По мотивам книги
реализованного мастера
Джеда Маккены «Духовная война»
Посвящается всем тем, кто не знает,
зачем живет
и чувствует собственную ненормальность.
Реквизит:
Белое, легкое прозрачное платье
Лоскутное платье
Кровавое платье
Черное платье
Оранжевый жилет
Метла
Маска овцы и шкура овцы
Оконный проем
Лабиринт
Ежедневник А4 с наклеенной фотографией
Тележка супермаркета
Стулья (6 шт)
Стол
Ноутбук
Книги
Журналы
Кукла
Хлеб в пакете
Пакет майка
Проектор/экран
Видео-заставки
Музыка (плэйлист)
Акт 1
Приглушенный свет.
Играет фоновая музыка. Дмитрий Даньков OST"Путь к себе"
На сцене женщина в деловом костюме, сидит за столом, работает на ноутбуке. Встает, снимает с вешалки и надевает плащ. Идет к установленным вдоль экрана стульям (будто в автобусе), садится и отворачивается в сторону экрана. На экране видео осеннего города из окна автобуса. Затем экран показывает детский сад. Женщина встает, уходит за край сцены и возвращается, ведя за руку куклу. Двигается к другому краю сцены. На экране супермаркет. Женщина берет тележку, кладет туда хлеб. Катит тележку к противоположному краю сцены, перекладывает хлеб в пакет. Уходит с хлебом и куклой за сцену.
Полная тьма.
Массовка, люди ходят.. или картинки города на экране
Фоновая музыка. Of Porcelain – You Are The Sun
Свет выхватывает в круг сидящую на простом стуле женщину. Женщина одета в черное платье. Она встает со стула, делает порывистые движения в одну сторону сцены, затем в другую, словно ищет что-то. Подхватывает стул, кружится с ним, словно с чем-то живым, но затем, вдруг, будто понимает, что это просто стул, отбрасывает его с отвращением. Успокаивается. Поднимает стул. Затем как будто прощается с кем-то, опускает голову вниз, закрывает лицо руками, затем радостно смотрит вверх и совершает какие-то плавные движения, танцует. Садится на стул в круге света. Смотрит в зал.
Музыка затихает. Гаснет свет. Пауза тишины.
В темноте на экране на белом фоне черными буквами:
Пьеса
По мотивам книги
реализованного мастера
Джеда Маккены «Духовная война»
«Гусеница, Женщина и Смерть»
Следующий слайд
Посвящается всем тем,
кто не знает, зачем живет
и чувствует собственную ненормальность.
Следующий слайд
«Глава 1. Путь человека – это Смерть».
Женщина в круге света.
«Террористка смертница»… на пороге большого взрыва... пошла ва банк
(Вопрос к себе: агрессивно, сверху вниз, твердо)
Что ты знаешь? Что ты знаешь?
(К залу)
Нет, правда. Что тебе известно с абсолютной определённостью?
Ты привык смотреть на мир, будто ты действительно что-то видишь и что-то понимаешь. Ты уверен в истинности своего видения. В этом ты смешон до боли, глуп до рвоты. Самодовольная, уверенная в себе, прямоходящая узконосая обезьяна, считающая свой разум вершиной эволюции.
(Медленно)
Отложи на минуту в сторону все мнения, верования и теории и задумайся над этим простым вопросом: что ты знаешь наверняка?
(Вызов)
Какова твоя истинная ситуация? И знаешь ли ты свою Истину? Задумывался ли ты об этом? Кто ты и почему ты здесь?
(Смех, сарказм)
Истина – это награда неудачника. Она не дает никакой пользы и ничего не улучшает. Она не даёт новые смыслы. Она уничтожает твои выдуманные смыслы. Она убивает иллюзии. И после нее нет ни смысла, ни важности в чём-либо.
(Медленно)
Истина уничтожает контекст. Матрицу, в которой ты привык существовать. Именно это и останавливает тебя. Где-то глубоко внутри ты догадываешься, что живешь в выдуманном мире, полностью игнорируя реальность. В этой реальности ничего из того, что ты делаешь, не имеет смысла. Такая истина разрушает все твои мотивы и побуждения. Такая истина не оставляет камня на камне от твоих ценностей.
Вместе с появлением истины исчезаешь ты сам.
(К себе)
Кто я? Кто Тот, Кто Живет Мою Жизнь, изо дня в день меняя роли и маски?
(Ускоряясь)
Моя ситуация такова, что я ни черта не знаю. Моя жизнь – вспышка искры в бесконечности. Моя Смерть – это факт, который неоспорим. В масштабе вечности, меня и вовсе не было. Я скоро умру, и все эти навязшие на зубах наука, философия, религия и духовность – это навозная яма, в которой я тону.
Мне плевать, что обещает будущее. Мне плевать, куда все это приведет, и что принесет следующее столетие. Я не хочу быть счастливой, или сияющей, или блаженной. Я просто хочу перестать быть ничтожеством.
Но именно ничтожеством я и являюсь. Я могу умереть еще до ужина, но я не хочу умирать как сбитая с толку корова. Я хочу перестать ходить во сне, сорвать покров с глаз и увидеть, кто я, и что я, и где я действительно нахожусь.
Я застряла в этой вязкой коме, но у меня есть достаточно оснований верить, что я могу вытащить себя из нее. Если не у меня, то у кого другого может это получиться. Если все такие же ничтожества! Чьи? Чьи ответы на МОИ вопросы, могут стать для меня неоспоримыми аргументами Истины?
Ничьи. И у меня нет бесспорного доказательства, что другие существуют. Мне предстоит разобраться со своей жизнью самой. Это честная сделка, и я сейчас должна решить, вступаю ли я в нее или проведу остаток своих дней в этом коровьем ступоре.
Музыка. Guilherme Kastrup – Texto
На экране: рельсы. Поезд сходит с рельс.
В паузах женщина смотрит в ежедневник, пишет..
