Защитница полный вариант

Глава 1

Прошёл дождь. Последние капли падали с оголённых ветвей ивы в остывающую осеннюю реку. Некрасивая, измятая ветром желто-бурая трава по всему берегу отталкивала всякое желание расположиться для рыбалки. Но блаженные воспоминания о подрагивающем поплавке на водной глади преодолели весь неуют и сырость осеннего утра.

Рогнеда прислонила удилища к стволу ивы, сняла рюкзак и аккуратно достала из него складной стульчик, свёрнутый синтетический непромокаемый коврик, банку с червями и дождевик на тёплой подкладке.

Облачившись в дождевик, положив коврик на разложенный стульчик, она отошла к соседним кустам, чтобы вырезать две рогатки под удилища. Нож ей давно подарил вор-рецидивист Саша, которого она защищала в суде лет десять назад. В буйном хмелю он отрубил голову своему бывшему товарищу по зоне.

Рогнеда вспомнила, как его привезли в отделение милиции, куда её сразу вызвали для проведения первого допроса.  В диких Сашиных глазах играл возбуждённый радостный огонь. Он  был в состоянии какого-то странного экстаза, и весь, казалось, пах горячей человеческой кровью. Этот сладковатый запах преследовал её во время всего допроса, хотя на новоявленном убийце не было ни единой капли крови. Одежду с Саши успели снять для проведения экспертизы.

Её передёрнуло от слишком яркого воспоминания. Вырезав довольно ловко пару рогатин, она вернулась к выбранному для рыбалки месту. Привычно отладив глубину на леске, насадив червей, приладила удилища на рогатины и принялась наблюдать за поплавками.

Ветра не было. И, хотя небо угрожающе серело, новый дождь не начинался. Самое её любимое время - северная середина осени. В такие дни она предавалась созерцанию жизни, размышлениям о мире и собственной судьбе в нём. Это время, казалось, придавало ей каких-то тёплых внутренних сил, очищало от внутренней накипи и наполняло спокойной силой. Особенно на рыбалке.

Рыбачить она научилась от своего отца, историка и археолога, который был заядлым рыбаком и нередко брал её, маленькую девчонку, с собой, освобождая любимой жене время для собственных забот. И это непривычное имя Рогнеда дал ей тоже отец, долгое время изучавший историю варягов. Мама встретила это предложение с недоумением, но из любви и уважения подчинилась мужу. Потом все привыкли к этому имени, и сама Рогнеда, и её одноклассники. Никакие прозвища к ней не приклеивались. И это странное имя за всю жизнь ни разу не принесло ей ни одного неприятного момента.

Отец и мать погибли пять лет назад в автомобильной аварии, когда пьяный водитель КАМАЗа почти ничего не оставил от их автомобиля на ночной пустынной дороге. Он заснул за рулём и выехал на встречную полосу. Рогнеда не опознавала их в морге и не была на похоронах, которые устраивал старший брат отца Пётр.

После известия о гибели родителей она просто слегла без всяких симптомов и от непонятной слабости не могла поднять даже руки. В таком состоянии Рогнеда пролежала ровно неделю, потом встав, как будто ничего такого с ней не было, вернулась к обычным занятиям.  О том, что не была на похоронах, никогда не жалела. Может быть, поэтому родителей, как умерших не воспринимала. Они всегда были в её сознании живыми, просто уехавшими куда-то далеко.

Не проходило дня, чтобы Рогнеда не беседовала с ними, вернее, чтобы не приносила каждый прожитый день перед их любящие родительские глаза. Они были для неё мерилом всего, её второй совестью и прощением не всегда благовидных поступков, мыслей и слов.

Она всю жизнь пыталась построить семейную жизнь по примеру своих родителей. Но за три неудачных замужества ей этого сделать так и не удалось. Потом только она поняла, что супружеская пара её родителей - огромная редкость на земле. И с каждым годом всё сильнее она осознавала, что вытащила счастливый билет - родиться дочерью в такой семье.

Юрфак университета она выбрала сама, убедив отца с матерью в том, что это её призвание и желание сердца. Хотя отец и поворчал немного, что не увидит свою дочь археологом, сделавшей множество открытий в мировой науке, но согласился и не перечил. Мать также одобрила желание дочери.

Факультет правоведения она окончила блестяще и по распределению попала стажером в Питерскую коллегию адвокатов. В те времена в адвокатуру было попасть сложно, но её способности и трудолюбие, а также её величество Судьба, всё устроили.
Глава 2

Поплавок дёрнулся и замер. И вместе с ним замерло сердце Рогнеды, отвлекая её от воспоминаний. Совершив ещё несколько робких движений, поплавок мощно ушёл под воду. Успев схватить удилище, она подумала: "Окунь. Крупный. Именно он так хватает, не особенно примериваясь." Профессиональным жестом она подсекла рыбу и сразу над желтой, увядшей травой промелькнуло серебристое рыбное тело.

Отцепляя, как и предвиделось, крупного окуня, Рогнеда не сразу заметила, что второй поплавок также давно под водой.  За час рыбалки она натаскала полный садок окуней, пару крупной плотвы и даже одного небольшого язя. Занимался день. Клёв пошёл вяло. Решив не жадничать, Рогнеда смотала удочки, переложила рыбу в мешок, и, упаковав рюкзак, направилась к машине, которую оставила за поворотом на шоссе.

Это место для рыбалки когда-то показал ей отец. Мало кто о нём знал, оно плохо просматривалось с дороги, небольшой холм и кусты ивы скрывали от посторонних глаз прекрасный подход к воде. Летом в жару Рогнеда нередко ездила сюда купаться, иногда и в перерыве между судебными заседаниями. От города до этого места было километров тридцать. Для её внедорожника это было - пара пустяков, тем более в такое время, когда город был более или менее свободен от пробок.

Внедорожник она купила сразу, без кредита за очень крупный гонорар за ведение дела, которое длилось почти год и окончилось полным и безоговорочным успехом, пройдя кассацию и надзор. Фирма её клиента была известной и крупной. Спор рассматривался в Арбитражном суде, где обжаловались результаты налоговой проверки. Сумма, подлежащая взысканию, была солидной и грозила фирме если не разорением, то очень трудными временами.


Это дело она вспоминала неоднократно. И не только потому, что владелец испытывал по отношению к ней нечто в виде лёгкой влюблённости, а потому, что по своей сложности оно было неоднозначным, цепляющим многие нормы права из разных отраслей. Рогнеда была профессионалом высокого уровня и дело своё очень любила. Поэтому, когда шла череда стандартных, достаточно простых дел, она скучала, томилась и, как истинный боец ждала своего, трудного, но такого интересного правового сражения.

Владелец фирмы преподнёс ей гонорар в изящной коробочке с небольшим логотипом сердечка внизу. Она сердечко, конечно, сразу заметила, но сделала вид, что оно ускользнуло от её внимания и приняла подарок уважительным и благодарным поклоном головы. Рогнеда не разменивалась на случайные и не случайные связи.  Статус и имущественное состояние поклонников не имело для неё никакого значения, и не потому, что она была обеспечена всем необходимым и не была жадной, а потому, что больше всего ценила самое драгоценное, что бывает между мужчиной и женщиной - любовную дружбу. Опыт трёх браков научил её не соглашаться ни на какие компромиссы в отношениях. Любой компромисс всегда впоследствии вылезал на поверхность. Отлежавшись где-нибудь в уголке сознания, он непременно показывал свой оскал непримиримости и грыз зубами все добрые соединительные нити семейных отношений.

Она знала, что многие из коллег-женщин упрекали её за такую подростковую непримиримость и множество "упущенных шансов" выйти успешно замуж, но её это ничуть не беспокоило.  Кроме того, ей нередко завидовали не только потому, что она всегда была востребована в работе, но и потому, что, несмотря на свою далеко не модельную внешность так вызывала симпатию мужчин. Слова "ну что они в ней находят" стали её невидимым шлейфом в обществе дам. Она и сама удивлялась такому своему свойству, тем более, что никогда не стремилась завладеть мужским влиянием или, тем более, "заарканить" кого-нибудь. Больше того, временами она испытывала на себе даже внимание женщин непривычной ориентации. В таких случаях совершенно терялась, из доброжелательной превращалась в раздражительную мегеру и давала такому вниманию решительный отпор. Умом она понимала игры природы и принимала это в других парах, но только если это не касалось её самой.  Тут в ней восставало решительно всё, и это порой выливалось в откровенную грубость.

Грубость. Ничто не претило ей больше, чем собственная грубость.  Ей это настолько было несвойственно и чуждо, что, когда срывалась, теряла самоуважение. Именно потеря самоуважения заставляла её расставаться со всеми своими мужьями. Все они были достойные люди и всех она вспоминала с чувством благодарности. Расставания давались ей нелегко. Она долго размышляла, пыталась найти какой-то более щадящий выход, оттягивала эту минуту, насилуя собственную суть, но потом в один момент разрывала брак решительно и резко, не поддаваясь ни на какие уговоры к примирению. Даже, не к примирению, потому что с супругами она не ссорилась, а точнее сказать - к возвращению "в семью". На фоне этого её всегдашнего миролюбия разрыв супругам казался диким, ненормальным. Они даже думали, не сошла ли она с ума. Виной всем этим мужским подозрениям было то, что подспудная, мучившая её стезя постоянных компромиссов и страданий не была им видна. Она считала излишним нарушать своими жалобами душевный покой супругов, а они с готовностью не замечали даже тогда, когда заметить их было всё-таки можно.

Рогнеда видела, что разрыв причинял всем её мужьям серьёзную боль, сострадала им, но не возвращалась. Со временем их боль утихала, они обзаводились новыми семьями и жили вполне себе довольно, что лишний раз подтверждало правильность её решения. Тем более, что у мужей оставались о ней добрые воспоминания и она становилась для них таким далёким, но надёжным другом. Однако общения с ними старалась избегать.

Те, кто знали её давно, полагали, что она просто "бесится с жиру". Один муж лучше другого, ну что ей ещё нужно? И если бы она ответила им рязановскими строчками: "Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому", они вряд ли её поняли.

