Отрывок из книги «Проза морской жизни»
Произошла сия невероятная, но абсолютно подлинная история в те времена, когда славный советский ВМФ обеспечивал геополитическое присутствие страны Советов даже в самых отдалённых уголках Мирового океана: от Атлантики до Тихого океана, от Арктики до океана Индийского, не считая всякой мелочёвки вроде Средиземки, Красного моря или Персидского залива.
ПЛАРК (подводная лодка атомная с ракетами крылатыми) Тихоокеанской флотилии 675 проекта, соблюдая максимальную скрытность по пути следования из бухты Северной, залива Владимир (посёлок Ракушка), Приморского края, с заходом в Камрань всплыла у острова Нокра архипелага Дахлак, который затерялся где-то в Красном море
В отличие от янки, охранявших чёрное золото шахов залива Персидского, задачей советского атомохода было бескорыстное обеспечение мира в регионе по просьбе эфиопских товарищей. Под базирование кораблей аж двух флотов, Тихоокеанского и Северного, Эфиопия предоставила всю имеющуюся портовую инфраструктуру, состоящую из одного-единственного пирса. Советско-эфиопская группировка в Красном море состояла из ПМ №52 Краснознамённого Северного флота и подводной лодки, выполнявших миссию двух заноз в филейной части 5-го флота США.
По факту прибытия в место назначения свободного пространства у пирса не нашлось. Его занимал ещё не отчаливший сменяемый пароход, такой же подводный и ракетный, только с Северного флота. Пришлось встать на якорь, хотя место удачным никак не назвать из-за сильного течения в проливной зоне и глубинах более 100 метров. К тому же подводная лодка оснащена только одним якорем, поэтому в результате ПЛАРК на рейде крутило, как всем известный предмет в проруби. Дно морское сплошь усеяно коралловыми рифами, есть за что зацепиться, благо длины якорной цепи — 500 метров 28-го калибра — хватало впритык.
Объявили боевую готовность №2, надводная. ГЭУ (главная энергетическая установка) введена, реактор работает, экипаж несёт вахту в три смены, чередуя друг друга через каждые 4 часа.
Однако на подводных лодках наличествуют такие офицеры, коих заменить невозможно. Несут они без устали вахту несменяемо — двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, без выходных и проходных. Это замполит, доктор и особист. О главном механике, заросшем ракушками дедушке Мехе, всуе лучше не упоминать, от него зависит жизнь подводного чёлна и его доблестных обитателей, ибо техника, включая новую, имеет гнусность ломаться, мало того, гореть и тонуть, и на неё нельзя положиться. Он единственный на корабле всё знает и умеет.
На сей раз число вахтенных в режиме 24/7 пополнилось прикомандированными «пассажирами».
Возглавлял список политработник с псевдонимом «Папа-берифсё», которую щедро к нему приклеил КГС (командир группы старта), из ракетчиков по имени Серж (который, кстати, щедро поделился этим вестерном на африканский манер).
Полномочия засланного политического рабочего являли из себя статус океанского масштаба. Прислали его из ЛенВМБ с целью ускорить выслугу лет перед выходом на пенсию — на подводном корабле год идёт за два, с содержанием, достойным работёнки комиссара. Специально для него в коридорах и кабинетах штабных, а, скорее всего, в курилках, пробили новую штатную должность «Начальник политотдела соединения АПЛ Индийского океана».
