Накануне празднования Дня военно-морского флота начальник штаба береговой ракетно-технической базы Тихоокеанского флота вызвал на «ковер» молодого капитан-лейтенанта по имени Владимир и вставил ему меж лопаток простую как грабли «боевую» задачу:
- Скоро день бедствия - праздник ВМФ. Поедешь во Владивосток старшим на выставку ракетного оружия!
- Я машину водить не умею, - каплей стал отнекиваться.
- Включай мозги! - энша замахал на офицера руками. - Старшим будешь!
- Как, не пообедав? - офицер все-таки попытался отпихнуться от тухлого задания.
- Не смеши мои ботинки! Сухим пайком возьмешь!
- Дык, я же не имею отношения к выставкам, - офицер продолжал всеми способами отбрыкаться от расстрельной командировки, хорошо представляя, что его ждет впереди на уровне Комфлота, если что будет сделано не так. Он уже знал - на флоте «не так» больше, чем «так».
- А я имею отношение к твоему дерьму? - задал риторический вопрос энша, усы которого начали нервно вздрагивать. - Твои предшественники, что ездили на такие «гляделки» в прошлом году, в часть кроме выговора командиру от Командующего ничего не привезли, - капитан 2 ранга почесал чресла и продолжл. - Если ты, радость моя, приедешь с замечаниями, то смотри у меня - глаз на задницу как карту на глобус точно натяну!
- В грех вы меня вводите, - безнадежно махнув рукой, каплей понуро пошел выполнять ЦУ - ценное указание.
Лишенный изнеженности и впечатлительности каплей извлекает из хранилищ старые-престарые пыльные макеты учебных ракет и начинает приводить их в божеский вид. Подбирает сопровождающих из личного состава срочной службы. Моет скипидаром, стрижет под «канадку», переодевает в «первый срок» и инструктирует до слез:
- Запомните! Кто меня в командировке подведет, тот станет моим «личным врагом»! - это Володя шутит. - Задницу всем обдеру как бог у макак!
С отсутствием комплекса неполноценности каплей решительно завязал на порученное дело начальство. Озадачил «начальника транспортного цеха» покраской автопоездов, «заправкой» их трансмиссией и накачкой сцепления. Главного инженера части - подготовкой макетов ракет. У командира части потребовал полномочия Министра Обороны, если что, матросов - нарушителей воинской дисциплины в комендатуру не сдавать, а как на фронте расстреливать на месте!
Все сделал, как учили в военной бурсе - «Если тебе поручили дело, то ты должен в него привлечь как можно больше народа! Все закрутить до состояния торнадо, а потом… сделать шаг в сторону. Ураган дела сам будет сметать все на своем пути! А потом ждать поощрения непричастных и наказание невиновных».
Через некоторое время автопоезда готовы, макеты ракет вновь покрашены «серебрянкой». Пояснительные плакаты обновлены, матросы сопровождения, отдающие серебром, проинструктированы и отдраены в хвост, гриву, в бога, душу и матросскую мать. Инструктаж у «особиста», офицера особого отдела КГБ СССР в кабинете, где висел плакат «Воин! Помни! Секретные документы перед чтением необходимо сжечь!», был по андроповски краток:
- Запомни! Военная тайна совсем не то, что ты знаешь, а то, что знаешь именно ты! Ракеты своими именами не называть, расположение части не указывать, тактико-технические данные не раскрывать, водку не жрать, с иностранками любовью не заниматься! Если спросят, как мы живем, нужно ответить: «Живем мы хорошо, денег нам хватает, с врагами Родины дело не имею!»
- А что можно?
- Можно говорить о… любви к командиру!
Как военная колонна с ракетной техникой добиралась по узким дальневосточным дорогам до Владивостока - это отдельное повествование. Но в городе, когда колонна машин с ракетами на борту шли по середине улицы от нее шарахались даже гаишники, справедливо думая, а не запустят ли эти вояки с дуру свои «железяки» прямо с автопоездов.
Техника прибывает на главную площадь Приморья. Народу в городе видимо-невидимо. День ВМФ на горожан действовал так же как в давние времена остановка гусарского полка в уездном городке. Все были веселы, возбуждены и восхищены. Море не ждало, а торопило ловить жизнь и женщин. Праздник подогревал, знакомства и романы развивались молниеносно. Девчата летали по центральной площади города, словно белые чайки, крутя на виражах крутыми бедрами, обнаженными плечами и притягательной грудью. Прекрасная половина человечества готова была сладострастно отдаться морякам прямо на городской набережной не только душой, но и своим прекрасным телом.