Компромиссы, они благоприятны в делах, или в том, где у тебя по этому вопросу - безразличие, если это не затрагивает твою суть. Но компромиссы в браке?  С некоторых пор она не принимала в браке никаких договорённостей, чем по сути и являются компромиссы. Она считала брак священным состоянием, таинством, безусловным единением без всяких договорённостей, невыразимым, несказанным единодушием. В то же время Рогнеда понимала, что с таким пониманием существа брака ей вряд ли придётся быть ещё раз замужем, только если Бог не свершит над ней очередного милосердного чуда.
Глава 3

Рогнеда снизила скорость, чтобы подольше полюбоваться осенними березовыми рощицами вдоль шоссе, а потом и вовсе припарковала "Мыша" на обочине. Ей хотелось вдохнуть запахи  осеннего леса. "Мышом" она называла свой внедорожник из-за серебристо-серого цвета и прекрасную мобильность. Звание "откормленный Мышь" машина получала после заправки полного бака. Рогнеда вообще любила давать имена неодушевлённым предметам. Ноутбук у неё был - "Бука-капризуля": "А ну-ка, Бука! Бука-капризуля!" К слову сказать, "Бука" капризулей никогда не был. Рогнеда и сама понимала несправедливость такого прозвища, но оно так шло этому изящному чуду техники...

Поднявшись на пригорок к берёзкам, она увидела схваченный заморозками старый подберёзовик. "Ну, вот и твоё время отошло,"- подумалось ей с печалью о грибе, как будто он был живой.  Воспоминания отнесли её к встрече с первым  мужем.

Евгений был хорошим парнем, геологом, но не романтиком. Странно для этой профессии, но он был носитель рачительности и здравого смысла. Любил упорядоченность и покой. Ухаживал он за ней со всеми положенными атрибутами, покупал цветы, водил в кино и во времена тотального дефицита добывал откуда-то любимый зефир в шоколаде и спелые гранаты. Он ей нравился. И эту, почти детскую симпатию, она простодушно приняла за любовь.  Когда Женя сделал ей предложение, охотно его приняла, совершенно не осознавая сути и смысла брака. Да и какое там могло быть осознавание в девятнадцать лет - одно наивное представление, что всё у них будет так, как у родителей.

Основное, что она старалась делать в браке, помимо домашних забот, конечно, - ни в коем случае не допускать скандалов. Если случались противоположные мнения, то Рогнеда уступала ещё при появлении самых первых ноток недовольства. Некоторые "компромиссы" давались ей с колоссальным трудом, она буквально душила себя внутри. Делала она это ещё и потому, что видела: Женя - единственный мамин сын, не мог, не умел отступать и соглашаться. Всякая уступка делалась им с таким страданием, что она давно поняла, что легче уступать самой.

Но снаружи всё выглядело прилично, спокойно, разумно. Все говорили, какая у них удачная семья при том, что они давно стали жить как будто параллельно. У него были свои интересы, работа, друзья, а у неё - свои. Так прошло десять лет, пока как-то в один момент она поняла, что живёт совершенно пустой жизнью, живёт без самой себя. И эта мысль так пронзила всё её существо. Да как же можно жить без самого главного, и жизнь ли это?

Она пыталась не раз поговорить об этом с мужем. Но в ответ слышала: "Выкинь из головы всю эту блажь.  Какие там поиски смысла? Дом - полная чаша. Всё хорошо". А потом она узнала, что у Жени давно есть любовница, красивая, статная женщина с властным характером.  Какое-то время она пыталась жить и с этим, но эта всеобъемлющая пустота вырастала до такой величины, что однажды днём она объявила о расставании, собрала вещи и ушла жить к подруге. Это было как гром среди ясного неба для Жени, который так ничего и не понял. Очень быстро его женила на себе та самая любовница, которая всё за всех сама решала. Поскольку она это делала в соответствии со взглядами мужа, то он охотно предоставил ей позицию кормчего а сам погрузился в работу, время от времени имея на стороне неприхотливых любовниц.

Цепь воспоминаний оборвала красная "Феррари", резко затормозившая рядом с её внедорожником. Из неё вышел Марк Коган, известный адвокат, щёголь и ловелас, её коллега. "Видимо, по номерам опознал, - подумала она, недовольно поморщившись от неизбежной встречи. Он уже махал внизу  приветливо рукой и, направлялся прямиком к ней.
- Рогнеда Сергеевна! Вот Вы где, голубушка!

Марк имел три страсти в жизни: к итальянской одежде, к машинам и к женщинам. Это было известно всем и делало его объектом беззлобных шуток, на которые он охотно отвечал, нередко зло, но всегда остроумно. Дела он часто брал не столько денежные, сколько громкие, но, в конечном итоге, всё равно не оставался внакладе, козыряя время от времени фразой: "Сначала адвокат работает на имя, а потом - имя на адвоката".

Пошарив взглядом по округе и разочарованно убедившись, что Рогнеда была одна, не меняя радостно-доброжелательной интонации, защебетал: "Ну, что, голубушка, одна на рыбалку ездили? Нехорошо, нехорошо, душа моя. Где это видано, чтобы такая шикарная женщина одна и на рыбалку! Для этого нужен кавалер. Непременно нужен кавалер! Ну, похвалитесь уловом, душа моя. Небось снова полным полна коробушка?".

- Ну, какие нынче кавалеры, Марк Иосифович. Шутить изволите, - Рогнеда протянула руку для поцелуя, зная непререкаемую манеру Марка Иосифовича целовать женские ручки из любого положения и в любых обстоятельствах. Однажды она при встрече засунула руки в карманы жакета, но упрямый ловелас ловким приёмом извлёк её правую руку из кармана и всё равно поцеловал.


Секретарь коллегии, видавшая виды, Марьиванна по поводу этой странной манеры однажды сказала: "Он наверное руку-то сразу нюхает и по запаху энергетику определяет". Хотя адвокаты – люди образованные, но сразу ей почему-то поверили. Может быть, потому, что нос у Марка Иосифовича, действительно, был выдающихся размеров? После этого неожиданного предположения множество дам норовили руку для поцелуя под любым предлогом не давать, но это слабо помогало при решительном напоре известного любителя женского пола. Но Марьиванне всё же удалось отвадить носатого ловкача. При приближении Марка Иосифовича она стала прыскать на него дешёвой туалетной водой, от которой тот морщился и многократно чихал. После пяти таких процедур к столу Марьиванны он приближаться опасался, и проблема поцелуев исчезла сама собой.
Глава 4

Окончательно поняв, что подышать воздухом осени не получится, она направилась к машине. Марк Иосифович семенил сзади по дороге, пытаясь рассказать ей забавную историю о том, как он пил чай в анатомичке со своим приятелем – патологоанатомом Мишуней.

Рогнеда знала Мишуню. Мишуня был полной противоположностью Марку Иосифовичу, молчалив, безмятежен, никогда и никуда не торопился. Казалось, что у него под халатом была надета одна и та же зелёная в клетку рубашка. На самом деле, как всем по секрету рассказывал Марк Иосифович, Мишуне дали взятку сотней одинаковых рубашек. Соорудил такое подношение один из врачей, над которым нависло уголовное дело за то, что он не проверил группу крови больной перед переливанием. В результате халатности молодая женщина погибла. У этого врача брат держал магазинчик мужской одежды, вот оттуда рубашки и перекочевали в скромный Мишанин гардероб. Впрочем, Мишуня и без рубашек врача не выдал бы, таков негласный кодекс медицинского сообщества.

- Патологоанатомы – могила для врачебных ошибок! Если их хорошенько расспросить, посадить можно было бы почти каждого врача, ну или через одного. Патологоанатом – это тебе не судмедэксперт. Те ребята строги, ой строги, - весёлая история Марка сделала крен в сторону обобщений и приобрела вовсе не весёлый характер.

Рогнеда слушала своего спутника вполуха и улыбалась. Мишаня ей нравился этой своей безмятежностью и тем, что добродушно переносил велеречивого Марка, являясь наперсником всех его тайн и интрижек. Женат Мишаня, на удивление, никогда не был, дневал и ночевал на работе. В порочащих связях и прочем таком замечен тоже не был. У Рогнеды временами складывалось впечатление, что он вовсе не делил людей по признаку пола. На вопросы о его холостом положении Мишаня только мирно пожимал плечами и невозмутимо отвечал: "Ну так сложилось".

- Может, он – ангел? - неожиданная догадка посетила голову Рогнеды, но она отмахнулась, улыбнувшись ей вслед.

- Вот если бы и мы, адвокаты, так же крепко держались друг за друга, а не сплетничали по углам о профессиональных промашках, - продолжал Марк Иосифович, поддерживая Рогнеду под локоток на насыпи шоссе.

«Куда это он клонит? Неужели напакостил где?» - подумала Рогнеда, зная, что среди разной словесной шелухи у этого еврея всегда было рациональное зерно. Хоть Марк Иосифович и был разговорчив, но не пустобрёх.

- Говорите прямо, - решительно повернулась к нему Рогнеда.

Они остановились возле машин. И Марк Иосифович сменил слегка развязный тон на серьёзный:

- Рогнеда Сергеевна, не могли бы Вы у меня одно дельце принять? Так сказать, освободить меня от него. Есть там такое тонкое обстоятельство... Деликатное обстоятельство. Понимаете, дело ведёт военная прокуратура. Шпионаж, военные секреты, новая модель истребителя и всякая такая лабуда. Допуск у Вас есть, практика тоже. А мой подзащитный каждый раз при беседе кривится от меня, как от свежеразрезанного лимона. В общем, я вызываю у него негативные чувства.

- Марк Иосифович, Вы посмотрите на меня, где я, а где - истребители? Вы же знаете моё патологическое неумение запоминать хоть какие-то технические термины, я даже автомобили по маркам различать не умею. Может, Вы передадите это дело кому-нибудь из наших мужчин?

- Да я разговаривал. Все ст`оящие заняты под завязку, а молодых кидать под такой танк не хочется. Вы же знаете, что не потянут. Тем более, чую, что виноват не мой клиент. Дело тёмное. Подставили. Чувствую, что подставили вояку, - на слове чувствую Марк Иосифович даже втянул воздух своим выразительным носом.

Эта носовая затяжка вызвала у Рогнеды улыбку, но не только она. Марк Иосифович редко, очень редко говорил о своих подзащитных уважительно и, тем более, с переживанием. Обычно он старался абстрагироваться от клиента, не прикипать к нему сердцем. А тут... Да ещё и про того, кто от него морщился... Вот это обстоятельство дополнительно заинтересовало её вкупе со сложностью дела.

- Понимаете, дело не денежное, оно по назначению. Нет у нашего подзащитного богатой родни, да и вообще никого нет. Но в компенсацию я Вам такое гонораристое дело скоро подкину, не пожалеете!

