ИНСТИТУТ 1968-1973
Инженерно-мелиоративный
Так как жить в Москве, в этом вертепе мне уже не хотелось, то кроме как уехать в Новочеркасск, на родную улицу Кирпичку, иного варианта не было.
Отец был крайне недоволен, но жить с дедами в одиночестве без родителей было интересно. И виной не их маленькая квартирка, а возможность реализации самого себя в режиме выживания в экстремальных ситуациях, крайне заманчиво.
Тем более, что меня зачислили в Инженерно-мелиоративный институт Новочеркасска по протекции ректора без всяких экзаменов. Жена ректора, Нина Васильевна Степанова была подругой мамы, они когда-то вместе учились в Таганроге в педагогическом институте. И она была многим обязана матери, как выживанием в голодные годы, так и своим рабочим местом директора в Дому Учителя. И это место оказалось в ее жизни главным обстоятельством…
Это было благословенное лето 1968 года. Когда я вступил уже во взрослую жизнь студента.
Мой уровень развития требовал реализации, и я сразу пошел искать себя в науке, в поисках настоящего ученого, который бы был выше меня. Эту задачу для себя я тоже долго вынашивал еще в школе. Помимо учебы я устроился старшим лаборантом по одному из хоздоговоров на кафедре гидротехнических сооружений у профессора И.М.Волкова, еще чуть ли не царской школы.
Помимо него в институте было еще несколько такого уровня преподавателей: П.Ф.Кононенко, Федичкин, В.П.Иванов, Оводов, Б.А.Шумаков… было, у кого что перенимать, у людей насколько деликатных, настолько же и принципиальных. Душа моя радовалась и впитывала все лучшее от них. С их уходом кончился и сам институт, но это народ понял много позже, после развала самой страны.
Весь опыт старших поколений автор старался учесть и превзойти самого себя. Уже будучи в институте студентом автор продолжал заниматься и самообразованием и спортом, сам тренировался и ребят тренировал. Занимался английским языком и планировал работу ежедневно и еженедельно при постановке долговременных целей. Дед его, Квартовой Иван Селиверстович все сетовал, что при таких данных ума и внешнего вида явно не хватает дикции и требовал ежедневного чтения гекзаметра и постановки голоса на маску по его итальянским таблицам еще царского времени.
СКАЖИ, ГОСПОДЬ, ДА ПОКАЖИ
Не знаем мы пути Господни!
Быть может, к славе нас ведут,
А, может быть, немой могилой
Окончится сей жизни путь
Но, я богат, богат безмерно
Любовью женщин и богинь.
Талант дарован был от Бога:
Мне видеть будущее с ним.
И седина не в наказанье,
Всегда с восторгом день встречал,
И ночь страстями полыхала,
И Дух все сердце вопрошал
Ну, как тебе, не тяжело ли?
Тащить сей бренный груз из тел.
И ежечасно, ежедневно, из года в год,
Гласить: Ах, как я жить хотел!
И видеть счастие в природе,
И радость от любви в глазах.
Знать, что неведомое вскоре
Вернется миру в образах
И будут все молитвы Ваши
Услышаны, и вновь в тиши
Забьется сердца стук мятежный,
Дух снизойдет: ты вопроси,
Зачем такое испытанье
Бог посылает для людей:
И вер, и наций, и страданье,
И рай отпущенный - нам, с ней!
Учился я легко и всегда был лучшим студентом, так как все оценки были отличные по всем предметам. Учился я в третей группе гидромелиоративного факультета. При кафедре гидротехнических сооружений был один доцент - начинающий докторант, которому наша группа студентов всячески помогала, писала и оформляла диссертацию. На фоне преподавателей старой школы это был молодой продукт уже современной эпохи: наглый, хитрый и упорный. У него не было своего научного направления, так как он подобрал чужое – мягкие гидротехнические конструкции, но стал его активно развивать с помощью нашей студенческой группы. Был он неплохим организатором и своими замашками был очень похож на Остапа Бендера Задунайского.
Группа студентов и научных работников у него была самая толковая и многочисленная до трех десятков человек, и каждому он чего-то обещал… Не в свое время он родился… можно было и так сказать. По распределению функций в группе было два явных лидера. Витя Волосухин, мой однокурсник, был теоретиком и даже придумал новую формулу для расчета мягкой плотины, на основании которой даже написал свой диплом. За мной была вся изобретательская часть, я хорошо рисовал, особенно технические объекты – несколько лет на кафедре оформлял плакаты и мог представлять зримо даже неописуемые для других вещи. Остальной народ был, в основном научные пахари, такие нужные для нашего группенфюрера. Нашему руководителю очень нравилось создавать нужную ему атмосферу доносительства и стукачества в группе, и он весьма умело
этим пользовался, стравливая и изгоняя неугодных аспирантов.
Страшно подумать, что было бы, если бы он был бы еще членом их партии и прополз в партком. Тут были явные разногласия по факту его продвижения к власти, и он всегда этим умело пользовался. Был умен и практичен. Пользовался плодами массовой информации и изображал себя эдаким новатором, которому мешает старорежимное старичье.
В конце института я был в нем разочарован и стал искать себе новое направление деятельности, так как своего еще ничего не создал. Тем более, что сам институт я закончил лучшим студентом на все отличные оценки по всем дисциплинам. Получил и несколько рекомендаций в аспирантуру сразу после института. Хотя ректор во мне уже разочаровался за работу с группой Сергеева Б.Н. и не жаловал. Но именно Б.И.Сергеев из каких-то своих
соображений подал в Минсельхоз прошение о прикомандировании меня в институт после окончания его.
