. В Крыму на галерах гребцом был. Думал, уже и не выберусь никогда, помру от непосильной жизни, но венецианский корабль нашу галеру на абордаж взял. Гонялись они за турками больно шибко, так как те мешали их торговле в Средиземном море. Всегда меня, Михайло Андреевич, на отчину тянуло, хоть и семью завел. Вроде как в Италии бы остаться. Но прибрала чума сыночка моего, это и было последней каплей. Уехал я из чужбины. Вот и добрался до Польши. А тут весть дошла, будто бы убили царя Дмитрия.

  Боярин Молчанов
– Спасся наш государь, укрыли мы его и во второй раз. Коли не веришь, глянь грамоту, на ней печать царская. Она тебе писана, что воевода ты царский, набираешь войско супротив Василия Шуйского, что незаконно государем всея Руси объявлен. А люду скажешь, что государь опосля явится, как войско наберется.

  Иван Болотников
- Жив не жив, а грамота сгодится.

  Боярин Молчанов
– Канцлер Лев Сапега желал тебя видеть.

  Иван Болотников
– С ляхами дело не веду.



 Боярин Молчанов
– Ну как знаешь, Иван Исаевич. Поезжай-ка пока в Путивль, там воеводой князь Шаховской, он тебя ждет. А время уж покажет, за кем народ пойдет. Сказывали, в науках ты на чужбине шибко сведущ стал?

  Иван Болотников
– Пушкарное дело постиг. Корабельное. С учением строевым, наступательным, конным и пешим дружу. Итальянский говор уразумел и чтение, через них много творений философских прочел. Знаком был с великим Бруно, токмо сожгли его за ересь звери черно кафтанные.

  Боярин Молчанов
– Меня тоже Годунов за ересь лечил плетьми.

  Иван Болотников
– Поэтому и пришел к тебе, Михаил Андреевич, поскольку постиг ты шкурой своей, через порку, милость боярскую и горе народное, а значит, сам хлыстом почем зря размахивать не станешь. Не накажешь безвинного. Милость проявишь, к словам оправдания прислушаешься.

Действие:
Молчанов, прощается с Иваном Болотниковым, присаживается в кресло, думает.

  Боярин Молчанов
                (в слух, сам с собой)
- Ишь, холоп, мышь навозная, а держит себя нагло, как знатный дворянин, сучий сын. Ну, погодь, чернь неприкаянная, Москву возьмем, тебя быстро на живодерню отправим. Лишь бы люд посадский да чернь за тобой пошли. Ты геройством себе славу заслужил, воевода из черни, самый подходящий нам человечища, – довольно потянувшись, подумал о своем товарище: – А то, что Васька Шуйский сослал воеводой Григория Петровича Шаховского, то это его роковая ошибка, как раз в Путивле-то весь сброд и собрался. Шаховской за тобой, холоп, и присмотрит першее время. А опосля приставим к тобе верного человека.



356. Нат. Пермский Край.

Действие:
По лесной дороге верхом едет Расстрига. Он дремлет в седле. Едет глухой лесной тропой, ветви деревьев низко свисают, образуют тоннель.

  Голос за кадром
Расстрига пробирался лесами и проселками. Все его планы рухнули, Лжедмитрий уличен и убит. Теперь необходимо было уносить ноги как можно дальше от Москвы, где его помнили, как духовника-самозванца. Только Сибирь могла укрыть его от глаз царских соглядатаев.
Ничего, Сибирь большая, там он схоронится до лучших времен. Слава Богу, кошель полон серебряными монетами, да конь силен и быстр. Выносит он пока Григория от погонь да дозоров государевых. Жеребца он обменяет у вогуличей за камнем на челнок и уже водой по Тагилу да Туре до Тобольского острога спустится. И за Архипом-кузнецом должок имеется: не простил Григорий загубленного приятеля Клешню, ой не простил.


357. Инт. Берег реки Обь. Лог Архипа Сотникова. В избе.

Действие:
За столом Никита, Ибрагим, Сотник Иван Никитич, Архип, Ефим. Ибрагим забирает грамоту из рук сотника Ивана, сворачивает ее.
 
       Ибрагим
– И велено тебе, Иван Никитич, меня и сокровища атамана Еремы сопроводить до Азова. А далее я галерой, как купец, уйду в Крым для закупа пушек осадных и припасов. Через несколько зим я вернусь в Астрахань, и осяду там, тебя ожидая.

  Архип
– Бочонки с серебром это тебе не полушка, чтобы за ланитой утаить. Как сквозь кордоны татарские провезешь? Мнил?

  Ибрагим
- Трохи чаял. Стражу можно нанять из степняков.

  Ефим
– Они тебя и кончат за Доном. Секир башка сладят, покуда почивать ляжешь.

  Никита
– Ага, проснешься, а голова под арбой. И дорогу определить нужно, как лучше пройтить до крымчаков. Что думаешь, Ефим?
 
                Ефим
– Мыслится мне, други мои, так вот. Слухай сюды. Весной спускаем мой ушкуй на воду и поднимаемся по Оби к Иртышу, а там идем до реки Исиль в казахские степи, где жительствует наш знакомый аркар Исатай. Оставляем ему ушкуй на хранение. Лошадьми с охраной верной идем через Тургайскую изложину до реки Яик. Тама рубим плоты, а мож и лохань какую найдем. По Яику спускаемся в Хвалынское море и ходом до Астрахани. По Волге поднимаемся до Царицына-волока и волоком в Дон попадаем. Проходим Аузак  (Азов), платим ясак и переплываем Акденизморе (Азовское море) . Встаем у турецкой крепости Адис. Бывал я в сих местах. Дюже богатые виноградами и иными яствами. Там легче и оружие снискать. Я сам с тобой, Ибрагим, пойду и сынов возьму, ужо трое верных стражей, почитай, есть. Кресты посымам, а снизу обрезаны мы, так что за татарина я сойду, а сыновья сами татарских кровей по мамке. А у аркара Исатая моих гребцов-янычар возьмем, которые с ним в степь ушли. Вот и будет войско крепкое. Тебя же, Ибрагим, нарядим в шелка да бархат, станешь ты у нас знатным базар-баем (купцом) . У меня печать осталась корабельная от хана Сибири Сейдяка, так что тебе такой талмуд нарисуем, что комар носа не подточит.
 
                Архип
– Во. А наши бабы за зиму из китайского шелка вам шаровар да безрукавок пошьют татарских. Хотите, так и паранджу смастерят.

Действие:
Все дружно смеются. Архип разливает по чаркам медовуху.
– Ну, давай, браты, за Сибирь вольную да за Русь-матушку!
Сотник Иван не смеется, задумался.

  Голос за кадром
Мысль о завладении сокровищами не покидала голову сотника Ивана. И он принял для себя долгожданное решение: «Покуда воля воеводы исполняется, время пройдет. А ждать я умею. Все равно Архип все сокровища не отдаст, наверняка утаит. А воевода или в опалу попадет или помрет сердешный. Кольцов с Чулковым власть делят, кто победит, ту сторону и надобно принять. Прикинусь-ка я покладистым до поры до времени…»


358. Инт. МОСКВА. Царские палаты царя Василия Шуйского.

Действие:
Вдоль стены стоят, понурив головы думские бояре. Царь Василий Иоаннович Шуйский, неистово крича, бегает по палате.

  Василий Шуйский
– На лобном месте, на пожаре (Красной площади)! В центре Москвы! Разбойники! Гиляки! Стрельцов побили, дьяка пальнули, отбили семь воров к казни приговоренных! Гусляры-слепцы песни распевают о царе добром Дмитрии да обо мне, Ваське Шуйском, упыре! А вы не ведаете?! Споймать смутьянов не можете?! В Путивле воевода Шаховской воду мутит, самозванца воеводу призвал из черни – вора Ваньку Болотникова! В Самборе Мишка Молчанов, что печать царскую слямзил, царя нового Дмитрия сыскал! Илейка из Астрахани царевичем Петром Федоровичем назвался, а у царя Федора Иоанновича токмо дочь Феодосия и была, сыновей-то отродясь не было. Царей-самозванцев по Руси развелось пруд пруди, как дерьма за баней! Не успели одного Дмитрия извести, так другой вор объявился. Вас в народе шубниками кличут, так как старого устоя держитесь. Неужто невдомек вам, бородатым, что идет тяжба меж родовитыми боярами с безродными дворянами, которые вольности получили при царе Грозном, да опричнине, и не вожделеют с ними расставаться? Вот и придумывают царя за царем, чтобы чернь взбаламутить! Гришка, паскудник, что первого самозванца опознал, убег с вашего соизволения и попустительства. Теперь ищи ветра в поле! Князь Тятелевский, Истома Пашков на сторону гиляков перелет свершили!

Действие:
Василий Шуйский тяжело опускается в кресло. Бояре и князья молчат, ожидают указаний.
Государь снимает с головы бархатный чепец, вздыхает, оглядывает свою челядь. Глядит на князя Трубецкого.

  Василий Шуйский
– Юрий Петрович, бери рать и выступай на Путивль. Разгроми это осиное гнездо, а воров Шаховского да Болотникова на аркане в Москву притащи.

  Трубецкой
– Сделаю, государь-батюшка, как велишь, побью гилевщиков разом.

359. Инт. МОСКВА. Царские палаты. Царь Василий Шуйский. Ужин.

Действие:
Василий Шуйский принимает пищу. Дьяк Вязеницкий прислуживает царю.

  Василий Шуйский
Ты уж любезный присмотри, поставь человека к Трубецкому. Самонадеян уж больно, гордыни хоть отбавляй. Надобно бы приставить к нему кого порассудительнее.

  Вязеницкий
– Ужо приставлен, батюшка.

  Голос за кадром
А к бунтарю, князю Шаховскому, уже летел гонец из Москвы предупредить о выходе двадцатитысячного царского войска. Отряды Ивана Болотникова двинулись им навстречу. Силы были приблизительно равны. Узнав, что воевода Баратянский встал вблизи Орла, а Воротынский обложил Елец, Иван Болотников принял решение напасть на отряды Трубецкого, которые расположились лагерем под Кромами, то есть бить ворога по отдельности.
В ночное время пройдя через заболоченную местность, отряды Ивана Исаевича внезапно напали с тыла, откуда их не ждали. И в пух и прах разбили царское войско.
Холеные усы повисли у князя, когда он возвратился в Москву с докладом. На докладе он был похож на оглушенного сома.

360. Нат.  Пермский Край.

