Ш.И. – вдохновляющей.
История нашего Пакета началась с того момента, когда в него, предварительно немного помяв, вдохнули воздух.
- Ах, - только и смог произнести ошеломленный полнотой бытия Пакет, - я сейчас просто лопну.
Но лопнуть ему не пришлось, потому что в него сунули несколько округло-цилиндрических предметов и опустили на дно корзины, где уже лежали несколько таких же Пакетов, с набитыми чревами.
- Ой, как хорошо, что вы здесь, - обрадовался Пакет, потому что он был совсем юный и неопытный и его, одновременно, манило и беспокоило будущее. Поэтому, увидев своих собратьев, он успокоился и даже чуть-чуть сдулся, чтобы не занимать слишком много места.
- Ты кто? – спросил его тоненький Пакетик с зелеными веточками внутри.
- Я – Пакет!
- Ха-ха-ха, ги-ги-ги, га-га-га, - на разные голоса захохотали остальные пакеты.
- Здесь все пакеты, - заметил Пакет с оранжевыми помидорами. – Весь вопрос в твоем содержимом…
- Ну, я… не знаю. Я простой Пакет… Как вы, - смущенно пролепетал наш герой и сдулся совсем, стараясь не выпячиваться и не привлекать внимания своих громогласных сородичей.
Они же, мгновенно забыв о нем, принялись пыхтеть, шуршать и толкаться друг с другом, устраиваясь поудобней.
- Подвиньтесь, неужели не видно, что мне места мало, - сердито пыхтел Пакет, под завязку набитый картофелем. -–В конце-концов, надо же понимать разницу в масштабах.
- Масштаб, - презрительно фыркнул Пакет, наполненный чем-то белым. – Такую грязь в себе держать, и говорить о масштабах, по-моему, просто неприлично. Я бы не за что не согласился на такое гадкое содержимое, а этот еще и толкается! Со мной так нельзя! Я слишком тонок для такого обращения. Я полон сладости. Во мне сахарный песок, поэтому…
- Уймитесь, ради бога! Меня придушили до полной потери формы. Вы только посмотрите, на кого я похож! – взвизгнул Пакет с творогом, зажатый между Картофельным и Сахарным.
- Можно подумать в тебе когда-нибудь была форма, - хмыкнул Мясной.
- Конечно, - обиделся Творожный, - сейчас этого обо мне не скажешь. А ведь когда-то я был такой округлый, мягкий, пластичный…
- Вот потому ты так хорошо и пристроился на моем плече, прилип как пластилин, - натужно прохрипел Картофельный, пытаясь стряхнуть его на дно корзины.
- Боже, в какое общество я попал! Какие оскорбления вынужден терпеть! - простонал Творожный, стараясь незаметно переползти с кочковатого Картофельного, на гладкого Сахарного. - А я ведь сам по себе - одна нежность.
- Сам по себе, ты пуст, - буркнул Мясной, - и нечего тут выкаблучиваться.
- Что за вздор вы несете! – разгневался Сахарный так, что даже не почувствовал, что Творожный полностью сполз ему на спину. – Мы здесь наполнены, а некоторые даже переполнены!… Ваша ограниченность, извините за каламбур, граничит со слепотой.
- Заметьте при этом, коллега, что и наполненность у всех разная, - поддакнул Творожный, устраиваясь поудобней, - и не каждый может это заметить. А уж оценить по достоинству…
Мы то с вами понимаем, что богаты своим содержимым. Конечно, сами по себе мы пусты, и наш многоуважаемый Мясной, Америку не открыл…
- Я тоже согласен, что нужно ценить за внутреннее содержание, - вступил в разговор Помидорный, - и чем оно красивее и нежнее, тем больше уважения и почета должно быть. А меня всего измяли. Я требую, чтобы ко мне относились должным образом!
- А у меня внутри неизвестно что, я совсем не наполненный, - закручинился Пакетик, совершенно подавленный амбициями и содержимым своих соседей.
- Не говори ерунды, малыш, - пропыхтел Мясной. – Ты наполнен. Зеленью. Она так приятно пахнет.
- Но я такой плоский и меня, кроме вас, никто не замечает.
- А я тебя тоже не заметил. Я тебя унюхал, - заколыхался от смеха Мясной. – Иметь такое приятное содержание – мечта каждого уважающего себя Пакета, а ты расстраиваешься. Не стесняйся, прижмись ко мне крепче, чтобы тебя ненароком не задавили.
Трепеща от благодарности Пакетик приник к мягкому и влажному животу Мясного.
- Простите, - наконец осмелился вступить в разговор и наш Пакет, - Вы так добры. Может, вы и мне подскажите, что находится внутри…
Договорить ему не удалось, так как в этот момент в корзину шлепнулся еще один Пакет, внешний вид которого заставил умолкнуть всех присутствующих.
Ах, что это был за пакет! Весь перламутровый, с разноцветными узорами по всей длине. И завязан он был не безобразным узлом, а кокетливо скреплен желтой пластмассовой пластиночкой. За его расписными боками нельзя было увидеть содержимое, да и никого оно, похоже, уже не интересовало. Все буквально замерли, пораженные великолепием нового обитателя корзины. А он, ничуть не смущенный всеобщим благоговейным молчанием, небрежно потряс элегантным чубчиком и, не обращаясь ни к кому конкретно, томно произнес:
- Как можно находиться в такой тесноте? Это же невыносимо! Я не привык.
И, удивительное дело, все пакеты, до этого похвалявшиеся своим содержимым и претендовавшие на лучшие места, подобрали свои выпирающие бока и животы, освобождая место блистательному незнакомцу. А он, приняв как должное поведение своих сотоварищей, занял самое лучшее место и жеманно заметил:
- Я просто обречен здесь на одиночество…
- Не горюйте, - с готовностью отозвался наш Пакет, остро переживающий свое одиночество, - смотрите, сколько нас здесь. Наверняка вы сможете с кем-нибудь подружиться.
- Подружиться? – вскинулся Цветной. – А для чего?
- Ну-у-у… Чтобы поболтать там… Пообщаться, - растерянно пробормотал Пакет.
- Какая наивность! – снисходительно прошуршал Цветной. – С кем здесь можно общаться? Народец-то вокруг, серый.
- Напрасно вы так считаете. Здесь у всех такое интересное содержание, - горячо вступился за обитателей корзины Пакет, втайне питавший надежду понравиться красочному собеседнику.
