Всем, кто читает: по вечерам здесь пахнет сыростью и поют женщины, так, без аккомпанемента, их выводят на прогулку в вольеру, обнесенную сеткой, потому что буйные, но поют хорошо, сейчас, вот: ты в легком платочке июльского облака, в веснушках черемух стоишь над рекой. Мы слушаем, нам эта песня нравится, она как бы печальная, мы тоже ведь поем - у нас занятия с Еленой Н (это отчество) и с аккордеоном три раза в неделю, только у нас песни такие, они задорные, и мы любим петь хором, нам полезно, еще мы можем петь громко, мы же когда поем – не заикаемся.
Этот психодиспансер с прямоугольником двора был раньше тюрягой, тюрьмой, а во дворе ночами расстреливали под тарахтенье грузовиков, нас бы тоже, конечно, расстреляли, потому что мы - отвратительные заики, четырнадцать человек. О, мы сами умираем, нам хочется умереть (тут же!), когда корчимся в судорогах, пытаясь выразить. Хотя, чего, язык во рту есть, как у всех, сами видите. Теперь, когда не расстреляли, нас учат делать артикуляцию, то есть губы как бы хоботом, потом как бы оскалом, а язык лопатой, хотя уже можно и без языка все по нашим губам понимать, и без слов. Учат еще говорить стихи и разные цифры, таблицу, например, умножения, которую мы с закрытыми глазами знаем уже.
Мы до этого не разговаривали, нам запретили говорить, а вообще мы бываем ужасные болтуны, если не волнуемся, но мы почти всегда волнуемся, ну, не как те в вольере, но тоже, а тут, помолчите, сказали, и мы десять дней не говорили, только писали друг другу вместо слов, теперь учимся говорить цифры и буквы. Ведь жизнь дается только раз, так сказано в нашей книге, эта книга чудесная, в помощь взрослым заикающимся, в ней и стихи, и басни, и пословицы с поговорками, еще крылатые выражения, они такие: во дни сомнений и раздумий как не впасть в отчаянье, а жизнь дается только раз и прожить ее надо.
Вы эту книгу как только увидите, покупайте, а что не заикаетесь, ничего, только где вы ее увидите, она единственная, ее одному из нас купила бабушка, потому что любила потому и купила, водила к логопеду, и эта женщина-логопед сказала, что есть такая книга, она и купила. Потому что кто писал эту книгу знает про нас все, даже что и мы не знаем. Так вот, жизнь дается только раз и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно. И теперь мы склоняем и спрягаем, поскольку время молчать и время говорить, так в нашей книге сказано, время плакать и время смеяться.
Как мы стали заикаться (нас спрашивают), мы не помним, только помним, как во сне: гуси-гуси – га-га-га, они тянут к нам клювы, шипят, машут крыльями, а мы забыли все. А мы повторяем, что на дворе трава, на траве дрова и три веселых дровосека, дроворуба, дровокола ходят-ходят по дворам, они пугают-пугают гусей, гуси-гуси – га-га-га.
И мы же уже лечились, мы лечимся, мы будем лечиться, ибо вот: старание и труд свое возьмут, а без труда нет добра, и где труд, там и счастье. А еще мы читали про Диогена и хотим брать с него пример, не чтобы обязательно жить в бочке, а говорить, в смысле, нормально, хорошо, отлично, в человеке же все должно быть прекрасно, то есть, одежда, мысли и вообще. Ведь есть такие люди, они невыносимо прекрасные, какими нам не быть никогда, и мы хотим быть как они. Выбравшись однажды из бочки, громыхая камушками во рту.
Пока нас не расстреляли при свете фар, не закрыли специальным ключом в палате, не посадили навсегда в вольеру, мы, неисправимые жители психушки, обитатели дурдома, хотим жить долго и счастливо, да, долго и счастливо. И умереть, зайдясь счастливым хохотом.