Верить Марку Иосифовичу можно было вполне, потому что, в отличие от своих любовных похождений, в деловых вопросах он никогда не лгал, никого не подставлял и имел высокую профессиональную репутацию.

- Ну ладно, завтра понедельник. Несите дело. Берусь.

- Премного благодарен, дорогая Рогнеда Сергеевна! Непременно, непременно и сразу с утречка, - перешёл её визави снова на развязный тон и привычно потянул руки, чтобы ухватить кисть Рогнеды Сергеевны для прощального поцелуя.

- Вам шпор не хватает, Марк Иосифович. До встречи. И прошу, не тащитесь за мной из вежливости, а идите сразу на обгон. Вы же знаете, я не любительница быстрой езды.

Они сели каждый в свою машину. Рогнеда показала рукой, чтобы он трогался первым и объезжал её "Мыша". Марковская "феррари" два раза мигнула фарами, выехала с обочины на полотно асфальта и залихватски умчалась вдаль. Она посмотрела с улыбкой вслед и, оставив все мысли о работе на понедельник, аккуратно тронулась, включила "Времена года" Вивальди и, не торопясь, поехала домой.
Глава 5

Когда Рогнеда подъехала к дому и вошла в подъезд, на лестничной площадке её уже встречала соседка, которой она позвонила с дороги. Та обычно забирала у неё почти весь улов. У Маши, так звали соседку, была большая семья, они с мужем растили трёх рыжих пацанов и ещё трёх рыжих котов. Свежая рыбка никогда не была лишней в этой шумной семье.

- Спасибо, спасибо, Рогнедочка! Возьми блинчиков с пылу с жару, - Маша протягивала ей тарелку, накрытую другой тарелкой, от которой шёл ароматный запах блинов. Нужно сказать, что заботливая соседка понимала усталость Рогнеды и всегда к её приезду готовила что-нибудь из съестного, хотя и незатейливое, но всегда свежее и вкусное. Рогнеда была ей за это очень благодарна, потому что, приняв душ, ей совершенно ничего не хотелось готовить и ничем заниматься. После душа она облачалась в просторную пижаму и оккупировала диван, заснув недолгим, но здоровым сном под какое-нибудь МузТВ, настроив таймер отключения через 30 минут.

В небольшой квартирке Рогнеды обстановка была самая аскетичная. Наличествовала только необходимая мебель, однако высокого качества. Никаких финтифлюшек и безделушек, копивших пыль. Даже плафоны светильников были удобны для уборки пыли. Всю стену занимал застеклённый стеллаж с книгами, рядом располагался последней модели рабочий стол с удобным местом для компьютера и прочей оргтехники. Этот стол был для неё местом, где она проводила основное время, поэтому она сама обустраивала и очень ценила функциональность этого офисного монстра. Рядом с диваном располагался небольшой журнальный столик. На комоде из карельской берёзы стоял телевизор. В комоде хранились постельные принадлежности. Была ещё и спальня, но там Рогнеда спала редко. Просторная кровать часто пустовала. Правда, иногда она предоставлялась для ночёвки припозднившимся гостям. Там же, в спальне, находилась её большая гардеробная с дверями-купе.

Одежду на всю рабочую неделю Рогнеда готовила себе по воскресеньям, чтобы в остальные дни не заботиться об этом. В основном это были офисные костюмы, которые покупала ей Мариванна, обладающая безупречным вкусом и чувством меры. Дело в том, что у Рогнеды совершенно не было никаких дизайнерских талантов, она не умела подбирать цвета и ткани, не разбиралась в живописи, одним словом, её чувство изящного было от природы недоразвитым. Если кто-нибудь рядом объяснял художественные достоинства какого-нибудь пейзажа, она тут же начинала видеть его как бы глазами говорящего и изумлялась, как же она всего этого сама не увидела. Но как только оставалась с "прекрасным наедине", то всякое видение мгновенно испарялось. Портретную живопись она рассматривала примерно с такими вопросами: "Интересно, а о чём этот старик на портрете думает? А что чувствовал художник, когда рисовал эту девушку?" Но, как известно, природа, отдохнув на одном человеческом свойстве, восполняет его с лихвой за счёт другого. Рогнеда могла интуитивно, по малейшим деталям, а то и вовсе без них, чувствовать истинное психологическое состояние человека. Её невозможно было обмануть никакими делаными улыбками, комплиментами и прочими атрибутами человеческого притворства. И ещё не менее ценным качеством обладала она: никогда не показывать то, что она на самом деле видит в человеке.

Одежду на рабочую неделю Рогнеда готовила так. Первые плечики от внешней стены - понедельник, и так далее. Рядом с костюмом она вешала подходящие к нему пару блузок. Костюм был предназначен на два дня, а блузка - на один. Во время этих приготовлений у неё всегда было хорошее настроение, потому что благодарно вспоминала заботу чудной Мариванны.

Мариванна, секретарь председателя коллегии, вообще была такой всеобщей адвокатской мамой. Сама она имела какое-то давнее Питерское инженерно-техническое образование, которое было похоронено вместе с её замужеством за прежним председателем коллегии, одноруким героем Отечественной войны, прекрасным адвокатом старой Петербуржской школы. Она была ему и матерью, и сестрой, и женой, и всей его роднёй, и бессменным секретарём.

Умер Владимир Павлович, её ненаглядный супруг, внезапно, на рабочем месте, утром, когда ей нужно было отойти в прокуратуру за какими-то документами. Она же и нашла его по возвращении уткнувшимся в стол лицом. Мариванна не плакала и не рыдала, сама вызвала скорую засвидетельствовать смерть и, окаменевшая, села за свой рабочий стол в приёмной. Первому же вошедшему сказала ровным голосом, что Владимир Павлович умер, что сейчас прибудет скорая и что она очень просит ей помочь. После этих слов Мариванна потеряла сознание, и эта же скорая помощь отвезла её больницу, откуда она вышла через две недели другим человеком.

Детей у них не было. Все расходы и хлопоты по похоронам взяла на себя коллегия адвокатов. На похороны Мариванну из больницы не отпустили, да и правильно сделали. За время её болезни был избран новый председатель, но место секретаря за ней, разумеется, сохранили со всем почтением и уважением. Все понимали, что она являет собой некий невидимый стержень, на котором держится вся коллегия. Выдерни его – и рухнет всё. С новым председателем она ладила, относилась к нему заботливо, по-матерински, впрочем, как и ко всем остальным сотрудникам.

Мариванна никогда не вмешивалась в профессиональную деятельность, но достаточно решительно принимала участие в остальных аспектах личной жизни адвокатов и их помощников. Все знали, что ей можно было довериться в любом вопросе. Она никогда не выбалтывала тайн и не сплетничала, но наедине могла сказать, очень тактично, весьма нелицеприятные слова прямо в лицо. Никто за это на неё не обижался, потому что чувствовали за этим желание добра, а не стремление оскорбить. Одним словом, всей коллегии очень повезло, что Господь одарил их Мариванной.

В понедельник на парковке перед коллегией Рогнеда сразу увидела автомобиль Марка Иосифовича.
Глава 6

Рогнеда не рассчитывала многое понять из той папки, что принёс ей Марк Иосифович. Адвокатское дело не то, что дело у следователя прокуратуры. И объём не тот и полномочия не те, тем более по закрытому делу, касающемуся государственных секретов.

В папке и впрямь сведения были очень скудные: Соколов Сергей Иванович, полковник ФСБ из отдела контрразведки обвинялся в передаче секретных материалов из проектного бюро Российской самолётостроительной корпорации МиГ. Речь шла о принципиальной модернизации истребителя Миг последнего поколения. Сам факт, что полковник ФСБ так грубо передавал секреты американскому агенту, наводил на мысль о сфабрикованном деле. Никаких хитросплетений, шифров и паролей, всё очень просто: сфотографировал документы в бюро, куда имел доступ, и во время банального обеда передал флешку Шушкевичу Владиславу Владиславовичу, гражданину США. И место дурацкое. Тихий городок, где каждый на виду, тем более днём, тем более - в ресторане единственной гостиницы.

«Очень, очень странно», - думала про себя Рогнеда, листая скудные листочки.

- Ну, по рукам, голубушка, Рогнеда Сергеевна? Вот Вам телефон следователя, всё остальное и сами знаете.

- Знаю, знаю, - задумчиво ответила Рогнеда Сергеевна и взяла бумажку с телефоном. Тут же была чмокунта в ручку. И Марк Иосифович победно удалился, чуть было не насвистывая.

Рогнеда Сергеевна не была любительницей откладывать дела в долгий ящик, тем более такое дело, и сразу набрала телефон следователя спецпрокуратуры. Ей ответил приятный баритон. Она представилась, попросила о встрече, которую назначили ей на следующий день на 14 часов.

- Тянут, хотят справки обо мне навести, - сразу подумала Ронеда, зная, что всегда первая её мысль - самая верная. - Ну, и пусть суетятся, накопать обо им ничего не удастся. Не первый раз проверяют, - сказала она сама себе, включила компьютер и стала искать в Интернете информацию о последних разработках военных истребителей, об этом конструкторском бюро и о ресторане гостиницы городка Бологое. Сделав кучу закладок в своём ноутбуке, устав от обилия информации, она решила зайти в приёмную и попить чайку с Мариванной. Заодно ей хотелось попросить её об очередной покупке. Приближалась зима, и нужно было купить что-нибудь из обуви: тёплое, лёгкое и удобное.

Мариванна первым делом оценила, во что сегодня Рогнеда была облачена, а уж потом ответила на приветствие. Это был инспекторский взгляд мамы, оглядывающей одетого малыша перед отправкой в детский сад. Удовлетворённое молчание по поводу Рогнединого гардероба означало, что всё в порядке, подопечная одета, как положено, можно приступать к другим вопросам.

- На рыбалке, небось, снова была? - Мариванна была единственным человеком в коллегии, которая называла Рогнеду Сергеевну на ты. Тут была не только разница в возрасте, а те скрытые, но прочные отношения взаимной симпатии и доверия, почти родственная связь, которую невозможно установить никакими человеческими усилиями, которая даётся как дар и отдохновение.

