Это был наш последний вечер на море. Ещё утром мы плескались в тёплой, нагретой щедрым солнцем воде, а днём наши пузатые чемоданы настойчиво напоминали о завтрашнем отъезде.
Было примерно десять часов вечера, когда держась за руки, мы стояли с Серёжей на маленьком безлюдном пляже с полоской буйной зелёни перед волнующимся морем, собираясь бросить по монетке в воду. Двухнедельная поездка в честь годовщины нашего брака подходила к концу.
Я сделала шаг вперёд и застыла, любуясь лиловом, почти беззвёздным небом, тонувшим в безбрежном непослушном море, моментально поглотившем мою брошенную монетку.
- Теперь ты! Твоя очередь! - задорно крикнула я.
Удивившись, что Сергей промолчал, и услышав какой-то шорох, я обернулась. Мужа нигде не было. Не помню сколько времени я отчаянно носилась вдоль пустынного берега и звала Сергея. Вконец обессиленная, поплелась домой. Слабая надежда, что он вернулся и ждёт меня там, сразу же сошла на нет, едва я торкнулась в запертую дверь. Ключ остался в кармане у Сергея, телефона у меня с собой не было.
Стена дома, по которой я медленно сползала, ещё хранила тепло жаркого дневного солнца.
"Серёженька!" - то шептала, то выкрикивала я, сжимая кулаки, вонзая ногти в кожу ладоней. Я точно знала, что с ним случилась беда. "Серёженька!" - стучало в висках. И я скулила, ревела, рыдала, кричала в голос, сидя на земле, и под утро не заметила, как забылась беспокойным сном.
- Лена, что вы здесь делаете?
Яркий утренний свет больно резанул по глазам. Хозяйка домика, пришедшая забрать ключ по случаю нашего отъезда, трепала меня по плечу.
Размазывая по лицу выступившие слёзы, я попыталась донести до женщины главное: с Серёжей несчастье.
Сокрушённо выслушав меня, она открыла дверь своим ключом, и я кинулась к чемоданам. Кое-каких Серёжиных вещей и паспорта не было.
- Ну, дорогая, сбежал твой муженёк.
Красная шариковая ручка в руке лейтенанта звонко отбивала по столу чечётку, пока страж порядка изучал моё заявление об исчезновении Сергея.
- Меня зовут Олег Антонович, я буду заниматься вашим делом. А вам пока не надо покидать город. У вас есть где жить?
Я кивнула:
- Останусь в том же доме, у хозяйки пока нет новых постояльцев.
Дни тянулись невыносимо медленно. Утром я приходила на пляж и подолгу сидела на берегу. В воду не заходила, купаться и плавать не могла. Мне казалось, что это было бы предательством по отношению к Серёже. Просто сидела, смотрела на море и просила его вернуть мне мужа.
Со стороны я, наверное, выглядела очень странно: сидящая в сарафане на песке девица, которая что-то шепчет. Никто из отдыхающих ко мне не приближался.
Постепенно на смену всем эмоциям пришла обволакивающая апатия, какое-то нестерпимое, тоскливое затишье.
Родителям я сообщила, что мы решили задержаться ещё на пару недель. От работы же мы пока не зависели, только начав заниматься её поисками по окончанию вуза.
- Елена Викторовна? - спустя три дня позвонил оперативник. - Найдено тело мужчины, вам нужно прийти на опознание.
Ничуть не испугавшись, я совершенно спокойно заявила лейтенанту:
- Это не Серёжа.
- Завтра к девяти жду вас у входа в городской морг.
- А вы молодец, вели себя очень достойно в таком месте - лейтенант открыл мне дверь, пропуская на выход из морга.
- Я знала, что это не Серёжа.
- Простите, а на чём основывалась ваша уверенность?
- Я бы почувствовала, - не задумываясь, ляпнула я, понимая, что сболтнула лишнее.
Всё, что касалось Серёжи, я ощущала шестым чувством, угадывая, когда ему плохо. Так было раньше, и именно сейчас оно подсказывало мне, что с мужем беда. Но идя в морг, я точно знала, что увижу там не его.