(Устало)
Всё, что я видела раньше вокруг, в своей жизни и жизни других, это случайность и хаос. Хаос и полный беспорядок везде.
И только теперь, взглянув на мир другими глазами, я вижу порядок.
Вижу как складываются фрагменты пазла. Этот пазл Жизнь.
Фильм, увиденный десять лет назад, вдруг выныривает из памяти в самый подходящий момент. Во время своего путешествия, ты вдруг осознаешь, что стоишь на том самом месте, где и герои того фильма. Прошлое воплощается в неожиданную встречу в настоящем. Таков порядок вселенной. Такова связь всех событий. И каждое последующее событие связано со всеми предыдущими. Поцелуй двух влюбленных прохожих, мимолетно замеченных тобой, начался тогда же, когда родилась вселенная.
Таков порядок этого мира. Порядок существует, а кажущийся хаос – всего лишь иллюзия.
Но увидеть это можно, только лишь перестав думать о будущем и о выгоде.
Что ищут люди? Комфорт и удобство, покой и удовольствие. Редкость, когда кто-то ищет Настоящее. Но только Настоящее – Истинное верный объект для поиска. И тогда твой поиск неотвратимо приведет к пробуждению. Когда же ты пробуждён, когда ты открываешь глаза и начинаешь видеть напрямую, но не глазами, тогда ты начинаешь понимать, как всё в действительности работает – что безупречный, совершенный разум управляет каждой деталью этой сонной реальности, от самой большой до самой малой. Во всём порядок, последовательность, разум, и не может быть нарушений или ошибок.
И дело здесь не в сонастроенности с этой совершенной вселенной и с этим совершенным разумом. Дело здесь только в полном уничтожении того, кем ты себя считал. Ты отпускаешь штурвал, снимаешь руки с ручек управления, вдруг осознавая, что никто и никогда ничем не управлял. И это звучит красиво. Очень романтично, но только не для того, кто, встав на край крыши небоскреба, делает шаг вперед.
Оставь медитационные бредни пожилым индусам и седовласым гуру. Пускай они тонут в наркотическом наслаждении релаксаций и мантр. Ваша мантра звучит очень просто: «Путь Человека – это Смерть».
Твои попытки убежать от этого всегда приводили к тому, что ты вдруг обнаруживал себя мертвым. Ты думал, что ты спасаешься от смерти и в этот момент ты был мертвее мертвого. Когда же ты просыпался и делал шаг в сторону смерти, вот тут ты осознавал всю полноту Жизни. Поэтому путь Жизни – это Смерть. И в ситуации «или-или» без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно. Это почти невозможно. И все же я выбрала именно это. Хотя и не было никакого выбора. Волна, накатывающая на берег, начинается не на той стороне океана. Она начинается в момент появления вселенной.
Фоновая музыка Birdy – Not About Angels
Танцует с белой тканью (символ Истины). Постепенно исчезает за сценой. На экране волны, ударяющие о берег, сменяющиеся космосом и космическая музыка. Музыка затихает. Свет гаснет.
На экране: «Самая большая проблема в общении это иллюзия, что оно имело место». Джордж Бернард Шоу
Гаснет экран. В круге света женщина (стоит в стороне от стула) в черном платье.
Женщина на Флип чарте пишет уравнения
Если жизнь сравнить с уравнением, нам все время кажется, что крайне важно узнать, что находится после знака равно. Но дело в том, что нам абсолютно непонятно, какие значения должны участвовать в этом уравнении. Значения нашей жизни есть то, что имеет смысл, что важно и ценно. 1 (один) – это любовь, 2 (два) – это работа, 3(три)– это дом и семья, 4 (четыре) – хобби и увлечения. А ещё есть спорт, красивое тело, путешествия, интересные книги и друзья. Мы подставляем 1+1 и 2+1 и 2+4 и каждый раз получаем после знака равно что-то совершенно определенное, ясное, понятное, но абсолютно НЕ ТО. Как мы это узнаем? Мы это чувствуем. Чувствуем это как разочарование, как крах надежд и ожиданий, как глубокую, изматывающую неудовлетворенность и скуку.
Мы бежим от этого. Бежим от разочарования, как от огня. Спотыкаемся о собственные ошибки. Мучаемся от собственной ненормальности. Завистливо смотрим вокруг на тех, у кого, как нам кажется, ВСЕ ПОЛУЧАЕТСЯ и ВСЕ ОКЕЙ.
И в какой-то момент этого бега, мы снова отворачиваемся от истины. Мы вновь начинаем пробовать решать уравнение, просто подставив новые числа.
Мы все алхимики, находящиеся в бесконечном поиске философского камня. Я тоже была такой.
(Жалость, сарказм)
Мои родители: отец профессор культурологии, мать – обычная домохозяйка: выложили передо мной свою формулу жизни и я, полагая, что они открыли истину, взялась выполнять равенство.
И понятно, что их уравнение было очень простым: работа, семья, дом – святая троица, которую они реализовали в своей жизни, не получили счастья, но получили какую-то гарантию стабильности, хоть и скучную, но сытую и теплую.
(Истерика)
Я встала на те же рельсы и, вместе с тем, я все время считала себя какой то ненормальной, потому что никогда не понимала, зачем люди делают то, что делают. Одна часть меня, воспитанная людьми, конечно, осознавала мотивы их поступков. Но другая часть… часть Бога, не понимала ничего и не могла найти в этой жизни смысл.
(Голову на руки)
К примеру: зачем люди ставят печати в паспорте? Я никогда не хотела свадьбу и даже сопротивлялась своей свадьбе... Но когда все вокруг утверждают, что так правильно и так надо, а тебе не на что опереться внутри, ты сдаешься.
Для меня этот день был как бессмысленная дурацкая игра, с дурацкими ритуалами и речами людей....
И все время я была убеждена, что у каждого человека должно быть личное пространство: отдельная комната или лучше отдельная квартира... И почему нужно всегда до конца дней своих спать в одной кровати с одним и тем же человеком? И даже одной нельзя... ибо так не принято... Мне было непонятно. Но ведь все так живут. Так надо.
