Долго ли, коротко, но мы приближаемся к апофигею предельно автобиографического повествования. Конец 90-х начало 2000-х, первая и вторая «чеченские» войны. Один из общих наших друзей вернулся с войны, где был командиром подразделения во-второй по счёту трехмесячной командировке.
Вернулся живой.
И подчинённых привёз живыми. Наверное, это был главный итог его войны.
С неё, проклятой, он привёз несколько цинков нерасстрелянных боеприпасов, которые нужно было уничтожить и соответствующую бумагу составить. И предложил всей ватаге друзей поучаствовать в уничтожении боеприпасов.
Ох и оторвались же мы.
Аж, закоптились все.
С Германии я так не стрелял, не палил. И из пулемёта, автомата, СВД, наконец дошла очередь и до пистолета Макарова.
Хорошая машинка.
Иначе бы не продержалась она столько лет в армии.
На капоте командирского УАЗа расстелили плащ-палатку и разложили оружие, штук восемь ПМ. Начали снаряжать. Друг стоял рядом. Когда всё было готово, я спросил его, вот этот, твой пистолет, - можно я возьму.
Пострелять.
Можно.
Дальше, как во сне.
Мы стояли небольшим кругом и производили манипуляции, известные каждому военному, как «Отче наш»: вынул магазин, передёрнул затвор, чтобы если (не дай Бог!) патрон остался в канале ствола его выбросило, дальше ствол вниз, снял с предохранителя и жми на спусковой крючок - контрольный щелчок в землю. Всё, пистолет готов, вставляй магазин и вперёд!
Но я, - балда, весь в ауре прекрасных воспоминаний полувоенного детства, вынул магазин с патронами и не передёрнув затворную раму, взвёл курок, и уверенно, магазин-то вынул, произвёл контрольный щелчок.
А грохнул выстрел!
Пуля, прошла между ног молодого лейтенанта, стоявшего напротив меня и взрыла песок аккурат у его каблуков.
А возьми я чуть повыше?
Мой визави ни слова не произнёс, только позеленел лицом. Он же фронтовик.
Зато как орал мой друг…
Кто ж знал, что все побывавшие на чеченской войне девятый патрон загоняют в ствол, а ведь я взял именно его оружие, все остальные пистолеты были снаряжены как обычно.
Наконец, дошло до меня, надо завязывать с оружием окончательно и бесповоротно!
Но, всё же у меня состоялась «последняя» схватка с оружием.
Уже в середине 2000-х годов, на день города, стояли на красавице яхте местного водно-парусного клуба на реке, прямо напротив памятника Петру. Набережная была полна народу, как и мы, ожидающего праздничный салют. Наша компания решила местными средствами поддержать, так сказать, и украсить фальшфейерами и ракетами красоту вечернего неба во время пиротехнического действа.
Справедливости ради надо отметить, что один очень близкий друг, поседевший на памятных стрельбах, знающий мои причуды с оружием, предупредил: не давайте ему в руки ничего, что стреляет. Но, капитан яхты, то ли прослушал, то ли не внял совету и вручил мне, среди прочих сигнальную ракету. Я делал всё исключительно по инструкции: стоя на носу яхты корпус ракеты взял в левую руку, отвинтил колпачок и держа ракету прямо вертикально, по команде, сильно дёрнул за кольцо вправо.
Естественно, нос ракеты ушёл далеко влево и она, с характерным завыванием пошла параллельно воде к набережной и к не ожидающей такой подлости мирно фланирующей толпе.
Все онемели.
Только старый дружбан выдавил: «Ты где ж такую манеру взял по живым людям стрелять!»
Ракета летела до-о-о-лго.
Пока она летела, я много чего передумал. Наконец она врезалась во что-то (или в кого-то). Ну, всё подумал я, мне не жить, если сейчас приплывёт водная полиция, прыгаю за борт, прямо в неприятно-холодную октябрьскую воду.
С берега позвонили капитану и, прямо как в кино, сказали: ну, вы блин, даёте!
Всё обошлось, никто не приплыл, верно говорят: в России у выпивших, влюблённых и дураков есть свой Ангел-хранитель.
Я победитель в последней номинации.
Больше Господь меня оружием не искушает.
Отец же радовался, что я не стал военным и хоть как-то согревал его старость – а то, давно бы сгинул на фронтах афганской, первой или второй чеченской войны, военных конфликтов в Сумгаите, Карабахе, Приднестровье, - да мало ли, куда ещё не загоняла судьба русского служилого человека.