Рассказывать же об этом чужому человеку я не собиралась.
Десять лет спустя.
- Олег, не хочу, чтобы ты ехал в эту командировку. Если можно, откажись! Пожалуйста! - шестое чувство во мне било в набат, и я просто не находила себе места от тревоги.
- Милая, ну что ты, - муж подошёл ко мне, обнял и нежно поцеловал в макушку. - Это просто командировка. А через месяц я вернусь...
Олег многозначительно посмотрел на меня, улыбнулся и закончил:
- Мы поедем отдыхать в самый лучший пансионат! Мне выделили семейную путёвку!
- Откажись от командировки, - упрямо прошептала я.
И тут, наверное, впервые за семь лет нашего брака Олег вспылил:
- Лена, зачем ты сейчас это говоришь! Ты же знаешь, что я не могу. Я служу в таком месте, где не принято выражать желания по поводу работы! Не хотел пока рассказывать, но по возвращении мне должны присвоить майора. Я всё это делаю ради тебя и сына!
В отчаянии я тесно прижалась к Олегу, понимая, что не должна и не имею права сейчас расплакаться.
Шёл двадцать первый день командировки мужа. Я ждала и считала дни: двадцать плюс один. Лето уже полностью вступило в свои права, и июль припекал так, что вода была единственным спасением. Но я не ходила на море. Без Олега это не имело смысла и казалось каким-то неправильным. Морем наслаждался лишь наш шестилетний сын Артём, гостивший у родителей мужа в пригороде.
Открыв почтовый ящик и достав квитанции за коммуналку, я с удивлением обнаружила конверт с почерком супруга.
Обычный белый конверт обжёг руки так, будто я коснулась огня. Шестое чувство, будь оно неладно, моментально пустилось в пляс, как только я стала открывать письмо.
"Солнце моё, Леночка, об одном прошу: помни, я очень люблю тебя. А полюбил в первую же минуту, как увидел. Не думал, что так бывает. Вы тогда только приехали в наш город. Я стоял на перроне, друга встречал. Увидел тебя и пропал. Все те две недели, что вы отдыхали, я по пятам за вами ходил. Но ты меня не замечала, ты вообще кроме него никого не замечала. В тот вечер накануне вашего отъезда я испугался, что ты уедешь с ним, и я никогда уже тебя не увижу. Я не мог тебя отпустить. Это было выше моих сил. Я сделал всё, чтобы ты осталась со мной. Когда у нас родился сын, я чуть от счастья не свихнулся. Я люблю тебя и Артёмку больше всего на свете. Ты читаешь это письмо, потому что меня нет в живых. Попросил одного человека отправить его тебе, если меня убьют. Ты не зря боялась этой командировки, чувствовала. Ты всегда была умной и чувствительной. Не могу уйти, не признавшись. Его могила находится на старом кладбище от входа направо, над ней белый деревянный крест. Может ли любовь стать оправданием преступлению? Наверное, нет. Но если бы всё вернуть, я бы поступил также. Я люблю тебя, Лена! Твой Олег!"
Смысл строчек до меня дошёл не сразу. Вернее он не хотел доходить совсем, и я с трудом заставила себя перечитать письмо. Неожиданно зазвонил сотовый.
Я тут же вцепилась в него, как бы хватаясь за свою привычную нормальную жизнь, не желая погружаться в бездну, из которой не было выхода.
- Елена Викторовна - отчеканил слова незнакомый мужской голос в трубке. - Вынужден сообщить вам, что ваш супруг тяжело ранен при исполнении служебных обязанностей и находится в коме. Положение критическое.
Весь следующий день белый цвет преследовал меня - деревянный, чуть покосившийся безымянный щербатый крест, наспех выкрашенный белой краской над могилой, где лежал мой Серёжа на старом городском кладбище, белые больничные стены и двери, белые халаты врачей в военном госпитале, где умирал мой Олег, что примиряло меня хотя бы частично с тем, что он сотворил с Сергеем.
И вдруг. Красная шариковая ручка в руках главврача, который бежал ко мне через весь коридор, когда я уходила.
- Елена Викторовна, ваш муж пришёл в себя!