Гвардейский ракетный крейсер «Варяг» стоя в центре города в излучине бухты Золотой Рог, был вставлен в набережную как изумруд в шапку Мономаха. Линии бортов в сине-зеленых искрящихся волнах были благородны и изящны. Стволы грозных артиллерийских башен и ракетных установок, нацеленные на ресторан «Волна» Морского вокзала, давали понять, что моряки все пропьют, но флот не опозорят!
На главной площади Владивостока в линию, по «разделам», словно бритые вши на плацу выстроились экспонаты современной военно-морской техники. На набережной можно было увидеть всевозможные образцы минного, ракетного и артиллерийского оружия, средства связи и спасения, множество других интересных «штучек». Рядом слепил медью оркестр, ликуя и гремя бравурные марши. Чарующее солнце беззаботно улыбалось, поигрывая радугой на золотых звездочках белоснежной «парадки» нашего капитан-лейтенанта, где «на груди его могучей - одна медаль висела кучей».
Выдраенный до грозного сияния Володя, словно «белый хрен в конопляном поле», с чисто выбритым самоуверенным лицом был похож на корабельный лагун. Гордым хозяином важно, как Маршал Жуков, принимающий парад Победы, прохаживался вдоль грозной техники, критически ее, оглядывая - не нагадили ли на них чайки.
С одной стороны, морда лица офицера торжественно сияла победоносной улыбкой официанта из ресторана «Челюскин». С другой - чувствовалось, что этот капитан-лейтенант был с флота, а не из центрального аппарата, где каплеев было как грязи. На действующем флоте он был почти человеком. Володя чувствовал себя счастливым, наслаждаясь особым положением, в какое его поставила судьба, давшая возможность выпендриться не только перед Командующим, но и перед горожанами.
Вокруг капитан-лейтенанта, который со щенячьим восторгом скалился человечеству, колыхалось бескрайнее море празднично одетого народа, которого было больше чем людей. На всем лежала летняя красота, которую не могли испортить даже пустые прилавки продуктовых магазинов. Все незыблемо символизировало - Народ и Флот едины! Непобедим российский военно-морской флот! Хорошо-то как!
Вдруг по запруженной народом праздничной площади, пронесся, будто бы невидимый ветерок и городской гул на мгновение притух. Площадь осветилась золотом адмиральских погон, шевронов и шитья адмиральских фуражек. Стало трудно дышать. Владивостокцы, щурясь от солнца, увидели, как от штаба флота, расположенного на гранитной набережной и прозванного в народе «Пентагоном», не спеша, двигалась большая группа представителей крайкома и горкома, адмиралов и старших морских офицеров.
Накануне на флотский праздник в город пришел отряд боевых кораблей северокорейского военно-морского флота. От штаба флота впереди всех важно и степенно шли горя наградами и галунами парадной адмиральской формы два рослых адмирала. На погонах у них было по три «паука». Так называют во флотской среде уставные погоны из особого жаккардового галуна без просветов, с вышитыми золотыми звездами, оттененными черным шелком. Российский и корейский адмиралы с волевыми лицами, благоухая, один одеколоном «Капитанский», другой - «Красный Чхе-ху» благодушны и снисходительно горды за свои флоты. Всё казалось чем-то сказочным и волшебным. Рейд охренел и затих.
Наш адмирал, величественный как эскадренный броненосец выглядел молодцом, в черных антрацитовых брюках и белой тужурке. Шитая фуражка размером с авианосец «Энтерпрайз» плыла над головами горожан как парус чайного клипера. Чайки пытались сесть на нее, но окружающая свита не давала этого сделать. Подстать российскому флотоводцу выглядел корейский адмирал ростом почти в два корейских аршина.
Два Командующих флотов и их преданные снукеры величественно подходят к нашему зашнурованному по горло капитан-лейтенанту для осмотра ракетных экспонатов военно-морской выставки. Володя полный адреналина, выпрямившись в транцевую доску, рассудку вопреки - наперекор стихиям, как и полагается на флоте: вспотел - покажись начальнику, делает шаг к солнцу. Что интересно, страха, который хорошо известен всем впервые экзаменуемым, не испытывает. Подходит к нашему адмиралу, придерживая пальцами левой руки золотой кортик. Лихо вскидывает ладонь острым ребром к эбонитовому козырьку вспыхнувшими искрами парадных металлических «дубов» на фуражке. Вдохнув полной грудью, терпкий запах вспотевших носков, начинает щегольски докладывать на всю площадь, заглушая бурчание в животе:
- Товарищ Командующий! - капитан-лейтенант выдерживает нарочно длинную паузу, желая продлить счастливые мгновения наслаждения и внимания всех горожан. Покраснев от усердия, продолжает, будто залпом выпивает стакан не разбавленного спирта. - Выставка ракетного оружия к осмотру гото...