Действие:
Григорий натягивает поводья. Из ближайшего овражка тянет дымком. Он ловко спрыгивает на землю и далее ведет коня в поводу.
У костра сидят беглые мужики. Григорий слушает их разговор.

  Мужик
– А я изрекаю, братцы, надобно к воеводе Болотнику пробиваться. Он по Руси подметные грамоты шлет, зазывая в свое войско. А когды бояр да князей изничтожим, землицей пожалует того, кто с ним в несладкий час рядом был.

  Расстрига
  (подходит к костру)
– Здравы были, добры люди.

  Мужик
– И ты не хворай, коль с добром подошел. Откель путь держишь? Какие вести несешь, мил человек?

Действие:
Расстрига привязывает коня к осинке. Присаживается костру, греет руки над огнем. Подмигивает мужику.

  Расстрига
– Иду я, браты, за камень созывать вогуличей да остяков на помощь народному воеводе Ивану Исаевичу Болотникову, который воюет за вашу жизню вольную, покуда вы портки возле ентого костра протираете. Многие ныне города и остроги хлебом и солью воеводу встретили, ворота открыли под звон колоколов. И ужо к престольной он подошел с боями. Но дюже много боярских сынов да купчин к нему прибилось, которые бузу затевают, не желают волю давать черни. Супротив выхода стоят. Явно предадут оне воеводу нашего, как токмо Москву он возьмет. Потому и иду склонять народы северные на подмогу идтить.

Действие:
Григорий оглядывает мужиков.

  Расстрига
– Грамоте кто постигши?

  Мужик
– Неграмотны мы, родимый, но ты сказывай, мы послухаем.

  Расстрига
  (показывает грамоты)
– Вот подметная грамота от воеводы Болотникова, а вот эта от царевича Петра Федоровича, что внуком приходится государю Иоанну. Иван и Петр теперича вместе и ожидают государя Дмитрия, который чудом спасся от рук душегубов и теперь в Польше войско собирает.
Один из вас, коли желает народной воле помочь, пущай со мной в Сибирь ступает – в одиночестве мне тяжело будет добираться до Тобольского острога, а остальные шагайте к Путивлю.

  Голос за кадром
Так и порешили. Молодой парень, лет семнадцати, по имени Ерема, что был чуток грамоте обучен, сев на маленькую серую кобылку, двинулся вослед Григорию, остальные же, собрав пожитки, побрели на запад, к Белокаменной.
Расстрига знал, что в долгом пути необходим попутчик, да и кобылка пригодится.
На востоке вставало солнце, а на западе, запертый в Туле царскими войсками, держал осаду народный вождь Иван Болотников, ждавший подмоги от царевича Дмитрия.
Польские же паны уже нашли кандидатуру Лжедмитрия Второго.
Великая Смута на Руси продолжалась.

Действие:
Расстрига и Еремка подъезжают к постоялому двору.
Расстрига узнает зырянскую избу.

  Голос за кадром
Добравшись до зырянской избы, в которой Гришка ночевал прежде, путники, заплатив, устроились на постой.
Узнав от хозяина, что скоро пойдет обоз на Тобол, Расстрига воспрянул духом. Почистил свой затасканный стрелецкий кафтан от дорожной грязи, помылся в бане. За Гришкино отсутствие много чего изменилось. Появились постоялые избы и крытая привязь для лошадей. Видно было, что путь в Сибирь изведан и уже не нов. Ночью проезжали путники в разные стороны. Кои, откушав, отправлялись в дорогу, кои ночевали. Иногда заезжали и гонцы царские, меняли лошадей и мчались далее. Проживали и купцы, ждавшие охрану из наемных людишек.

  Еремка
– Глухомань-то какая, дядька.

  Расстрига
– Ты, Еремка, раньше не бывал в сих местах, вот тогды глухо так глухо было, а сейчас людишки туды-сюды снуют, кипит жизня. Дорога в Сибирь протоптана. Летом водой летом народ шастает, зимой санным путем на Тобол да Обдоры ездят. Постоялые дворы появились, да остроги поставлены. Сколь кордонов, да застав обойти нам придется. Ты тут осторожен будь, хозяин зырянин пройдоха. Словами не сори, а лучше немым притворись.

Действие:
Идет снег, Григорий поднимается на крыльцо.

  Расстрига
– Айда спать, голуба, завтра обоз пойдет за камень, к нему и примкнем.



Действие:
Расстрига заходит в избу.
Еремка отводит лошадей к стойлу. Гладит морду своей кобылки, разговаривает сам с собой. За бревенчатой стеной сеновала стоит зырянин, подслушивает.

  Еремка
– Темный какой-то дядька Григорий, не договаривает что-то. Все думает, думает, с людьми не общается. На лавке может сиднем просидеть цельный день. А у костра говорил, что духовником был царя Дмитрия. Бежать от него надобно. Да куды? Назад в поместье, где запорют до смерти? Пока обожду, а в Сибири посмотрим.

                Зырянин
- О хо-хо немой. Все выложил, как на блюдечке.


361. Инт.  Северный Казахстан. Стойбище Еркена. В юрте Исатая.

Действие:
Валихан сидит на подушках напротив Исатая. Валихан постарел, осунулся.

  Валихан
– Я проездом, уважаемый Исатай, хотел поделиться грустными новостями. Оружия, что ждали мы от русского царя, не будет. Царь Борис неожиданно преставился, его сын Федор занял трон да ненадолго. Убит. Его сестрица Ксения в наложницы царю ложному Дмитрию угодила, а после и Дмитрий был убит. На Руси смута страшная, я ж думал, не до нас ей теперь. Ай, нет. Прислал намедни грамоту государь Василий Шуйский, помощи в людях просит. Якобы сидит он осадой под Тулой, а взять бунтовщиков не может. Что мнишь, уважаемый Исатай?

  Исатай
– Чаю, что надобно выступить на подмогу Шуйскому. Поможем царю или нет, но оружье и доспехи раздобудем, под общую неразбериху доставим сюда. Да и беспошлинную торговлю на рубежах нашего ханства и Московии сохраним. Сейчас бухарцы на нас не пойдут, зима на носу. А весной отряд вернется, уже крепко вооруженный. Может, и с нарядом (наряд- пушки) наемным.

Действие:
Исатай, подливает ароматного чая в пиалу гостя.
Валихан, прищурившись, хвалит Исатая.

  Валихан
– Прижился ты, батыр, на нашей земле, традиции народа соблюдаешь. Вот даже и чай правильно наливаешь. Ведь у казахов пить чай – это особый ритуал. В пиалу сначала наливают крепко запаренную заварку на полпальца. Далее наливают молоко, но не до краев. Дополна налитая пиала означает, что пора гостю восвояси. Половина же пиалы – это знак расположения, пока его выгонять не собираются. Подавать пустую выпитую пиалу хозяину – дурной тон. Гость обязательно должен не допить, оставив на дне немного жидкости. Если приглашенный насытился, то он вправе перевернуть пиалу и поставить ее на дастархан, и на него никто не обидится.

  Исатай
– Это теперь моя земля, как и ваша, уважаемый Валихан. Здесь родился мой сын. Тут я нашел вторую родину.

  Ваулихан
– Я пришлю тебе три сотни батыров, выйдете верхом, повозки для оружия и доспехи найдете на Руси, для этого получишь серебро. Благодарю тебя, Исатай, за радушный прием. Я заберу у тебя пока моего названного внука Ваулихана? Мне кое-что необходимо прочесть и составить документы. Он мне поможет.


362. Нат.  Сибирь. Лог Архипа Сотникова.

Действие:
Морозом скованы мелкие речки, по Оби еще гонит шугу.
На оленьей упряжке по береговому льду подъезжает Угор.
Архип ставит ведра с водой. Подходит к товарищу. Обнимаются.

  Угор
– Золотую Бабу я спрятал, ни в жизнь не найти, бочонки перекатил к ручью и доставил водой в дальнюю землянку. Сорт Лунг совсем голодный, пока бочонки перекатывал по озеру, чуть не съел меня, я два оленя подстрелил в дар ему. Старец ко мне явился в грезах, он и указал, как поступить.

  Архип
– Чудно это все, Угорка, жительствуем, как в былине страховитой.

  Угор
- Ну-ну, как в в страшной сказке, чем далее, тем страшнее. А старец всем нам сниться, как будто пестует нас.


363. Инт. Сибирь. Изба Никиты.


Действие:
Никита спит на лавке. Ему снится сон. Ему грезится Гостомысл.

  Никита
– Наконец-то пришел. Я ждал, но ты являлся в грезах другим.

  Гостомысл
– Не мог я ранее тебе явиться. Многое надобно было свершить мне на благо Руси и люда нашего. Ты ведь, Никитушко, руки мои на земле для исполнения цели великой, – ласково улыбнувшись, молвил Гостомысл.

  Никита
– Не уходи быстро, скучаю я по тебе.

  Гостомысл
– Не уйду, покуда наказ, как поступать далее, не дам тебе. Что поведаю, так и сладишь.
  Никита
– А коль не осилю я? Не справлюсь?

  Гостомысл
– Ах ты, бог Неосил! Подмогну я тобе, поправлю, рядом буду. Много ты ныне ведаешь, Никитушко, и малец твой, Ванюшка, которого пестуешь, дюже способный оказался. Гляжу с небес на вас и любуюсь. Ибрагим и Ефим с сыновьями пущай идут к туркам за оружием, но с собой Ванюшу нехай возьмут. Пригодится им отрок, так как языки заморские разумеет. Он с сыном воеводы Исатая в побратимах, это поможет путникам узнать имя истца, которого им приставит бай Валихан. Грезится мне что это индус Гаджи-Ата. От него беды не ждите. Среди янычар есть человек Крымского Хана, вот его и остерегайтесь.  Да разоблачить его надобно. Отдай Ванюше шар серебряный, коим он пользоваться обучен, ты тута-ка и без него пока обойдешься. А Ванюшка, коли случай представится, способен с помощью шара усыпить бдынь  и тумену воинов. И пока он с энтим шаром рядом с Ибрагимом, ни один колдун мысли его прочитать не сможет. На русича малого ни татары, ни турки внимания не обратят, мало ли рабов в прислуге у купцов имеется.

  Никита
– А коль пропадет отрок?
  Гостомысл
- Я прослежу за ним. Это не твоя гребта. Ты же уйдешь в урман ближе к Чудо-Озеру. К следующему лету сюды явится Расстрига, отведешь его до Чудо-Озера, нехай бежит за сокровищами на остров по лабзам.

  Никита
– А как не поверит он мне? И не пойдет со мной?