- Угу, - кивнула Рогнеда и направилась к уголку, где у Мариванны стояли многосекционный буфет и столик, на котором та готовила чай или кофе для посетителей. Рогнеде позволялось самостоятельно вскипятить чай и достать чашки. Другим не позволялось и это. В священном уголке Мариванны были по разным отделениям разложены всякие чаи, упаковки кофе, печеньки-вафельки, расположение и назначение которых знала только она. К этим сокровищам никому не разрешалось прикасаться. Мариванна всегда должна была находиться во всеоружии "подачи чая-кофе", какой бы посетитель к председателю коллегии ни зашёл. Да и самого председателя она уважительно баловала, давно изучив его вкусы и расписание чаепитий.

К моменту закипания чайника Мариванна закончила регистрацию документов, и они присели за чайный столик попить зелёного чаю с жасмином. Рогнеда любила этот аромат, о чём Мариванна, конечно, знала и никому не говорила, что чай с жасмином она покупает только для Рогнеды. Никто в коллегии его не пил, да и гости не жаловали, предпочитая другие сорта.

- Мне Марк Иосифович передал странное шпионское дело из спецпрокуратуры, - вдруг сказала Рогнеда, наливая в чашку кипяток.

- Какое дело? - Мариванна мгновенно уловила в интонации своей собеседницы напряженные нотки и нарушила своё обычное правило не разговаривать о делах.

- Странное дело. Чувствую, что оно не только странное, но и опасное. Полагаю, что меня тут буду проверять, так что ждите звонков, Мариванна.

- Звонили уже из спецпрокуратуры, спрашивали о тебе больше, чем полагается, под предлогом, что интересуются, какой у нас из адвокатов самый лучший. Дескать, своим знакомым хотят порекомендовать. Вот оно что... С делом-то уже знакомилась?

- Нет, завтра пойду, к 14 часам.

- Так... Одень тот сиреневый костюм брючный и к нему белую блузку, поняла? Он тебе к лицу, сдержанный и в то же время приятный. И сходи в парикмахерскую. Эта твоя коса... Хоть уложила бы её как-нибудь...

- Да мне удобно, заплела и вперёд, никаких хлопот не нужно.

- Уже сотый раз слышу от тебя эту отговорку. А резинку эту детскую кто на неё нацепил? Ты бы ещё с висюльками, мартышками, козликами нацепила.

- А что? Простая, обычная резинка, однотонная. Кому она мешает?

- Всем она мешает. Солидный адвокат – и такая несуразица. На-ка, возьми, - Мариванна достала из нижнего ящика стола гребень с бусинами под жемчуг, подошла к Рогнеде сзади, сняла резинку с косы и, свернув её в тугой узел, ловко закрепила гребнем на затылке.

- Вот так завтра в эту твою спецпрокуратуру и иди.

- Спасибо! Мариванна, у меня ещё просьба будет. Сапоги нужны на зиму...

- Дальше можешь не говорить, - и Мариванна сделала выразительный жест потирания пальцами, означающий, что она нуждается в средствах на приобретение последних.

- Сейчас денежку принесу, - сказала Рогнеда и ушла в свой кабинет за кошельком. Мариванна тревожно посмотрела ей вслед. Потом стала набирать телефонный номер.

- Здравствуй, голубчик. Давно не обращалась. Мне нужны контакты в спецпрокуратуре. Как в какой? В нашей, конечно. Человек должен быть надёжный и хорошо информированный. Да, хорошо, записываю телефон. Никаких записей? Хорошо, запоминаю. Спасибо большое, я не забуду этого одолжения.

Окончив разговор с невидимым собеседником, Мариванна ещё раз прошептала про себя номер телефона, чтобы запомнить его как следует.

- Вот, столько хватит? - вернувшаяся Рогнеда протягивала ей две пятитысячные купюры.

- Конечно, хватит. Сядь на стул, сними туфли, ноги мне покажи.

Рогнеда села, сняла туфли, задрала до колена брюки, увидев свежую стрелку на колготках, слегка смутилась, но вытянула ноги в направлении Мариванны.

- Всё понятно. Вольно! Закончили упражнение. Да, кстати, запомни хорошенько телефон, который я тебе сейчас назову. Ни в коем случае его никуда не записывай. Это Олег из спецпрокуратуры. Ты поняла меня?

- Поняла, - ответила Рогнеда и благодарно обняла Мариванну. Она понимала, что если её наперсница решилась на такое, значит и она чувствует что-то важное и опасное, связанное с этим делом.

На следующий день, одевшись и причесавшись в соответствии с рекомендациями Мариванны, ровно к 14 часам Рогнеда прибыла в спецпрокуратуру. Предъявила удостоверение дежурному на входе, тот сказал, что её уже ждут в кабинете номер 15 на втором этаже.

Кабинет она нашла быстро, постучала. Разрешение войти ей дал тот же самый баритон, который она слышала по телефону.

За столом сидел плотный редковолосый мужчина средних лет с усталым потухшим взглядом. Жестом он пригласил Рогнеду сесть.

- Здравствуйте, что у Вас?

- Здравствуйте, я пришла по делу Соколова на предмет заключения соглашения на защиту. Мне это дело передал его прежний адвокат.

- Марк Иосифович?

- Да.

- Хорошо, давайте ордер. Можете сегодня увидеться со своим подзащитным. В следственный изолятор я позвоню. После встречи с Соколовым ознакомитесь с делом.

- Хорошо. До свидания.

- До свидания, - ответил следователь и уткнулся в свои бумаги.

Рогнеда направилась в следственный изолятор, чтобы успеть в часы приёма. Соколова ей привели сразу.

В комнату с трагическими тёмно-синими стенами и прибитой к полу мебелью вошёл худощавый, чуть выше среднего роста, мужчина. Он был совершенно рыжий, но без веснушек, с пронзительными синими глазами. Но больше всего удивило Рогнеду Сергеевну, что он приветливо, широко и спокойно ей улыбнулся. Так улыбаются давнему другу, с которым давно хотели встретиться и, вот, наконец, эта встреча состоялась.
Глава 7

- Я бы попросил Вас сразу отказаться от моего дела, но по глазам вижу, что не откажетесь.

- Пока не вижу оснований. Меня зовут Рогнеда Сергеевна, вот моё удостоверение. Меня попросил вступить в Ваше дело Марк Иосифович. Что Вы скажете?

Полковник внимательно посмотрел на раскрытое удостоверение и сел напротив Рогнеды. Руки он положил перед собой, накрыв правой ладонью левую. Вся поза говорила о внутреннем спокойствии. К своему удивлению, Рогнеда не уловила его внутреннего настроения, но про себя неосознанно сразу дала ему прозвище Полковник.

Оба держали паузу. Но в этой паузе не было никакой неловкости, напряжения или прочих чувств, которые возникают между незнакомыми людьми. Никто из них не торопился нарушить молчание, и каждый, казалось, знал, о чём именно молчит другой.

Если бы Рогнеда могла читать мысли, то она прочла бы следующее за молчанием Полковника:

- Мне повезло. Умна, приятна, опытна и даже смела. Только как её жаль, очень жаль. Отговаривать – хуже будет. Но попытаюсь потом, в процессе ведения дела её убедить отступиться. Лучше бы мне совсем без защитника обойтись. Ну, кто же знал, что этот еврей обо мне так позаботится. Ведь всеми силами старался, чтобы он исчез без последствий из этой неприятной истории. А он, ишь, благородным оказался. Но с ней, с ней-то что мне делать? Может пропасть такая женщина ни за что.

Если бы Полковник умел читать мысли, то он прочёл в Рогнедином молчании такой монолог:

- То, что невиновен, видно сразу. Похоже, что я действительно вляпалась во что-то серьёзное. Из всех моих серьёзных вляпываний это, пожалуй, будет серьёзнее всех. А он меня пожалел. И Марка он из милосердия от себя отвадил. И меня отваживать будет, но не в лоб, а придумает что-нибудь. Вон, какой умница. Даже интересно, что же он будет такое придумывать...

- Ну, ладно, давайте, рассказывайте, - прервала молчание Рогнеда, и перевела свою память в режим запоминания, слегка откинувшись на стуле.

Полковник такому приёму ничуть не удивился, всё сразу поняв, и неторопливо, совершенно буднично принялся за рассказ:

- Вы и сами понимаете, что никакие секреты я не собирал и никому не передавал. И в Бологом этом не был, и Шушкевича никакого не знаю. И что самое неприятное – не знаю, кому меня нужно было сюда упечь и почему. Теперь Вы понимаете весь объём работы?

- Теперь понимаю, но полагаю, что не совсем. Совсем пойму, когда ознакомлюсь с материалами дела и попытаюсь выяснить – кому и почему.

- Вы нашей конторы не знаете. Для неё ничто не слишком, если вдруг попадёте в ту точку, в которую попадать не следует.

- Не беспокойтесь. Вашу контору я знаю хорошо, - ответила Рогнеда и вспомнила о втором своём муже, капитане ФСБ, который курировал спецчасти военных заводов и однажды пропал при невыясненных обстоятельствах, выяснять которые Рогнеде строго-настрого запретили. Но она бы и не послушалась никакого запрета, если бы её на коленях не умоляли отступиться родители мужа, запуганные до невменяемости возможной пропажей двух остальных детей, их супругов и внуков.
Она дала им самое честное слово, что не будет ничего узнавать, и слово своё сдержала, хотя и с огромным чувством вины перед пропавшим супругом. Но на этот раз никаких запуганных родителей не было, поэтому Рогнеда решила идти до конца. Возможно, она и переоценивала свои силы, что вполне допускала, но она также допускала, что человек своих сил не знает. Иной раз такое вынесешь, что, казалось, невозможно перенести, не то сломаешься на каком-нибудь пустяке. Загадочное существо – человек, прежде всего, для самого себя.

- Ой, простите, Вы курите? - спросила она у Полковника, доставая из кармана жакета пачку сигарет.

- Нет, не курю, к счастью.

- Но всё равно возьмите. Местная валюта как-никак. И вот ещё это тоже прошу принять, - тут она достала из другого кармана плитку горького шоколада.

- Вот за это огромное спасибо. Если я отсюда выйду, то обязательно отомщу, - улыбнулся Полковник и благодарно принял сигареты и шоколад.

- Вы выйдете отсюда, - спокойно сказала Рогнеда и нажала кнопку вызова конвоира, который оказался тут же у дверей и мгновенно вошёл.

- До встречи, Рогнеда Сергеевна.

- До встречи, Полковник, - ответила Роннеда Сергеевна, ничуть не сомневаясь, что её подзащитный примет такое обращение как должное. Так и получилось, судя по его доброй улыбке в ответ.