Вторым в списке пассажиров оказался капитан-лейтенант Кошка. За пару месяцев до этого выхода его вывели за штат и сняли со всех видов довольствия в родном экипаже, а командир категорически запретил вахте пускать его на корабль. Каплей оказался жертвой военно-политического Дела №5678/17 «О развязывании Третьей мировой войны». Суть которого состояла в том, что он по собственной инициативе при проходе Малаккским проливом в надводном положении как офицер ракетной боевой части не вынес довольной рожи и приветствия ручкой лётчика американского «Орион Р-3С». Шуганул супостата тем, что оказалось под рукой — линемётом. Тем самым возбудил весь 7-й и 5-й флоты США на стыке двух океанов: Индийского и Тихого. Особист тут же завёл дело, Кошку списали в штаб дивизии. Сначала с горя тот встал на путь морального разложения среди гражданской части жителей военного посёлка, но затем неожиданно для всех каким-то неведомым образом добыл в штабе «Листок на самостоятельное управление подводной лодкой» и начал усердно его у флагманских специалистов закрывать. Надоел он в штабе настолько, что там только и мечтали от него избавиться, и тут подвернулся корабль, уходящий далече от Японского моря что ни на есть в самые «егеря». Воспользовавшись оказией, его прикомандировали свободной штатной единицей, так как по своей родной специальности он представлял угрозу безопасности, всё-таки ракетчик, а боеголовки ядерные.
Выход в море. Экипаж после торжественного построения спустился и разбрёлся по боевым постам. По кораблю объявлена «Учебная тревога». Швартовые команды на своих местах. Командир на мостике обозревает каплея, с лапой к уху — воинском приветствии флагу ВМФ — подымающегося по трапу.
— Ты кто такой? Иди на хрен отсюда, мы в море уходим.
— Капитан-лейтенант Кошка. Таищ командир, прошу добро, я к вам прикомандирован, — и трясёт в воздухе бумажкой.
— Поднимись-ка на мостик.
Оказалось, что прикомандировали его в автономку приказом аж самого; командующего флотилией…
— Ох… есть как захотелось… ещё один подарок. Ладно, иди вниз. Жить будешь у доктора, а отвечать — за оружейку и перископ.
Кошка слегка опешил:
— Есть! — и тут же спросил: — А за перископ-то почему?
Командир спокойно объяснил:
— Чтоб жизнь тебе мёдом не казалась. Ответишь по полной, если с ним что произойдёт.
И добавил сурово:
— Заруби на носу, у меня в экипаже что-нибудь натворишь, продам отцам сомалийских племён, а скажу, что дезертировал.
Двух неприкаянных прикомандированных посадили в кают-компании за один стол, где они и сдружились, оказавшись братьями по «счастью». После постановки на якорь вставали на пару в пять утра, когда солнце только начинало всходить, и шли рыбачить. Чем же ещё заниматься на подводной лодке, выполняющей важную государственную задачу? Кошка ловил с носа, Папа-берифсё — с кормы. Рыбалка — просто чудо! Леска, грузило, пять крючков с наживкой в виде ярких лоскутков материи, привязанных к голому крючку. Не успел забросить, 3—4 штуки поднимаешь. Вытаскивали окуня, некрупного, где-то с кило, ярко-красного цвета, с выпученными глазами и раздувшемся фейсом — давление-с, глубина 100 метров. За пару часов набиралось 5—6 вёдер свежайшей рыбки. Варили сладкую уху-вкусняшку на весь экипаж, плюс бесподобное второе — окунёк в поджаристой золотистой корочке, с пюрешечкой из порошковой картошечки, да на сухом молочке. Как не радоваться жизни!
Тем временем африканские племена Эфиопии и Эритреи активизировали боевые действия, и Дахлак оказался непосредственно в их зоне. Пришлось выставить на верхнюю палубу вахту ПДСС (противодиверсионные силы и средства): на носу стоял мичман, вооружённый автоматом и гранатами, а на кормовой надстройке аналогичную вахту несли матросы-срочники.
Сидит наш каплей на носу, рыбу ловит да службу служит. Подходит к нему вахтенный мичман Сухозад, автомат висит на плече, как двустволка у лесника, и с любопытством заглядывает в ведро с пойманной рыбой.
— Как улов, таищ?
— Какого хрена, твою мать, рыбу же распугаешь, — Кошка не сразу понял, что в воду упало не что иное, как оружие охотника за диверсантами.
Немая сцена — каплей и мичман провожают взглядом уплывающий на дно в кристально чистой лазоревой воде АК-74. Кошка, когда его назначали ответственным за хранение оружия, даже предположить не мог, что на подводной лодке с вверенным ему оружием может произойти что-либо подобное.