- Кто теперь обращает внимание на содержание? Это такое ретро. Сейчас эффектная и оригинальная внешность – залог успеха. С такими внешними данными никому ничего доказывать не надо. И твое содержание никому не интересно. Потому что все думают: если он так прекрасен снаружи, то ЧТО же там, внутри?…
- А что у вас внутри? – не удержался от вопроса Пакет, изнемогающий от любопытства.
- Понятия не имею, - отмахнулся Цветной. – Какая разница.
-Как же так? – удивился Пакет. – Мы ведь ценны своим содержанием.
- Вот заладил! У тебя самого, какое содержание?
- Н-н-не знаю, - заикаясь, честно признался наш герой.
- Вот видишь, ни содержания в тебе, ни внешности, а навязываешься. Чтобы в приличном обществе находится, надо ему хоть чем-то соответствовать.
- Действительно, что ты привязался со своим содержанием? Сиди лучше, не высовывайся! – возбужденно загалдели остальные пакеты, обрадовавшись, что блистательный Цветной, возможно, считает их приличным обществом.
- Как же так? – удивился отвергнутый Пакет. – Ведь я же хвалил их содержание, а не свое. О своем я даже не знаю, и спросить не у кого. Все такие значительные и гордые. Повезло Пакетику, что Мясной взял его под свое покровительство. Пожалуй, мне тоже надо к нему обратиться, может поможет…
Но его намерению не суждено было осуществиться. Чьи-то проворные Руки вытащили его и положили на черную ленту. За ним последовали остальные обитатели корзины. Ошеломленные быстротой произошедшего перемещения, пакеты на мгновение забыли свои распри и сиротливо прижались друг к другу.
- Ничто так не сближает как страх перед неизвестностью, - прокомментировал Мясной, вполне вольготно чувствующий себя среди груды пакетов.
- О какой близости вы ведете речь? – надменно обратился к нему Цветной, волей случая или целенаправленными действиями Рук, оказавшийся на самом верху. – Хочу обратить ваше внимание, что просто-напросто справедливость наконец-то восторжествовала, и достойные заняли подобающее им место, а не…
В этот момент лента дернулась и поехала. Руки начали быстро хватать пакеты, подносить их к какому-то устройству и снова бросать на ленту. Лента ехала до тех пор, пока все они не оказались в одной куче. После их побросали в еще больший пакет, и потащили в неизвестном направлении. Пакеты, изрядно помятые и встревоженные, молчаливо сгрудились вокруг Картофельного, который свои весом и кочковатостью форм, вдруг показался всем остальным несокрушимым утесом в бурном житейском море. Один Мясной безмятежно разлегся в сторонке, по-прежнему прикрывая собой Пакетика.
- Надо срочно его спросить, чем наполнен я, пока опять что-нибудь не стряслось, - рассудил наш Пакет, стараясь подобраться к нему поближе.
Он так лихорадочно ерзал всем телом, что неожиданно куда-то провалился.
- Ты что натворил! - загремел грубый голос.
- Простите?
- Что мне твое жалкое «простите», если ты меня порвал!
- Я никого не рвал, - жалобно отозвался Пакет откуда-то снизу.
- Ты в дыру провалился. Если не хочешь потеряться, то сиди тихонько, а то разорвется больше и вылетишь со свистом, - посоветовал Мясной.
- Надеюсь, вы мне поверили, что я ничего не рвал, - опять стал объясняться Пакет. – Эта дыра здесь была, я ее не заметил и провалился. Мне очень неприятно…
- Да не переживай ты так, - благодушно утешил его Мясной, - ты здесь не причем. Просто он дырявый.
- Я не Дырявый, я – Фирменный! – загремел голос. – И прошу относиться ко мне с должным уважением!
- И этот тоже важный, - с горечью подумал наш Пакет, обреченно болтаясь нижней своей частью, почти у самой земли. – А я ведь могу просто вывалиться отсюда и никогда не узнать, чем я наполнен, и что будет с нами дальше.
- Но здесь ему немало повезло. Фирменного, вместе со всеми положили в багажник и захлопнули крышку. Стало так темно и душно, что все напугались уже серьезно. Один наш герой почувствовал некоторое облегчение, потому что обрел под собой надежную опору.
Их мерно покачивало и, понемногу, все успокоились. Дальнейшие перемещения были восприняты почти безразлично. Никто больше не спорил, пока Фирменного не водрузили на стол, и Девочка не закричала:
- Мама, я хочу разобрать пакеты!
- Хорошо, только обещай мне, что потом тщательно вымоешь руки, потому что они будут грязные, - сказала ей Мама.
- Конечно, будут грязные, - сразу же встрепенулся Цветной, встряхивая потрепанный чубчик, - потому что кто-то свалил всех в одну кучу. Как в таких условиях не запачкаться?
- Действительно, - поддержали его, неразлучные, Творожный с Сахарным. – Такие условия, что мы просто вынуждены были обтираться о всякую нечисть!
И они дружно отвалились от Картофельного.
- Я с вами согласен, условия здесь, паршивые. По-моему, из меня даже сок пустили, - поддакнул Помидорный. – Мне необходима жесткая упаковка, а меня сунули в драный мешок.
- Какие могут быть претензии! – возмутился Фирменный. – Благодаря мне вы смогли увидеть мир, а что я слышу?
- А я ничего не видел, - пискнул непосредственный Пакетик.
- Потому что прилип к своему Мясному, и ничего вокруг не замечаешь, - огрызнулся Фирменный.
- Наверное, только Колбасный насмотрелся на мир, пока в дыре болтался, - заколыхался от смеха Мясной.
- Ах, наконец, я узнал, что наполнен колбасой! – обрадовался наш Пакет, но вслух сказал: - К сожалению, я тоже ничего не видел. Еле-еле держался, чтобы не вывалиться.
- Ну, погодите! – разгневался Фирменный. – Сейчас вас разберут, выпотрошат, и попомните мое слово, отправят в мусор. Там и сгинете со своим хамством!
Он был так страшен в своем гневе, что все почувствовали свою беззащитность и неуверенность в будущем. Но детские руки схватили Картофельного за корявые бока и Девочка спросила:
- Мама, этого в овощной ящик?
- Конечно, а помидорный положи в поддон в холодильнике, а то его немного помяли, боюсь, что испортится.