  Гостомысл
– Он сам тебя найдет и поведет под самопалом. Вчера, выколов очи, казнили утоплением Ивана Болотникова. А защитников Тулы те, кто вышел на милость царскую, уводили в овраги и всех умертвляли. Государь Василий Шуйский нарушил велико княжье слово, дав клятву не причинять зла и не пролить крови гилевщикам, коли они бунт прекратят и сдадут город. И теперь я не смогу Шуйского защитить и уберечь своими чарами. Нет в нас силы такой, чтоб помогать клятвоотступникам. А смута грянет с новой силой. Придут в Москву ляхи и зачнут там вести себя дерзко, как хозяева, а семь бояр  им потакать станут во всем да сапоги польские лобызать. Дворянское сословие и безродные бояре тяжбу продолжат с родовитым боярством, которое готово посадить хоть беса на московский трон, лишь бы привилегии себе оставить прежние. Купчины-толстосумы потянутся за дворянами, так как легче им богатеть при них, притеснений менее, чем от шубников старых. Поднимут они в коей раз чернь на бунт, самим-то, что тем, что этим, свой живот незачем подставлять. Вот и начнет народ меж собой драться, как в побасенке: бояре дерутся, а у холопов чубы трещат.

  Никита
– Так что же ты, отче, черни власть не отдашь?

  Гостомысл
– Много веков пытался. Но понял, что нельзя черни власть давать, ничего доброго не выйдет от сей затеи. Ну, одолеет чернь бояр да князей, а кто наверху? Опять же, хоть добрый, но царь. А как царь без бояр? А бояр кормить надобно, к работе оне непривычные. Вот и вновь образуются бояре и чернь.

 

  Никита
– А казаки? У них же атаманы выборные? Равны все.

  Гостомысл
– Они равны, покуда одной идеей связаны – борьбой за волю. А волю получат, и у них объявятся зажиточные казаки и голытьба. И повторится все вновь. Так что пока не вижу я лучшего исхода, чем единовластие. Но придет вскоре молодой царь и завершит смуту меж дворянами и боярами. Шубникам бороды порубит топором на пеньках самолично, а стрельцов, оплот старого строя, по Москве развесит. Но ждать этого еще долго.

  Никита
– Не дожить мне, отче, до тех дней, поди.

  Гостомысл
– Я тебе ужо сказывал, дубина ты стоеросовая! Шарики на кой тебе дадены? Один шарик сто лет жизни в десять переводит. Вот и принимай, утиная твоя голова, раз в век по одному. Да про Ванюшку не забудь, дашь ему следующий шарик, когда ему полвека исполнится. Нужны вы мне тут. Дела впереди зело важные намечаются! Ну, прощай, Никитушко, явлюсь я тебе, когда потребность в том прибудет.


364. Инт. Пермский Край. Приезжая изба.

Действие:
Расстрига спит на лавке. Тихо открывается дверь. В избу с облаком пара входят два стрельца. Стрелец отставляет в другой угол Гришкин самопал, прислоненный у изголовья лавки к стене.
Безразлично глядит на спящего разбойника и резко роняет Григория вместе с лавкой на земляной пол избы.

  Стрелец
– Вставай, собака, казнь проспишь.

Действие:
Расстрига поднимается с пола, отряхивает портки и рубаху от земли и, надменно глядит на двоих служивых.

  Расстрига
– Чьих будете? Кому приписаны?

Действие:
Стрелец бьет Расстригу в ухо. Гришка падает за опрокинутую лавку.

  Второй стрелец
– Сбирайся, злыдень!

Действие:
Стрельцы, беспечно поворачиваются друг к другу.
Расстрига, вытаскивает из-под дерюги кремневые пистоли.
Гремят два выстрела. Ночлежка наполняется дымом.
Григорий накидывает кафтан, натягивает сапоги и, переступив через стонущих и дрожащих в агонии стрельцов, проходит к двери.
Григорий подхватывает заплечный мешок с гвоздя, забирает стоящий в углу самопал, выходит из избы.

365. Нат.  Пермский Край. Постоялый двор.

Действие:
Григорий оглядывается. Смотрит в сторону привязанных трех коней.
Расстрига кладет мешок и пистоли на крылечко. С самопалом на изготовку идет к избе хозяина.
Дверь зырянского дома широко растворяется, на пороге показывается третий стрелец с саблей наголо. За его спиной прячется хозяин постоялого двора. Григорий стреляет. Стрелец и зырянин падают.

  Голос за кадром
Послав подчиненных в постоялую избу, десятник беспечно зашел к хозяину двора пропустить по чарке. И поплатился.
Свинцовый подарок из ствола Гришкиного самопала с шипением влетел в его круглый живот, пробил утробу и, оставив огромную разрывную дыру, вышел навылет, поразив в грудь зырянина, стоящего за его спиной.

Действие:
Под крыльцом слышится стон.
Расстрига заглядывает в дверцу под клетью и за ноги вытаскивает связанного товарища. Развязывает веревки.

  Гришка
– Кобылу свою оставь, у нее подкова сломана, по следам отыщут. Хватай коня десятника, и уходим.

Действие:
Гришка Расстрига и Ерема скачут. Летят из-под копыт комья снега и грязи. Кричат на скаку друг другу.

  Расстрига
– Откель взялись они?


  Ерема
– Обоз пришли сопроводить до Туры. Подозвали меня и допытываться стали, откуда у нас конь арабских кровей. А зырянин глаголет им, что ты Гришка Расстрига, что розыск на тебя наложен указом государевым, а я с тобой в сотоварищах числюсь. Вязать меня приказал.

  Расстрига
– Более никого зырянин не выдаст, душонка поганая, получил истец мой свинцовый жакан в скворечню





366. Нат. Сибирь. Лог Сотникова Архипа.

  Голос за кадром
Обь наконец-то стала, покрывшись, как хребет динозавра, ледяными торосами.
Сотник Иван с первым обозом отправил стрельцов в Тобольский острог, отписав воеводе Даниле Чулкову все свои злоключения, нападение людей князя Самары, заведение дружбы с князем Агичеем. Далее пояснил, что сокровища Ермака найдены, зимой будут доставлены из урмана к Оби, а уж по воде, он, Иван, двинется с ними на ушкуе к Тобольскому острогу. Так же упредил, что воевода Кольцов прислал татарина для сопровождения клада.
Ответ пришел к середине зимы с дьяком, прибывшим обратным обозом. Дьяк вручил Ивану Никитичу письмо от воеводы. Обошел поселение. Произвел перепись мужчин по именам, а женщин по числу, и убыл далее на Север.

Действие:
Вогул привозит бочонки в лог Архипа Сотникова.

  Угор
– Принимай Ибрагим бочки с живицей кедровой.

  Ибрагим.
  (осматривает бочонки)
– Ты что наделал?

  Угор
– Смолой залил сверху, чтоб никто не заглянул глубже. Вот и объясните дозорным, которые вас где либо остановят, что якобы смолу в дар крымскому хану везете.

  Ибрагим
– А как спросють: на кой ляд сдалась смола в Крыму?

  Угор
– А стрелы зажигательные, факела? А лодки конопатить пеньком просмоленным? Ни один ворог не догадается про серебро.

Действие:
Подходит Никита. Осматривает бочонки.

  Никита
– Верно талдычит Угор, а список серебра мы с Ванюшкой составили еще в пещерах, так что так безопаснее в дороге будет. Для верности же еще штук пять бочонков закажите из Тобольска, до весны накурим смолы. А коли кому в подарок сунуть или для проверки, станете эти бочонки показывать да куски откалывать.

  Угор
– Я шкуру постелил между живицей и серебром. Ну а ежели и протечет маленько, то оттереть можно быстро выгонкой пихтового масла, у нас целый кувшин его в лабазе.

  Архип
– Или горилкой.

  Голос за кадром
На том и порешили.
А проезжий дьяк с писцом время не теряли. Они провели перепись живущих по берегам Оби народов. Отметили на планах места стойбищ и поселений. Обязали доставлять в Тобольск рыбу и дикоросы.
– Мы-то привезем вам мяса, ягод и рыбы, а взамен что дадите? – спрашивали наивные остяки и вогулы.
– А мы молиться денно и нощно будем за вас, чтоб плодились вы и размножались, – отвечал дьяк, усмехаясь в усы да тряся бородкой козлиной.

367. Нат. Северный Казахстан. Стойбище Еркена.

Действие:
К стойбищу Еркена подъезжает отряд. Впереди едет Исатай. Многие воины с перевязанными головами и руками. За конным отрядом движутся запряженные лошадьми сани. На санях лежат окоченелые трупы, завернутые в материю. На нескольких санях везут пушки, доспехи, пищали заметенные снегом. Весь отряд подъезжает к стойбищу.
Исатая и его людей встречает Валихан с группой всадников.
 
  Голос за кадром
К концу зимы вернулся из Руси изрядно потрепанный отряд Исатая.
Из трёхсотого конного войска до родимых юрт и очагов возвратились всего сто джигитов. За отрядом длинной чередой тянулся санный обоз с ранеными и убитыми, с добытым снаряжением, пушками и боеприпасами.


368. Инт. Северный Казахстан. Стойбище Еркена. В юрте Исатая.
  Исатай и Валихан пьют чай, разговаривают.

  Исатай
– Мы привыкли биться в степи, а царь Василий послал нас пешими на стены осажденной Тулы. С луками и саблями бежали мы на город, но были встречены огненными залпами из пищалей, самопалов, единорогов и пушек. Когда же рассеялся дым, от нашего передового отряда остались жалкие остатки. Тут же из городских ворот вылетел всадники и нас, пеших, порубили как камыш на саман, а мои батыры ничего не могли сделать. Мы пришли на помощь, царь же бездушно бросил нас на убой. Шуйский вместо слов благодарности прогнал нас, обозвав трусами. Это не наша война, более на Русь ходить не следует, сами пусть разбираются меж собой.

  Валихан
– Ты совсем стал седой, Исатай.

  Исатай
– Я и Отар подошли с белым платком к крепости, переговорили с воеводой Болотниковым, который вышел на стену, он и разрешил нам собрать убитых и раненных батыров с условием, если я дам слово уйти от стен города. Весь день мы собирали убитых и раненых, грузили их на сани. Воевода сдержал слово, по нам не стреляли. Подняли оружие, свое и чужое, что лежало по полю, как кизяк в степи. Много мушкетов и самопалов, сабель и доспехов собрали брошенных.

  Валихан
– И государь разрешил вам взять все это?

