Вначале у меня не было ничего кроме пометки, нацарапанной отцом на последнем листке военного билета: «7.01 – 8.04.1944. Госпиталь 1706».
Благодаря Сети удалось установить, что размещалось учреждение в Свердловске, учебном корпусе Горного института, называющегося ныне Уральским государственным горным университетом.
23 июня 1941-го дом 9 по Университетскому переулку был за один день переоборудован под госпиталь, а менее чем через месяц поступили раненые. Их было столько, что пришлось открыть филиал. Его разместили в доме 42 по проспекту Ленина, общежитии партийных курсов.
Нашлось в интернете и фото мемориальной доски, установленной на фасаде институтского корпуса.
Читаем: «В этом здании в период Великой Отечественной войны 1941–1945 годов размещался госпиталь № 1706 для раненых воинов Советской Армии».
Свыше 6 тысяч эвакуационных госпиталей, развёрнутых в стране, делились на четыре группы.
Первая, где раненых возвращали в строй за два месяца, дислоцировалась в прифронтовых районах.
Во второй – эвакогоспиталях Московского и Приволжского военных округов – занимались нуждавшимися в четырёхмесячном лечении.
В учреждения третьей группы, развёрнутые в Уральском, Южно-Уральском и Закавказском военных округах, отправляли раненых и больных, сроки лечения которых превышали четыре месяца.
В госпиталях последней, четвёртой группы – в Сибири, Забайкалье и Средней Азии – лечили по полгода и дольше тех, кого в дальнейшем признавали не годными к военной службе.
Очевидно, специалисты госпитальной базы 1-й гвардейской армии решили, что на лечение старшего лейтенанта Пискунова уйдёт не менее четырёх месяцев, и направили в отнесённый к третьей группе Свердловск.
С начала войны за несколько дней здесь развернули сеть эвакогоспиталей.
Когда привезли отца, в области действовали 22 тысячи коек, в том числе 8 915 – в областном центре, где медикам передали 36 зданий, включая 17 школ, корпуса институтов, техникумов, гостиниц, санаториев, крупных контор. Через них за пять лет прошли почти 300 тысяч нуждавшихся в лечении бойцов и командиров.
«С начала 30-х годов все школы в Свердловске, – пишут исследователи, – строились по проектам, предполагавшим их быстрое переустройство под эвакогоспитали. Перед финской войной в каждой начали создавать санпропускники, накапливали запасы медикаментов, инвентаря, открывали курсы сандружин. На базе областной больницы формировался крупнейший в СССР эвакогоспиталь, где отрабатывался опыт лечения огнестрельных ран» [698].
Первых раненых Свердловск принял 12 июля 1941-го.
Многого не хватало, начиная от перевязочных материалов и лекарств и заканчивая мебелью.
«Сколачивали топчаны, матрацы набивали соломой, подушки – ватой, – приводит Наталья Подкорытова слова бывших медсестёр. – В операционной стоял шкаф, обитый железом, туда клали лед – так хранили кровь для переливания. Кровати делались из обыкновенной металлической ленты, а под матрацы подкладывали доски» [699].
Молодая страна Советов, нищая в сравнении с Западной Европой, оплывшей вековым колонизаторским жиром, напрягала все силы для фронта, для победы, а тылу оставались крохи.
Не хватало посуды; были, по свидетельству тружеников тыла, даже «чашки и ложки на вес золота. Весь скарб постепенно собирался, копился, понемногу быт налаживался. Всё это делалось для того, чтобы жизнь в госпитале была хоть немного теплее, чем на фронте» [700].
Постепенно удалось выяснить, что лечебное учреждение, куда попал отец, имело в том числе ортопедический профиль и вмещало до полутора тысяч коек.
Поначалу его возглавлял майор медицинской службы Кауфман, а с осени 1943-го – 49-летний Андрей Иванович Гарунов, в таком же звании, пришедший из Красноуральского ЭГ № 3101. Он и руководил ЭГ-1706 до конца 1945-го [701].
Учреждение было на хорошем счету: комиссия наркомата здравоохранения РСФСР отмечала ещё в 1941 м «высокое качество лечения, образцовый уход, хорошее качество питания, надлежащее гигиеническое содержание». До июня 1944 го, пока оно дислоцировалось в Свердловске, внём умерли всего 26 военнослужащих [702].