Пакеты немного приободрились. Если такой грязный и неприятный Картофельный, благополучно переместился на ПМЖ в ящик, то им, конечно, уготована другая судьба. И зря Фирменный их пугал. Цветного положили в отдельный шкаф, что было встречено остальными с полным пониманием. Пакетика разлучили с Мясным. Пакетик последовал в белый ящик с блестящими ручками, а содержимое Мясного вытряхнули в кастрюлю. Мгновенно потерявший свою вальяжность Мясной, лежал на краю стола сморщившейся тряпкой.
- Смотри, как он сник без содержания, - с тревогой прошептал Творожный.
- Да, поделом ему, - отмахнулся Сахарный, - неприятный тип. Все изображал из себя этакого добряка-покровителя. А на самом деле…
Содержимое Сахарного быстро пересыпалось в банку, а сам он последовал к Мясному, но и в таком опустошенном состоянии все пытался надуться, и подчеркнуто брезгливо, отодвинуться от мокрого Мясного подальше. И в момент, когда ему это почти удалось, на него сверху шлепнулся такой же выпотрошенный Творожный.
- Слезь с меня немедленно! – возмутился Сахарный.
- Вообще-то я на тебя не залезал, а меня сюда положили.
- Положили! – фыркнул Сахарный. – Думаешь, я дурак? Не понимал, что ты на мне верхом все время сидел? Пользовался тем, что я гладкий и удобный.
Творожный, совершенно не имеющий сил спорить, свалился поближе к Мясному и дрожащим голосом прошептал:
- Что же теперь с нами будет?
- Я знаю точно, на мне ездить тебе больше не придется. Я, такого как ты, близко возле себя не потерплю! – выкрикнул Сахарный.
Творожный подавленно молчал. Мутная слеза выкатилась у него из уголка, и упала на стол.
- Зачем ты его обижаешь? – вступился Мясной. – Неужели не видишь, что он и так сильно расстроен?
- Ха, расстроен, – иронично огрызнулся Сахарный, - потому что его хитрости раскусили. А я не люблю тех, кто хочет мной попользоваться.
- Мне кажется, что не стоит ссориться. Мы все в одинаковом положении, нас всех лишили нашего содержания, опустошили, - примирительно прохлюпал опавшими боками Мясной.
- Прошу со мной не равняться! Я, по крайней мере, сухой и чистый. А вы бы на себя посмотрели со стороны!… Так что у вас своя дорога, а у меня своя.
- Одна у вас у всех здесь дорога – в мусорное ведро, - раздраженно прорычал Фирменный.
Наш Пакет, затаив дыхание, наблюдал за происходящим, испытывая, при этом, странное чувство, замешанное на постыдной радости, что его не выпотрошили, и тайной надежде избежать подобной участи.
- Мама, а куда колбаски?
- Положи пока в холодильник, - сказала Мама, и наш герой последовал в белый шкаф, где в полной темноте и холоде впал в полузабытье, периодически вздрагивая от пережитых волнений. Очнулся он оттого, что был вытащен за уголок обратно.
- Поужинаем колбасками, - сказала Мама.
- Ура-а-а! – закричала Девочка радостно, и Пакет тоже затрепетал, разделяя ее радость, раскрылся ей навстречу, но вдруг все содержимое извлекли, а его самого скомкали и небрежно швырнули в приоткрытый шкафчик.
- Что, приятель, и тебя в мусор?
Пакет огляделся и увидел всех своих собратьев. Но в каком виде! Все, без исключения, лишенные своего содержания, смятые, потрепанные они, тем не менее, опять ожесточенно спорили друг с другом
- Прекрасно, - обрадовался его прибытию бывший Сахарный. – Ты тоже сухой и чистый. Давай к нам.
Пакет присмотрелся и понял, что теперь все разделились на два лагеря. Мокрые: Творожный, Картофельный, Помидорный и Мясной с одной стороны, сухие: Цветной и Сахарный – с другой. Пакетик, со смущенным и нерешительным видом лежал посредине, видимо, не зная как поступить.
-Чего ты боишься? – подначивал его Цветной. – Этой кучи хлама? – Он кивнул в сторону Мокрых. – Запомни, жизнь дается одна, и проживать ее нужно с максимальным комфортом. Что тебе могут дать эти отбросы?
- А вы, что ему дадите? – взвизгнул Творожный, волей случая, попавший в презираемое им же самим общество, неимоверно страдающий от этого, поэтому особенно агрессивный.
- По крайней мере, он не запачкается. - Огрызнулся Сахарный, который так долго терпел Творожного с тайной надеждой заполучить его преданность и благодарность, что теперь чувствовал себя обкраденным.
- Запомни, малыш, - назидательно сказал Цветной, - сейчас ты сделаешь выбор, поддавшись дурацкому чувству благодарности, а потом будешь горько жалеть об упущенных возможностях. Вот объясни, что тебя влекло к Мясному? Конечно, твой личный выбор. Возле него ты себя чувствовал защищенным. Браво! Правильное решение! Но ситуация изменилась, он уже не сможет тебе ничем помочь, так какой смысл находиться среди этих мокрых и смердящих? Ты тоже им ничем не сможешь помочь, только увеличишь их численность и притязания на исключительность.
- Пакетик, не слушай их. Иди к нам. Они заманивают тебя, чтобы было перед кем бахвалиться. – сказал Помидорный.
- Можно подумать, что вы не будете бахвалиться и спорить, - парировал Цветной. – Я как попал в ваше дерьмовое общество, так только и слышу: содержание, содержание… Тьфу на вас с вашим содержанием. Вот вас выпотрошили, и оказалось, что вы - пустышки. Сколько можно повторять одно и то же: самое главное – внешность. Короче, если ты Пакетик, и ты, - он обратился к нашему Пакету, - сейчас к нам не присоединитесь, потом к нам, Сухим, и близко не подходите.
Пакетик, умоляюще посмотрел на Мясного, не в силах принять самостоятельное решение, и тот ему ласково, но твердо сказал:
- Иди к ним. Они правы в одном. От нас скоро дурно запахнет, а я знаю людей. Они выбрасывают и более ценные вещи при малейшем подозрении в несвежести. А вы все-таки сухие. Может, повезет и тебе выпадет удача.