Выйдя из изолятора, Рогнеда села в машину и сразу же набрала номер следователя: "Мне можно подъехать для ознакомления с делом?" Получив разрешение, поехала к зданию спецпрокуратуры, торопясь прибыть туда до окончания рабочего дня.
Глава 8

Из дела Рогнеда Сергеевна выяснила, что дежурным по станции Бологое в здании вокзала был обнаружен сидящим на скамейке без признаков жизни гражданин США Шушкевич. В морге при досмотре личных вещей покойного среди прочего была и карта памяти. При её просмотре сразу обнаружили фотоснимки чертежей. После проведения экспертизы выяснилось, что это и есть последние разработки по истребителю МиГ.
В уголовном деле были также протоколы допросов администратора гостиницы Сермягиной и официантки Курко, которые пояснили, что в день обнаружения Шушкевича последний беседовал в ресторане гостиницы за обедом с совершенно рыжим мужчиной с синими глазами. Они разговаривали по-английски, что насторожило и ещё больше привлекло внимание персонала.

Протокол проведения опознания двумя свидетельницами показал, что вторым собеседником был Полковник. Его же отпечатки пальцев, наряду с отпечатками Шушкевича согласно результатам экспертизы, тоже присутствовали на этой карте памяти. Был также протокол обыска квартиры Полковника, где был обнаружен фотоаппарат, которым предположительно делали снимки.

«Ловко сработано, но есть, есть щёлочки, - подумала Рогнеда. -Настало время позвонить загадочному Олегу». Она набрала по памяти номер и через три гудка услышала: «Алло».

- Здравствуйте. Меня зовут Рогнеда Сергеевна, мне дала Ваш телефон Мария Ивановна.

- Да, такое имя не забудешь. Меня предупредили о Вашем звонке. Что Вы хотите знать?

- Я хочу знать всё о деле Соколова Сергея Ивановича.

- Понятно. Приезжайте завтра к 13 часам в кафе на Набережной, заодно и пообедаем.

«Одни уже пообедали», - подумала Рогнеда.
- Да, конечно. Спасибо. До свидания.

- До свидания, - ответили на том конце и положили трубку.

Утром, прибыв на работу, Рогнеда первым делом зашла к Мариванне, которая появлялась на работе раньше всех остальных сотрудников.

- Спасибо Вам за телефон, Мариванна.
- Да, не за что, Рогнедочка. Давай-ка по чашечке кофе для бодрости?
- Не откажусь. Я неважно спала.

Спала Рогнеда, и впрямь, неважно. Она не могла отыскать наилучший край, чтобы приступить к этому делу. Найти ли вначале свидетельниц? Нет, если уж они опрошены кем надо, то будут молчать как рыбы. А если найти дежурного по станции? Но что он может сказать, наверняка обнаружил Шушкевича случайно. Хотя... В общем, перебрав все варианты и не найдя ни одного подходящего, она забылась коротким сном только под утро.

- У меня сегодня встреча с Вашим Олегом,- сказала она, пригубив обжигающий кофе из крохотной чашечки. Это был фирменный стиль Мариванны наливать кофе в крохотные чашечки, а чай – в огромные. Причём, кофе всегда наливался вровень с краями, а чай – чуть больше половины чашки. Все к этому привыкли, и некоторые даже стали так же наливать чай у себя дома, он так быстрее остывал. Да и большую кружку было как-то удобнее брать.

- Очень хорошо, - ответила Мариванна с озабоченным видом.

- Дело странное. Опасное и странное, дорогая Мариванна. - И Рогнеда, вопреки своим правилам, рассказала Мариванне всё до мельчайших подробностей.

- Не боишься, девочка моя?

- Боюсь, а надо, - ответила Рогнеда, поставив пустую чашечку на блюдце.

Олег её уже ждал у входа в кафе. Несмотря на то, что они никогда не виделись и не договаривались о том, как узнать друг друга, поиски время не отняли. Элегантный мужчина примерно пятидесяти лет в чёрном пальто с кожаным портфелем спокойно осматривался по сторонам.
- Здравствуйте, я - Рогнеда.

- Здравствуйте, я так и подумал, - сказал мужчина, улыбнувшись.- Пойдёмте, перекусим, поговорим. - Он галантно открыл перед Рогнедой двери кафе и уверенно повёл её к дальнему столику в углу.

«Да у них тут просто место явок», - подумала Рогнеда, позволив ему снять с себя плащ и повесить на вешалку рядом со столиком.

- Рекомендую здешнюю рыбу. Чудная рыба. Закажите лосося, не пожалеете.

- Ну, раз Вы рекомендуете...

- Два лосося, пожалуйста, два чая с лимоном и сахаром, - тут он вопросительно взглянул на Рогнеду, которая согласно кивнула, - да и всё, пожалуй.

- Значит, так, - начал Олег, когда официант удалился. - Дело это непростое, законспирированное с ног до головы. Я видел, что перед задержанием Соколова у следователя, который ведёт это дело, пару раз бывал некий Петровский из ФСБ. Сам он - никто, мелкая сошка, порученец. Но порученец он при полковнике Васенкове, который у них в контрразведке и служит по Американскому отделу. Тип он скользкий и неприятный, многие его недолюбливают. Но он ловок и хитёр. Я постараюсь узнать подробнее о его возможной причастности к этому делу, но и Вы можете тоже потрудиться. Его жена Ольга – заядлая рыбачка. Я Вас могу познакомить. Может быть, она тоже что-нибудь знает, и даже что-нибудь расскажет.

Тут подошел официант с заказом. Рыба была, и впрямь, великолепна. Розовый кусок лосося элегантно возлежал на листьях салата, политый ароматным белым соусом и украшенный тоненькими дольками лимона. Вкус рыбы был нежным и немного острым, с кислинкой.

«Надо бы мне тоже заприметить это кафе», - подумала Рогнеда с удовольствием.

Договорившись с Олегом о встрече на завтра, где он её должен познакомить с Ольгой, Олег взял с неё слово, что она будет молчать о своём адвокатском настоящем, а тем более об этом деле, при общении с Ольгой, после чего они дружески расстались.

«Хороший какой человек, - подумала Рогнеда. - Мариванна плохого не посоветует».

Вернувшись послес встречи, Ронгнеда снова заглянула к Мариванне.
- Ну, спасибо, Вам, Мариванна, золотой Вы мой человек! Вот уж помогли так помогли! И мужчина какой приятный, высокий брюнет, элегантный такой. А рыба какая была!...

- Какой брюнет? Какой элегантный? - Мариванна неожиданно села на стул со странным выражением лица. - Это был не Олег. Олег маленький, худощавый и лысый. И сроду никаких пальто не носил, всё время в куртке бегает. Рассказывай, голубушка, что за встреча у тебя была.
Глава 9

После того, как Рогнеда в точности передала Мариванне все подробности встречи, они стали думать, что можно предпринять.

Мариванна набрала номер Олега. Стандартный голос известил, что абонент находится вне зоны обслуживания или отключён.

- Была не была, но я отправлюсь на следующую встречу с этим лже-Олегом. У меня нет никакой другой зацепки. Посмотрим, к чему приведёт эта нить.

Так они и решили.

Со сложным чувством в душе Рогнеда приехала на встречу с "Олегом" чуть раньше намеченного времени. Однако он её уже ждал, и от него ускользнуло напряженное выражение лица прибывшей.

- Да, я не тот Олег, которому Вы звонили. За ним установлено наблюдение. И за мной, кстати, тоже. И Олег и Соколов – мои давние приятели, ещё со времени проведения спецоперации на Ближнем Востоке. Ради них я пошёл на двойную игру, сделав вид, что согласен на условия этой сволочи Петровского. Он легко бы нашёл другого в случае моего отказа. И меня он тоже подозревает, разумеется. Для него предательство – плёвая вещь, именно поэтому он считает, что всякий может с лёгкостью предать кого угодно. Если бы он мог предположить, что так бывает не всегда, то никогда ко мне не обратился бы. Прошу Вас верить мне.

- У меня нет выбора, и Вы это знаете, - ответила Рогнеда. Её внутреннее чутьё подсказывало, что на сей раз "Олег" не обманывает.

- Кстати, меня тоже зовут Олегом. И я очень рад, что у Серёги сейчас такая известная, мужественная и умная защитница.

- Ну, хорошо, хоть «красивая» не сказали.

- И красивая! - искренне добавил Олег. - Сейчас мы пойдём на одну частную вечеринку, где будет Ольга. У неё давно с супругом негласная договорённость о ведении раздельной личной жизни. Хочу также предупредить, что у Ольги очень широкие сексуальные взгляды. Смотрите, не станьте её объектом. Я Вас ей представлю, а дальше действуйте по обстоятельствам.

Они вошли в подъезд старинного дома, по мраморной лестнице с витыми чугунными перилами поднялись на второй этаж. Единственные на площадке двери открылись им навстречу – видно, в парадном была установлена видеокамера.
- Заходите, заходите! - защебетала женщина средней комплекции неопределённого возраста. И одета она была тоже никак. Если бы Рогнеду через минуту спросили, во что была одета незнакомка, она не вспомнила бы ровным счётом ничего.

- Ах, дорогой Олег Павлович, познакомьте же меня с Вашей дамой, - продолжалась льющаяся речь уже в просторной прихожей, когда Олег Павлович помогал Рогнеде снимать пальто.

- С удовольствием и сейчас же. Знакомьтесь, дорогая Ольга Геннадьевна, это – Рогнеда Сергеевна, заядлая и умелая рыбачка, знаток всех рыболовных приёмов. А это – Ольга Сергеевна, тоже заядлая и умелая и тоже знаток. Какие же нынче пошли дамы, кругом одна эмансипация, вот я – совсем не рыбак, не знаток. О, прошу пардону, что я говорю! Ну, конечно же, знаток! Только рыбных блюд! Например, под чесночным соусом.

Во время всего этого монолога Олег Павлович не переставал быть галантным и обходительным. Подхватив обеих дам под ручки, он ввёл их в зал, где уже собрался народ, попивавший аперитив в ожидании приглашения в столовую. Там он представил Рогнеду всем присутствующим и занял с ней часть дивана у окна, взяв со столика по бокалу белого вина.

