Все мужчины в роду её деда-трынчанина*, были строителями. Мастерами по колодцам, домам, мостам.
Но дед, будучи ещё двухлетним, едва научившись говорить, заявил матери... я полечу.. нельзя так говорить, сынок, как полетишь, куда; летают орлы, а люди ходят по земле... полечу, мама, потому что я орёл...
И действительно полетел.
Прабабка оплакивала его живого днём и ночью. До конца жизни не могла смириться с выбором самого сумасшедшего из всех своих сумасшедших сыновей. Всё повторяла, что небо - для птиц и Бога, а земля - для людей и чертей. Сын отвечал, что не знает большего одиночку, чем Бог. Пробовала ему втолковать, что человек на земле, потому что чёрт его любит и хочет иметь компанию, чтобы не быть одному. А сумасшедший сын своё... я Божий товарищ, уйду к нему... нужно сначала, чтобы Он полюбил тебя, тогда уйдёшь к Нему... да, мама, верно; только некоторые рождаются любимыми...
Дед часто повторял, что жизнь лётчика - не для всех. Однажды она даже слышала, как он сказал... жизнь, на самом деле, не для всех; смерть тоже...
Все её двоюродные братья и приятели в округе боготворили деда. Любимым их занятием было собираться вокруг него на аэродроме. Он давно был на пенсии, но каждый день ходил туда и часами крутился возле молодых пилотов и машин. Помогал, чем мог, а иногда просто сидел в сторонке и наблюдал.
Когда целая толпа детворы собиралась вокруг него после школы, он придумывал какую-нибудь забавную игру.
Любил собирать их в тенистой стороне ангара.
- Закройте глаза и слушайте. Только не подглядывать. Потом я спрошу, кто что слышал.
И те - с трепетом и ожиданием - закрывали глаза и навостряли уши. Машины Ан-2, с которых обрабатывали поля, прилетали одна за одной. Заходили на посадку и садились.
Поднимался шум. Один ребёнок утверждал, что сначала слышал бры-ы-ым, потом р-р р и в конце тормоза. Другой настаивал, что сначала было рычание, далеко-далеко, потом рокот, и в конце, при посадке, Ан жужжал. Было даже и нечто вроде "фьююю"...
Возникал острый спор. Который в конце разрешал дед. Он был безошибочен в таких вопросах.
На другой день, рано-рано, когда Аны готовились к полёту, детвора снова собиралась на поле.
- Сейчас заткните уши и только смотрите. Потом я спрошу, кто что видел.
Некоторые затыкали уши пальцами, другие закрывали ладонями. Самый маленький и хитрый вынул из кармана платок в клеточку. Скрутил его по диагонали, как верёвку, и концы воткнул в уши. Остальные смотрели на него с лёгкой завистью. Во-первых, их матери не клали им носовые платки в карманы, а во-вторых - сами они не догадались о таком варианте, при котором руки остаются свободными.
И разумеется, вскоре снова вспыхнул дикий спор, поднялся ли сначала нос машины вверх и потом шасси оторвались от дорожки или наоборот... как сначала поднимется нос, а; ведь хвост наклонится вниз и заденет землю; ничего вы не видели, слепцы... - объяснял тот, кто постарше.
Много, много лет спустя Джема осознала, что дед был тем человеком, который научил её не только слушать, но и слышать. И не только смотреть, но и видеть происходящее. Но тогда, в детстве, всё было только игрой. Игрой, оставившей след на всю жизнь. Потому что видят не глаза, а человек; слышат не уши, а душа.
Дед не любил говорить о прошлом. Говорил, что человек должен жить сейчас. Потому что нет ничего страшнее дороги по жизни... дорога после смерти - сказка... И вообще, он старался не думать о вещах, которые не существуют. Как прошлое и будущее.
Человек должен жить сегодня и быть счастлив. В противном случае, он будет лишь плыть по течению и ждать конца. А это значит, что он не живёт, а только терпит дни, ему отпущенные. Такое терпение никому не приносит пользы - ни ему самому, ни окружающим, ни Богу... Бога нет, дедушка, или, по крайней мере, он не здесь, в Болгарии... Бог всегда тут, милая, а вот мы чаще всего нет...
А может, для деда Бог был жизнью?.. Хорошо быть живым; и жизнь, и смерть в нас; человек сам выбирает направление...
Или счастьем?.. Не слушай советы о счастье от несчастных, внучка, никогда...
Или светом?.. В небе, милая, у света нет спины; так же, как у Мрака нет лица...
Насколько дед не любил возвращаться в прошлое, настолько бабушка не переставала рассказывать истории дедовского рода. Чаще всего вспоминала албанку, меченую.
Несколько поколений назад, один из прадедов, бывший строителем - как почти все трынчане, - отправился далеко на заработки. Там, в чужом краю, в него влюбилась местная девушка. Дед знал, что близкие девушки будут против и решил вернуться домой, ничего не говоря своей зазнобе. Но она всё поняла и отправилась с ним.
Братья её пришли в ярость. Старший брат, самый суровый албанец, перед которым трепетала вся округа, собрал мужчин села и вся орда двинулась за сестрой, преступившей все законы во имя любви... любовь, бабушка, лучший господин, чем долг; самый великий господин, ты знаешь...
У влюблённых было некоторое преимущество, они были уже где-то в сербских землях. Как-то ночь застала их у маленького городка и они решили заночевать на постоялом дворе. Да, но сестра была неспокойна. Она прекрасно знала своих братьев и особенно старшего. Знала, что они идут по пятам и если настигнут, прольётся кровь.
______________________________
*Трын - город на западе Болгарии.
Перевод с болгарского:
Дмитрий Волжанин