Пакетик проглотил слезу и повернулся к нашему герою, чтобы вместе перейти в другое общество, но ведро с мусором вытащили из полутемного шкафчика, нахлобучили на него сникшего Фирменного и опрокинули всех в его необъятное чрево. В мгновение ока все смешалось: сухие и мокрые, чистые и грязные, картофельные очистки и скомканные фантики. Фирменный раздулся от важности и со свойственной ему скромностью изрек:
- Без меня никак не могут обойтись, я незаменим.
- Это еще нужно доказать! – нервно возразил Цветной, пытаясь отряхнуть с себя прилипшую рыбью чешую.
- Не трясите на меня свою грязь, - проворчал Сахарный, брезгливо морщась.
- Да как ты смеешь так со мной разговаривать! – впал в ярость Цветной. – Да что ты из себя представляешь?!
- А ты что представляешь? Хи-хи. Весь в рыбьей чешуе, а пыжится. Я просто умираю, - истерично захихикал Сахарный.
- Как им не надоело спорить и обижать друг друга, - со смертельной тоской подумал Пакет, оказавшийся на самом дне.
Он ощущал, что их ждут какие-то перемены, и не мог понять, радоваться им или нет. Конечно, было мало приятного лежать под грудой дурно пахнущих отходов, но, как он теперь знал, лежать среди пакетов с хорошим содержанием и запахом, тоже ничего не значило.
- И в том и другом случае, - думал он, - тобой или пользуются, или уже использовали. Ты гордишься содержимым, которое в тебя запихивают другие или внешним видом, который тебе достался при рождении и, все время должен шуршать и надуваться, чтобы занять достойное место среди себе подобных. Да и кто знает, - продолжал он размышлять, покачиваясь в такт шагов, - какое место достойное? Как вообще можно определить «достойность» места? Что это значит? Сидеть у кого-то на плечах, как Творожный? Липнуть к более уверенному, как Пакетик? Требовать большего жизненного пространства, как Сахарный, или всеобщего внимания и поклонения, как Цветной?
Пакет мысленно перебирал все возможные места, которые он успел увидеть за свою жизнь, примерял их к себе и… не хотел занимать ни одно из них.
- Какой-то я пустой, - опечалился он. – Ни к чему не стремлюсь, ничего меня не влечет. Вот поэтому меня и гложут неуверенность и тоска. Я не знаю ни своего места, ни своих желаний. Даже когда я был наполнен колбасками, у меня не было никаких особенных чувств. Ну колбаски, ну пахнут приятно. Но гордится этим, мне казалось глупо…
Он бы еще долго занимался самокопанием, если бы Фирменный не зацепился за что-то острое, и прямо под Пакетом образовалась огромная дыра. Все мысли улетучились разом. Он уперся всеми четырьмя углами, чтобы удержаться, но сил не хватило и он выпал на тротуар вместе с яблочными огрызками.
Ошеломленный падением, Пакет оцепенело смотрел, как уносят Фирменного, наполненного не очень приятным, но составляющим привычную картину мира, содержанием.
- Только этого мне еще не хватало! Лишится всего, что было! Остаться в полном одиночестве среди чужого, неизвестного, может враждебного мира! Я НЕ ХОЧУ! Я просто боюсь!!!
В беззвучном и отчаянном вопле, Пакет открыл рот и, в этот момент, легкий ветерок подхватил его и, покружив в воздухе, опять швырнул обратно.
- Ильмар, смотри, пакет уронил! Подбери, а то сейчас на газон залетит, а я там только, что убрал.
Жесткая рука схватила Пакет, смяла и бросила в самую средину мусорного контейнера. Сверху с грохотом опустилась крышка, стало темно, и он даже не успел сообразить, как опять оказался в компании своих собратьев, как ему того и хотелось. Всего несколько секунд полета, от которого захватило дух, изменили все. Во время короткого парения в высоте, Пакет заметил что-то просторное и зеленое, расцвеченное пятнами таких красивых и разнообразных оттенков, что Цветной, с его сине-желтыми узорами, навсегда померк, в глазах нашего героя.
- Что это было?! Я хочу еще раз это увидеть! Я хочу обратно! – трепетал он, забыв, как страшился своего одиночества.
- Нет, позвольте, как вам не стыдно так на меня налегать, - донесся до него плаксивый голос Творожного.
Пакет, стараясь не растерять воспоминание о только что пережитом видении, стал судорожно ерзать, чтобы отползти подальше от бесконечных свар соплеменников и, уединившись в укромном уголке, пережить прекрасное чувство полета.
- Осторожнее, там битые стекла. Вы можете пораниться, - прошелестел прелестный голосок.
Пакет всмотрелся, и замер, сраженный увиденным.
В луче света, струящемся сквозь неплотно прикрытую крышку контейнера, мерцало и искрилось что-то серебряное.
- Ты кто? – почему-то шепотом спросил он.
-Я? - Оберточка, - прошелестело в ответ.
- Оберточка… Какое красивое имя…
- Спасибо, - прошептала Оберточка и повернулась к Пакету другой стороной, где на серебряном поле трогательно рдели розовые кружева.
- Как ты прекрасна! – прошептал потрясенный Пакет.
- Правда? – засмущалась Оберточка.
- Да! ДА! ДА! – восторженно завопил наш герой.
- Кто так громко и радостно орет в этой обители тлена и нечистот? – послышался надтреснутый голос сзади.
- Я. – признался Пакет, стараясь рассмотреть невидимого собеседника. – Извините, если я доставил вам неудобство.
- Да, я рад слышать что-то жизнеутверждающее. И голос у тебя хороший. Звонкий. Извини, приятель, совсем тебя не вижу.
-Я тоже…
- Врешь, - засопел невидимый собеседник, - Оберточку ведь увидел.
- Но ее невозможно не заметить! – опять пришел в полный восторг Пакет. – Она такая блестящая и милая!
- Действительно, она чудесная, - согласился незнакомец. – Рядом с ней забываешь обо всем плохом. Одним своим присутствием она скрашивает горечь моей утраты.
- Я бы тоже хотел быть с нею рядом, - пробормотал Пакет, чувствуя невольную зависть к обладателю хриплого голоса.
- Так присоединяйся к нашей компании, - предложил незнакомец.
- Вы хотите… Хотите сказать, что я могу остаться с вами?
- Почему это тебя так удивляет? Вместе нам будет веселее. Правда, Оберточка?