Рогнеда не любила такие праздные собрания, особенно среди незнакомых людей. Она чувствовала себя инородным телом, которое попало в глаз и от которого присутствующие мечтают поскорей избавиться. Всю жизнь она избегала пустой, бесцельной болтовни, изумляясь, как люди могут убивать время такими пустяками, когда драгоценные, интереснейшие минуты жизни проходят мимо. Но сейчас никакого чувства неловкости у неё не было. Она здесь по делу, которое нужно сделать.

Когда всех пригласили в столовую, Олег Павлович посадил Рогнеду рядом с Ольгой Геннадьевной и сам расположился по другую сторону.

Ольга Геннадьевна завела разговор на любимую рыболовную тему:

- У Вас наверняка есть излюбленные местечки для рыбалки?

- Разумеется есть, и не одно. Но одно – самое любимое.

- И Вы его держите втайне, конечно?

- Уверена, что и у Вас есть самое любимое и Вы его тоже держите втайне.

- Может, поделимся не очень любимыми местами? Как Вы смотрите на эти выходные? Пока лёд не встал, мы вполне ещё успеем порыбачить.

- Почему бы и нет? С удовольствием.

- Тогда я дам Вам мои контактные телефоны, - тут Ольга Геннадьевна сняла изящную сумочку, висевшую на её стуле, но сняла её как-то неловко, сумка упала и открылась. Содержимое частично выпало на пол. И Рогнеда сразу заметила среди выпавших документов небольшую фотографию Полковника, сделав, разумеется, вид, что ничего не заметила, однако сама восприняла это как знак.
- Ах, какой я бываю неловкой, извините Бога ради, - ловко собрав с пола всё в сумочку, она открыла портмоне и, достав из него визитку, вручила Рогнеде. Рогнеда тоже вручила свою визитку, как она говорила, без опознавательных знаков, где были указаны только её фамилия, имя-отчество и сотовый телефон. Тут, к большому облегчению Рогнеды, зазвонил её сотовый. На экране телефона отобразилась Мариванна. Извинившись, она вышла из-за стола в прихожую и, сказав Мариванне, что скоро перезвонит, сделала знак Олегу, что ей нужно уходить. Олег вызвался проводить.

Прежде, чем сесть в машину, Рогнеда тихо сказала Олегу про фотографию, тот понимающе кивнул, и они расстались, условившись о следующей встрече завтра в знакомом кафе.
Глава 10

Утро наступило внезапно, без подготовки и застало Рогнеду врасплох. Если бы не бесконечный звон будильника, она, наверное, проспала бы до обеда. Виной тому был серый рассвет. Как только приближались дожди, на Рогнеду нападали вялость, сонливость, и не было на свете лучше места, чем тёплая постель и уютное одеяло.
Однако мысль, что сегодня она встречается с Полковником в изоляторе, мгновенно разбудила её, и сонливость осыпалась, как осколки разбитого стекла.

Быстро и сосредоточенно пройдя все утренние процедуры, Рогнеда покинула квартиру, как гвардеец перед сражением, наделённый бессмертием и бесстрашием.

Полковника привели сразу. Он был свеж и улыбался так искренне, так широко, как восходит рассвет над полями. Казалось, что даже гадкие тёмно-синие стены изолятора просветлели и потеплели. Он прошёл, сел, потирая руки от наручников, которые сняли на время встречи.

«Ещё бы, такая спецподготовка. Конечно, в наручниках водить будут», - подумала Рогнеда. Они поздоровались взглядами. Слова, не относящиеся к делу, были лишними. Не сговариваясь, оба предпочитали словам молчание.

- Петровский и его жена Ольга. Я видела у неё Вашу фотографию.

- Понял. История гадкая. Мы познакомились с ней примерно год назад, - Полковник поморщился. - С тех пор она преследует меня своими признаниями. Было всё. От изощрённых способов соблазнения до угрозы самоубийством.

- Да, это на неё похоже. Не использует ли она своего супруга для мести?

- Не исключено.

- Вероятно, в эти выходные я буду с ней на рыбалке. Что скажете?

- Скажу, что ходатайства Ваши будут излишними. Она не примет просьб, тем более от другой женщины, хоть и адвоката. Дело в том, что я её очень оскорбил. Сейчас вспомнил. Однажды она встретила меня на выходе из спортивного комплекса и сказала, что, если не отвечу на её чувства, то она вначале убьёт меня, а потом и себя, что нет ей больше жизни. До этого я уклонялся от грубости, всегда старался быть тактичным. А здесь достаточно жёстко сказал, что её преследования превосходят все разумные границы и приличия, что она совершенно утратила чувство собственного достоинства. Её лицо, помнится, стало тогда совершенно лиловым каким-то, и даже что-то хрустнуло у неё в руке. Она развернулась и пошла к своей машине на каких-то не гнущихся ногах. Я тогда пожалел о своей грубости.

- Когда это было?

- Примерно два месяца назад.

- Да, женская месть бывает временами очень изощрённой. На рыбалку с ней поеду, но у меня проблема - я неважная лгунья.

- Это я сразу понял, - улыбнулся Полковник.

- Ну, что, по шоколадке?

- Мне с собой не давайте. В прошлый раз сразу отобрали.

- Да я знаю. Уже звонили председателю коллегии с жалобой на моё неправильное поведение. Обещала, что буду пай-девочкой, - тут Рогнеда достала из сумки две шоколадки и одну протянула Полковнику. Они зашуршали обёртками, шуточно чокнулись и дружно захрустели "Твиксом" отечественного производства.

- Я следующий раз "Морские камушки" принесу, всё же с изюмом.

Полковник улыбнулся и согласно кивнул головой.

Когда шоколад был доеден, Рогнеда отобрала у Полковника обёртку и протянула ему бутылочку минеральной воды без газа, чтобы запить это вредное для фигуры удовольствие.

Полковник одним махом, по-мужски осушил всё до капли, утёрся тыльной стороной ладони и благодарно посмотрел на Рогнеду. Через минуту она нажала кнопку вызова конвоира. Тот вошёл, надел на протянутые руки Полковника наручники и вывел из комнаты.

Рогнеда не спрашивала и не хотела спрашивать Полковника об условиях его содержания, не нужно ли чего? Она чувствовала, что содержат как обычно, что он давно умеет обходиться малым, если того тр***ют обстоятельства жизни. Она не мешала и не собиралась мешать его достоинству мужчины. Шоколадки и прочие мелочи были не в счёт. Это скорее напоминало забаву двух взрослых людей, их некое милое развлечение.

Ближе к полудню раздался звонок от Ольги, она предлагала рыбалку в субботу и спросила, не покажет ли ей Рогнеда некое заветное местечко. А с неё - черви, мотыль и прикорм для рыбы, а также весь набор для пикника.

- Отчего же нет? Встречаемся в пять утра на отворотке у поста ДПС на выезде из города. У меня - внедорожник, - Рогнеда назвала марку, номер и цвет. При встрече она сообщила Олегу Павловичу о намечающейся рыбалке и что они поедут на лесное озеро, километрах в сорока от города.

- Это хорошо, - загадочно произнёс Олег Павлович.

Вплоть до вечера пятницы Рогнеда не давала себе расслабиться. Она думала, как ей выяснить у Ольги все эти щекотливые обстоятельства, не её ли коварство стало причиной заточения Полковника, и какие ещё могут быть версии наряду с этой. Она понимала, что нет ничего хуже ограничиться одной версией и лишить себя широты обзора. За всю свою долгую адвокатскую практику она уже знала, что случаются такие неожиданные повороты даже в, казалось бы, простом деле, что только диву даёшься - до чего удивительными бывают человеческие судьбы.

В пятницу вечером, глянув в Интернете прогноз на субботу и обрадовавшись тому, что погода обещает быть тёплой, солнечной и безветренной, Рогнеда удовлетворённо угукнула и со спокойным сердцем отправилась спать, довольная тем, что всё идёт как надо.

«Бог всё устраивает правильно», - подумала она, прежде чем упасть в объятия Морфея.

Отношения Рогнеды с Богом были родственно-необременительными. Она не обременяла Его просьбами, а Он - не очень обременял её испытаниями. То, что Он есть, откуда-то она знала всегда. И когда какие-нибудь религиозные люди пытались её убедить в том, что она - грешница, а Бог - грозный судия, что если не обратится и не покается, то не видать ей Царствия Божия, как своих ушей, она вежливо улыбалась и под любым предлогом прекращала беседу на эту тему. Для неё Бог всегда был отцом, близким и могущественным родственником, под заботливой охраной и любящим воспитанием которого она проводила все дни своей судьбы. Ему она доверяла больше, чем себе. В трудные минуты советовалась, в минуты позора стыдилась, в счастливые минуты не забывала благодарить. Эту глубокую внутреннюю связь она научилась охранять от всякого постороннего вмешательства. Её мало интересовало, какие у других с Богом взаимоотношения, и если замечала, что кто-то являлся Его любимчиком и баловнем, то никогда не ревновала, а радовалась, как радуются в многодетной семье успехам брата или сестры, считая и себя некоторым образом ко всей этой радости причастной. Если на долю кого-то из её близких или знакомых выпадали дни испытаний, то она, не умеющая совершенно утешать, сопереживала молча. К её сожалению, при виде чужого горя она совершенно терялась, мучилась от бессилия помочь и отстранялась. Некоторые считали её жестокосердной, и она тоже считала себя жестокосердной.

Она проснулась почти в четыре утра, за пять минут до звонка будильника со странным предчувствием. В предчувствии разбираться не стала, потому что нужно было торопиться, чтобы успеть к назначенному времени. В половине пятого Рогнеда выскочила из подъезда, экипированная в свой рыбацкий костюм. Положив рюкзак и удилища на заднее сиденье, сильнее обычного хлопнув водительской дверью, отправилась навстречу неизвестному дню.

На востоке занималась странного оттенка малиновая заря. В предрассветных лучах желтеющие деревья города, подсвеченные фонарями, создавали впечатление какого-то иного мира. Дороги были пусты. Город безмятежно спал, как и большинство его жителей, сладко сознавая, что теперь-то можно отоспаться от души, не сдерживаясь никаким временем.
Глава 11

К посту ДПС Рогнеда приехала первой. Ольга опоздала минут на пять. Раздался лёгкий стук в окошко машины, за ним появилось приветливое улыбающееся лицо Ольги. Рогнеда вышла из машины, и они обсудили маршрут продвижения. Для большей верности она поедет впереди, а Ольга на своём джипе за ней. До озера добрались быстро. Утро расходилось тёплым восходом, и впрямь обещая ясный день.