(С залом. С ненавистью)
«Так надо» и «так принято» - это формулы, которыми подчивали меня родители и которым я изо всех сил верила, но вера слабый утешитель, а то, во что приходится верить, не может быть истинным. Я тужилась из последних сил, как на родовом ложе, но рождалась только тоска, беспросветная и глубокая до пронзительного волчьего воя.
(Крик)
Гаснет свет.
Marek Iwaszkiewicz – Sleeping Wonder
На экране видеоряд: фотографии из стандартного фотоальбома – свадьбы, рождения, похороны, поезда, рельсы и снова.
Акт 2
Играет музыка Amberhaze – Bird's Eye
Женщина кружит по сцене как цирковая лошадь, пытается свернуть, но что-то как будто возвращает её обратно в круг. Женщина исчезает со сцены. Музыка затихает. Гаснет свет. На экране загорается надпись:
Глава 2 «Смерть – то, что открывает глаза»
Затем круг света выхватывает женщину, сидящей на стуле в лоскутном платье, в руках у нее ежедневник.
(Не волнуется, не ждет)
Знаешь, лет в шестьдесят пять, я, вероятно, работала бы вахтершей в студенческом общежитии или подъезде многоквартирного дома. Крупная, рыхлая, с большой причёской и жирной задницей, одышкой и высоким давлением. И жила бы я в какой-нибудь маленькой обшарпанной квартирке на окраине. Разведена. Одинока. Изредка останавливалась бы возле скамейки и говорила бы с такими же пожилыми соседками. На Новый Год, может быть, я получала бы емэйлы от сына с фотографиями его семьи. Может быть, у меня были бы подруги вахтерши и уборщицы. Не знаю, как оно могло бы произойти, но все шло именно к тому. И именно это осознание, заставляло меня ворочаться в бессоннице и сверлить напряженным взглядом тьму. Я была в кризисе.
(формальность, картонность)
Получила профессию маркетолога. Вышла замуж за стоматолога. Родила сына и вероятно родила бы ещё одного, но что-то отвлекало меня. Я играла своего Персонажа, приготовившись умереть вместе с ним… или в нем. Я словно шла по прямой, проторенной дороге, но где-то в стороне от нее, на краю мне как будто махали, пытаясь остановить. И я чувствовала, что жизнь – вовсе не то, что я сейчас делаю.
Мы утопали в кредитах и долгах. Это было ужасно. Вечная мечта о сытом благополучии была похожа на медленное удушение – словно на твоей груди сидит слон. И это было нормально, но теперь кажется абсолютным безумием. Ни выхода, ни спасения. Не удивительно, что я спятила. И слава богу.
(ха-ха)
Знаете, я даже не знала, что значит слово - друзья. Мне всегда казалось, что знаю, но на самом деле нет. Но в любом случае, все люди, которых мы знали, были точно такими же, как и мы – карьера, дети, долги. Половина из них принимают лекарства. Многие пичкают ими своих детей.
Вот на этом всё и держится. Все глотают пилюли или алкоголь – без этого никак. А потом лошадиные дозы кофеина и никотина, чтобы дать себе пинка в начале каждого дня.
Три часа двадцать минут в день я проводила в дороге – машина, электричка, автобус, пешком и в лифтах. Я засекала. Больше восьмисот часов в год. Больше целого месяца в каждом году я проводила, просто катаясь на работу и обратно. Больше пятнадцати месяцев я провела в одних разъездах.
Всё, что мы по-настоящему имеем, это время.
И вот как я тратила своё: просто смывала его в унитаз, желая, чтобы оно проходило быстрее. Я жила в нетерпении, торопила время, чтобы поездка окончилась. Потом то же самое в офисе с восьми до шести. Смотрю на часы, с нетерпением жду, когда окончится утро, и я пойду на обед. Жду, когда окончится день, и я поеду домой.
Я никогда не была довольна там, где я была. Всегда занятая, уставшая, в ожидании того, что будет дальше.
Выходные были ещё хуже, потому что нужно было сделать всё, что не было сделано в течение недели. Уборка, покупки, ребенок.
Что делать с ребенком? Отведёшь его в какой-нибудь МакДональдс, где есть игровая площадка. Накормишь каким-нибудь дешёвым сладким дерьмом, что знаете, не очень-то хорошо для него, а потом прямиком в торговый ряд.
Пытаешься ходить в музеи, на стадион, но фастфуды и гипермаркеты – вот реальность.
Мой муж пил пиво и смотрел спорт по выходным, потому что ему нужно было отойти после своей долгой рабочей недели.
Постепенно я стала видеть всю эту человеческую транспортную систему. Я и такие же несколько сотен людей, которых я видела каждый день, но никогда не разговаривала с ними: просто мотаются туда-сюда, как безмозглые овцы, все с газетами, ноутбуками, в наушниках.
И ради чего? Это было ни месяц, ни два или даже несколько лет, это была ВСЯ наша жизнь!
Мы были в западне! Пятнадцать лет! Не безумие ли это? Чтобы вырастить детей? Это просто отговорка. Любой может вырастить детей – не нужно для этого жить в постоянном душераздирающем рабстве.
Однажды я спросила сына, чего он хочет в жизни, и он сказал, что хочет быть стоматологом, как отец. Это было, как удар под дых. И знаете, дело не просто в том, что это ужасный способ жить – на самом деле это вообще не жизнь.
Это не то, что ты выбираешь. Это то, что ты получаешь, когда ты не выбираешь. Мы просто вошли строем в эти проклятые, идиотские, невозможные жизни, никогда не переставая думать о том, что мы делаем. Школа, институт, аспирантура, потом прямиком на рабочее место. Поженились, завели ребёнка, взяли кредит, купили квартиру, заполнили её всяким хламом, взяли ещё кредит, купили дом… больше хлама.