- Правда. Оставайся, я буду рада.
Она расправила кружевные краешки, чем привела Пакета в состояние полного онемения.
- Ты кто? – спросил голос.
- Пакет. Обыкновенный серый прозрачный пакет. Без всякого содержания, - сразу впав в минор, признался в своей никчемности наш герой.
- Очень приятно.
- Неужели пакет безо всякого содержания может быть приятным? – удивился Пакет, и переспросил: - Я не понял, что вы сказали?
- Я сказал, что мне приятно с тобой познакомиться, - терпеливо объяснил незнакомец и представился: - А я – Змей.
- Змей?!
Пакет так удивился, что даже забыл, как сладко и благодарно затрепетал, когда услышал, что незнакомцу приятно познакомиться с ним.
- Да, я Змей, - еще раз подтвердил голос.
- Не может быть! – ахнул Пакет.
- Правда, правда, - подтвердила Оберточка. – Он самый настоящий Воздушный Змей.
- Здорово! А я никогда не видел Змея.
- А Оберточек? – ревниво зашуршала та.
-Тоже, - признался Пакет. – Я вообще никого, кроме пакетов не видел.
- Расскажи нам о себе, - предложил Змей.
Пакет задумался.
- Даже не знаю, что рассказать. Сначала меня наполнили колбасным содержанием. Но я не знаю можно ли этим гордиться. Ведь могли наполнить творогом, или картофелем, или чем-нибудь другим. Наверное, это не имеет большого значения, потому что чем нас наполнить решаем не мы, а кто-то другой. И почему одним достается хорошее содержание, а другим похуже – совершенно непонятно. Но все пакеты очень гордились своим содержанием и все время из-за этого спорили. У кого оно лучше, тот и важнее. Ничего интересного. Тем более, что в итоге мы все оказались в мусорном ведре, вместе с другими отходами.
Он совсем поник. Ему хотелось показать себя в самом лучшем свете, произвести на новых знакомых, особенно на Оберточку, хоть небольшую долю того впечатления, которое они произвели на его чувствительную натуру, но события его жизни были так скудны и неинтересны даже ему самому, что не было никаких сил их пересказывать.
- Не огорчайся, - стала утешать его Оберточка. - У нас, упаковок, вообще короткий век. Возьми меня. В меня завернули самые красивые цветы, которые можно себе представить, и привезли в большой, залитый светом сотен светильников, зал. Ах, какая музыка там звучала! От нее хотелось плакать и смеяться одновременно. Меня, вместе с цветами преподнесли Балерине, а она прижала нас к сердцу и склонила свою голову так низко, что я увидела ее сияющие глаза и услышала взволнованное дыхание. Мы стояли в ее доме в прекрасной вазе, и каждое утро она брала вазу в руки, и танцевала так, словно летала. Но потом цветы завяли, и я оказалась здесь. Так что наши с тобой судьбы схожи.
Пакету было радостно, что Оберточка объединила их судьбы, но в глубине души он понимал, что ее прошлая жизнь наполнена яркими и возвышенными впечатлениями, поэтому чувствовал себя слегка уязвленным. Но вдруг он вспомнил свой короткий полет, и особенно не задумываясь, поспешно выпалил:
Конечно, моя жизнь не такая красивая, как у тебя, но зато я могу летать!
- Ты летаешь? – встрепенулся Змей.
- Да!
- Так значит, ты тоже Змей?
- Нет, что вы. Я не Змей, я обыкновенный Пакет
- Но ты же сказал, что можешь летать! Значит ты – Змей!
- Я совсем чуть-чуть пролетел, - поспешил объяснить Пакет, чтобы слишком не завраться.
- А хвост у тебя есть?
- Нет, - с облегчением признался Пакет, надеясь, что теперь все прояснится, и ему не надо будет играть не свойственную ему роль.
- Это ничего. Просто ты еще маленький. Будь ты большим, то у тебя непременно был бы хвост.
- А вы, большой? – осторожно попытался отвести разговор от своей персоны Пакет. – Извините за вопрос, но здесь темно и я вас почти не вижу.
- Да, я не просто большой, я очень большой.
- И хвост у вас есть?
- Зачем ты его ранишь своими расспросами? – толкнула Пакета в бок Оберточка.
- Нет. К сожалению, я лишился своего прекрасного и длинного хвоста, поэтому меня и выбросили…, - хрипловатый голос Змея задрожал. – Понимаешь, такие большие Змеи как я, без хвоста летать вообще не могут.
- Извините, - растерялся Пакет. – Я не хотел вам напоминать о грустном…
- Ничего страшного. Лучше расскажи, тебе понравилось летать?
- Очень! Но если говорить начистоту, то я летал очень-очень мало.
- Это вполне объяснимо. Сколько бы ты не летал, всегда кажется, что прошло одно мгновение. Ведь сверху можно столько всего увидеть! Просто дух захватывает, и время летит незаметно. Дома, машины, люди кажутся игрушечными. А если летать за городом, какие там просторы!
Змей пустился в увлекательные и красочные воспоминания, а Пакет слушал его, затаив дыхание. Его очень впечатлил рассказ Оберточки, но он не шел ни в какое сравнение с потрясающими картинами, которые описывал Змей.
- Как это интересно. Какой вы счастливый! Вы, наверное, видели все на свете, - прошептал восхищенный Пакет.
- Нет, всего я не видел. Но ты прав, малыш, я был счастлив.
- Почему был? – горячо запротестовал Пакет. – У вас такие интересные рассказы, такие воспоминания!
- Вот именно, воспоминания, - с горечью ответил Змей. – А я хочу снова летать, а не лежать здесь без движения.
- А Балерина говорила, что если сильно чего-то хотеть, то желание непременно сбудется, - пролепетала Оберточка.
- Ты очень доверчива, малышка, а еще больше добра. Но, увы, без хвоста не летают, - печально отозвался Змей.
- Кто сказал? – запротестовал Пакет. – Если я никогда, слышите, никогда не имел хвоста и полетел, то и вы сможете. Я просто в этом убежден!
- Ты маленький, поэтому даже небольшой порыв ветра тебя может поднять. А я большой…
- Значит надо просто дождаться большого, сильного ветра и вы взлетите.
- Слушай, в этом что-то есть… Мне так хочется взлететь еще хотя бы разочек, что я готов верить в чудеса.