  Исатай
– Ему было не до нас. Русский царь приказал навозить горы дров перед стеной, чтобы сжечь Тулу, но Болотников его упредил, и, когда подул ветер в сторону царского войска, осажденные подожгли их же дрова, пошел огромный пламень, и взвились в небо искры. Загорелся царев лагерь, шатры, запасы сена. Принялись взрываться припасы. Воцарилась сумятица. Пользуясь этим, мы и ушли на Казань. По дороге нас часто останавливали отряды повстанцев, но отпускали, так как узнавали, что нас воевода Болотников отпустил с миром. Там, на Руси, сам шайтан не разберет. Царь Василий Иванович осадил крепость царя Петра Федоровича, а на помощь кому-то из них идет из Польши царь Дмитрий Иванович. Кругом одни цари, кто самозванец, а кто настоящий самодержец, сам Алдар Косе не разберется.

  Валихан
– Да, не сладко на Руси. После Ивана Великого никак поделить власть не могут. Также случилось, когда умер Хромой Тимур.

Действие:
В юрту вбегает сын Исатая Ваулихан и с разбегу прыгает отцу на шею.
Отец и сын обнимаются. Исатай тискает в объятьях Ваулихана.

  Ваулихан
– Ты видел моего друга царевича Федора и сестрицу его Ксению?

  Исатай
– Нет, не видел, Ваулихан.

Действие:
Исатай целует сына, усаживает его рядом.

  Исатай
– Убили царя Федора, а сестрицу его, красавицу Ксению, обесчестили.
 
  Ваулихан
  (слезы на глазах)
– За что?

  Исатай
– Федора убил тот, который сам захотел стать государем. Потом и убийцу убил другой, который тоже захотел стать царем. И его убьют, так будет всегда, сын мой. Это удел почти всех властителей мира.

Действие:
Ваулихан со слезами на глазах выбегает из юрты.

  Валихан
 – Может, не стоило ему говорить об этом?

  Исатай
– Он джигит и должен знать, как устроен наш мир, уважаемый Валихан.

369. Инт. Изба ночлежка. Посад крепости Чиги Тура. Грезы Расстриги.

Действие:
Расстрига спит на лавке, видит сон. На против него сидит Гостомысл.

  Расстрига
– Отпусти ты меня, старик! Не приходи ко мне более! Исполнил я твой наказ, что же еще от меня тебе надобно?

  Гостомысл
– Более ничего мне от тебя не надобно.

  Расстрига
– Тогда чаго явился?!

Действие:
Гришка, извивается, дрожит всем телом.

  Гостомысл
– Такие негодяи, как ты, Расстрига, раз в сто лет лет урождаются. А ежели точней, на конец шестого – начало седьмого десятка каждого века. И, почитай, в начале нового века, с их окаянной посули, затеиваются смуты и войны.

  Гришка
– И что с того?

  Гостомысл
– Посей свое змеиное семя, зачни аспида, и я даю княжье слово, что отпущу тебя с миром и не явлюсь к тебе более. На окраине Тобольского посада, в логу, жительствует Яга Черная. Промышляет гаданием и ворожбой. Одинокая баба. Туды тебя сами ноги на постой приведут. Вот с ней и совокупись, она давно ждет тебя, уговаривать не надобно. Поживешь лето с ней, а как понесет, можешь идтить на все четыре стороны

  Расстрига
– И все? Ты отстанешь от меня? Если я сына зачну?

  Гостомысл
– Да. Но токмо от Янги.



  Расстрига
– А коли я поведаю тебе, старик, что иду я Архипа с бела света изжить?

  Гостомысл
– Я ведаю об этом. Архип сам за себя постоит.

  Расстрига
– Для чего мое семя тебе, старец? Вроде волхвы зло не сеют?

  Гостомысл
– От отпрыска твоего и ворожеи через несколько поколений взрастет другой распутный гиль, что новой смуте зачатие даст. Сын Распутинскай!

  Расстрига
– Так ты ж вроде супротив смуты? Не уразумею я дел твоих.

  Гостомысл
– А тебе и непотребно разуметь. Твои ворота дегтем крашены, а мои серебром убраны. Когда не справятся те, кого я на трон приведу, твое семя и объявится. А пока гуляй Гриша, да пей зелья поболее, чтоб наверняка добрый аспид от тобя уродился.

Действие:
Гостомысл громко смеется, исчезает в вихре серебряных брызг.
вертятся пузырями вещи в ночлежке, кружатся водоворотом половицы. Гришка, с ужасом приседает на лавке, выставляет вперед руки. К нему через всю избу плывет огромная страшная щука.
Гришка тонет и захлебывается водой, а водица все льется и льется ему на голову.
Видение сна пропадает.
Гришка сидит на лавке, тяжело дышит. Ему на голову льет воду из ковша Ерема.

  Ерема
– Очнись дядька, лихоманка тебя бьет, и пена на губах уж.

Действие:
Гришка мотает головой, разбрызгивая брызги, как пес, вышедший из воды. Выпучив глаза, словно рак, попавший в кипяток, обводит бешеным взором стены ночлежки.
Отхлебывает воды из поданного Еремой ковша, вновь заваливается на лавку.
  Расстрига
– О, приснится же такое



370. Нат. Сибирь. Берег Оби. Лог Архипа Сотникова. Весна. Заканчивается ледоход.

Действие:
Ефим и сыновья, спускают на воду ушкуй, подготавливают его в дорогу.
Подбивают проконопаченные осенью борта, чинят местами порванный парус. Поднимают ханский вымпел на корме.
Ефим спрыгивает на берег. Присаживается на корягу около Архипа и Сотника Ивана.
  Ефим
– Ну, совсем татарская галера, кабы не степи, так бы до Крыма и пошел на ней.

  Архип
– Жаль, что нет в степи такого волока, как на Дон с Волги, видал я, как конной тягой, не разгружая товар, ладьи волокут. Где трудно идет, сало на доски кинут и опять пошло.

Действие:
Сотник Иван Никитич, сидя на коряге, стегает сапог прутиком.
 
  Сотник Иван
– Сало напомнили, черти таежные. Сейчас бы поросеночка жареного. Пошто не держишь, Архип? В Тобольске уже торгуют поросятами на базаре.

  Архип
– Пробовал. Рыбой мясо пахнет, кормить-то более нечем, рожь и овес самому да коням нужны. Тут еще корова с яловницей . Нет, не до свиней ныне.

  Ефим
         (смеется)
– Дьяку бы сальцем угодил.

  Архип
– Харя треснет.

Действие:
К берегу подходит в длиннополой рубахе, с полотенцем на плече, Никита. Тычет меж лопаток посохом Архипа. Говорит басом подражая поповскому пению.



  Никита
– Богохульствуешь, Архип.

  Архип
– Ни капельки, хай сами работают, а то повадились тут люд обирать, обжоры толстопузые. Им волю дай, так они и среди болот посошную мзду  введут, не поморщатся. Но тут им не Русь забитая, тута-ка Сибирь, омутов много, на всех хватит.

Действие:
Сотник Иван Никитич кладет руку на плечо Архипа.

  Сотник Иван
 – Поостерегся бы ты, Архип, крамольные речи изрекать, руки длинные у дьяка Севастьяна.

Действие:
Архип встает. Глядит на поворот нижнего течения Оби. Показывает рукой, снимает шапку и демонстративно кланяется. Вдалеке виден парус.

  Архип
– Вон, легок на помине, начнет паки благословенные гривны выколачивать. Пойду калью наведу для гостя нежданного, попотчую с дороги.

Действие:
Архип, кряхтя, уходит в лог.

  Ибрагим
– Давай, бочонки на ушкуй сноси немедля, покуда дьяк про серебро не пронюхал.


Действие:
Приближается шнека. В судне дьяк Севастьян, писарь и несколько остяков. Остяки убирают парус. Подходят к берегу на веслах. Грузный дьяк, поддерживаемый писцом за руку, тяжело перелазит через борт шнеки .

  Севастьян
– Ну вот. Поспел управиться. Теперича на ушкуе с вами далее пойду до
Тобольска.


Действие:
Остяки выгружают из шнеки мешки с пушниной и сундук. Старший рыбоед, подходит к писцу, протягивает руку, требуя платы.
Писец показывает на небо. Крестится. Отталкивает остяка.

  Писец
– Там зачтется! Ну-ка, поди прочь, чудище некрещеное!

Действие:
Гребцы поднимают бузу. Махают руками, требуют платы.
Никита чтоб их успокоить, протягивает кормчему остяку свой нож.

  Никита
– Бери и ступай с миром.

371. Нат. Берег Оби. Лог Сотникова Архипа.


Действие:
Ушкуй Ефима отходит от берега. Поднимается парус, с вышитым на нем ханским гербом. На ушкуе находятся Ефим с двумя сыновьями, Ибрагим, сотник Иван, Дьяк с писцом и Ванюшка.
На берегу стоят провожают Никита, Архип, Ксения, Рамиля, Айша и годовалый медвежонок.
Плоскодонное судно, хлопает по волнам днищем, переваливает через Обь к низкому берегу.

  Голос за кадром
Ефим был опытным кормчим, несмотря на большую боковую волну, он, не мешкая, перевалил через Обь на луговую сторону, где течение было слабее, и уже левым берегом взял курс на Тобольск.


372. Нат. Тобольский посад. Ночь.

Действие:

Григорий Расстрига и Ерема подъезжают к плетню. Открывают оглоблю. Заводят коней под узды во двор. Гришка стучится в двери лачуги. В маленькой избушке слышится легкое движение. Слюдяные квадратики небольшого оконца изнутри освещаются огоньком зажженной лучины. Свет проплывает вдоль окна, и оно опять темнеет. Пламень лучины теперь пляшет через многочисленные щели между досками холодной клети.
Раздается скрип отодвигаемого деревянного засова, и дверца, ведущая из сеней во двор, растворяется.
Кони, которых держит в поводу Ерема, испуганно фыркают, прянут назад.
В дверном проеме в белой рубахе до пят, с распущенными золотыми волосами стоит дева. О полы ее длинной ночной рубахи трутся два черных кота.

  Голос за кадром
При виде ведьмы. У Расстриги екнуло каменное сердце.
Сверкнув в темноте зелеными кошачьими глазами, ведьма, наклонив игриво головку, улыбнувшись, медом пропела.

  Яна
– Ну, здравствуй, Хриня, давненько я тоби тут дожидалась. Проходите, путники дорогие. Коней в загон запустите да разнуздайте. Сено там есть, а утром овса дадите.

373. Инт. Тобольский посад. В избушке Яны.