— Ну что, писец нам теперь обоим. Пойдём к командиру… сдаваться, — обречённо предложил Кошка.
Еле слышно постучали в каюту командира.
— Какого хрена? — ответил на стук Кэп, а про себя подумал: «Не иначе опять какая-то ж… приключилась».
Дверь открылась, и на пороге нарисовались две виноватые физиономии.
— А тебе-то чего надо, прикомандированный? — командир ожидал увидеть кого угодно, только не Кошку.
— Таищ командир, автомат утонул.
— Как утонул? Вы что, охренели? — командир подскочил на койке и на мгновение представил АК-74, медленно опускающийся на дно, а вслед за ним, изящно вальсируя, уплывающие на глубину погоны капитана 1-го ранга.
— Так я нагнувся… — начал мичман Сухозад.
— А на хрена ты, стоя на вахте, нагибался? Животное ты, военно-морское. Чем вы там, два дебила, занимались? Идите вылавливайте автомат обратно как хотите!
— Тащ командир, там глубина больше ста метров, даже водолаза не опустишь, к тому же течение сильное, — обрёл смелость каплей. — А что, если купить автомат у папуасов?
Командир про себя подумал: «Кому рассказать, до чего я докатился. Командир атомной подводной лодки, ломаю голову с двумя бабуинами, как купить автомат Калашникова у африканских масаев, мля».
— Эфиёп, отдраить медь, а с номером что ты будешь делать? — задал вполне логичный вопрос командир.
— Залью морской водой, а для достоверности ещё несколько других в придачу, к концу автономки от них одни приклады останутся. По приходе спишу и сдам в утиль.
Сухозад решил поддержать разговор кардинально:
— Кислотой зальём, выест до дыр.
В голове командира направление мыслей продолжало неуклонно развиваться по пессимистическому сценарию:
— Мать моя женщина, а с особистом что делать?
У Кошки, видимо, были какие-то свои счёты к бойцам невидимого фронта по предыдущему Делу №5678/17 «О развязывании Третьей мировой войны», и он выдал, очевидно, давно выношенный план:
— Не проблема. Масаям сдадим, они подарки любят, бусы там всякие. Мы как на стенку сойдём, так несчастный случай какой-нибудь и произойдёт. Нашей русской водочки, набодяженной из шила, вождю нальём, а их шаман знает, как особистом местных духов задобрить. Спишем пассажира, всё равно толку от него никакого. Задарма только жрёт да ценный кислород в лодке потребляет. Наверняка уже что-нибудь накопал на каждого, лучше заранее от него избавиться. А по возвращении представление оформим… на медаль или даже на орден — посмертно.
— Ты совсем охренел, думаешь, что несёшь? За опера знаешь, что будет? — возмутился командир, хотя в глубине души с ним был согласен. — Опять к мировой войне склоняешь?
— Ну, тогда пусть живёт. Он же и так пока ничего не знает, — офицеры одновременно многозначительно посмотрели на мичмана Сухозада, который в этот момент своей фигурой спортивного велосипеда перекрывал дверной проём командирской каюты.
Тот всем своим хохляцким виноватым видом показывал, что готов на всё, и для большей убедительности, осенив себя крестным знамением, поклялся:
— Буду нем як риба об лiд.
Кошка продолжил убеждать командира:
— Других свидетелей нет. Ни вахтенный офицер, ни сигнальщик ничего не видели, шума никто не поднимал. В курсе дела только мы трое.
Вдруг раздался стук в дверь.
В каюте каплей Кошка, мичман Сухозад и, понятно, командир. Все примолкли.
Стук повторился с настойчивостью.
Переглянулись, молчат.
За дверью:
— Товарищ командир, особый уполномоченный. Открывайте, я в курсе.
Командир обречённо открыл дверь:
— Неудивительно, что уже знаешь, у тебя работа такая, заходи.