Это абсолютное безумие, но так живут все, кого я знаю. Всё это было нормой. Было для меня и является до сих пор для кого-то. Все, кого я знала, были в том же положении. Кто-то с более высокими доходами, кто-то менее, но думаю, практически у всех долги и перерасходы по каждому направлению.
Деньги, время, работа, обязанности. Мы делали всё правильно, и у нас не было настоящих несчастий – трагедий или проблем со здоровьем. Да, мы жили в своей мечте. Измученные, разбитые, несчастные, плохие родители…
…и, теперь вот, в разводе.
Я отчетливо осознавала, что весь мир застрял в громадном механизме. Механизме, который Без конца, Без смысла… крутится, перерабатывает, перемалывает, производит и тут же утилизирует.
Старики выпадают, молодые их заменяют. Каждое утро стальные трубы по всему миру несут миллионы людей. Перекачивают их, словно свежую кровь, в похожие на кладбища города, а потом вечером перекачивает обратно, грязных и усталых. Как братство овец, безмозглых, закабалённых, безжизненных жизней, пустой деятельности.
Музыка Kai Engel – Bright Hope
Женщина одевает маску овцы и шкуру и начинает двигаться по лабиринту. Спустя какое-то время останавливается. Срывает маску, оглядывается вокруг. Бросает на пол маску и делает шаг в сторону зрителя.
Я любила наблюдать, как работают во дворе гастрбайтеры. Я так завидовала их простой жизни. Мне казалось, что именно так просто и легко должен жить человек. Я фантазировала, что я живу в маленькой каморке под лестницей, подрабатываю дворником, чтобы купить себе малиново-банановый коктейль на обед. По вечерам хожу в библиотеку и читаю запоем. Мне казалось, что такая жизнь не так уж плоха.
Музыка Kai Engel – Bright Hope
Женщина подходит к окну. Делает долгий взгляд. Затем одевает оранжевый жилет, берет метлу, метет. Затем садится на поребрик, пьет кефир, достает книгу, читает, смотрит вдаль.
Когда было совсем скверно – я мечтала быть бездомной. Мечтала скинуть с себя придуманного не мной Персонажа. Мечтала обрести свободу от всех ожиданий и всех форм. Стать бесформенной, легкой, ничем не отягощенной, ни с чем не связанной.
Связанная Жизнь. Жизнь в путах. Жизнь в клетке. Моя жизнь.
Но такой жизнью живут все. Продавцы, полицейские, учителя, водители автобусов и рабочие. Все, кого ты видишь. Тебя вставили в этот механизм, когда тебе было четыре или пять, и ты не выходишь с другого конца, пока тебе не стукнет шестьдесят. Когда ты начинаешь видеть это место как сумасшедший дом, ты уже не можешь перестать так видеть. Это везде, и все находятся в этом. И в этом нет никакого смысла. Это не жизнь. Это не может быть жизнью. Я не знаю, что это, но это не жизнь.
Музыка Kai Engel – Raining
Свет на всю сцену. Женщина вскакивает, бегает по сцене, переворачивает все на своем пути: стол, стул, тележку, открывает и отбрасывает книги, журналы. Один журнал она рассматривает особенно внимательно. Медленно бредет к стулу. Ставит его на место. Садится. Вынимает из журнала листок и вкладывает его в ежедневник. Свет кругом на женщину.
А потом я увидела фотографию. В журнале. Заметка о пожаре в многоэтажном торговом центре.
На фотографии было изображено тело, падающее с высоты. По одежде и форме волос можно было сказать, что это женщина. Её лицо было едва заметно, достаточно лишь, чтобы можно было представить себе его черты.
Женщина за секунду до смерти - я была глубоко потрясена этим фото. Я не могла оторвать от него взгляда. Оно захватило меня, как гипноз, и вся предыстория, вся жизнь этой женщины, вдруг предстала предо мной – её жизнь, поездка каждое утро через пробки на работу – всё это пронеслось сквозь меня сплошным потоком.
Женщина достает фото из ежедневника, держа перед собой. Одновременно фото появляется на экране.
Музыка. Casper's Lullaby – One Last Wish
Что было с ней? Как начался тот ее день? Ее последний день.
Был вторник. Она проснулась, как тысячу раз до этого, приняла душ, разбудила детей, собрала мужа. Она успела заметить, что стоял прекрасный день. Ей вероятно хотелось поделиться этим со своей семьёй, чтобы хоть немного разбавить ежедневную рутину, чтобы этот день казался особенным.
Но то был просто вторник. Ещё один, в череде тысяч прожитых ранее вторников. Домочадцы с ворчанием занимались привычными утренними делами. Никто не радовался жизни. Все знали, что их ждет очередное движение по трубам. Очередное перекачивание туда-сюда.
Когда все ушли, она вернулась, чтобы одеться, накраситься, причесаться. Постояла у зеркала в нижнем белье, думая о работе, о предстоящем дне, о предстоящих семейных событиях, о морщинках на лице, лишних килограммах, счетах, о здоровье своих родителей.
Все было так же, как в любое другое утро.
Я представляла это ее утро и, как ни странно, это придавало мне сил. Заставляло самой проснуться и иначе смотреть на собственные будни.
Чтобы сохранить это ощущение, я прилепила фото скотчем на зеркале в ванной. Так, чтобы каждое утро, исполняя свои ежедневные ритуалы, я смотрела на него и думала о том, что она начинала свой день, так же, как я сейчас. Просто ещё один день – чистила зубы, беспокоилась о мелочах, её мысли были так же полны подробностей и забот.
Когда фотография совсем пришла в негодность, я сделала её повторно. Мужу она не нравилась – он говорил, что она отвратительна. Он не хотел смотреть на неё каждое утро. Да и мне не хотелось, чтобы кто-то ещё смотрел на неё.
Я сделала другую, заламинировала, и поместила в ежедневник, где только я могла её видеть. Сидя в утренней электричке, я разговаривала с ней, и она разговаривала со мной.
Женщина накидывает деловой пиджак, перевоплощаясь в другую, ту с фото.
«Я была никем», говорила она мне.