Действие:
Григорий, пригнувшись, проходит за Яной в низкий дверной проем и по привычке хочет было перекреститься на красный угол, но безвольно опускает руку. Образа в углу не присутствуют.
В спину шмыгает носом Ерема.
Яна ставит на стол лучину. Оборачивается к гостям.

  Яна
– Да проходите же вы, идолы, всю хату мне выстудите.

Действие:
Григорий, ставит самопал в угол, снимает овчинный тулуп и, забрасывает его на печь, присаживается к столу.

  Расстрига
– Это тебя люди Ягой нарекают?

  Яна
– Да. Меня. А вообще-то я Яна.

  Расстрига
– Откель приблудилась в си суровые края, красавна?

Действие:
Яна кокетливо передергивает плечиками, поправляет как будто случайно спавший с оголенного плеча пуховый платок, поясняет.


  Яна
– Кельдинка я, уродилась в графстве Лопляны , так что морозами да снегами меня не удивишь. С малых лет сиротой росла, девицей увезена на Холмогоры в Успенский монастырь, токмо от жизни да от труда непосильного убегла я оттуда. Опосля подаянием питалась да ворожбой. Примкнула к ватаге Косолапа Хлопка. Чудное время было, мы тогда чуть Москву не взяли, да царь-батюшка нас облапошил. Заслал подметные грамоты, где обещал прощение холопам и вольницу всем гилевикам, коли откажемся от воровства. Смута пошла по войску Хлопка, и ватага разбежалась.
Косолапа споймали и казни предали, а за ним и тех половили, кого якобы простил государь. Меня плетьми били, а опосля стрельцам бросили для утехи. Бежала на Каму, а далее, примкнув к обозу, сюда пришла.
Местных остяков и вогуличей я речь понимаю, она с моей схожа, татарскому тут обучилась. Вот знахарством и промышляю. Кому погадать, кого приворожу, мужа верну, а то и роды приму.
– Ой, что же я вас, гости дорогие, пустым воздухом потчую?! В казанке ушица из налима у меня.

Действие:
Яна подбегает к печи, достает ухватом чугунок. Глядит на все еще стоящего в дверях Ерему.

  Яна
– Что встал под полатями? Сватать меня пришел? Проходь, не боись, сегодня я малых диток на лоток не сажу. Сытая Яга нынче.

  Ерема
– Я на лоток не помещусь, чтоб в печь меня совать, да и не малое я дитятко вовсе.

  Яна
  (выставляя миску с вареными яйцами)
– Ягой меня кличут остяки с вогуличами, я у них золотая баба. Добрая, значит, приносящая удачу и покровительница сирот. Да и ведьма-то, ежели разобрать, не такое уж страшное слово. Ведь – ведать, а ма – мать. Так что и слагается сие, ведающая мать. Вы кушайте, кушайте, а я вам медуницы  запарю, с дороги-то усталость дюже хорошо снимает.





374. Инт. Вблизи острожка Царево Займище. Польский лагерь, осадил острожек. Ночь. Костры и шатры.
В шатре гетмана Станислава Жолневского

  Голос за кадром
Отряды крылатых гусар в пять тысяч пятьсот сабель встали осадой у острожка Царева Займища, окружив восьмитысячный гарнизон под командованием воеводы Григория Валуева и князя Федора Елецкого.
Русско-шведские войска, выбив Лжедмитрия Второго, из Москвы поспешили на помощь осажденному Смоленску. В упреждение этого Сигизмунд Третий выслал сводный отряд в двенадцать тысяч воинов навстречу русскому войску, составлявшему около сорока восьми тысяч человек.

Действие:
Гетман Станислав Жолневский внимательно слушает своего тайного советника Казимира, который явился по его вызову в шатер.

  Казимир
– Мы заслали в русский стан лазутчиков и купцов, и они продали наемным солдатам по малой цене игральные кости. Лазутчики же разметали письма к воинам Эвета Горна и Якоба Делагирди.

  Гетман Жолневский
– Что это даст?

  Казимир
– Брат Василия Шуйского больно жаден. Он придержал жалование наемным шведским и французским солдатам, и теперь они получат его только после битвы. Князь вожделеет оставить деньги убитых себе. Но ежели солдаты станут играть в кости, то жалование убитого будет принадлежать выигравшему, а не князю. На этой почве возникнут недовольства среди наемников. В засланных письмах же оговорено, что отказавшиеся воины воевать за московитов, получат право беспрепятственного прохода, а желающие присоединиться к нашему войску будут обеспечены вознаграждением в злотых.

  Гетман Жолневский
– Не зря тебя, пан Казимир, канцлер Сапега ко мне приставил. Дело ты свое знаешь. И даже в чистом пруду муть поднимешь, Посоветуй, пан Казимир, как поступить. Завтра встретить московитов и биться с ними в чистом поле, или идти навстречу, сняв осаду?

  Казимир
– Если открыто снимешь осаду, у нас в тылу окажутся восемь тысяч русских. Мыслю, что, если ночью оставить семьсот всадников, а остальным скрытно сняться с осады, утром можно напасть на лагерь московитов. Нас в три раза меньше, и только неожиданным нападением можно одержать победу, пан Станислав.

  Гетман Жолневский
– Так сему и быть.



375. Инт. Обоз лагеря русского войска. Шатры, костры. В шатре князь Дмитрий Шуйский, Якоб Делагерди и Эвен Горн.

  Голос за кадром
Уверенные в скорой победе над малочисленным отрядом Жолневского, беспечно распивали ночью хмельное зелье в обозе Дмитрий Шуйский, Якоб Делагирди и Эверг Горн.

  Дмитрий Шуйский
– У нас сорок восемь тыщ воев, шапками закидаем.

  Якоб Делагерди
– Я Жолневскому шубу песцовую подарю, ведь когда он меня в плен взял, то дал мне рысью!




376. Нат. Лагерь русского войска. Ночь.

Действие:
Польские летучие гусары врываются в спящий лагерь. Рубят полусонных воинов, которые пытаются организовать сопротивление. Отряды наемников с белыми платками в руках строятся и уходят из русского лагеря. Их поляки не трогают. Рубят русских.

  Голос за кадром
Но польский отряд под утро напал первым.
Рубили летучие гусары, как капусту, полусонных людей, метавшихся в панике по полю. А царский брат все еще пил брагу в обозе. Когда же спохватились знатные полководцы, то уже нужно было уносить ноги. Иностранные наемные воины вышли из сражения, оставив на растерзание русское войско.
Сам же брат царя бежал, утопив своего коня в болоте, и вернулся в Москву побитой собакой на крестьянской кляче.
Царь Василий Шуйский рвал и метал.
Такого поражения царская армия не получала со времен Ивана Болотникова. Пятитысячный отряд польской кавалерии с отрядом в три тысячи пехотинцев одержал победу над сорока восьмитысячным русским сводным войском благодаря бездарности воевод.



377. Нат. Берег Иртыша. Пригород Тобольска. Ушкуй Ефима, пришвартованный к мосткам. Ванюшка у сходней. Подходит Яна. Заводит разговор.

  Яна
– Утро доброе. Откуда и куда путь держим?

  Ванюшка
– Смолу везем степнякам из Кодского княжества.

  Яна
– На кой она им?

  Ванюшка
– А почем мне знать? Мое дело малое, я водолив, а не купец. Шла бы ты, тетка, отсель.

  Голос за кадром
Как бы ни пробовала ведьма разговорить мальца, не смогла она более с него и слова выудить. И в глаза заглядывала ведунья, пытаясь мысли прочесть. Но что-то мешало ей это сделать. Не поддавался мальчик чарам знахарки.
А хитрый малец, словно издеваясь, стоял у борта, играя шаром на серебряной цепочке. Так и вернулась она с берега, несолоно хлебавши.


378. Нат. Тобольский посад. Двор Яны.

Действие:
Гришка с досады кидает вилы в забор. Рядом стоит ворожея, разводит руками.

  Расстрига
– Вот аспид, скользкий, как ужака. Ну, ничего, это даже хорошо, все меньше народу в логу осталось. Мне бы до Архипа добраться. А этот щенок сам издохнет.

  Голос за кадром
Утром Яна вновь, сходив к берегу, увидела, что ушкуя уже нет. Расспросив народ, узнала, что вчера на нем прибыл дьяк с писцом, сотник Иван. Сотник ездил до воеводы, и о чем-то долго они разговаривали, отойдя на край двора.
Писец же рассказывал людишкам в кабаке, что везут люди урманные подсочку аж семь бочонков, удивляясь, кому нужна она в степи.
– Вот коли бы деготь везли, то другое дело, он завсегда в хозяйстве нужен.
Ефим снялся с рассветом и, подняв парус, повел свое судно вверх по Иртышу. Необходимо было спешить, пользуясь половодьем и попутным ветром.



379. Нат. Река Иртыш. Ушкуй Ефима, подгоняемый попутным ветром, идет под парусом.

Действие:
Ушкуй заворачивает в приток.
 
                Голос за кадром
Иртыш, извиваясь, нес свои воды из Китая. Где нельзя было идти под парусом, брались за гребли, а то и тащили бурлацкой тягой.
Через пять дней кормчий завел ушкуй в узкое русло Ишима. Приготовили пищали и утятницы. Подняли плетенные из ивняка щиты, прикрывающие путников от стрел.
Несколько раз видели татарские разъезды, выезжающие на высокий берег реки, которые с улюлюканьем срывались с места и исчезали в бескрайних просторах лесостепи.
Попались навстречу китайские джонки. Разминулись с ними без боя. Купцы сами боялись связываться с вооруженной пищалями ватагой Ибрагима. Да и вышитый на парусе ханский герб придавал отряду особую солидность. Возможно, он и спас от нападения всадников, так как еще многие степняки считали хана Сибири Сейдяка гостем русского царя и надеялись на его возвращение.



Ибрагим стоит у борта, показывает на луговой берег где пасутся бараны.

  Ибрагим
- Ефим причаливай к берегу. Ванюшка, ты останешься на ушкуе, а мы с дядькой Ефимом да с его сынами разведаем, далече ли до стойбища Исатая идтить нам осталось.

Действие:
Взрослые спускаются по сходням. Подросток ловко втаскивает их на судно. Прислоняет заряженную сечкой утятницу к борту.


Ефим, Ибрагим, и два сына Ефима идут к юрте. Навстречу выбегают пастушьи собаки

  Ефим
– Хорошо я плетку с собой захватил.

  Ибрагим
- А, мы, бердыши, так бы загрызли.


Огромные псины подбегаю, озлобленно хрипят, припадая на передние лапы, кидаются на путников. Но выставленные два бердыша и щелканье плетки чуть приостанавливают их пыл.