Особист зашёл в каюту, облачённый в тропичку, как весь экипаж: кепка с длинным козырьком, из-под шорт торчат загорелые волосатые ноги. На носу солнцезащитные очки-капельки, в зубах спичка, в руке пистолет «Макаров». Вид воинствующий и злобный, ни дать ни взять Сильвестр Сталлоне разлива КГБ СССР.
— Знаю всё, не спрашивайте откуда, вы у меня все под колпаком. Профукали автомат, меня хотели аборигенам на бусы отдать? — навёл пистолет на Кошку. — Да, прикомандированный?
— Нет, мы вовремя передумали, решили утраченный автомат купить у масаев, а номер кислотой залить, потом спишем, — быстро затараторил мичман как на духу.
Боялся он комитетчиков на генетическом уровне, бабуля такое… рассказывала. Знал, пыток не выдержит.
— Вы не подумали, что можно проще поступить? — торжествующе сказал особый уполномоченный.
Командир поинтересовался:
— Куда проще? И так полная задница…
— А вот как. Кто утопил оружие? Мичман?
Все посмотрели на перепуганного мичмана и хором ответили:
— Да, мичман Сухозад.
— Отлично! Вот на него и обменяем автомат. А я докладную составлю, мол, в племени нашёл дальних родственников — тех, что Чёрное море выкопали, — и решил остаться с потомками.
Щуплый мичман заплакал, не в силах больше сдерживаться.
Сухозад как знал, что этим всё закончится. Как всегда, отыграются на хохлах.
— Тащ командир, мені не можна до масаев, — опять на родной мове запричитал, — ніяк. Мене жінка дуже красива чекає.
Особист возбудился от кровожадности собственных фантазий, продолжил:
— Есть способ гуманнее. Мичмана за борт, рыб кормить. Скажем, выпал с оружием, и течением унесло. Нету тела, нету дела!
Командир не выдержал:
— Заткнитесь все! Молчать, я вас спрашиваю!
Все замолкли, командир принимал единственное правильное решение…
В этот момент «Каштан» издал дважды звук условного вызова.
— Старпом, у тебя-то что ещё случилось? — спросил командир, переживавший один из худших моментов в своей и без того несладкой жизни.
— Тащ командир, здесь Начальник политотдела Индийского океана…
За десять минут до разговора в каюте командира особист вышел покурить на мостик и видит картину маслом…
На кормовой надстройке Папа-берифсё на правах Начпо Индийского океана рыбачит во вверенном ему Красном море. Закинув в очередной раз удочку, почувствовал необычайно сильное натяжение лески. Каждому рыбаку знакомо это сладкое предвкушение: «Вот она — самая большая… рыба моей мечты!» Пришлось даже встать с баночки, чтобы начать вытаскивать улов, прилагая к этому немалые усилия.
На флоте всё возможно, и морской народ трудно удивить, рассмешить — запросто. Но увиденное было из ряда вон выходяще. Среди окуней и коралловых рыбок на крючке висел АК-74. Даже для флотского сознания это полная небылица.
— Что за хрень?! — воскликнул Начпо. — Это же полный абзац, просто сказочная эфиёпская рыбалка!
Сейчас самое время поведать, откуда взялся псевдоним Папа-берифсё.
Начпо прислали из культурной столицы в поход улучшить пенсион перед самым выходом. Он был опытным и не занудным замполитом, добрым рассказчиком морских баек на политзанятиях. Правдоподобно расписывал, какие блага, в первую очередь материальные, ожидают всех по возвращении из автономки.
Очень любил сына. Тот прознал про папино путешествие по южным морям и экзотическим странам, дал наказ заниматься сбором артефактов. В смысле, трофеев, главным образом природного происхождения. Любящий отец собирал раковины семипалы размером с небольшой тазик. Попадались мёртвые, с полуразвалившимися лапами.
На логичный вопрос сослуживцев:
— Зачем брать сие гуано?
Начпо честно сообщил:
— Звонил сыну, спрашивал у него, он сказал: «Папа, бери всё!»
Увидев автомат на крючке, Папа-берифсё был счастлив такому успеху в добыче:
— Как сын-то обрадуется, какой я молодец! — закричал восторженно добытчик.
