Эта история произошла давно, очень давно. Так давно, что тогда ещё никто в мире не знал, кто такой Владимир Путин. Что в мире! Даже в нашей стране не знали имя президента, с которым Россия войдёт в двадцать первый век. В общем, не буду томить читателя, история эта произошла на излёте века двадцатого.
Итак, в жаркий июльский полдень, когда расплавленный асфальт поддавался не только большегрузным автомобилям, но и тоненьким дамским каблучкам, в читальный зал библиотеки, на окраине средних размеров провинциального города вошёл читатель…
Впрочем, слово «вошёл» не совсем подходит, он скорее вломился в читальный зал. Вломился, потому что появился неожиданно, был запыхавшимся, и вид имел, мягко говоря, встревоженный, и на читателя был похож весьма отдалённо, как, скажем, американский бизон походит на домашнюю бурёнку. Он почти вбежал в читальный зал и встал «посередине, словно лошадь в магазине».
Если сказать, что библиотекарь Кристина Меркурьева, находившаяся в зале, удивилась, значит, ничего не сказать. Кстати, удивилась бы она любому человеку, ведь в читальный зал уже давно никто не заходил. Если на абонементе в эти знойные дни можно было иногда увидеть одинокого пенсионера, который не любил валяться на пляже и не имел дачи, поэтому вздумал поменять прочитанную книгу, то в читальный зал не заходил никто. От слова «совсем». Этот же посетитель не то что удивил Кристину, он своим видом поверг её в состояние шока. И не сказать, что лёгкого.
Это был здоровенный крепкий парень в тёмно-красном пиджаке, с блестящей жёлтой цепью на шее, крупные звенья которой заставляли сомневаться в благородном происхождении металла, потому что тянула она на полкило, не меньше. Круглая голова его была когда-то бритой, подбородок и щёки – наоборот, оттого напоминал этакого шерстистого колобка. Портрет дополняли толстые губы, диковатые голубые глаза и перебитый, как у боксёра, нос. Ссадины на казанках огромных кулаков информировали о том, что их хозяину частенько приходилось боксировать без перчаток.
С минуту он молча стоял и лихорадочно оглядывал незамысловатую обстановку и притихшую библиотекаршу. Меркурьева втянула голову в плечи, надеясь, что залётный посетитель, похожий на пирата Волверстона из «Одиссеи капитана Блада», ошибся дверью и сейчас уйдёт. Но нет, странный посетитель не уходил, оглядевшись, хрипло выдавил из себя:
– Почитать бы, что-нибудь, сестрёнка…
К удивлению Кристины добавилась ещё и растерянность: что же ему дать почитать, этому невесть откуда взявшемуся «братишке»?
Она поправила указательным пальцем очки, сползшие на кончик носа, и, проглотив ком в горле, спросила:
– А что бы вы хотели? Какого автора?
– Ну, не знаю, там, Гоголь-шмоголь, сказку про царя-султана…
Парень вытер ладонью вспотевший лоб и теперь ладонь тщательно вытирал о джинсы.
– Сказку о царе Салтане написал Пушкин…
– Знаю, кудрявый такой… Давай Пушкина!
Взяв «Сказки Пушкина», странный посетитель выбрал стол напротив оконного простенка и шлёпнул книгу о столешницу. Снял малиновый пиджак и повесил его на спинку стула, оставшись в цветастой рубахе с коротким рукавом. К ужасу Кристины вытащил из-за пояса огромный чёрный пистолет и сунул его в карман пиджака. Видавший виды стул жалобно скрипнул под его могучим телом. Книгу читатель открывать не стал, открыл пачку сигарет и щёлкнул зажигалкой, даже не спрашивая разрешения. Библиотекарь не решилась сказать ему, что в этом зале последний раз курили во время ремонта, который был в библиотеке лет двадцать назад. Это приблизительно. Точнее она не помнила, потому что в то время ещё в детский сад ходила.
Итак, делать замечание она не стала, только покосилась на окно. Парень намёк понял, встал и открыл форточку. Жадно докурив сигарету, он подошёл к столу Кристины, взял чайное блюдечко и, раздавив окурок, спросил:
– Как зовут-то тебя?
– Кристина…
– Крестовая, значит. До скольки работает ваша библиотека?
– Мы работаем до девятнадцати ноль-ноль…
Любитель сказок Пушкина посмотрел на часы, висящие на стене между книжными полками:
– Полдвенадцатого… Значит, остаётся мне семь часов. Аппарат работает? – показал он глазами на телефон. Библиотекарь энергично закивала головой. Парень подвинул телефон к себе, вздохнул и набрал номер:
– Узбек, ты? Это я. Ну, чё там?
– А чего… Гульдена, похоже, конкретно ушатали, пять ножевых. Не жилец, короче. В реанимацию увезли…
Абонент, которого неизвестный читатель назвал узбеком, говорил громко, так что Кристина невольно весь разговор слышала. К её удивлению узбек говорил по-русски без акцента, правда, она не все слова понимала.
– Короче, Борман, предъява тебе конкретная от Джафара. Его торпеды по всему городу рыщут…
– Ну, ты-то знаешь, что я не при делах! Я утром ему лавэ должен был завезти. Он сам мне так сказал. Я и привёз. Зачем мне ихние зехера? Захожу на хату, а там он зажмуренный в кровище. Я сразу понял, что в блудняк вляпался. Что мне делать-то оставалось? Только ноги делать!