- Конечно, надо верить, - поддержала его Оберточка. – Что толку только грустить и говорить о прошлом? Надо мечтать, тогда будущее не будет страшить.
- Вы правы, мои юные друзья, - воодушевился Змей. – Давайте мечтать! Может и вправду ничего не потеряно и мне удастся взлететь и увидеть море.
- Море? – сразу навострил слух наш герой. – А что это?
- Да, я сам толком не знаю. Мальчик, с которым я дружил, мечтал поехать на море, чтобы запускать меня со скал. Он говорил, что оно синее и огромное. А на другом его берегу уже другая страна и там полно змей. Но не воздушных. Мне бы хотелось перелететь через море и увидеть, какие еще бывают змеи. Может даже подружиться с кем-нибудь из них.
- И мне бы хотелось увидеть море, - неожиданно признался Пакет. – И змей тоже. А то я вообще ничего не видел.
- Вот теперь у вас есть мечта, - сказала Оберточка. – И мне кажется, что она у вас исполнится. Вы улетите, а я останусь здесь одна…
- Почему ты останешься? Ты тоже полетишь с нами! – запротестовал Пакет, который теперь не представлял своей жизни без нежного шелеста подружки.
- Нет, я никогда не летала, и желания такого у меня нет.
- Желание рождается из порыва или мечты. А если ты ничего не пробовал, то как можешь узнать что для тебя интересно и нужно? – возразил Змей.
- У каждого свое предназначение и свой путь. Вот вы стремитесь к полету, а я знаю абсолютно точно, что небо не для меня. Я не хочу быть Змеем, как ты, наверное, не допускаешь мысли, что тобой обернут цветы.
- Ты не только очень красивая и добрая, ты еще и очень умна! – сказал восхищенный Пакет, видевший в Оберточке одни только достоинства. – Но я не пойму, почему ты тогда не можешь мечтать, чтобы тобой опять обернули цветы?
- Это невозможно. Помойка и цветы несовместимы.
- Но ты же сама сказала, что надо просто мечтать!
- Я не знаю, как отсюда выбраться, не запачкавшись, не то чтобы приблизиться к цветам.
- Но ведь и мы, мечтая о полете, не знаем, как отсюда попасть на волю, где ветер, возможно, подхватит нас. И то, что мы не знаем этого сейчас, не должно мешать нашей мечте, - твердо сказал Змей.
- Ты тоже так считаешь? – спросила Оберточка у Пакета. – Ты думаешь, что я могу мечтать о цветах?
- Конечно! – с жаром подтвердил Пакет, которому хотелось всячески ободрять и радовать ее.
Втайне он все же рассчитывал, что если все исполнится, как ему представлялось в мечтах, то Оберточка улетит вместе с ними, и будет парить рядом, сверкая в лучах солнца.
- Эх, если бы только открыть эту крышку. Там небо, там ветер! – мечтательно сказал он.
В то же мгновение крышка контейнера открылась с ужасающим шумом.
- Ты волшебник!? – прошептала изумленная Оберточка.
- Скажешь тоже, - засмущался Пакет, но чтобы поразить ее еще больше, небрежно добавил: – Это пустяки. Только начало…
Острая палка воткнулась в кучу мусора и стала его ворошить, нарушая устоявшееся местоположение обитателей помойки.
- Смотри, башмак!
- Выбрось, на хрена он нужен один. Бери только то, что может пригодиться.
Некоторое время их ворошили в полном молчании.
- Какая-то скучная помойка. Ни черта нет. Пошли отсюда. Я знаю одно место, так там чего только нет! А то здесь одни только очистки и пластиковые отходы.
- Подожди, смотри, что я нашел!
Руки ловко выдернули Оберточку из контейнера.
- На фига она тебе?
- А, баб Вере отдам. Она цветы у вокзала продает. Пусть завернет, как в магазине. Видишь, какая красивая. И почти новая.
- Сдалась тебе эта баб Вера.
Не скажи. Она меня часто подкармливает, поэтому и мне для нее ничего не жалко.
- Ну, хрен с тобой. Бери быстрее, да пошли, пока нас не опередили.
- Щас, здесь еще что-то блестит. Во, гля, Воздушный Змей. Слышь, Пуня, можно его продать кому-нибудь.
- Кому ты его продашь? Он, наверняка, ломаный.
- Нет, хороший. Здоровенный! Помоги вытащить!
- Сам тащи. Связался с тобой! Везде опаздываю, - сказал невидимый Пуня, удаляясь.
- Во, козел! Ни хрена работать не хочет, только вершки слизывать, - выругался его приятель и отшвырнув Змея, поспешил за Пуней, размахивая Оберточкой.
- Спасибо вам за все, - прокричала она, переливаясь розовым и сиреневым серебром, - и удачного полета. Теперь я уже точно не сомневаюсь, что вы взлетите! И знайте, я вас никогда не забуду!
- И я тебя тоже, - прошептал Пакет, стряхивая неизвестно откуда взявшуюся влагу.
- Эй, приятель, - прервал его переживания чей-то знакомый голос, - давай к нам, в нашу компанию. Мы тебя принимаем. Правда, Цветной?
Пакет вгляделся и ахнул от изумления.
Это был Сахарный. Но в каком виде! Весь мокрый, испачканный, он призывно трепыхался в углу контейнера.
- Представляешь, этот задрипанный Пакетик не захотел с нами, - брюзжал он, - вернулся к своему Мясному. Мелкий прилипала. Но мы плевать на него хотели. Мы то приличные, на верху остались. А их совсем завалили. Теперь, небось, жалеет. А ты иди к нам. Не робей. Ты вообще-то, достоин быть с нами. Правда, Цветной?
- Спасибо, но я сейчас не могу. Мне некогда.
- Куда это вы так изволите торопиться? Никак в другую помойку? – съязвил изрядно обтертый, но по-прежнему снисходительно-изысканный Цветной.
- Нет, - простодушно признался Пакет, - мы со Змеем хотим улететь к морю.
- Ой, держите меня! Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! – заклокотали от смеха Сахарный и Цветной. – Вот умора. Он собрался лететь! К морю! Да ты когда-нибудь слышал, чтобы обыкновенные пакеты летали к морю?
- А он необыкновенный Пакет, - вступился, за сконфуженного Пакета Змей.
- Конечно, он необыкновенный. Он сумасшедший Пакет, - в один голос согласились Сахарный и Цветной.