«Для своего босса я была такой, для сотрудников – другой. Для родителей – одним человеком, для детей – другим. Кем-то по телефону, кем-то с коллегами и кем-то с друзьями. Одевалась для одних. Разговаривала и вела себя для других. Тратила минуты, часы и дни своей жизни с третьими.
А для меня самой никогда ничего не оставалось. Я читала книги и журналы, чтобы помочь себе быть разной с разными людьми. Изучала последние модные тенденции. С надеждой вчитывалась в гороскопы и даже ходила к гадалке. Во время работы, надолго задерживалась на страницах психологических сайтов и все планировала пойти на йогу.
Выкраивала время на магазины и спортзал, чтобы сохранять стройность и быть хорошо одетой. Работала по двенадцать часов в день, затрачивая два часа на поездки. Готовила еду, убиралась, ходила в магазин, платила по счетам, и была рада, если мне удавалось поспать четыре часа.
Я говорила себе, что всё это было ради детей, но всегда знала, что это ложь. Для детей мы могли бы сделать намного лучше. Мы просто штамповали другие версии себя, потому что не знали, как жить по-другому. Мы стали в точности как наши родители, потому что не знали, кем ещё быть.
В тот день. Во время пожара. Огонь охватил весь этаж и вынудил меня вылезти в оконный проем. Вначале я встала на подоконник, а потом, когда жар стал нестерпим и одежда на мне стала дымится, я прыгнула.
Пронзительная музыка. «Страшная музыка – Концовка» (в моем плейлисте)
Женщину подтягивают на тросе к потолку. Она парит, растопырив руки и ноги.
Поразительно, как время растянулось, стало вязким, тягучим, неподатливым.
В какой-то момент оно, как будто полностью остановилось.
Я падала и думала.
Падала и думала о том…
… что вряд ли моя смерть – это печально, потому что я не знаю, кто умирает.
Почему должно иметь значение, что я умерла, если меня никогда по-настоящему не было?
Я в двух секундах от завершения жизни, которая в действительности никогда не была моей. Я была всеми этими людьми, но я никогда не была собой, а теперь в это прекрасное утро вторника моя жизнь оканчивается, и я не знаю, кем мне быть».
Музыка фоном. Женщина опускается на пол плашмя. Лежит неподвижно в нелепой неудобной позе. Потом медленно поднимается. Снимает с себя деловой пиджак. Снова смотрит в ежедневник.
(устало)
Еще она рыдала о том, что хотела бы не быть такой жеманной в школе, что надо было попробовать больше наркотиков, поехать в летний тур с рок-группой, может быть, провести месяц в нудистском поселении.
(резко, набирая громкость)
Все, что она говорила мне, означало для меня только одно:
Смерть открыла ей глаза и Смерть стала не её концом, но ее началом…
…пускай это начало продлилось доли секунды, но её свидетельство Жизни было более полным, чем у миллиардов людей, продолжающих жить.
Музыка, шедшая до этого фоном, затихает.
Рассеянный свет.
Начинается новый музыкальный трек. Страшная и тихая – из фильмов 28 дней
Женщина танцует с фотографией (кружится и смеется, как ребенок). Подбрасывает ее вверх и смотрит как фото порхает на пол и снова подбрасывает и снова смотрит и между этим кружится и хохочет. Кружась, удаляется за край сцены. Смена декораций. Убирается все, оставляется только коврик или подушка.
Акт 3
Музыка идет фоном. Kai Engel – Memories
Танец с коконом: женщина появляется на сцене обернутая тканью и постепенно, совершая движения, как бы рождается из этого кокона.
В круге света женщина в кровавом платье с ежедневником в руках сидит на коврике.
На экране загорается надпись:
Глава 3 «Имаго»
Музыка затихает.
(Уверенно, серьезно)
С этой фотографии всё и началось. Это не было большим событием, просто как укол булавкой. Лишь маленький толчок, но прямо с того момента я знала, что он смертелен, как яд, который ввели в твою систему, и противоядия нет, и нет надежды.
Думаю, я с самого начала знала, что это на самом деле значит. Это должно было произойти и произошло. Я боролась три года, пытаясь отодвинуть это в сторону, пытаясь похоронить это под всякой мишурой – работа, семья, дом – но всё это время оно росло во мне, как раковая опухоль.
(Резко, громко)
Что это было в реальности? Мысль? Осознание? Проблеск? Я правда не знаю, но это определённо была точка невозврата.
Я знала, что всё моё отрицание было просто временным решением. Я знала, что двигаюсь навстречу собственной гибели, каждый день глядя на это фото, но я ничего не могла поделать. Не смотреть на него казалось мне предательством.
Это был болезненный период. Я чувствовала себя как чужая в собственном доме, как пришелец в человеческом облике. Внутри меня росла эта тайна, и по мере того, как она становилась всё больше, другая я – мама, жена, менеджер по рекламе, всё остальное – становилась меньше.
Я смотрела через те же глаза, но за ними я была самозванкой, притворщицей, пытаясь удержать тот мир, который уже не был моим. С первой же минуты я знала, что время пришло. Осознавала, что, что бы со мной ни происходило, скоро разрешится после этих беспокойных трёх лет вынашивания. Что та вещь, которая растёт во мне, вырвется и уничтожит всё.
То, что умирало во мне, должно было умереть. То, что большинство людей называет жизнью, на самом деле лишь вызванная страхом попытка продлить состояние куколки. Люди, словно слишком испуганные бабочки, не желают выходить из кокона. Люди, как дети, которые заигрались да так и состарились во время игры в догонялки и салочки.
Стадия развития, когда из кокона появляется бабочка, называется имаго – зрелость. Вот чем мы все должны были бы быть, имаго. Человек зрелый – Хомо Имаго
Нам следовало бы осознать сакральную сущность мира, в который мы выросли.
Нам следовало бы осознать Бога. Но не как свод правил дорожного движения или хороший повод, чтобы замучить ближнего, а как неоспоримый факт реальности.