Место для рыбалки было ранее оборудовано силами Рогнеды и другими рыбаками. Сооружены мостки, с которых удобно было удить, хорошее кострище и грубо, но надёжно сколоченный деревянный стол с лавками. Рогнеда по своему обыкновению пошла искать рогатины под удилище, заодно срезав пару и для Ольги.

Ольга в это время доставала из корзинки снедь. Когда Рогнеда подошла с рогатинами к столу, то была неприятно удивлена, увидев среди продуктов бутылку водки. Ольга перехватила недоумённый взгляд Рогнеды и заворковала:
- Да какая же рыбалка без водки! Это уж как водится, как водится. Я ведь не очень Вас смутила?

- Нет, ну что Вы, - неумело соврала Рогнеда и направилась прилаживать удилище. Второе она хотела взять для ужения с мостков. Краем глаза увидела, что Ольга тоже расчехлила свои снасти, а потом вдруг всплеснула руками:

- Батюшки! А червей и подкормку всю оставила дома! Ведь ещё думала, первым делом нужно положить! Первым делом! - убивалась Ольга, но так делано, что Рогнеде было страшно неудобно наблюдать эти притворные сокрушения.

- Рогнедочка, дорогая моя, Вы ведь простите негодяйку? Поверьте, не по умыслу, по бабьей своей глупости! Ведь простите, голубушка?

- Да не убивайтесь Вы так,- спокойно ответила Рогнеда, уже отчётливо понимая, что у Ольги есть какой-то план и что забывание наживки есть хорошо продуманная, закономерная часть этого плана.

«Ладно, пойду у неё на поводу, а там посмотрим, зачем это всё было организовано», - подумала Рогнеда и села за стол.

- Ну что ещё нам остаётся делать? Хорошо ещё, что хоть продукты есть. Позавтракаем на свежем воздухе, правда, Рогнедочка?

В глазах Ольги Рогнеда заметила лёгкое нездоровое возбуждение. Хотя всё произносилось и делалось как бы правильно, но что-то глобальное, неправильное, нездоровое было во всём этом действе. На душе у Рогнеды становилось всё тревожнее и тревожнее, но она решила идти дальше.

На еду, вернее – на закуску, учитывая наличие водки, Ольга и впрямь не поскупилась. Было видно, как всё продумано и заранее изящно уложено. Всё было в красивых контейнерах, но никак не вязалось с рыбалкой. Тут был и салат "Цезарь", и суши с икрой, и разнообразные канапе с мясом и рыбой, и заранее нарезанный треугольниками хлеб, и тосты ржаные со шпротами и свежим огурцом. Глядя на всю эту "скатерть-самобранку", Рогнеда тяжело вздохнула и вспомнила свои обычные продуктовые сборы: пара отварных яиц, пара помидоров, соль в пластмассовой баночке, ножка копчёной курицы, половина ржаного хлеба, нож, салфетки, специальные охотничьи спички, чай, сахар, котелок. Даже несмотря на зверский аппетит на свежем воздухе, ей этого вполне хватало. Никаких диет Рогнеда не соблюдала, держалась естественным образом в своём среднем весе и была этим вполне удовлетворена.

- Ну, за наше случайное знакомство, - подняла тост Ольга, как-то быстро разлив водку по хрустальным стопочкам.

«И стопки эти какие-то дурацкие. Да что же это такое, всё не то и не так, сплошная несуразица», - подумала Рогнеда, чокнулась с Ольгой и сделала пару глотков. Вкус у водки был странный, сладковатый. В голове у неё зашумело, и мир исчез.

Очнулась Рогнеда на земле. Куртка её была расстёгнута, футболка задрана. Снизу она была раздета до панталончиков. А где-то сбоку пронзительно визжала Ольга, пристёгнутая наручниками к своей машине, сигнализация которой выла ещё громче.

«Какой ужас», - подумала Рогнеда, вялыми руками опустила футболку и глазами стала искать расположение своих брюк. Они лежали неподалёку, странным образом аккуратно сложенные.

«Какой ужас», - подумала она ещё раз. Казалось, что разум вообще отказывался помнить ещё какие-нибудь слова.

Рогнеда перевела взгляд в другую сторону и увидела, что Олег Пвлович с каким-то незнакомцем небольшого роста и лысоватым упаковывали видеокамеру в футляр и что-то негромко обсуждали.

«Какой ужас», - в третий раз подумала Рогнеда, пытаясь самостоятельно встать и куда-нибудь отползти.

- Слава Богу! Пришла в себя. Какой организм! - радостно сказал Олег Павлович, вставая из-за стола и направляясь к Рогнеде. Давайте, давайте, голубушка, вставайте, - поднимал её сзади за подмышки Олег Павлович, стараясь поставить на негнущиеся ноги. - Разве можно так напиваться, голубушка? Сейчас, сейчас мы оденемся, сейчас приведём себя в порядок...

- Ваши шутки неуместны, - сказала Рогнеда пересохшими губами, стараясь совладать с непослушным и ставшим почему-то очень большим языком. - Потрудитесь объясниться, - держала Рогнеда строгий тон, в то время когда Олег Павлович, отчаявшись поставить её на ноги, волок её на себе к лавке.

Усадив Рогнеду, он сходил за её брюками и, как ребёнка, начал одевать, стараясь правильно попасть её ногой в штанину.
- Умничка, просто умничка, - уговаривал он её, хотя никаких уговоров и не требовалось.

Ольга у машины внезапно перестала визжать почти синхронно с сигнализацией, которую наконец-то отключил незнакомец.
Глава 12

Рогнеда сидела на заднем сиденье собственной машины рядом с Олегом "маленьким" и понемногу приходила в себя. За рулём был Олег Павлович.

- Вы, дорогая Рогнеда Сергеевна, не гневайтесь на нас. Нам и самим это всё противно, противнее некуда. Я не посвящал Вас в эти планы, потому что это было бы Вам противно ещё больше. В общем, взяли грех на свои души. Ольга – глубоко больной и извращенный человек. По тому, как она смотрела на Вас на той вечеринке, сразу было понятно, что Вы стали объектом её страсти.

- Ловили на живца, - с горечью сказала Рогнеда.

- По сути, так и есть. Но не могли мы Серёгу вот так на съедение этой мадам оставить, жизнь ему погубить.

- Хотела бы и я иметь таких друзей.

- Считайте, что они у Вас есть, - Олег Павлович озабоченно посмотрел в зеркало заднего вида на бледную Рогнеду, которой всё ещё было нехорошо.

- В общем, призналась она на камеру во всём. Как просила мужа "сгноить" Сергея, оклеветав его. А тот и рад, ему - лишняя галочка по раскрытию шпионской сети. Выслуживается. Моя забота сейчас – господин Петровский. Ему предъявлю ту запись, на которой Ольга подливает Вам снотворное, а потом раздевает с паскудными намерениями. За место своё он держится крепко, так что, полагаю, что скоро Серёгино дело окончательно развалится и будет наш герой на свободе с полной реабилитацией.

- Хоть бы так, хоть бы так, - позволила себе надежду Рогнеда, понимая, что жизнь непредсказуема и всё могло пойти вовсе не по плану. Она знала, что даже прекрасно выстроенная и продуманная схема может не сработать из-за нелепой случайности, которую было невозможно не только предусмотреть, но даже вообразить. Она не могла успокоиться до тех пор, пока Сергей не только не будет на свободе, но и последняя бумажка в его деле не будет оформлена надлежащим образом.

В понедельник она отправится к Полковнику просто повидаться и угостить обещанными "морскими камушками". Они будут ими лакомиться, как счастливые дети, без всяких слов и объяснений. Рогнеда ничего не скажет ему о планах ребят, чтобы не только не вселять в него преждевременную надежду, но чтобы "не сглазить" счастливое течение их судеб.
Глава 13

После возвращения с "рыбалки", Рогнеда отлёживалась целое воскресенье. Интересно, чего же такого эта маньячка ей подлила? Чувство омерзения преследовало её целый день. Она не знала, как избавиться от этого скользкого и липкого чувства. И то, что ребята пошли на такое, тоже мерзкое по своей сути, вызывало у неё двоякую реакцию. С одной стороны, слежка и шантаж – дело грязное, с другой стороны – благороднейший мотив.

"Дело не в том, по кому кнутом, а дело в том - куда целился", - успокоила она себя, наконец, известной поговоркой, оправдав всех и вся у себя внутри. Спала ночь спокойно и в понедельник утром встала свежая, бодрая с готовым планом в голове. Скинув любимую пижаму и приняв душ, она с наслаждением потянулась и быстро облачилась в заранее подготовленную одежду, каждой жилочкой тела ощущая жизнь и рассвет.

В прихожей лежал пакет с одеждой "после рыбалки", которую всю, не щадя даже свой рыболовный костюм, она приготовила на выброс. Но что-то её в последний момент остановило. "Вещдоки. А пусть-ка побудут". И она, подставив табуретку, отправила пакет на антресоли, потом пошла в ванную, тщательно вымыла руки, слегка прыснула на оголенную шею любимыми духами Paco Rabbane ноты "горький металл". И, теперь уже совсем готовая, отправилась в коллегию пред ясные очи Мариванны, которой намеревалась рассказать все свои приключения выходных дней.

Приёмная Мариванны встретила её ароматом превосходного кофе. Рогнеда так шумно вдохнула этот запах, что получила от Мариванны комментарий: "Аки лошадь".

- А можно и мне кофейку? Можно, можно, гулёна. Иди уже рассказывай про свои похождения.

- Откуда дровишки, то бишь информация, драгоценная Мариванна?

- Думаешь, кому кофе-то варю. Тут гость с утра пораньше из ФСБ к председателю коллегии. Твое личное дело затребовали. Шушукаются, умолкают, как только я вхожу. Ясное дело, было что-то такое.

Рогнеда от души улыбнулась. Это означало только одно, что стрела попала точно в цель и пошли подвижки. Теперь противная сторона пытается выйти из положения малой кровью, нейтрализовав свидетелей и слабые звенья.

- Ох, не с того боку заходят! - произнесла она довольным тоном, подставляя крохотулечку-чашку под ароматную струю из кофейника.

- Конечно, не с того. Я уже не стала их разочаровывать, что ты не из тех, кто держится за место. Тебя клиенты и из-под земли отроют. Такие, как ты, Рогнедочка, на вес золота.

