Представьте (образно) такую ситуацию. Живут люди в деревне, исповедуют какую-то религию. Тут приходит отряд террористов, сгоняет всех площадь, ставит на колени, угрожает убить каждого, кто дёрнется, и всех его близких. Вытаскивают из храма святыню, топчут её, бьют прикладом в висок священника, пытающегося остановить процесс. Говорят, что если не бросят свою веру и не примут ту, которую от них требуют, то вернутся, и в следующий раз хуже будет. И уходят.
Допустим, люди строят где-то в лесу тайный храм, и начинают подпольно ходить туда, а официально в деревне для вида начинают другую веру изображать. И о подпольном храме знают не все, а только надёжные, а ненадёжные ходят в храм новой религии. И допустим, через какое-то время в деревне становится две искренние исповедуемые религии: старая и новая – есть такой контингент, которых, какую религию заставь исповедовать, та им правильной и будет казаться.
Возникает вопрос: а что входит в террор, и чем его измерять? Материальной ценностью растоптанной святыни? Пролитой из виска священника кровью? Общим стрессом, который все жители испытали в тот день? Опасностью, которой в конечном итоге чревато потакание таким вещам? Или ещё и моральным ущербом? А если да, то в чём он должен измеряться? Истинностью веры, которая для кого-то должна доказываться, а для кого-то не должна? Правом на веру, которое по-умолчанию должно быть у каждого? Моралью, согласно которой не для того люди живут, чтобы по требованию врага бросать то, что для них свято, и целовать то, что свято врагу? Это не такие простые вопросы и их нельзя решать вот так с кондачка.
Но представьте, что все эти вопросы вы задаёте людям, а некоторый контингент смотрит на вас, и жмёт плечами: «Что ты такое несёшь – непонятное сложное? Что за сферические кони в вакууме ты рисуешь? Ты проще скажи: сколько было убитых и сколько раненных? Всё. Остальное – ни о чём!». И всё, больше этим людям ничего не нужно. Если много убитых и раненных – то да, террор это плохо, а если мало, то…Короче., сколько там жертв у терроризма по документам числится (некоторые очень любят документы)?
Итак, по документам один человек поступил в перевязочную с разбитой головой. Ну и что? А вот в соседней деревне (за бугром которая) драка была в баре, бутылками по головам били – так там сразу двоих с разбитой головой на неотложке увезли. Что нам твой терроризм в твоей (нашей) деревне – ты лучше на соседнюю посмотри!
Можно долго объяснять, что сравнение некорректно, но объяснения некоторый контингент слушать не любит (среди сторонников новой веры их обычно более всего находится). Он требует цифры. И тут вдруг, допустим, найдётся какой-то солженицин, который красочно напишет, что били прикладами половину деревни. И целая куча получила тяжёлые черепно-мозговые. Вот это совсем другое дело. Всё, всему народу сразу стало понятно, что террор – это плохо. И не надо никаких объяснений – всё понятно и так. Они своим поведением как бы заявляют: «Мы готовы понимать только так. По-другому мы не поймём. Если хочешь, чтобы мы были против террора – пиши такие цифры. А если не хочешь – пиши правду…». Что с ними делать? Ну такой уж некоторый контингент (особенно те, кто, кого какой религии научи – та для них и правильной будет).
Солженицинский метод, конечно, эффективен, но есть побочный эффект: всякая ложь рано или поздно лопнет, и людям снова станет непонятно, а чем плох террор? Более того. появятся деятели, кричащие, что противников террора вообще нельзя слушать.
Примерно так для меня выглядит проблема, когда некоторые пытаются свести все разговоры о терроре, который творит система, к цифрам. Потому, что террор нельзя измерить цифрами. Террор измеряется количеством страданий, принесённых людям – моральных, в первую очередь.
Когда система творит террор, появляется, например, определённый вид самоубийств – на политической почве. Это означает, что определённое количество людей теряет радость жизни от угрозы, что с ними что-то будет (либо от незнания, что с ними будет – тоже очень эффективно воздействует на психику). И если человек в силу таких причин совершает самоубийство – это равносильно тому, что система отняла у него жизнь. Но если человек не совершает самоубийство, это не значит, что у него всё нормально. У него может быть отнято многое – просто не до конца. И как это посчитать по бумагам? А сколько моральных ценностей растоптано? Это сложный вопрос. И лично я бы в последнюю очередь стал слушать тех, кто пытается свести всё решение вопроса к цифрам. Особенно цифрам, оставляемыми самими творящими террор организациями.