Промозгло. Это заставляет двигаться. Такого реально нет. Егор Иванович Дорофеев не верит в то, что видит.
Огромная свалка, тянущаяся до горизонта, казалась бесконечной. Явственно предстало в голове, что дни, которые он прожил на ней, а может и года тоже тянулись и тянулись. Он ощутил это сейчас всей своей натурой. Как будто вчера было хорошо… Но это был сон. А теперь явь. Возможно, что тёплая квартира в подъезде номер два их старой двухэтажки с пропахшим кошками коридором приснилась ему сто лет назад. Как всё же цивильно, и с кошаками... А сейчас он тащил на себе мешок с яблоками из перелески, когда-то заброшенного садоводческого товарищества. Ещё есть чем кормиться. Нечто страшное наступает с запада, - звучал в нём голос внутреннего диктора. Вот стая диких бомжей греется у костра. К ним Егор Иванович и прёт свой мешок. Видно, сегодня его очередь.
- О, наш пасынок! Тащи ближе. Мы тут совсем прозябли и оголодали, - послышался мужской, властный и насмешливый голос.
Он исходил от страшно заросшего седого бомжа с бородой почти до пояса. Егор Иванович собачьим чутьем, проваленной памятью ощутил, что знает его, но не помнил имени. Понял лишь, что и сам отсюда. Его уже приняли за своего. Видно они живут здесь, посреди свалки от горизонта до горизонта давно. Но теперь стало неясно – откуда у него мешок с яблоками? Или там не яблоки вовсе? А что?
- Собаки… Совсем небо заволокло. Морят видать… Давай, что там притащил? – пробурчал зло второй - маленький лохматый с кудрявой острой бородкой, как у лукавого в писании.
Дорофееву стало жутко. Но он не подал вида. А то ещё того… мелькнуло у него в голове. Неужели это я?.. Он подтащил мешок поближе к костру. Поставил на более-менее ровное место, среди разного хлама. По ходу поглядел – не сыро ли там, куда ставит. На кусты поломанной полыни. Открыл мешок. Оттуда на него, как из чёрного омута, закачались жёлтые глаза яблок, покачнулись ещё разок и метнулись в угол. Тут он сам захотел понять, что это? Нагнулся, чтоб вглядеться в черноту. И тут на него вылетела пара яблок с клыкастой разинутой пастью, прямо в лицо.
- Рррмяяау!
Бомжи заржали. Дорофеев шарахнулся навзничь. И дикий хохот покатился от горизонта до горизонта над бесконечными вонючими холмами отбросов цивилизации.
- Куда! Лови его! Сейчас сожрём! Дорофеич!– заорал остробородый.
- Да оставь. Он как и мы, тоже человек, - спокойно сказал второй.
Это бомжи странные, подумал Дорофеев. Откуда они знают его? Неужели из бывшего КБ? Но такое впечатление, что они совершенно противоположные личности, сошедшиеся вместе. Он почувствовал, что бомжи смотрят на него, как на подопытного кролика. А он, обычный русский пенсионер, бывший инженер, тупел и ощущал себя сопливым подростком в руках опытных воротил. Они, впрямь, держали его глазами, хитрыми прищурами. Точно – попался. Егор Иванович стал медленно пятиться, незаметно как бы отползать, отталкиваясь ногами и помогая руками. Боже, да он упал? Только понял. Теперь не убежать. Они могут съесть его! Такие съедят… Левый, остробородый именно это подумал. Дорофеев даже не понял, как он понял это? Но понял явно и резко.
- А-а-а!
Вскочил на четвереньки и посеменил на всех четырёх, что дала природа. Было гадко и страшно. Сейчас его не станет. Как это? Это не может быть. В ладони врезались острые ветки слежавшегося сушняка, край консервной банки, какая-то дрянь, тряпьё, комья глины, целлофановые пакеты, наполненные мягковатой массой. Егор Иванович почувствовал, что он сам такой же мусор на свалке…
- Куда бежишь? Всё равно догоним, – сзади послышался неторопливый властный и тихий голос, и мягкий хохот вслед.
Смеялся большой с бородой до пояса. Сейчас дошло, что этот похож на бога, а остробородый на дьявола… Чего это - они вместе?.. Собутыльники! - резко мелькнуло в мозгу.
- Да пусть бежит. Бежать-то некуда. Кругом помойка, - зачастил остробородый, дьявол.
- Наш мир – помойка! Весь мир – это одна большая помойка!! Человек – это большая куча мусора!!! – декламировал большой, похожий на бога, всё более усиливая.
- Ха-ха-ха! Я тоже куча мусора! Я – дрянь! О, я последняя дрянь на этой помойке! И ты дрянь! – это картаво выкрикивал остробородый.
Вот это дьявольщина… Но послышался шорох и топот ног позади. Который? Теперь без разницы. Оба сволочи чего-то хотят от Дорофеева…
Вот кто-то схватил Егора Ивановича за курточку. Он, оказывается, одел ту, которую жена давно выбросила в гараж, купленную ещё в Советском союзе, мышиного цвета с маленькой эмблемкой олимпийского мишки на груди… Её он ещё в седьмом классе носил. И как она на него влезла?
Но уже некогда понимать такие мелочи. Жена… Где она? Его же тащили за полу, как шкодливого мальчишку. Дорофеев сопротивлялся. И тут вспомнил маму. Она-то как без него? И тут его прошиб пот. Он больше не увидит свой дом?..
Егор Иванович проснулся в своей уютной тёплой постели, под шерстяным одеялом в ласковом белом пододеяльнике. Перед глазами, в сумраке, стоял молчаливый книжный шкаф.
Присниться же такое… Ну и мерзость.