(Тихо и слегка грустно)
Общество имаго, поверьте, оно когда-нибудь будет существовать. Это будет совершенно иная форма человека. Человека не охваченного жаждой и алчностью. Человека – космоса. Человека – Вселенной.
В обществе такого Человека мы будем хорошо подготовленны к метаморфозам – они будут происходить, когда следует и гораздо легче. Это будет нелегко, но и не будет являться катаклизмом.
Да, пока ещё мы не живём в таком обществе. Но мы созрели для того, чтобы его создать. А пока это не произошло, переход отдельных личностей приводит к катастрофическому перевороту, что больше похоже на ядерный взрыв, чем на церемонию вступления в зрелость.
Этот ядерный взрыв – это смерть старой гусеницы. Гусеница умирает в своем коконе для того, чтобы родилась бабочка.
Снимок стал моей Смертью. Стал пинком в Имаго. Ты думаешь, кто на этом снимке? Ты думаешь, с кем я разговаривала и в электричке и в ванной? Ты думаешь, кто пытался выпнуть меня из кокона и пробудить из комы? Это моя Смерть.
И плотину прорвало, когда сын сказал мне, что хочет быть стоматологом.
Меня словно разбудили пощёчиной.
Знаете, на самом деле у меня не было нервного срыва. У меня был момент ясности, вот что это было, но я знала, что он не продлится долго, я знала, что буду снова проглочена этим состоянием крайне ограниченного сознания, где годы пролетают словно минуты, и во время этого момента ясности я дала себе клятву.
(Громко, страстно, горячо).
Я поклялась, что покончу с этим. Чего бы это ни стоило, я пообещала себе, что вырвусь. Я должна была разорвать этот круг, схватить ребенка и бежать сломя голову. Я напоминала себе о своей клятве каждый день, но всё равно соскальзывала обратно. Я забывала о клятве и о том, зачем её давала. Это как анестезия, как если бы тебя попросили считать обратно от ста. На девяносто семи ты думаешь, что с тобой всё в порядке, а девяносто шести уже нет.
(Горечь, вина, боль)
Поэтому я знала, что сейчас или никогда. Я знала, что это мой последний шанс вырваться.
Моей ошибкой было то, что я пыталась понять, как сделать это гладко. Это было слишком самонадеянно. Невозможно взорвать ядерную бомбу так, чтобы никого не задело. Заденет всех.
Я собрала свои вещи и вещи сына, написала записку, запрыгнула в машину и уехала. Да, я наломала много дров на работе и дома, но я знала, только так это могло произойти, и только сейчас или никогда, сейчас или никогда.
Было не очень-то приятно, и даже очень неприятно, и я сожалею, но дело сделано.
(Громко, истерично)
Господи, либо так, либо я осталась бы навсегда пойманной в этой смертельной западне.
(Спокойнее, тише)
Порой я думаю о психическом расстройстве, которое могло бы как-то оправдать меня. Если бы я была в здравом уме, то столь ужасный поступок можно было бы назвать лишь злом. Но мне не кажется, что я злая. У меня не было другого выхода.
Когда жизнь предстает в свете жизни гусеницы, уже невозможно примириться с собой. Для бабочки немыслимо бытие гусеницы и у нее нет никакого выбора остаться гусеницей. Гусеница умирает. Гусеница должна умереть.
Я подверглась продолжительному процессу разрушения, который вырвал меня с корнем из хорошо установившейся жизни, и бесцеремонно закинул в вакуум, без малейшего понятия, что происходит и почему.
Я не знала, что мне делать. Все привычные смыслы, которыми так хорошо опутан человек, в одно мгновение испарились в огне взрыва. В моей жизни образовалась черная дыра, которая безжалостно засасывала любой мусор и хлам, не давая мне погрузиться в очередное безумство жизни гусеницы.
Хотя она не образовывалась, а всегда там была. У меня была жизнь, жизнь в общепринятом понимании, но после осознания Истины у меня ничего не осталось.
И когда моя жизнь закончилась, я почувствовала оцепенение, словно только что вышла из тюрьмы, словно последние пятнадцать лет были как в тумане, где я всегда была уставшей, беспокоящейся, занятой, и вдруг это внезапно закончилось, и я не знаю, что делать, и куда идти, и кем быть.
(Облегченно, громко, радостно)
И невозможно описать, какое облегчение я испытала. Теперь я могла дышать, могла спать. Вы не представляете, насколько поразительно вырваться из тюрьмы. Не могу поверить, что я так жила. Не могу поверить, что я считала тюрьму счастьем и успехом. Не могу поверить, что я считала это жизнью.
Я выбралась из самой большой ошибки. Это было самым лучшим, что я когда-либо совершила. Я не знала, что будет потом, не знала своего будущего, но я наслаждалась, оставив тот мир позади.
Это и был процесс смерти-перерождения.
Музыка идет фоном. Kai Engel – Snowfall
Свет гаснет.
На экране загорается надпись:
«Человечество абсолютно пристрастилось ко сну. Больше чем к пище, сексу или выживанию. Иллюзия – это основа человечества. Как можно разбить такую привычку? Разрушить всё. Уничтожить себя».
Джед Маккена
Экран гаснет. Круг света на женщину.
Женщина смотрит в ежедневник не отрываясь.
Что тебя остановит, когда ты подойдешь к краю сна, который считаешь своей жизнью? Что станет непреодолимой преградой, победить которую ты не сможешь?
Ты сам, точнее тот персонаж, которого ты играл так долго.
В конечном счете, ты вдруг осознаешь, что сон – это единственное, что у тебя есть.
Так было и со мной. Я вдруг поняла, что не могу просто кинуться с головой в жизнь отшельника. У меня были обязанности. Я должна была думать о сыне. У меня была карьера, положение в обществе, друзья, отношения, кредит с ежемесячными платежами. Все это как будто было и вместе с тем, этого ничего не было. И если я выбрасывала один хлам, то спустя время обнаруживала, что начинаю наполняться другим.