- Докладывай ему! - наш адмирал по-барски обрывает молодого офицера и снисходительно кивает взглядом через плечо в сторону корейского адмирала, стоящего рядом с ним.
Капитан-лейтенант, переполненный романтическим восторгом, действуя на подкорковых рефлексах, опять четко по-строевому разворачивается вполоборота лицом уже к корейскому адмиралу и… наступает хватающая за сердце пауза. В таком случае говорят: «Это была пауза всем паузам пауза!» Открывается Театр одного Актера. Нашему каплею в голову ударяет… нет, не то, о чем вы подумали, а что-то другое, на флоте, наверное, называемое просто - куражом. Володя, благословленный Уставом в темечко через плечо в сторону нашего командующего, как бы небрежно, но с уважением выстреливает словами, будто знаменитая старинная Владивостокская пушка в полдень:
- Товарищ Командующий! Докладывать на корейском… - каплей набирает дополнительно воздуха в легкие, которого от волнения, почему начинает не хватать, и выдыхает, - или КАК?
Свита адмиралов окаменевает. Город и площадь людей от конфуза затихают. Корейский адмирал хоть и не японец, но узкие глазки цвета коммунизма от удивления суживает до щелочек. Ему интересно, что сейчас русский капитан-лейтенант такое скажет на корейском языке, что он не знает? Наступает тишина, нарушаемая звоном трамваев. Ход времени застывает, словно студень. Шлюпки в гавани замирают. Белопенные гребни зеленых волн начинают тихо прилипать к бортам больших противолодочных кораблей.
У нашего Командующего от неожиданного вопроса мохнатая бровь набухает и лезет на лоб. Каплей прекращает дышать. Наступает время для паузы нашего Командующего. Теперь её тянуть ему. Видно по его лицу что он быстро соображает адмиральскими извилинами, как расценить фразу «или как» молодого флотского шалопая. Грубость? Наглость или как флотскую шутку? Наказать, не сходя с места? Как среагировать? Тут можно просто «лицо потерять».
Быстро ощутить и понять «тонкую» психологическую ситуацию Командующему «помогают» пропущенный за отутюженный кремовый воротничок адмиральской рубашки в кают-компании штаба флота вкуснячий коньячок и доброе праздничное настроение. Не последнее место в ситуации занимает толпа довольных и улыбающихся горожан, сразу по достоинству оценивших краткую фразу каплея.
Между двумя военными тихо пролетает… ангел. Грозная седая бровь флотоводца медленно ползет вниз, выравнивается, складки волевых губ размякают. Адмирал, правильно поняв флотскую шутку юмора молодого балбеса, доброжелательно говорит:
- Докладывай по-русски… - и, улыбнувшись уголками пронзительных глаз, в зрачках которых отражались боевые корабли, пришвартованные к городской набережной, добавляет. - «Кореец» ты новоявленный. Он лучше нас с тобой знает русский язык!
После дружески сказанных слов Командующего Володя от перенесенного испуга чувствует упоительное вдохновение и начинает будто профессор академии ракетных наук с указкой в руках водить международную делегацию вдоль ракет-старушек и «рекламных» плакатов. Четким командным голосом, как учили в военной бурсе, объясняет корейским «товарищам» «как наши корабли бороздят просторы русских полей».
Жадно и с интересом слушая комментарии советского офицера, иностранные гости от удивления потеряли дар речи. Над мазутными водами изумительной излучины бухты Золотой Рог звучал скрип заграничных авторучек корейских шпионов, записывающих наши «секретные» данные за спиной Володи. Шуршание блокнотов было такое, что заглушало любимый моряками марш «Прощание славянки» на праздничной площади. Апофигеем артистического монолога новоявленного Нахимова были слова:
- Когда мы стреляем, «Томагавки» в Пентагоне отдыхают!
Чушь флотского "экскурсовода" слышали некоторые сослуживцы Володи, которые приехали на морской праздник из дальнего гарнизона. Доброго смеха и понимающих улыбок у знающих дело людей было предостаточно, но главное - фраза Командующего всем хорошо запомнилась. По приезду Володи в часть, с легкой руки Комфлота, парень получил прозвище - Кореец!
2005