От юрты, стоящей на небольшой возвышенности, выезжает всадник, стучит босыми пятками под округлые бока неоседланной лошади, за которой бежит жеребенок.

Пастух, подъезжает, кричит на собак, и псы, отбегают.
Скотовод (Это Отар зать Исатая) ловко спрыгивает с невысокой монгольской лошадки, прикладывает руку к груди, здоровается. Жестом приглашает богато одетого Ибрагима и его свиту в гости.

  Отар
 – Аман сыз тостыр.

  Ибрагим
– Не ведаешь ли, ты, уважаемый, сколь времени пути до стойбища аркара Исатая?

  Отар
– Ведаю, я его балдыз. А тебя, уважаемый, я тоже узнал, ты Ибрагим, хозяин постоялого двора на реке Исеть. Мы с отрядом аркара Исатая ночевали у тебя в гостевых юртах много зим назад, когда шли на помощь хану Сейдяку в Искер. Мне Исатай рассказывал, будто ты кровник хана Кучума? Мыслю, простил уважаемый Ибрагим душпана  (врага) ?

  Ибрагим
– Он меня простил. Я зарезал его!

  Отар
– Мой дом – ваш дом, проходите.




380. Инт. В юрте Отара.


  Отар
  (подает пиалы с кумысом гостям)
– Мы ведь воины только когда в походе, а в мирное время пасем стада и растим детей, я пошлю человека, утром он будет на стойбище уважаемого Исатая и известит его о вашем визите, а пока отдохните с дороги, я зарежу барана, приготовлю лагман.

  Ибрагим
– Благодарим тебя, уважаемый Отар, за гостеприимство, но ночевать нам необходимо на ушкуе, так как на нем очень ценный товар. Мы везем в далекий Крым смолу, я теперь купец, а это моя охрана. Еще со мной едет Жас Дэригер, что лечил сына Исатая – маленького Ваулихана, он остался на ушкуе охранять добро.

  Отар
 – Понимаю, понимаю, мой племянник Ваулихан будет рад увидеть маленького доктора, он часто его вспоминает. Я счастлив, что передам малышу эту радостную весть.



381. Инт. Тобольский посад. В избе Яны. Гришка и Яна лежат на печи. На лавке спит Ерема.

Действие:
Яна, прижимается к груди Расстриги.

  Яна
– У нас будет чадо. Странно, могу гадать и ворожить другим, а сама и не знаю, кто у нас народится. Видать, не дано знать свою судьбу никому из смертных.

  Расстрига
– Зато я ведаю. Народится сын у нас с тобой, от которого пойдет мое племя. Так поведал мне старец, приходящий во снах, будь он неладен. И со слов его, в роду моем примутся рождаться не токмо сыновья, но и девки. Но заруби себе на носу и поведай сыну нашему, чтоб он помнил и передавал потомству своему по наследству, наказ мой, дабы никто в роду не называл отрока новорожденного Григорием, то бишь именем моим. Ибо родится в земле Тобольской баламут почище меня! Мне-то и самому порой не верится, что еще кто-либо, окромя меня, смогет так замутить воду на Руси когда-нибудь. Это ведь я, нынешнюю смуту затеял. Лжедмитрия привел к трону. А опосля в аллюр Русь понеслась. Второй батюшка царь самозваный Дмитрий объявился, и третий царь Петр вылупился, как кукушонок у соловья, Сидорка, сын собачий, и тот в цари подался, почитай, ужо третьим Митрием объявил себя, паки грибы пошли государи лапотные, как после дождика. Брат на брата, сын на отца иде. Течет кровушка реками буйными. Вот мы с тобой, Яна, лежим на печи, а Русь до сих пор корежит, и корежить будет, почитай, не один еще годок, покуда мне буйную головушку не снесут. Так нарек старец, будь он неладен.

Действие:
Расстрига замолкает. Молчит Яна.
За русской печью насвистывает сверчок.
Ерзает на лавке Ермолай.

  Расстрига
– Еремка пущай тут остается, а я уйду до осени, дело есть.

  Яна
– Еще что выдумал, я те не олениха блудная, чтоб каждый кобель огуливал!

  Расстрига
– Вот дура баба, да кто ж тебе его в мужья навеливает-то? Окстись, мокша твердолобая! Пойдем-ка ныне мы с тобой к мельнику Остапу, у него шесть девок на выданье, и все переспелки. А сына-то нету-ки. Тяжко ему мешки одному таскать, а нанимать работника накладно. Вот и схватится он за нашего Ерему, как утопающий за соломинку.

  Яна
– Остап на все согласен, лишь бы дочерей замуж выдать, токмо жаден он на приданое.

  Расстрига
– Побогаче мельника наш Ермолай. Купцов сопровождали дорогой, плату брали.

  Яна
– Ага, плату. То-то слух ходит по острогу, что один из обозов не дошел из Чиги Туры, сгинул дорогой.

  Расстрига
– Цыц? дура, а то придавлю, как вошь одежную, и не посмотрю, что сына моего носишь.



  Голос за кадром
Увидев перекошенное от злобы лицо, Яна сменила тему.

  Яна
– А как лошадь мельник Остап продал на базаре, слышал?

  Расстрига
– Нет. Сказывай.

  Яна
– Лошадь-то, откормленная на отрубях, добротная. Зубы целы, копыта не стерты. Вот и решил он татарам приезжим ее сбыть. Она у него желоб вращала да жеребой нежданно стала. Просмотрел Остап, когда к ней осенью жеребец подкрался на выпасе. А тут весна, встала мельница без работы. Деньги нужны Остапу были шибко, вот и повел клячу на базар. Татарин осмотрел, заплатил, цокнул от удовольствия языком, что обманул мельника. Привязал ее к телеге – и был таков.

  Расстрига
  (приподнимается на локте)
– А в чем сказ-то?

  Яна
– А в том, что, когда она у татарина ожеребилась, решил он верхом на ней прокатиться. А та кругами-то и поплыла – прямо-то ходить разучилась, она же округ жернова у мельника всю жизнь проходила.


Действие:
Раздается хохот Еремы.
Григорий свешивает голову с печки.

  Расстрига
– Ах ты бестия! Уши навострил? Вот оборву-то я их!

  Ерема
     (присаживается на лавке, потягивается)
– Ты не серчай, дядька, изба-то мала, а шторка худа. Да и пошто ваши охи да ахи не послушать. А жениться мне в самую пору, а то от вашего шуршания на печи хоть до кобылы беги, той, что кругами ходит у татарина.

Действие:
Яна смеется.
Григорий разворачивает ее за плечи и серьезно говорит.

  Расстрига
– Старцем поведано: мне или петля, или полынья уготовлена, так что от стрелы и пули я заговоренный, стало быть. Там, куды иду, топить, вешать некому. Когда вернусь, заживем.

  Яна
– Веревки-то может, и не найдут, а утопнуть возможно, ведь водой пойдешь.

  Расстрига
– Старец про полынью молвил, а ныне лето, льда-то нету-ка.


Действие:
Гришка спускается с печи.

  Расстрига
– Надевайте портики, свататься идем.

  Ерема
– Ты мне, дядька, Настену сватай, та красивей и стройнее, я на нее давненько глаз положил.

  Расстрига
– Ну, Настену так Настену, хотя что это за баба, коль я ее поднять могу!

  Яна
 – Ах ты, кобель драный! Пышную тебе подавай, завтра же на след твой пошепчу, шарахаться от толстогрудых буш, как кот от блох!


382. Инт. Казахстан. Стойбище Еркена.  В Юрте Исатая.

  Голос за кадром
Исатай встретил путешественников радушно. Разместив путников, приехавших на посланных за ними повозках, в двух гостевых юртах, он пригласил Ибрагима к себе на чаепитие.

Действие:
Исатай и Ибрагим, сидя на коврах пьют чай. Ботагоз подает блюдо с бешбармаком. Выходит.
 
    Исатай
– Ты приехал вовремя, уважаемый Ибрагим. Через несколько дней начинается конский базар, и на нем можно купить хороших лошадей, верховых и тягловых. А также вам необходимы будут верблюды, их я сам лично помогу выбрать.

  Ибрагим
– Со мной Ефим – кормчий великого хана, и его два сына, ты, уважаемый Исатай, их знаешь. Взял я и Ванюшку, сам он в дорогу напросился, чтоб твоего сына проведать. Нам не хватает гребцов-воинов. На Яике и Волге ныне много разбойного люда появилось. Дикие племена и донцы разбой ведут. Коли не будет надежной дружины, не пройдем мы на Крым.

  Исатай
– Возьмешь своих янычар, они давно собирались к турецкому султану податься, вот пусть с вами и идут.


  Ибрагим
– Благодарю тебя, уважаемый Исатай. Что будем делать с моим ушкуем? Он на солнце рассохнется, пока мы в Крым ходим.
Исатай отпил из пиалы чай и, поставив ее на дастархан, предложил:

  Исатай
– Купите быков, которых приведут на продажу калмыки с Волги. У твоего ушкуя плоское дно. Его можно поставить на три-четыре одноосных арбы. Вот и повезете его караванным путем прямо до Яика. Я дам провожатого, он знает степь, как свои пять пальцев. Дойдете до Яика, там перекресток дорог под названием Дарбаза . Это ворота в Бухару, в Персию, на Арал. Далее уже на ушкуе по реке уйдете на Каспий тенезе. В дороге же, укрывшись за бортами ушкуя, вам легко будет отбиться от разбойного люда.

  Ибрагим
– Хорошее предложение. Если повезем ушкуй, время потеряем, но будем со своим ушкуем. Ефим сказывал, что мы из Каспия попадем в Волгу и мимо Астрахани пройдем на Царицын, где есть волок на Дон.


Действие:
На улице слышится выстрел из пищали.
Исатай с Ибрагимом поспешно выходят из юрты.








383. Нат. Казахстан. Стойбище Еркена.  У Юрты Исатая.


Действие:
Ефим, улыбаясь, держит коня под уздцы. Исатай и Ибрагим выходят из юрты.

  Ефим
– Конь добрый, сам выбирал. Остальные от выстрела шарахнулись, а энтот как вкопанный стоит, даже глазом не повел. Да и видно, боевой конь, ухо у него саблей срублено и шрам на крупе, видать, в сече не раз побывал.

  Исатай
  (усмехается)
– Так мне весь табун распугаешь, Ефим.

  Ефим
– Главное – не напужать животину, господин. Я издали пальну, опосля ближе подойду. Так коней и приучу. А коль не приучишь, при пальбе в стремя ногу не вдеть и коня не удержать, начнет, как волчок, кружить с испуга. На кой пуганый мерин в пути сдался, подведет в трудный час.