- Он Змей! И у него есть мечта. А это лучше, чем просто дожидаться здесь мусоровоза, осуждая поступки других.
- Очень много ты понимаешь в пакетах, - почему-то обиделся Цветной. – Нашел с кем дружить. Да он…
- Разве будет когда-нибудь здесь порядок! Только отвернешься, как бомжи всю помойку разворотят!
Дворник сердито рванул крышку контейнера, но захлопнуться ей не дала палка, забытая незадачливыми искателями. Сквозняк подхватил Змея с Пакетом и вышвырнул их в щель между контейнером и крышкой.
- Ходи, подбирай за всеми! – бушевал Дворник, вытаскивая палку. – Надоело!
Он еще что-то кричал в том же духе, но Пакет его не слушал. Подхваченный сильным теплым ветром он поднимался все выше и выше. Вот он поравнялся с балконом и маленький Мальчик закричал:
- Мама, смотри какая птица! Она кружится!
- Это он обо мне? – не успел даже удивиться Пакет. – Или я опять что-то просмотрел?
- Смотрите, как классно один пакет летит, - загалдели Подростки, стоящие на крыше дома.
И Пакет спохватился: - А где же Воздушный Змей? Мы же с ним вместе собирались…
Он закружил волчком, стараясь высмотреть своего друга поблизости и, не увидев, стремительно полетел вниз. Он пролетел мимо контейнера и снова взмыл вверх, так и не встретив на своем пути никого. Да и не мог встретить. Воздушный Змей трепетал на ветру, придавленный краем тяжелой крышки.
- Что с тобой? – испуганно спросил Пакет. – Ты почему не летишь?
- Сам не видишь? – проворчал Змей.
- Рванись сильнее!
- Пробовал, не получается.
- Не верю. Ты такой большой. Давай еще раз. Я помогу тебе!
- Нет, малыш. Это бесполезно. Лети сам. Я уж как-нибудь здесь…
- Мы же вдвоем собирались! Я не знаю куда лететь. Я ничего не умею. Ты обещал! Ты говорил, что нужно мечтать!
Пакет кричал и бился о крышку, теряя силы, но не подвинул ее ни на иоту.
- Послушай, парень, - строго сказал Змей. – Ты должен лететь. Дорогу тебе подскажет твоя мечта. А я дождусь благоприятного момента и полечу вслед за тобой.
- Я лучше подожду тебя, и потом полетим вместе!
- Потом никогда не бывает. Когда можно летать, летать нужно! Давай, лети, а то я в тебе разочаруюсь. Исполни свою мечту.
- Но ты тоже мечтал. Это несправедливо, …- почти плача сказал Пакет.
- Поверь, я сейчас все равно счастливее, чем там, - Змей кивнул на контейнер. – Я дышу свежим воздухом, и трепещу от ветра. Это почти полет. Не горюй. Вспомни, как сказала Оберточка, что у каждого свой путь и свое предназначение. Ты должен пройти свой путь и прожить свою жизнь сам. И желательно прожить ее не на помойке.
- А как же ты? – робко поинтересовался Пакет, отрезвленный воспоминанием об Оберточке и уже готовясь взмыть вверх.
- А кто тебе сказал, что я свою жизнь уже прожил? Может это начало нового приключения, только я сейчас об этом ничего не знаю.
Порыв ветра подхватил пакет и швырнул на крону старого клена.
- Прощай! – крикнул он Змею.
- … Ай …ай, - прощально откликнулось эхо.
Пакет стремительно набирал высоту. Внизу остались крыши домов и узкие улицы, запруженные урчащими, раскаленными машинами, и пешеходы, торопящиеся по каким-то очень важным делам. Иначе, почему бы они так внимательно смотрели себе под ноги, не замечая ничего вокруг?
Пакет парил в голубом небе, нежась в лучах теплого солнца.
- Я и представить себе не мог, что жизнь может быть так прекрасна, - думал он. – И лететь одно удовольствие. Никаких тебе…
Закончить мысль ему не удалось. Сильный боковой ветер подхватил его, закружил и потащил куда-то с такой бешеной скоростью, что мир вокруг завертелся как в калейдоскопе. Земля с небом слилась в одно смазанное пятно.
- Сейчас лопну – пугался Пакет, когда ветер чрезмерно надувал его. – Нет, я сейчас упаду и конечно, разобьюсь, - трепетал от страха, когда ветер выжимал из него остатки воздуха.
- Ой! – вскрикнул он, приземляясь на крышу железнодорожного вагона. – Летать, оказывается, небезопасно. Опора на твердую поверхность дает больше уверенности в…
- У-у-у! – раздался утробный рев. Его обдало клубами горячего пара, раздался металлический лязг и вагон покатился, набирая скорость. Пакет отшвырнуло прочь, чуть ли не на пути, но в последний момент ему удалось зацепиться за вентиляционную трубу, и он поехал-покатился, трепеща на ветру.
- Интересно, - думал он, глядя на звездное небо, - можно ли считать, что я сейчас лечу или нет?
Никого, с кем можно было бы обсудить эту тему, рядом с ним не было и Пакету взгрустнулось. Вспомнилась, нежная и нарядная Оберточка и ему нестерпимо захотелось увидеть ее еще раз, услышать ее ласковый шелест.
- Зря я ввязался в это дело. Зачем мне нужно это море? Живут же другие. Никогда о море даже не слышали и ничего, довольны, и своей жизнью и своим содержанием. Их жизнь ничуть не хуже, скорее даже лучше. Спокойнее. А я? Несусь в ночи, обдуваемый всеми ветрами. Куда? Зачем? Я ведь даже не представляю, какое оно, море? Узнаю ли я его при встрече, или промчусь мимо? Дурачина я! Во мне было неплохое содержание. Аккуратное, приятно пахнущее, а я им пренебрегал. Не дорожил тем, что досталось совершенно случайно, вот теперь и мучаюсь…
Иногда поезд останавливался, и Пакет мог сползти вниз, прямо в станционный приямок, но в последний момент его что-то удерживало от этого шага: - Ладно, еще немного, а там…
И он опять продолжал свое путешествие-полет на крыше вагона.
Утро следующего дня поразило его удивительным образом. Сбросив скорость, и слегка покачиваясь, поезд катился среди огромных гор. С одной стороны они были необозримо высокими и угрожающе нависали над вагонами, с другой – перемежаясь с густой зеленью деревьев, серыми уступами спускались куда-то вниз, теряясь в густом молочно-белом тумане.
