В детском возрасте радость блаженного восприятия окружающего мира одарила Елисея Корниловича верой сродни священным писаниям в сказку волшебства жизни. И эта вера у него не только никогда не угасала на тернистых дорогах всей его чересчур бурливой жизни, но и породила в нём непоколебимую уверенность, что он непременно достоин этой волшебной сказочности в существующей реальности своего жизненного бытия.
За свою отчаянно не простую жизнь Елисей Корнилович многое видел, многим наслаждался, многое испытал, многим восхищался. Он жил в окружении и хороших, и плохих людей, был любим и нелюбим, иногда пусть и на короткое время ему удавалось казаться привлекательным и для синей птицы счастья. У него волнообразно появлялись друзья-товарищи, чтобы затем исчезнуть, оставив в облаках свой призрачный облик. Несколько раз он взлетал чуть ли не до небес на гребне популярности, а также низвергался с её высот, ломая при падении кости и мечты, разбивая лоб и надежды на осуществление своих проектных наработок. Всяко было за прошедшее время трепетного ожидания сказочной жизни, но, как бы круто не опечаливала его жизнь, Елисей Корнилович не уставал уверять себя, что в общем и целом принес людям больше пользы, чем вреда.
С таким преобладанием позитивистского настроя он шёл по жизненным дорогам, которые почему-то в основном были просёлочными да вдобавок с кочками, ухабами и колдобинами, хотя изредка судьба и баловала его обихоженными заасфальтированными участками дорог жизни. Шёл себе и шёл, пока в прогалинах придорожных лесов не замелькали навевающие грустные тона красочные пейзажи заката ясна солнышка за тёмный горизонт. Любуясь этими красивыми живописными видами, он неожиданно для самого себя всё чаще стал думать о том, что его жизнь пролетела довольно-таки бестолково, что фактически ему довелось увидеть в жизни нечто действительно стоящее нетленных божественных истин всего-то с гулькин нос и что он только в свете закатных лучей солнца наконец-то доподлинно определился с той конкретикой, которую разумному человеку с нормально развитым воображением крайне необходимо узреть и прочувствовать за свою земную жизнь. И с горестным сожалением теперь-то Елисей Корнилович мог без всяких обиняков признаться себе, что этих-то главенствующих жизненных основ он как раз не видел и не прочувствовал. И тогда на него накатила не просто какая-то обыденная грусть-тоска – всё его существо подверглось всеохватному трагедийному гнёту леденящего осознания того откровения, что вот срок его жизни уже подходит к концу, а он так и не сподвиг себя на чувственное восхищение теми прекрасными в своём совершенстве жизненными гранями, которое уже недоступно ему ни по здоровью, ни по ресурсным возможностям, ни по этикету.
Современному человеку сегодня предоставляются такие шикарные возможности чувственного созерцания красот мира, о которых в молодости Елисея Корниловича зазорно было даже возмечтать. Наблюдая всё великолепие мира в различных географических регионах по TV или компьютеру, читая о множестве притягательных достопримечательностей в туристических буклетах или журналах, он часто впадал в некое экстатическое состояние, сопровождавшееся глубинным надрывом души по поводу жизненной несправедливости в отношении него – он уже стар и поэтому не способен на подвиги путешествий по миру ради его красот, и это при том, что в те его молодые поры, когда на подобные пространственные перемещения у него была масса сил, ему приходилось довольствоваться малым: подолгу работать, к примеру, среди каракумских песков Туркмении или окоченевать на рабочем объекте среди дальневосточных сопок под насквозь пронизывающими зимними ветрами.
Бушующая в нём буря чувств из-за упущенных возможностей познания удивительно красивых природных ландшафтов или каких-то сакральных мест, где творилась история или происходили тайные события, веками не дающие покоя историкам, иногда достигала такого накала, что он под релакс-музыку по хорошо освоенной им методике медитации, бывало, на целые дни выпадал в состояние изменённого сознания, перемещаясь в некое вязкое серое пространство, где вообще ничего не было, в том числе не существовало никаких сожалений о собственной физической немощи и исчезало какое-либо памятование о манящих прелестях земного мира.
И вот однажды в ночь на Старый Новый год, когда, находясь в разбалансированном состоянии, Елисей Корнилович в одиночестве, ставшем уже давно привычным по причине полного двухуровневого распада его семьи, отмечал этот стародавний когда-то всенародно обожаемый праздник, его нежданно-негаданно вдруг охватила обжигающая всё его нутро стихия, сотканная из душещипательных воспоминаний о прошлом, разнузданных печалей о настоящем и безутешных сокрушений об отсутствии каких-либо будущих перспектив. На этот раз внутри него разразилась не просто буря, а ураган чувств небывалой мощности. Сердце засбоило, и он потерял сознание, в результате чего впоследствии не мог вспомнить, что и как с ним далее происходило. Однако Елисей Корнилович ясно в мельчайших подробностях помнил, что его пребывание в какой-то сизой мгле взрывообразно завершилось перемещением в неизвестный ему чудесный мир, где всё было непонятно и походило на какое-то сказочное действо. Картинки перед его глазами мелькали с такой бешеной калейдоскопической быстротой, что он практически ничего не понимал и не воспринимал.
Неожиданно всё прервалось, наступила полная тьма, вслед за чем последовала ярчайшая вспышка света, ослепившая его. Когда глаза вновь стали что-то различать, он вдруг осознал, что подобно птице в бестелесном виде несётся над земными просторами. Но особо поразительным было ощущение стремительности и избирательности полёта, когда он с высоты птичьего полёта озирал всё то, что ранее наиболее сильно впечатляло его при просмотре телепередач, компьютерного видео или на фото туристических проспектов. При этом Елисей Корнилович находился в полной уверенности, что пролетает над действительно реальными природными объектами или знаменитыми сооружениями, а также видит внизу обычных живых людей, спешащих по своим делам, хотя никто из них не обращал на него никакого внимания. Обозрев самые разные достопримечательности, у него возникло ощущение, что он облетел таким невероятным способом весь Земной Шар, что вполне могло соответствовать произошедшему с ним светопреставлению.
Елисей Корнилович не смог зафиксировать как и над какой частью планеты закончился его птичий полёт. В его сознании лишь запечатлелся момент, когда он ощутил себя в своём теле, сидящим на диване. Долго он так и сидел, не в силах поверить в произошедшее с ним. Взбодрила же его одна мысль, внезапно пришедшая ему на ум, принеся ему весть о том, что лелеемая им с давнишних детских лет сказка наконец-то свершилась. После осознания этой благостной вести радости Елисея Корниловича не было предела, поскольку отпали все его придумки о своём бездарном существовании на белом свете. Жизнь во всём её полноцветии удалась!
14.01.2020 – 14.01.2022
Сергей БОРОДИН