384. Нат. Казахстан. Вечер. Вблизи стойбища Еркена.  Берег реки Ишим.

  Голос за кадром
Исатай вечером под предлогом проверить дальний табун уединился в степь. Проскакав несколько верст на север, он остановил коня на берегу Исиля.


Действие:
Исатай верхом сидит на коне. С того берега ему махает малахаем парнишка лет четырнадцати. Воин подает знак подъехать. Малец ловко запрыгивает на неоседланную лошадь и, потянув поводья, загоняет ее в воду. Кобыла легонько плывет к другому берегу. Мальчик стоит ногами на спине

  Голос за кадром
Исатай улыбнулся. Когда-то он и сам, мальчишкой, стоя на спине лошади, чтоб не замочить одежду, таким способом преодолевал водные преграды.



Действие:
Лошадь выходит на берег, подросток спрыгивает и подходит к Исатаю. Почтительно кланяется.

  Подросток
– Господин, слушаю вас.

  Исатай
– Мои гости идут в Крым за оружием. Везут смолу и осетровый клей. Передай уважаемому Валихану, что нужен надежный человек, чтоб извещал нас во время их странствия. Знал степь и ведал дорогу до аула Дарбаза (ныне Оренбург) , что на слиянии реки Яик и реки Сакмары стоит.

Действие:
Подросток кланяется. Исатай помогает ему запрыгнуть на лошадь. Подросток разворачивает кобылу, и пускает ее вплавь через реку. Исатай кричит ему вслед.

  Исатай
– Ты не боишься волков?

  Подросток
  (из темноты)
– Нет, господин, у меня два волкодава и камча!




385. НАТ. Сибирь. Урман. Берег Чудо Озера.

Действие:
Расстрига толкает в спину Никиту стволом самопала. Никита связан.

  Расстрига
– Шагай, шагай

  Голос за кадром
Неделю назад Гришка, причалив к берегу у выхода Атлым-реки в Обь, принялся караулить. Сунуться в лог Расстрига не решился.
Счастье улыбнулось Григорию вечером: к воде проверить сети спустился Никита…
Расстрига даже не обратил внимания, с какой легкостью волхв поддался и согласился показать путь на Чудо-озеро.
Несколько дней на Гришкиной лодке, а после уже пешком по берегу, они дошли до места, к берегу таежного водоема.




  Никита
  (обернувшись)
– Куды шагай? Пришли ужо. Развяжи, я со связанными руками по лабзам не ходок. У тебя сабелька имеется окромя самопала, а у меня токмо голые руки. Не дрейфь, не сбегу.

Действие:
Расстрига вынимает саблю, разрезает путы.

  Расстрига
– Ишо кто кого страшится. Напужал, аж под мышками вспотело.

  Никита
  (растирая затекшие запястья)
– Слеги надобно вырубить, чтоб по лабзам идти, ими толщу травы будем проверять, без них здесь никуда. Тута многие века вспять, о чем написано на стенах пещеры жрецами древними, вздыбилась земля, выпуская дух на свет Божий, и большой пламень воздался к небу, было тогды светло на десять верст округ, почитай, три полных луны бил в небо пламень. Потух пыл, глядь, а там пропасть в преисподнюю. И дна у сей пропасти нет.

  Расстрига
  (мотая портянку)
– И что далее?

  Никита
– Далее стекала веками в нее болотная да снеговая водица. Вот и родилось озеро, кое заросло с годами травой – лабзами. Или, как Ефим говорит, плавнями. А провались под них, так и дна не достать. Лабзы сойдутся вновь – и поминай как звали. Пробовали жрецы вожжи спускать с грузом, да, связав вместе двенадцать штук, по двенадцать косых сажень кажная, не достали оне дондышка. Назвали жрецы это озером святым местом и многие лета приносили в жертву злато и серебро.


  Расстрига
– Так, стало быть, на дне там злата видимо-невидимо?

  Никита
– Стало быть, стало быть, вот пыхнет когда-нибудь опять озерце-то и выплеснет воду в ручьи и реки вместе со златом и серебром, потом как грибы собирай. Архип тут болотное железо сбирал по берегу, видать, когды пламень полыхал, жар стоял невыносимый, вот железо в россыпь и оплавилось. Собрал он, что унести мог, в корзину, да домой счастливый и подался.

  Расстрига
– А пошто радостный?

  Никита
– Так что ж не радоваться! Дома ему уголь березовый обжигать да торф перебирать половину лета, чтоб руду сыскать и плавить. А тут, словно ягоды, железо – греби да греби. А озеро это опричное – оно два выхода имеет: один ручей, по которому мы пришли, в Обь течет, другой, на том берегу, в Ионесси.

  Расстрига
– Где это, Ионесси?

  Никита
– На восходе. По всем ручьям там злато и по сей день остяки сбирают. Вот и ты бы, Гришка, шел бы стараться, а на остров шибко опасно идтить.

  Расстрига
– Веди на остров, а то опять повяжу. Ишь заговорил меня, я аж чувство чуть не потерял с тобой.

  Никита
– Ну, айда, коли хошь, токмо след в след ступай за мной, – пожав плечами, согласился волхв.

        Голос за кадром
Мысль отыскать сокровища Ермака у Расстриги перевесило желание отомстить Архипу.
«Никиту я опосля тут пришью, а до Архипа на обратном пути доберусь, – принял решение Гришка, – вот только нож сапожный где-то посеял. Придется саблей рубить волхва, а ей в пещере шибко не размахнешься».




386. Инт. Сибирь. Лог Сотникова Архипа. Кузня.

Действие:
В кузню входит Ксения.
Архип с Максимом отбивают заготовку сабли. Ксения присаживается на скамью.

  Ксения
– Кажись, беда, Архипушка.

  Архип
– Ты это к чему, матушка?

  Ксения
– Никита пропал.

  Архип
– Мож ушел куды, не малец же.

  Ксения
– Нет. На берегу следы от челнока чужого.

  Архип
– К остякам на юрты подался, оленей лечить.

  Ксения
– Нет, Архипушка. Следы сапог с каблуками и шпорами, кои стрельцы носят. Видно, что барахтались по брегу, и волочения след по няше остался к лодке.

Действие:
Входит вогул.

  Угор
– Видел остяк по имени Сарыч, как чужая шнека проходила наверх по Атлымке. Никита связан был, а за греблями стрелец сидел. Глянь, Архип, я на берегу нож нашел.

Действие:
Угор протягивает кузнецу нож.
Кузнец подходит к оконцу, лицо его передергивает легкая судорога.

  Архип
– Гришка Расстрига это. Вернулся, стало быть. Его это нож. Я этот ножик в лодку кинул, когда его связанного от берега отталкивал. Тогда еще удивился, вроде стрелец, а нож бухарский. Такие ножи узбеки в сапогах носят. Быть беде. Он Никиту к Чудо-Озеру погнал, дорогу к сокровищам Ермака Тимофеевича показывать. Собирайся Угор, может, нагоним.

  Голос за кадром
К закату Архип и Угор, гребя по очереди, пустились супротив течения по Атлым реке вослед Григорию.


387. Нат. День. Казахстан. Вблизи стойбища Еркена. Берег реки Ишим.

Действие:
Ваулихан и Ванюшка, сидят на обрывистом бережке, удят рыбу. Поплавки из гусиных перьев периодически сносит течением, и мальчики, одновременно поднимают удочки, смастеренные из таловых веток, перекидывают снасть выше по течению, ожидают поклевки. Изредка с громким кряканьем пролетают над водой селезни.

  Ваулихан
– Ныне Исиль сильно разлился. Все утиные гнезда затопило, яйца намокли и пропали. Вот и ищут селезни утей, чтоб по-новому на гнезда сесть.

  Ванюшка
  (смеется)
– Молодец, все подмечаешь, а вот что червя у тебя ужо слопали, не узрел.

  Ваулихан
– Не до червя мне ныне. Дорога у тебя Ваня будет тяжелой. С вами пойдет поводырь моего деда. Коли беда какая, то он голубя отправит. А я дам тебе в дорогу свой чапан  и колшатыр. Лето-то будет холодное и дождливое.

  Ванюшка
– Пошто знаешь?

  Ваулихан
– Вороны ныне гнезда на деревьях с юга свили, значит, тепла мало будет для птенцов. Вороны благоразумные, их не проведешь. Когда лето жаркое, они с севера вьют, чтоб птенчики на жаре не высохли.

  Ванюшка
– А у нас в урмане я и не видывал, где они вьют гнезда. Прячется ворон от постороннего взора.

  Голос за кадром
Ванюшка взгрустнул, вспомнив Чудо-Озеро, седого ворона, матушку, брата с сестрой, Архипа и Никиту с Угором.

388. Нат. Сибирь. Урман. Чудо Озеро.

Действие:
Мудрый ворон, сидит на ветке разлапистой ели, наблюдает за двумя путниками, ступившими на марь у берега озера. Впереди идет Никита, сзади ступает след в след Расстрига. На берегу раздвигаются кусты. Медведь Хвома высовывает морду, наблюдает за людьми на лабзах. Путники идут, лабзы колышутся.
Вид из-под воды. Лабзы колышутся. Сорт Лунг шевелит хвостом, отплывает от отмели, на которой грелся. Огромная щука плывет на звук шагов.

  Голос за кадром
Хоть и поседел ворон за несколько веков жизни, но зрение у него было отменное.
Первый человек, в длинной рубахе, тыча слегой впереди себя, шел уверенно, как будто бывал он здесь. Позади него, обвешанный блестящим оружием, след в след двигался другой муж. Второй не смотрел по сторонам и не оборачивался, стараясь попасть в след впереди идущего путника.
А зря. Ведь третьим на отдалении в полверсты крался за ними медведь-двухлеток. Хвома два дня назад заприметил движущегося навстречу своего пестуна Никиту и хотел уже было кинуться к другу, но, разглядев незнакомого человека позади волхва, поостерегся, припал на лапы и укрылся за кустом шиповника. Пропустив путников, мишка крадучись последовал за ними.
Наглость медведя поразила мудрую птицу. Он шел безбоязненно по бывшему горельнику, в то время как другие урманные звери обходили владения ворона стороной. И пернатый страж, громко хлопая крыльями, ринулся в атаку на непрошенного мохнатого гостя.


Ворон летит на медведя.
– Кар!

  Голос за кадром
Хвома, почувствовав на своей покусанной росомахами холке холодные когти ворона, рявкнул на все болото, бросившись к берегу.
Туманная утренняя гладь водоема эхом подхватила рык, разнося его по кочкам и плесам.