Это серьёзно, знаете ли. Я всерьез опасалась насчёт жизни на помойках, ведь это реально происходит. Я не могла просто всё пустить на самотёк и надеяться на лучшее. Так ничего не выйдет. Одно дело читать об истине, другое дело наполниться жизнью в истине.
Я глядела на истину и не понимала, что я на самом деле вижу. Истина оказалась больше чем просто опасна – и мне приходилось всё время напоминать себе об этом. Истина легко может меня убить и именно это она и делала.
Что такое духовная жизнь в общепринятом понимании?
Рай, спасение, сострадание, осознанность, внутреннее спокойствие, мир на земле, доброе отношение к людям – всё это безопасные и беззубые духовные игры, без забот и хлопот. Они нетребовательны, обтекаемы, благоприятны для жизни и невесомы для кошелька.
Ни один из этих терминов не значит в реальности ничего, поэтому никого нельзя слишком обвинять в успехе или неудаче. Они не предполагают фанатизма – никто не взорвёт автобус во имя сострадания – поэтому не обретают дурной славы. В них мы можем почувствовать себя действительными участниками: присоединиться к группе, выполнять практику, купить пару книг, подписаться на рассылку, потусоваться с единомышленниками, приобрести аксессуары. Они не конфликтуют с нашими текущими условиями и могут быть легко интегрированы в наши деловые жизни.
Чуть-чуть медитации утром или вечером. Часок в церкви в какое-нибудь воскресенье. Накормить голодного ребёнка. Время от времени что-нибудь почитать или обсудить, и наш духовный зуд адекватно почёсан.
Никому не больно, никто не делает ничего безумного – и конечно, никто не выключается из великого муравейника и не пускается в одинокие странствования. Порой какой-нибудь очень рьяный молодой человек может исчезнуть в монастыре дзен, но, как правило, через несколько лет он появляется снова, ничуть не измотанный, и может написать книгу о своих переживаниях, чтобы время, проведённое внутри, не пропало совсем уж даром.
Вы приходите на встречу с гуру, с умным видом киваете, говоря: «дааа. я это понимаю, конечно, так и есть…». Некоторые даже с видом гуру начинают поучать не столь "успешных" собратьев по разуму. Но, когда вы выходите из зала или диалога, стоит вам только вновь окунуться в свою жизнь, как вы тут же, всей дружной толпой впадаете в анабиоз. Какие там – «кто я!????» О чем вы!???
Беседы о экзистенциальном кризисе смыслов, это хорошее содержание для застольной беседы. За кружкой пива разглагольствовать о высших материях, о Боге, а потом ночью думать о смерти и собственном ничтожестве и искать выход из всего этого.
А истина... она… хочешь хорошо спрятать - положи на самом видном месте. Только дурак и голодный ее и увидит.
А тот, кто сыт, кто переполнен?
Пробуждение прескверная штука, и по большей части похоже на рвоту. Ты изрыгаешь из себя все то, чем наполнялся долгие годы, приходя в свое изначальное состояние чистоты, свежести и незамутненности, в то самое состояние, в каком ты когда-то давно погрузился в этот анабиоз.
Ты будто возвращаешься к нулю, к юности, к нигилизму, к освобождению от мнений и концепций, которые так опрометчиво принял на веру много лет назад. И перед тобой открывается тот же путь. Путь, всегда был перед тобой, но который ты никогда не проходил, а слушал бредни тех, кто там тоже не был, но составил о нем какое-то мнение.
Этот путь никто не может пройти за тебя. Никто не может предоставить тебе неопровержимые аргументы истины. Поэтому тебе предстоит самостоятельно начать процесс срывания масок. Вначале с других. Но кровавее процесс срывания своих.
Истина действительно на виду и крайне проста, но, не имея выгод и преимуществ в царстве сна, она легко выбрасывается, по причине бессмысленности и отсутствия прикладного значения для сельского хозяйства, экономики и политики.
Выбрасывается прямое значение твоего появления - выбрасывается экзистенциальный факт твоего существования, которое само по себе хоть и бессмысленно (с позиции результата), но наполнено смыслом (с позиции процесса).
И смысл этот в самоосознании или, ещё проще говоря, - в прямом свидетельствовании жизни. И враг, который встанет на пути этого, это Персонаж. Персонаж, которого ты привык играть в бесконечном спектакле-сне. Враг, которого нет и никогда не было и все же ты наткнешься на него, когда вознамеришься пройти в выход из кроличьей норы. Эго – это не просто иллюзии ума и гораздо больше чем просто рефлексия. Эго – это паутина личной истории, в которой твой мир описан и определен, которую ты сплел, а затем залип и стал узником.
Ты тянешься к свету, но липкие нити прочно обвили тело и душу. Все окружающие станут опутывать тебя ещё сильнее, считая твой порыв к правде болезнью, расценивая все сказанное тобой, как бред и последствия шока.
В конечном счете, ты вдруг понимаешь, что ты один, а говорить что-либо некому и нечего. А твои попытки что-либо говорить, всего лишь желание подтвердить с помощью окружающих свою правоту.
Но никто не подтвердит. Из тех, кто погряз во сне и провел в нем всю жизнь, никто не сможет подтвердить, ибо, таким образом, им самим придется проснуться, а это для них уже невозможно.
Тот, кто провел всю жизнь подключенным к аппарату искусственного дыхания, никогда уже не сможет дышать сам.
Поэтому с момента первого шага к пробуждения у тебя больше нет союзников, а твой путь вовсе не праздная прогулка по полному радости парку развлечений. Ты уходишь в пустыню, как те святые, о которых так много написано в Завете.
Ты сам предстаешь перед собой в образе шкафа, захламленного массой всякого бесполезного хлама. И вот ты выбрасываешь одну никчемность за другой в поисках себя. И когда ты все выбросишь, что останется?
Останется ничего. НИЧЕГО. Ты остановишься в недоумении. Ты начал этот путь, принес в жертву так много и твоей наградой становится НИЧЕГО. Пустой шкаф. Просто пространство.
