Дорогая моя столица, золотая моя Москва
Очень важная часть моей жизни прошла в Москве, куда я попал на «волнах» перестройки и приданного мне Всевышним ускорения. Как оказалось в нужном направлении. О сложностях взаимоотношений с этим городом попробую пересказать.
Когда-то, подъезжая к столице на поезде, во всех вагонах по громкой трансляции можно было слышать замечательную песню М. Лисянского и И.Дунаевского. Её бодрые маршевые ритмы, а ещё больше слова, как бы подготавливали провинциалов к необыкновенной встрече с чем-то невиданным и неслыханным.
С Москвой!
И она действительно производила впечатление.
Со временем, искренность поэтических строф ушла, как сошёл в мутные и для многих роковые девяностые державный глянец с этого древнего города. И от песни, собственно, остались «понятия», что Москва «дорогая», а для кого-то и вовсе «золотая». Но сначала, до этих «мутных» были и другие времена. О них, в контексте моих жизненных перипетий, и поведаю.
Надо сказать, что в годы «социалистического строительства» по уровню комфортности бытия, москвичи всегда опережали остальное народонаселение страны на несколько десятилетий. Это было объяснимо, ведь, как пелось в популярной песенке второй половины 60-х годов прошлого уже века - это был «лучший город земли». Здесь находилось правительство и главные госучреждения. Замечательные театры и киностудии страны. Прекрасные музеи.
Лучше было только за границей.
Но, для абсолютного большинства наших сограждан поездка «за бугор» была нереальной, неосуществимой мечтой. Так что сравнивать было не с чем. Поэтому Москва была всем!
Конечно, на этом фоне столица притягивала к себе как магнит. Здесь можно было «достать» всё. Посмотреть-побывать везде. Быстро сделать блестящую карьеру. Некоторые так и утверждали: мне бы только добраться до столицы, а там… Так казалось тогда. Для некоторых эти иллюзии сохраняются и до сих пор. Поэтому кроме официального, этот особенный статус Москвы города великих возможностей вызывал сильные чувства. С одной стороны, весь советский «пипл», «всасывая» бодрые репортажи о свершениях социалистического строительства, иллюстрируемые по TВ исключительно на «местном» столичном материале, как бы гордился этими достижениями. Хотелось верить, что так скоро будет у всех.
Но время шло, и мало что менялось. Как в популярном тогда анекдоте, где Л.И.Брежнев уверенно взывал: «Мы уже на пути строительства коммунизма, но… никто не обещал, что в дороге будут кормить». С другой стороны, не москвичи - здесь на «личностном» уровне почему-то встречались с таким торжествующим высокомерием и жлобством вчерашних провинциалов, что было совершенно очевидно – форма не соответствует содержанию. Причём, эволюция этой нравственной деградации, если присмотреться, присутствует в культовом кино двух разных поколений: «Я шагаю по Москве» (реж. Г.Данелия, 1963 г.) и «Москва слезам не верит» (реж. В.Меньшов, 1979 г.), снятые, заметьте, иногородними.
Когда-то я испытывал к этому городу светлые юношеские, почти романтические, чувства. Их не омрачали даже очевидности эпохи «брежневского» застоя: номенклатурный дух столицы, снобизм её завсегдатаев, «всесоюзность» этой кормушки продуктов и «товаров массового потребления». И, даже соседи по вагонным полкам, как папуасы побрякушками, увешанные рулонами туалетной бумаги и колбасой. – не раздражали. Вспоминалось хорошее: любимый Исторический музей, панорама «Бородинская битва», театр «На Таганке», «Ленком» и «Современник»… В те времена попасть туда, это значило вытянуть счастливый билет в жизни. И даже простое кино в «Октябре», что на Новом Арбате оставляло незабываемые впечатления. Хотя первые душевные ссадины после посещения этого города уже образовались.
Однажды в конце декабря 72-го года оказавшись в гостях в Москве, в перерыве между посещением Политехнического музея и представлением в Цирке на Цветном, бульваре, я наткнулся на улице на предновогоднюю распродажу цитрусовых – тогда «страшном дефиците» для нашего маленького южного городка. Набрал две «авоськи» - для молодых, кто не знает, это сетчатая сумка такая, сплетённая из крепких синтетических шнурков. Так вот, набив авоськи мандаринами и апельсинами, поспешил всё доставить к родственникам, у которых остановился. Настолько поспешил, что входя в лифт многоэтажного дома, не заметил пристроившуюся сзади парочку местных аборигенов – элегантно одетую даму, приятно озонирующую пространство пластикового с зеркалом подъёмника дорогим парфюмом и огромного мраморного дога со слюнявой мордой.
Не услышал их, и поторопился нажать кнопку.
Дверь медленно поехала и заставила мадам ускорить движение, но не настолько, чтобы «потерять лицо».
Она его не потеряла.
Чуть не потеряла хвост степенно, под стать хозяйке «вплывающая» в лифт собака. Она недовольно рыкнула, чем сильно вывела из себя примадонну. Забившись в угол я переживал свою вопиющую бестактность. Собака, моргающая слезящимися глазами виновато молчала. Молчала и хозяйка, раз за разом так окатывая меня «прелестью» своих глаз, что я начал было дымиться. Благо, ехать им было недалеко. Но выходя, «дорогая женщина» процедила сквозь зубы: «Понаехала тут, лимита проклятая».
Сказано было сильно!
Я слышал выражения и покрепче, но слова такого, как и его значения тогда не знал. Именно это и обидело больше всего! Родственники мне объяснили. Лимита (ударение на «а») – пренебрежительное прозвище иногородних людей, понаехавших в город «прихватить» его благ, чем, конечно, составляли нездоровую конкуренцию «коренным жителям» столицы, поскольку благ этих в Советском Союзе хронически не хватало. Так что, из Москвы я уехал с плодами цитрусовых, но, как говорится, осадочек остался.