Действие:
Услышав рык медведя, Расстрига оступился, провалившись по бедро одной ногой в плавни.

  Расстрига
– Руку дай!

  Никита
       (присаживается на кочку, зло улыбается)

– Зачем?

  Расстрига
  (тонет в трясине)
– Давай, говорю. А то из самопала пальну!

  Никита
– Замочил ты порох, не пальнет он. Ты думаешь, что с немощи своей поддался я тебе на Атлымке? Нет, Гриня. Увел я беду от Архипа.

  Голос за кадром
Гришка выпучил глаза. Кто-то огромный схватил его ногу чуть ниже колена и потащил в бездну…

  Расстрига
– Руку подай... А! Помоги!

  Никита
– Не подам. Лишний ты на земле нашей.


Действие:
Расстрига тонет, руки его цепляются за лабзы, но вскоре исчезают в лабзах. Полынья сходится.
Никита подходит к еле-еле заметной майне, из которой еще мелкими пузырьками выходит воздух. Поднимает самопал. Отряхивает траву со ствола и трогается в обратный путь.
Над ним, громко каркая, летает старый ворон. А по берегу прыгает медведь, косясь на парящую в облаках мудрую птицу, боясь кинуться в болото навстречу своему другу.




389. Нат. Казахстан. Стойбище Еркена. Ложбина.

Действие:
Исатай подходит к Ефиму, который стоит около пушек, привезенных из-под Тулы Исатаем. Рядом несколько воинов в доспехах.

  Ефим
 – Господин, я обучил твоих людей нарядному делу. Пушки, заклепанные охотниками Болотникова, я починил. Славно, что вы их привезли из похода. Они шибко сгодятся вам в сражениях супротив джунгар и бухарцев.

  Исатай
– Можешь показать старание моих воинов на деле?

  Ефим
– Да, господин. Наряд установлен, пушкари готовы и ждут команды.

  Исатай
– Ну, тогда не будем откладывать

Действие:
Исатай отходит, встает чуть позади. Тут же собираются гости стойбища и воины. Четыре пушки и ученики кормчего. Встают с фитилями у орудий.

Ефим, показывает на поляну перед крутым яром, где воткнуты в землю шесты с плетеными ивовыми корзинками наверху, изображающие строй пехоты, объявляет:

  Ефим
– Это пеший порядок, копьеносцы и лучники.

Действие:
Ефим поворачивается чуть в сторону, поясняет, указывает на ряд плетеных щитов.

  Ефим
– А там конные воины,

  Исатай
– И шатер воеводы на холме?

Действие:
Исатай показывает на юрту, установленную на холме.

  Ефим
– Он самый, господин. По пешим – пали!

Действие:
Подает команду кормчий, и новоявленные пушкари подносят фитили. Гремит залп четырех орудий, обзор заволакивает дымом, грохот эхом катится по берегу Исиля. Когда дым рассеивается, наблюдатели восторженно охают.
Шесты с корзинками, изображающие пеших воинов, разметаны по поляне.

  Ефим
– Банить! Заряди! На конницу цель! Пали!

Действие:
Гремит залп, поляну заволакивает дымом. Дым рассеивается.
Из сорока щитов на поляне остаются стоять не более десятка.

  Ефим
– Остальных аскеры добьют!


Действие:
Ефим сам подготавливает одну пушку к выстрелу.
Примеривается к шатру и подзывает Ваулихана.

  Ефим
– Ну-ка отрок, пальни по царю бухарскому!
 
Действие:
Мальчик бесстрашно подносит фитиль.
Гремит выстрел. Ядро, шипя, летит в направлении вражьего шатра.
Ваулихан бросает фитиль и закрывает ладошками уши.
Слышатся восторженные крики. Ядро попало в цель.



390. Нат. Казахстан. Стойбище Еркена. Ложбина.

Действие:
На собранной многоосной арбе закреплен ушкуй. Стоят запряженные волы. Суетится народ.

  Голос за кадром
Переждав июньский и июльский зной, гости Исатая принялись готовиться в долгий путь. Скобами скрепили продольные лаги, собрав широкую и крепкую арбу на шести расширенных осях. С помощью веревок и верблюжьей тяги затащили на платформу ушкуй, предварительно просмолив дно и уложив шкуры между дном и досками настила.
Ефим лично проверил кожаные ремни, стягивающие плавсредство. Отар привез под питьевую воду несколько глиняных кувшинов, оплетенных ивовыми ветками.
Прибывший проводник, Гаджибала, или, как его называли в народе, Гаджи-Ата, сухой старик с бельмом на глазу и синеватой кожей лица, показал Ибрагиму, нарисовав прутиком на песке, предстоящий путь.

  Гаджи Ата
– Это Ат-базар. У озера Кушмурун – аул моего родственника по жене, там будет большой отдых. Далее идем берегом Тобыла к реке Орь. А там и Яик в две луны перехода. После рекой пойдете одни, без меня, я уведу назад быков, верблюдов и арбу.

  Голос за кадром
Сердце у Ефима забилось: «Дон, родимый и вольный Дон. Сколь же лет не поил я коня твоими водами? Как далек к тебе мой жизненный путь! Живут ли там по сей день вольные люди казаки? Кто атаманом в городище? Вспомнят ли удалого казака, Ефимку Сову, земляки?».


  Ванюшка
  (Ваулихану)
– Почему у старика синее лицо?

  Ваулихан
– Он из Индии. Дедушка рассказывал, шел Гаджи-Ата когда-то с караваном. Но на купцов напали джунгары, и воины не смогли защитить негоциантов. Многие погибли, его, раненого, нашли дедушкины батыры. Так он остался в степи. Старик Гаджибала очень сведущ, он разбирает древние надписи на мавзолеях и рукописях. Может прочесть мысли у любого. Говорят, он уже не помнит, сколько ему лет. Гаджи-Ата пестовал меня зимой, когда я гостил у деда. Он великий воин и умеет кидать железные бублики. Если желаешь, пойдем, я попрошу его показать.

Действие:
И мальчишки, поднимая пыль босыми ногами, наперегонки бегут к юрте, где остановился индус. Перед юртой Ванюшка незаметно вынимает из кармана портков серебряный шарик, данный в дорогу Никитой, и вешает на шею, прячет его под рубахой. Из юрты раздается старческий голос.

– Заходите, заходите. Я знаю, что вы тут и подглядываете.



391. Инт. Казахстан. Стойбище Еркена. В юрте Гаджи-Аты.

Действие:
Дети, обтерев ступни о кусок бараньей шкуры, лежащей при входе, проходят в юрту.

  Ваулихан
– Мы пришли попросить тебя, Гаджи-Ата, показать, как ты мечешь бублики.

  Гаджи-Ата
– Для начала вы должны отведать с моего дастархана угощения, так требуют восточные обычаи. Любой, кто зашел в твой дом и отказался принять пищу – может пребывать врагом твоим. Принявший же пищу не имеет права нанести тебе зла.

Действие:
Гаджи-Ата выставляет перед ребятами поднос со сладостями. Достает чакру, поясняет.

  Гаджи Ата
– Это не бублики, Ваулихан, которыми угощал тебя русский царевич Федор. Сие оружие называется чакра. История вымысла чакры окунается корнями в глубокую старь. Жил в одной из далеких деревень мастер. Выливал и ковал железо. Мастерил лемеха для сох, удила да всяческую сбрую и утварь для жителей. А также в свободное время плавил украшения женщинам селения. Принес ему однажды незнакомый монах из горного монастыря корзину, полную мыс кенэ , запросив небольшую цену при этом. Говорил, что обошел много селений и нигде сбыть не мог, а в монастыре люди голодом маются. Обворожил он мастера, забрал плату и ушел. Очнулся от чар колдовских коваль только тогда, когда монаха и след простыл. Отставил мастер корзину в дальний угол и забыл про нее. Тут не до нее, землю пахать нужно, сохи надобно оббивать железом. А железо плавить нужно. Мягкое оно тогда было, а земля каменистая. Вот и приходилось мастеру перековывать да латать раз за разом. А тут дочь старейшины наведалась, попросила ожерелье отлить. Вот и вспомнил про руду монаха умелец. Взялся он отливать, а руда-то не плавится.
Понял мастер, что обманул его монах, говоря, что через сию покупку прославится он на веки. Вскричал: «Мынау мыс шайтан!»  – и высыпал всю корзину в расплавленное железо.
Отковал он наутро из остывшего варева обойку на соху, закалил да поменялся на два петуха с хлебопашцем. День селянин пашет, два, а на правку соху не несет. Пошел сам мастер в поле, где двумя быками землю землероб поднимает, осмотрел лемех, а на нем ни царапины, ни зазубрины. И осознал мастер, что не обманул его монах. Так родилось железо, которое не гнулось и не тупилось. Вот из него-то и изготовлена чакра и мой меч. Сам Александр Великий, вожделевший покорить Индию, на реке Гидаспу вступил в битву с войском царя Пора и разбил его, и пленил царя раненым. Но каково же пребывало изумление греков! На доспехах раненого царя не имелось не единой засечки от стрел и мечей греческих. Мечи же индусов рубили доспехи воинов Александра, как бересту. Воинам Александра приходилось в битве отходить в задние ряды и точить мечи, так как тупились они о мечи индусов. Взволновалось войско, отказалось идти далее вглубь Индии, так как не слоны теперь страшны были, а невиданное грекам крепкое оружие. В том числе и чакра.

Действие:
Старик, кряхтя поднимается, предлагает.

  Гаджи Ата
– Ну, айда, покажу, как летает мой бублик.



392. Нат. Казахстан. Стойбище Еркена. Ложбина.

Действие:
Выходят из юрты. Гаджи-Ата осматривается. Пинает ногой плетеную корзинку, распоряжается.

  Гаджи-Ата

– Наденьте на шест,

Действие:
Ребята бегут исполнять указание. Втыкают в землю шест с корзиной, бегут назад.
Гаджибала дожидается, пока мальчишки вернутся, надевает чакру на два пальца, раскручивает ее, и ловко пускает в сторону шеста. Древнее орудие как бритвой срезает шест прямо под корзинкой, улетает дальше.

  Гаджи-Ата
– Вот так грекам и рубили головы, потому и облек испуг непобедимую рать.


Действие:
Дети с радостными возгласами бегут искать в полыни и ковыле упавший железный бублик.
Старик кричит им вдогонку.

  Гаджи-Ата
– Не порежьтесь, остра она.

Продолжение: http://proza.ru/2022/01/14/532