Начпо заметил на рубке особиста и понял, что есть чувство, к которому надо иногда прислушиваться. Совесть мучила, металась между любовью к сыну и Родине. Любовь к отпрыску досаждала, но благоразумие возобладало. Совесть в этот раз опять не участвовала, верх взял здравый рассудок.
Тем временем в каюте командира:
— Тащ командир, здесь Начальник политотдела Индийского океана… на удочку калаш выловил.
Смысл сказанного до командира сразу не дошёл:
— Повторить доклад.
Старпом повторил медленно, почти по слогам:
— Начальник политотдела… Индийского океана… говорит, что на удочку… поймал АК-74.
Глаза у виноватых и причастных полезли из орбит, лица вытянулись, одновременно приобретая выражение детского удивления.
Три головы одновременно выглянули из двери командирской каюты.
— Командир! Смотри, какой улов! — весь светясь от радости, издали начал жизнерадостно политрук. — Какие-то дебилы в море калаш утопили. Наверное, придурки с Севера, что раньше здесь стояли. А я поймал!
Кошка выхватил автомат из рук чудом прикомандированного самим провидением замполита, посмотрел номер.
— Наш! — воскликнул радостно.
Это было невероятное чудо. Троица вцепилась в Папу-берифсё и потянула его в каюту командира.
— Да что с вами не так, куда вы меня тащите?
— Зам! Родненький! Дай я тебя в задницу расцелую! — на такую реакцию командира ракетного атомохода Начпо Индийского океана никак не рассчитывал.
— Тащ командир, вообще-то, вам мою задницу надо целовать, — сказал Кошка. Он развернулся задом к командиру и, держа АК-74 в одной руке, другой приспустил шорты.
Все находились в такой эйфории, что шутка каплея даже всех рассмешила.
— Целуй… — и, сделав небольшую паузу, добавил: — …те!
— С какого хрена мне целовать твой прыщавый зад, лейтенант? Есть тузы подостойней, — у командира с юмором было тоже всё в порядке.
— Помните, вы меня назначили оружейкой заведовать. И не прогадали. Я тут же забил на ваш приказ, благодаря чему один из крючков теперь глубокоуважаемого комиссара смог зацепиться за ремень и спасти трёх офицеров.
— Это какой такой мой приказ ты похерил? — недоуменно поднял брови командир.
— Так я не стал менять старые ремни на новые, — бодро продолжал Кошка, — вот крючок и зацепился за ремень, который уже пошёл нитями, а с новым так бы… — хотел добавить: «Хрен вам, а не капраза», но вовремя осёкся…
Уверен, найдутся скептики, которые захотят с помощью калькулятора доказать автору его неправоту: дескать, автоматы не плавают, а сколько по времени калаш находился под водой, какова вероятность, что один из крючков зацепил проплывающий мимо автомат.
Чтобы хоть как-то оправдаться, сообщаю некогда секретные данные: с носа АПЛ до кормы 116 метров, ПЛАРК — это К-23 проекта 675МК, командир — капитан 1-го ранга (на тот момент капитан 2-го ранга) В. С. Шевелёв, ЗКПЧ — капитан 2-го ранга Вова Криволуцкий, к сожалению, оба отошли в лучший мир. Будем чтить их память. Надеюсь, рассказ этот их повеселит. Автономка случилась с осени 1986 г. по февраль 1987 г.
Озверев вконец от тропической жары, Кошка во время перехода в родную базу в очередной раз сцепился с одним из штабных офицеров Камраньского соединения по вопросам организации службы, специальности и вообще жизни. По возвращении в Союз за неуважение старшего по званию каплея опять сняли с должности и назначили на вышестоящую, с глаз долой куда подальше, что никак не помешало его карьерному росту, а только этому способствовало.
С тех славных времён экипаж К-23 уяснил, для чего партия направляет на лодки замполитов — автоматы вылавливать!
События описаны на основании субъективного взгляда одного из участников события, за что ему огромное спасибо!