Музейный экспонат
В год моего выпуска – 1973 в институте был организован институтский музей. И там я однажды увидел фотографии трех лучших выпускников, а именно знакомого с детства сына ректора Михаила Степанова (по должности сына ректора), Александра Евладова из Константиновска, моего доброго и хорошего товарища, и самого себя. Несколько лет фото мое было на месте, пока жаба не съела кого-то из ректората и они приказали выбросить первых
лучших из музея. Первого. Вторые остались. Планида.
Тем более, что у нас с сыном ректора уже начались непонимания и меня стала преследовать зависть с его стороны, так как его матушка неоднократно ставила меня ему в пример, на что он ответил стойкой ко мне ненавистью.
Распределение
Видя, что моя альма-матер не особо заинтересована во мне и отсутствие должного научного руководителя на распределении, а я был первым в списке, выбрал лучшее место – в Москву в институт «Союзводпроект». Тогда еще не особо и понимали, что это место было для своих, а не чужих. Потому мне в Москве опять отказали, мол, квартиры нету, и когда дадим, не знаем.
Приглашали меня сразу в Екатеринбург, тогда еще Свердловск, в институт УралНИИВХ. И даже квартиру обещали. Но что-то не сложилось. И я вернулся в НИМИ, но уже не аспирантом, так как никто из научных руководителей не хотел испытывать неудовольствие ректора, а простым научным работником, младшим на одном их хоздоговоров. Хотя разговор с Б.И.Сергеевым предварительно шел о должности старшего научного сотрудника, обманул подлец, как обычно…
СУДЬБЫ УРОКИ
Его Господь клеймом пометил,
Родитель Шкурою назвал,
А он в ответ парткомов стаю
За Божий свет и мир призвал
У дураков нет пророков в своем Отечестве, только чужие.
У придурков нет пророков - ни своих, ни чужих.
Умным пророки не нужны.
Вот так и я в Отечестве своем
Лет тридцать жил заботами святыми.
Все что-то создавал, и осетров спасал,
А для народа это признаки худые:
Он в партиях ни разу не бывал,
И в вере истовой попами не замечен.
Он все в гордыне сам себя искал
И не по чину, и посту, известностью отмечен
К тому же он проехал целый мир,
Когда не все там граждане бывали,
И знатных корифеев не признал,
Что из номенклатуры прибежали.
И в наглости упертый был всегда,
И говорил, что думал, прямо в харю,
Большому человеку иногда,
А всякой шкуре - в физию зевая.
Вот эти шкуры и собрались в стаю
Из сереньких и гнусненьких скотин
А главный, на три буквы, вспоминаю,
Все прятался от выяснения причин.
На кой нам ляд твоя АЭС,
Иль, почему все вы себе сами украли,
Почто нам в ящике Ваш Бес...
Воры! Вы все опять напутали вначале.
И так он все не находил
Себе друзей во властном мире
И все им пакостил, законы их не чтил,
И ноги полоскал в их кормном сыре.
Планируя в юности свою жизнь, автор трезво оценивал свои способности и возможность достижения поставленных целей, а именно – стать доктором технических наук и профессором хотя бы к 30 годам, чтобы потом заняться более значимыми вещами, да и чисто военным
проектированием невиданных доселе аппаратов. Но откуда он мог знать, что был поражен в правах на всю жизнь, пока эта жизнь усилиями закулисных махинаций партноменклутры несколько раз его не пнула: в 1968 году запретив обучение в МИФИ, в 1972 году, запретив выезд в турпоездку за рубеж, в 1973 году изгнав из Москвы по законному распределению на работу. А далее все пошло по самому плохому варианту. Хуже только тюрьма и небытие. Но, как-то автор умудрился остаться на этом Свете…
Вроде бы даже в аспирантуру, ему абсолютно лучшему студенту с тремя рекомендациями и то не нашлось места и были потеряны еще пять лет жизни в самом расцвете творческих научных способностей.
А затем последовала Первая его научная война, как позже было квалифицирована войной школ всего то на пять лет, и далее вторая - уже пожизненная.
И ведь еще двадцать лет отставания от заданного графика подготовки к реальному творчеству. Только в 2000 году, на рубеже тысячелетий, с третьей попытки и написания уже нескольких диссертаций по иным дисциплинам, автор получил от ВАК степень кандидата технических наук. И это не его вина, а беда самой страны руководимой безграмотными и невежественными членами партноменклатуры, которая и утащила эту страну в могилу истории.
ВЫВОДЫ ПО ИНСТИТУТУ
1. Уроки школы были учтены и окончил я ВУЗ абсолютно лучшим студентом, за что мой портрет и был помещен в открывавшийся в год выпуска музей института
2. Распределение лучшего и первого выпускника в списке в Москву оказалось первым столкновением с реальностью. Мало быть лучшим, надо было еще и родиться дитем партийного вождя. По сути это был второй запрет в статусе политически репрессированного сына врага
народа
3. С первого курса обладал способностью самоконтролироваться, анализировать и умением ставить, и достигать поставленные цели. Никогда и ни у кого ничего не списывал, и так всю жизнь.
4. Не было потеряно ни одного года и лета для совершенствования и получения опыта на кафедре ГТС и лабораториях, спортивных делах
5. Еще одним разочарованием был запрет на туристический выезд за границу, в страны соцлагеря – Югославию, хотя и был отличником и общественником. После полугода издевательств парткома НИМИ с балаганом отбора лучших студентов, поехали худшие – дети партийных вождей профкома в Италию, парткома во Францию, ректора в Англию.
6. Уже к концу института обладал научным чутьем и незаменимостью в качестве генератора новых идей и их представлении
7. Именно НИМИ оказался той самой каплей, в которой отразились все негативные стороны страны, а также механизмы гибели науки и образования