Пространство.
И это пространство – становится твоей свободой.
Но, чтобы она появилась, ты должен будешь выбросить много хлама.
Играет музыка. Kai Engel – Snowfall
Акт 4
Музыка идет фоном. Miquel Bantul; – R e g n
В круге света стоит женщина в белоснежном платье.
На экране загорается надпись:
Глава 4 «Дальше»
Музыка затихает.
Что ты знаешь?
Нет, правда. Что тебе известно с абсолютной определённостью?
Ты привык смотреть на мир, будто ты действительно что-то видишь и что-то понимаешь. Ты уверен в истинности своего видения. В этом ты смешон до боли, глуп до рвоты. Самодовольная, уверенная в себе, прямоходящая узконосая обезьяна, считающая свой разум вершиной эволюции.
Отложи на минуту в сторону все мнения, верования и теории и задумайся над этим простым вопросом: что ты знаешь наверняка? Какова твоя истинная ситуация? Знаешь ли ты свою Истину? Задумывался ли ты об этом? Кто ты и почему ты здесь?
Истина – это награда неудачника. Она не дает никакой пользы и ничего не улучшает. Она не даёт новые смыслы, она уничтожает твои выдуманные смыслы. Она убивает иллюзии; и после нее нет ни смысла, ни важности в чём-либо.
Истина уничтожает контекст, в котором ты привык существовать. Именно это и останавливает тебя. Где-то глубоко внутри ты догадываешься, что живешь в выдуманном мире, полностью игнорируя реальность. В этой реальности ничего из того, что ты делаешь, не имеет смысла. Такая истина разрушает все твои мотивы и побуждения, не оставляя камня на камне от твоих ценностей.
Вместе с появлением истины исчезаешь ты сам.
На пути к простору и свободе, тебе придется рассмотреть много своего хлама. Каждый раз ты будешь проверять хлам на истинность. Любовь, деньги, свобода, успех, удобство. Ты будешь проверять это, чтобы понять, что может быть твоим фундаментом в этом мире, что может стать основой твоего счастья.
Будь уверен – ЭТО ДОЛЖНО БЫТЬ ЧЕМ-ТО ОЧЕНЬ НАСТОЯЩИМ… чем-то очень ИСТИННЫМ.
Ты уже знаешь, что ты обнаружишь, но знание не может заменить процесс. Ты будешь брать свой смысл, разглядывать внимательно, до тех пор, пока не осознаешь его лживость и неспособность заполнить тебя. А потом будешь двигаться дальше.
«Дальше» - станет твоим девизом .
Вероятно, глубочайшей причиной, по которой мы боимся смерти, является то, что мы не знаем, кто мы.
Мы верим в личную, уникальную и отдельную индивидуальность, но если мы возьмём на себя смелость исследовать её, мы обнаружим, что она целиком опирается на бесконечный набор различных вещей – имя, «биография», супруг, семья, дом, друзья, кредитные карты…
И на эту ненадёжную и изменчивую опору мы полагаемся целиком и полностью. Если всё это у нас отобрать, будем ли мы иметь хоть какое-то представление о том, кто мы есть на самом деле?
Без этих знакомых нам подпорок мы сталкиваемся с самим собой. Человеком, которого мы не знаем. Нервирующим незнакомцем, с которым жили всё это время, но не хотели по-настоящему встречаться. Не потому ли мы стараемся заполнить каждый момент времени шумом и деятельностью, какой бы скучной или пустой она ни была, чтобы никогда не оставаться в тишине наедине с этим незнакомым самим собой?
(Манифест)
Мне дана жизнь, и я проживу её. Я сделаю всё, что могу. Я ошибалась, но каждый шаг вел меня в нужном направлении, а каждое разочарование разворачивало меня в сторону правды, возвращало к точке ноль, где все также не отвеченным висел вопрос: Кто Я? Зачем я здесь?
И наступил момент, когда я осознала, что ничего не может быть начато, пока не найдена Истина – ответ на эти вопросы. Это и есть зрелость. Это и есть Путь. Я отдам за него все, в буквальном смысле и без колебаний. Ведь за правду можно заплатить любую цену, лишь бы только не жить во лжи.
Возможно, сейчас для тебя тоже пришло время. Вероятно, сейчас в тебе всколыхнулось осознание, а сон, ещё буквально недавно представлявшийся тебе, чем-то основательным и плотным, вдруг потерял всякую твердость, размазался, как тушь под глазами, расплылся грязными разводами исчезающего предутреннего тумана.
Выйдя отсюда, попробуй сохранить память о том, что возникло в тебе, попробуй сколько-то долго не впадать в анабиоз, сохрани пробуждение, удержи ясность сознания.
Любая Игра видится тебе гораздо реальнее реальности, а выгоды, которые она сулит, всегда слаще истины и только смерть все расставляет на места.
Если то, за чем ты сейчас бежишь, испаряется в присутствии смерти, значит то не истинно, значит то, всего лишь игра.
Ребенок придет к родителю и скажет, имея ввиду свою компьютерную игру: "У меня там миллион! У меня там заводы, пароходы, армии!" - но ты не можешь относиться к этому серьезно. Ты можешь подыграть, порадоваться за него, но все это всего лишь игра.
Но чем ты не тот ребенок? Чем твои игры так уж сильно отличаются от его. Ты человек, едущий в дорогой машине или владелец бизнеса. Тобою овладело ощущение преимущества. Ты полностью охвачен своим Персонажем. Ты То, Что Есть ВСЕ, радуешься своей железной повозке и большому количеству разрисованных бумажек в банке? Ты Властелин Мира, кичишься виллой? И все твои "богатства" - нищенство, в лице того, от чего ты отказывается. И все твое преимущество мнимое. Оно испаряется, когда так же как и ко всем к тебе приходит Смерть.
У Смерти один вопрос: Жил ли ты?
У мертвеца один ответ: Нет.
Музыка Miquel Bantul; – April
КОНЕЦ