– Там серьёзные бабосы ушли, как в воду. Для общака были приготовлены. Так что, «я не я» – такая отмазка для Джафара не проканает. Я-то верю, тебе его валить резона не было. Но люди видели, когда ты выходил. Так что кубатурь, Борман. Сам понимаешь, жить тебе только до встречи с его быками…
– А, чёрт…! – Парень, которого с того конца провода называли Борманом длинно выругался и бросил трубку. Он вернулся на своё место, сел, навалился грудью на стол и обхватил голову руками. На его голове, меж исцарапанных пальцев с жёлтой печаткой, просвечивал шрам в виде ломаной линии, на котором не росли волосы.
Меркурьевой стало жалко этого страшного парня. Потом Борман, открыв книжку посредине, тупо уставился в неё. Прошло минут пятнадцать. Он ни разу не перевернул страницу. Когда он поднял голову, библиотекарю показалось, что лицо его стало серым, а щёки обвисли. Ей ещё больше стало жаль его. Борман посмотрел на Кристину и зачем-то подмигнул:
– Вот ведь, какая непруха, Крестовая… Значит, до девятнадцати ноль-ноль.
Меркурьева решилась. Она встала, подошла к полке и, вытащив небольшую книжку в тёмно-коричневой обложке с жёлтым орнаментом, направилась к парню.
– Вот что вам надо прочитать…
– Чё это?
– Это молитвенник. А вот здесь молитва о спасении…
– Ты чё, серьёзно?
– Вполне. Меня моя бабушка научила. Помогает, если её прочитать тридцать три раза.
– А твоя бабушка, монашкой была?
Кристина поджала губы:
– Нет. Моя бабушка медсестрой была. На фронте. А впрочем, если не верите, не читайте!
– Нет уж, давай. Я почитаю…
– Если не верите, не поможет.
– Давай, давай!
Борман открыл молитвенник. На первой странице увидел изображение распятого Христа. Ткнул в иллюстрацию пальцем:
– Вот это самое и будет со мной сегодня вечером.
Кристина показала молитву о спасении. Борман начал читать, шевеля губами:
– Да воскреснет Бог, и исчезнут враги Его, и бежат ненавидящие Его. Как исчезает дым исчезнут…
Он негромко бубнил и, загибая пальцы, считал, сколько раз повторил молитву. Когда Кристина увидела, каким «арифмометром» он пользуется, она подала ему лист бумаги и карандаш:
– Отмечайте на бумаге, а то пальцев не хватит.
Читатель оторвался от книги:
– Ничего, хватит – я на ногах загибаю…
Библиотекарь, улыбнувшись, вернулась на своё место.
– …Пречестный и животворящий кресте Господень, помогай мне со святою девою Богородицей и со всеми святыми во веки веков. Аминь.
Борман закрыл молитвенник.
– Всё. Ровно тридцать три раза. Ты думаешь, поможет?
– Поможет, – уверенно тряхнула головой Кристина.
Потом он снова закурил. Потом стал ходить из угла в угол, изредка перебрасываясь фразами с библиотекарем. Он несколько раз подходил к телефону и набирал номер. Трубку не брали. Стрелки часов показывали полчетвёртого, когда после продолжительных гудков, наконец, сняли трубку.
– Узбек, это ты? Это я…
В ответ трубка завибрировала:
– Приезжай, всё ништяк, ты в шоколаде! Борман, ты в натуре в рубашке родился! Гульден в сознание приходил. У него там опер дежурил. Он сказал, ему, кто его порезал! Это были шевелёвские. Он узнал их! Их двое было! Джафар уже всех своих поднял. Найдут. Акула и Банзай ищут. Эти криво не насадят. Ты чистый, Борман!
Борман уже не слушал. Он ошалело смотрел на Кристину.
– Ни хрена себе! Пречестный и животворящий.., – только и смог он выдавить из себя. Потом положил трубку и, схватив Меркурьеву за уши, поцеловал её взасос:
– Помогло, ведь, помогло! Червовая ты моя!
Он схватил со стула свой пиджак революционного цвета и буквально выбежал из зала. Через секунду вернулся, схватил молитвенник:
– Я завтра, завтра приеду… Потом верну!
Следующим утром, едва Кристина Меркурьева уселась на своё рабочее место, Борман вошёл в зал:
– Это тебе, Крестовая! – Поставил на стол корзину с цветами. Среди роз торчали головки бутылок шампанского.
– А книжку я себе оставил. Ты себе новую купишь. Тут хватит.
Он бросил в корзину пачку долларов, перетянутую резинкой:
– Здесь пять штук. И кресла купи! Я вчера чуть не сверзился с этого жидкого стула. Ну, до свидания, Крестовая!
Не успела библиотекарь опомниться, как он, махнув рукой, вышел. Тут же опять вернулся:
– Забыл спросить, а кто написал-то это?
– Что написал?
– Ну, молитву эту кто написал? Какой писатель?
В ответ на такой вопрос Кристина только открыла рот и стала хватать воздух, как рыбка на траве.
Борман расплылся:
– Чё, в натуре не знаешь? А ещё библиотекарша! Ну, бывай! Забегу как-нибудь.