- Может это и есть море? – встрепенулся Пакет. – Но почему белое? Змей говорил, что оно синее, как небо. Пожалуй, надо на что-то решиться, а то я скоро совсем истреплюсь. Может, моря вообще нет? Ведь Змей его тоже не видел, а только пересказал то, что ему говорил Мальчик. А ведь Мальчик мог просто сочинить все про море. Как это синее? Земля серая, иногда зеленая. Откуда синему взяться? Только небо бывает синее. Конечно, это все выдумка! Пора заканчивать свое путешествие. Я и так, много где побывал, много чего увидел. Я устал и больше ничего не хочу. В конце концов, на помойке тоже есть жизнь. Конечно, там ты ничего самостоятельно решить не можешь, даже остаться незапятнанным не дадут, и пахнет не очень, но в этом есть своя притягательность. Не надо напрягаться, что-то изобретать, мучиться, принимая самостоятельные решения. Пожалуй, я мыслю в правильном направлении. А там, глядишь, встречу другую Оберточку, попроще. Эта вся такая блестящая, умная. Рядом с ней чувствуешь себя каким-то неполноценным…
Пакет почувствовал раздражение, при воспоминании об Оберточке и обиду, что она, наверное, живет себе сейчас блестящей жизнью и не вспоминает о нем, а он прилип к этой грязной трубе только для того, чтобы оправдать ее веру в его, Пакета, силу.
- Нет! С меня хвати-и-и-ит! – закричал он, и ветер залетел в его разверстый рот, наполнил солоновато-влажным воздухом и сбросил вниз на бесконечные серые уступы.
Его поверхность покрылась капельками воды, он отяжелел, и быстро терял скорость.
- Вот и хорошо. Вот и конец моим метаниям, - обреченно думал Пакет, скользя среди молочно-белых клочьев. – Сейчас упаду на эти острые камни…
И когда он почти коснулся их своим краем, что-то неуловимо изменилось. Откуда-то снизу его подхватил мощный поток свежего ветра и увлек за собой ввысь, прорываясь сквозь сочащийся влагой туман к синему небу.
- Какая красота! – пришел в отличное расположение духа Пакет, как только обсох под лучами ласкового солнца и плавно заскользил над величественной панорамой скалистых гор, поднимающихся к небу. Он увидел, как поезд, казавшийся издали игрушечным, направился прямо в темный провал тоннеля и исчез в нем, помигав ему на прощание.
- Нет, хорошо все-таки, что я решился на это путешествие, думал Пакет. – Страшно подумать, что до конца своих дней, я вынужден был бы или предаваться воспоминаниям о своем содержании, или слушать другие. И я бы не испытал ни любви, ни полета ни восхищения от увиденного. Милая Оберточка, спасибо тебе, что ты наполнила мою жизнь трепетом и научила мечтать. Дорогой Змей, спасибо тебе, что ты принял меня как равного, не интересуясь моим содержанием, и никогда не сомневался в моем желании и умении летать…
- Эй, Пакет, ты что здесь делаешь? – прервал его мысли чей-то голос..
Пакет огляделся. В синем небе сияло солнце, а внизу, сколько мог видеть взгляд, расстилалась синяя земля.
- Что это?!
- Море. Не видел, что ли?
- Первый раз вижу, - признался Пакет и в свою очередь спросил: - А ты кто?
- Я, Птица!
- Меня один Мальчик тоже принял за птицу, - сообщил Пакет с гордостью.
- Посмотри на себя! Какая ты птица! Ни крыльев, ни хвоста! – возмутилась Птица. – Ты обыкновенный пакет. Я таких на помойке тысячи видела.
- Конечно, я не птица, - согласился Пакет, - и не крыльев, ни хвоста у меня нет. Я просто Змей. Только еще маленький. Поэтому и хвоста у меня пока еще нет.
- Значит, Змей, - с сомнением в голосе, констатировала Птица. – И куда собрался?
- Да, решил на ту сторону моря слетать, - небрежно сказал Пакет-Змей. – Мне говорили, что там другие страны и там полно змей. Хочу познакомиться. Если понравится, возможно, там останусь. Возможно, дальше полечу. Не знаю. Еще подумаю…
- А в глубину можешь нырять? – испытующе взглянула на него Птица.
-Не пробовал. А что там? – встрепенулся Пакет
- Там рыбы! Мы могли бы вместе охотиться. Ты будешь их из глубины подгонять, а я бы здесь хватала, - предложила Птица.
- А рыбы красивые?
- Не знаю, - отмахнулась Птица. – Некоторые очень толстые. Таких пару-тройку съешь, и целый день сыт.
- Ты их ешь?!
- Ну да.
- Как можно!
-А ты попробуй, помаши крыльями целый день на пустой желудок.
- А если рыбу не поймаешь? – заинтересовался Пакет.
- Если не поймаю, лечу к помойке. Хоть и не свежая, но там еда есть почти всегда.
- А мне вот еды не надо, - похвалился Пакет, - потому что у меня крыльев нет.
- А как же ты летаешь?
- А я легкий. Меня ветер несет.
- А если ветра не станет?
Пакет задумался.
- Я… я… упаду?
- Правильно, - развеселилась Птица. – Поэтому тебе мой совет, возвращайся на помойку, пока ветер благоприятный. Не долетишь ты до других стран. Я – Птица и то не могу от помойки далеко оторваться. А ты – обыкновенный пакет. Тебе не место в небе.
- Я – Змей, - твердо сказал Пакет, - и я пролечу над морем, сколько будет сил и попутного ветра. А если упаду, то научусь плавать и нырять. Может, подружусь с рыбами. Может, они мне расскажут о морских глубинах. Я не знаю каким будет мой путь и куда он меня приведет, но я знаю точно, что, сидя на привычной и обжитой помойке, я никогда не впущу в себя ветер перемен, не испытаю новых чувств, не увижу величие и красоту мира.
- Ну и зачем это тебе нужно? – прокричала Птица, вслед уносящемуся вместе с ветром собеседнику.
-Наверное, чтобы познать самого себя! – услышала она издалека, и ей показалось, что маленький Змей махнул ей на прощание хвостом, сверкнувшим под лучами полуденного солнца.
август 2008