Начальником 1-го хирургического отделения какое-то время работала Евгения Васильевна Буркова. Её коллегой была Лидия Михайловна Проталинская, позже возглавившая отделение в эвакогоспитале № 414.
Фамилии других врачей установить не удалось.
Понятно, что здесь, как и в других госпиталях, большинство персонала были женщины.
По тыловому графику допускался 12 часовой рабочий день, однако врачи и медсёстры трудились нередко сутками. Благодаря их усилиям отец успешно справился с осложнениями и дожил до 70-летия.
Лечили отца по протоколу, вошедшему в историю и практику медицины под названием «свердловский метод». Авторами его были Борис Павлович Кушелевский, Фёдор Родионович Богданов, Аркадий Тимофеевич Лидский. Новшество позволило вчетверо – до 5 процентов – сократить количество осложнений.
А скольким раненым вернул радость полноценной, деятельной жизни профессор Чаклин! Монография Василия Дмитриевича «Переломы костей и их лечение» ещё до войны стала настольной книгой для ортопедов-травматологов.
Быть может, он или кто-то из его последователей – Богданов, Лубегина, Мухин, Базилевская, Наравцевич (всех не перечесть!) – довершил чудо с воскрешением отцовской лопатки, начатое в медсанбате.
Поскольку пневмония и другие осложнения часто досаждали раненым в грудную клетку, отцу пришлось испытать на себе эффективность сульфаниламидных препаратов (производство пенициллина только налаживалось). Технология их применения была изобретена и внедрена под руководством Бориса Павловича Кушелевского, главного терапевта-консультанта эвакогоспиталей округа.
Скудность госпитального быта восполнялась вниманием и самоотверженностью персонала.
«Мы, медсестры, как и врачи, – рассказывает Мария Петровна Топоркова, – овладевали всеми специальностями, какие требовались по уходу за ранеными: знали основы лечебной гимнастики, разработки суставов, контрактуры после гипса, массажа. Были не только палатными сестрами, но и операционными. Работали как одержимые...» [703]
В качестве перевязочного материала свердловцы нередко использовали лесной мох сфагнум, для восстановительной медицины – сапропелевые грязи, для витаминизации пищи – ягоды и хвою. Практически всем пациентам назначали физиотерапевтические процедуры. Занимались лечебной гимнастикой, физкультурой. Каждому седьмому переливали кровь. Наверно, поэтому смертность среди раненых составляла не более чем полпроцента.
Чтобы окунуться в атмосферу того времени, стоит прочесть донесение замполита эвакогоспиталя № 1706 [704].
Товарищ Орешников отчитывался за декабрь 1942-го, но вряд ли за год что-то кардинально изменилось. Всё так же выступали агитаторы, лекторы, штатные пропагандисты райкома, горкома, обкома ВКП(б), проходили собрания коммунистов и комсомольцев, совещания старшин палат и отделений.
Однообразный быт скрашивали концерты в клубе, до восьми в месяц. Отец не пропускал выступления коллективов самодеятельности студентов, шефствующей школы, Дворца пионеров, курсантов НКВД. Радовался встречам с артистами местного театра оперы и балета, Свердловской областной госфилармонии.
Человек, прошедший через фронтовой ад, оживал; возвращались и зрение, и слух; и душа, почерневшая от копоти пожарищ, оглохшая от орудийной канонады, угнетённая видом бесчисленных смертей, светлела, становилась чище и добрее. И как-то в ней особенно теплело, когда на сцене пели, кружились, декламировали воспитанники детского сада Горного института.
ПРИМЕЧАНИЯ
698. Боженко Р. Неизвестная победа // «АиФ-Урал», № 19, 07.05.2020.
699. Подкорытова Н.Указ. соч.
700. Там же.
701. ЦАМО. Ф. 131. Оп. 12523. Д. 179. Л. 680.
702. См.: Кусков С. А.Указ. соч.;Комарский В.Я. Указ. соч. С.1.
703. Цит по: Турдакина Е. Как в годы войны в Свердловске работали эвакогоспитали // Сайт АН JustMedia.ru.
704. См.: Политдонесение заместителя начальника эвакогоспиталя № 1706 по политчасти Орешникова о состоянии эвакогоспиталя за декабрь 1942 г. 25 декабря 1942 г. // Электронная библиотека исторических документов.Российское историческое общество.