От неожиданной похвалы Рогнеда густо покраснела, смутившись и неловко почувствовав себя. В своей работе она всегда видела массу недочётов и очень редко была довольна собой. Однако она знала, что Мариванна никогда не станет опускаться до дежурных и пустых комплиментов, от этого её смущение стало ещё сильнее.

- Мариванна, Вы меня плохо знаете. Хотя услышать такое от Вас всё равно, что получить медаль "За заслуги перед Отечеством". Да что я говорю – гораздо лучше всяких медалей!

Тут Рогнеда, залпом допив "крохотулечку", попросила:
- Мариванна, умоляю, наведите справки о посетителе".

- Да навела уже... А ты иди-ка к себе, пока он не вышел и не столкнулся с тобой нос к носу, я тебе потом всё расскажу. Зайду сама через полчасика.

- Угу! - чмокнула Рогнеда душистую Мариванну в щёчку и выскочила из кабинета.
Глава 14

Через полчаса Мариванна появилась у Рогнеды в кабинете, возбужденная, с раскрасневшимся лицом, как будто после сражения. Сражение, и впрямь, состоялось. Эта была битва с председателем коллегии за отстаивание человеческого достоинства.

- Представляешь, голубушка, - сказала Мариванна ещё горячим тоном: - он вздумал вербовать! Дескать, не знаю ли я за тобой каких слабостей, а если не знаю, то узнать! Вот сейчас мне так жаль, что я не умею непечатно выражаться. Я бы выразилась, ей-богу, выразилась! А тот господин из ФСБ – некий Петровский.

- Я так и думала. Успокойтесь, дорогая Мариванна. Нечто такое я и ожидала.- И Рогнеда подробно поведала о том, что произошло с ней в выходные дни.

- Какой ужас! - сказала Мариванна словами Рогнеды, от которых она не могла отделаться на той злополучной рыбалке. Видимо, словарным запасом обе дамы пользовались из одного и того же невидимого фразеологического круга.

- Какой ужас! - вновь подтвердила Мариванна предположение про источник и тут же рассказала о том, что было ей известно о визите Петровского.

Не успела она закончить свой рассказ, как в кабинет негромко постучали и сразу же за стуком, не дожидаясь разрешения, в него плавно проскользнул Марк Иосифович, так же плавно и аккуратно закрыв за собой дверь.

- Ах, вот вы где, наперсницы младые!

- Ну, младые здесь, допустим, не все, - грозно ответила Мариванна и опустила руку в карман. Она это сделала нарочно, изобразив, что у неё там нечто есть, чтобы вне своего кабинета избежать этих традиционных ручкиных поцелуев.

Жест возымел силу, потому что, подобно коту, Марк Иосифович хорошо запомнил урок с опрыскиванием. А додуматься, что никакая уважающая себя дама не станет носить духи в кармане жакета, он не успел. Поскольку Мариванна занимала пространство между ним и Рогнедой, то к Рогнединым ручкам он тоже пробиться не рискнул и оставил себя возле двери, откуда и продолжил изысканный монолог:

- Милые дамы, позвольте спросить, отчего в коллегии такой шум и гам? Сейчас захожу к председателю, а он, красный как рак, мечется по кабинету, бумажки, понимаете ли, рвёт. А затем в некотором, простите, возбуждении принялся расспрашивать, не знаком ли я близко с дорогой Рогнедой Сергеевной или с её близкими знакомыми. Да, как же, позвольте сказать, близко не знаком? Сколько мы с ней провели непревзойдённых боёв на поле районных, областных и даже Верховного судов! А ведь это сближает больше, чем, простите, секс. Мы с ней очень близко знакомы, очень! Но тут председатель покраснел вообще до багрянца и заорал: "Издеваетесь! Вон!" Вот я и зашел осведомиться у осведомлённых, что это такое происходит и откуда подул такой ураган?

- Ураган дует из ФСБ, по подсунутому тобой делу Соколова, - отрезала Мариванна.- Тоже хочешь под него попасть? Если только посмеешь шпионить за Рогнедой Сергеевной, то я устрою тебе тайфун и цунами в одном флаконе.

- Помилуйте, голубушка, какой тайфун, какой цунами, да я вовсе не собирался ни за кем шпионить. Посмотрите в мои честные еврейские глаза!

- Я сейчас в них не только посмотрю, я сейчас их из флакона закапаю, - рука Мариванны снова потянулась к карману. Этот магический жест произвёл на Марка Иосифовича неизгладимое впечатление вкупе со словом "флакон". Он, попятился к двери: - Зря, зря Вы так жестоко, я ещё докажу, что я чист и прозрачен!

- Может, и в самом деле зря? - с жалостью в голосе сказала Рогнеда.

- Эх, святая твоя душа, сколько ни сталкиваешься ты с грязью, а всё равно к ней ничего не пристаёт. Какое там зря... Хотя, может быть, - тут Мариванна тяжело вздохнула: - Ну, ладно, звони своим Олегам. Самое время.

Олеги примчались в коллегию адвокатов по первому зову. Дело вошло в такую стадию, что скрывать что бы то ни было и подпольничать было уже бессмысленно, из подготовительных мероприятий оно перешло в открытое сражение.
Глава 15

Олеги приехали на автомобиле Олега Павловича и вошли в кабинет Рогнеды собранные, подтянутые, как тигры на охоте. Разумеется, Рогнеда вовсе не была их потенциальной добычей. Они находились в ситуации борьбы, готовые каждый момент к непредвиденным изменениям, и эта внутренняя готовность просвечивалась и транслировалась вовне неким особенным сосредоточением.

Рогнеда жестом усадила их на диванчик в углу кабинета, который они весь и заняли, приняв почему-то одинаковые позы. Позы выглядели так: чуть расставленные ноги с локтями на коленях и сжатыми ладонями.

«Их в армии, что ли, этому учат?» - мелькнул странный вопрос у Рогнеды, но она отвлеклась на Мариванну, которая, открывая дверь носком туфли, вносила поднос с дымящимся жасминовым чаем. Оба Олега разом вскочили освободить Мариванну от неудобной ноши. Первым успел Олег Павлович, бережно перенёсший поднос на стол Рогнеды.

- Но прежде чем мы начнём, разрешите на минуту спуститься к машине, - Олег Павлович быстро вышел из кабинета и через пару минут вернулся со странным дипломатом в руке. Открыв дипломат на диванчике, он достал оттуда странный прибор и начал наводить его на стены, потолок и предметы. Из прибора очень быстро раздался писк и замигала маленькая красная лампочка.

- Есть контакт! – Олег Павлович, надев белые нитяные перчатки, очень быстро извлёк из потолочного светильника подслушивающее устройство, а из старого кактуса на окне – видеокамеру. Причём, видеокамера была буквально всунута в зелёную плоть растения, на что Рогнеда Сергеевна рассердилась. Этот кактус она никогда не любила, он достался ей от прежнего владельца кабинета. Она пыталась его пристроить коллегам, но никто не брал переросшего старика. За что она была благодарна кактусу, так это за то, что его не нужно было поливать каждый день. Это её внутреннее возмущение обнаружило, что кактус неприметно прокрался своими колючками в её независимое сердце и свил там никого не беспокоящее гнёздышко.

- Ну как они могли растение покалечить? - возмущённо восклицала Рогнеда. - Это нужно вместо сердца ничего не иметь!

Обыск и обнаруженные средства слежения ещё больше сплотили маленький квалифицированный коллектив. У всех было одинаковое впечатление, что они знали друг друга давным-давно, и доверие между ними возникло безусловное, как между воинами, принявшими серьёзное боевое крещение и познавшими через него кто есть кто.

Аккуратно сложив «жучок» и видеокамеру в пакет, Олег Павлович положил его на поднос, который принесла Мариванна, и попросил её положить это на стол председателю коллегии.

- Я думаю, что Вы и без нас знаете, что ответить на его вопросы, если они будут, конечно.

- Ещё как знаю! – победно сказала Мариванна и, поставив к пакету на поднос опустошённые чайные чашки, решительно вышла в галантно открытую Олегом-маленьким дверь.

Пока Мариванна гневом праведным превращала важного председателя коллегии в ничто на его же территории, Олег Павлович рассказывал о своей встрече с Петровским и о его реакции на передачу видеоматериалов. Из рассказа было ясно, что господин Петровский умел не только ненавидеть, но и демонстрировать ненависть. Там была и бледность, и цежение сквозь губы, и сжатые кулаки, и даже один раз зубовный скрежет, выражаясь Евангельским языком.

- Судя по его визиту сюда, сдаваться он умеет плохо. Можно сказать, он только отрапортовал начальству об удачно проведённой операции, а тут получается, что всё дело шито белыми нитками и достаточно ясно вырисовывается, кто же его сшивал. Мечется, как зверь, и в таком состоянии он очень опасен. Олег сейчас взял отпуск, и какое-то время будет Вас сопровождать, Рогнеда Сергеевна. Вы не возражаете?

- Да какое тут возражать, когда эти гады даже кактус не пожалели, - помянула Рогнеда Сергеевна древнего зелёного страдальца, как-то ясно представив и себя на его месте с дыркой в груди.

Тут вернулась Мариванна с горящим взглядом и румяными щеками. Было видно, что она ещё не отошла от той выволочки, которую устроила председателю по поводу обнаружения подслушивающе-подглядывающих устройств. К явному сожалению собравшихся, передавать подробности происшедшего она не стала, сказав только: «Теперь будет знать!»

- Я дал Петровскому одну неделю срока, - сказал Олег. - Нам осталось подождать ещё пять дней. Давайте условимся, если вдруг у кого-то что-то… ну, вы понимаете меня.

- Об этом можно было и не говорить, - благодарно улыбнулась Рогнеда Сергеевна и проводила своих уже не только гостей, но и друзей к выходу из коллегии.

- Я заеду за Вами в конце рабочего дня. Часов в семнадцать? – сказал Олег-маленький, пожимая изящную руку Рогнеды.

- Конечно, конечно, - ответила Рогнеда, заодно благодарно подумав: «Хорошо, что они руки не целуют».
Глава 16

Рогнеда остаток рабочего дня провела за текущими делами. По назначению она участвовала на стороне одного недоросля, обвиняемого в разбойном нападении. Недоросль вызывал в ней стойкую неприязнь, но она подавляла её в себе, стараясь хоть как-то его пожалеть. Пожалеть не получалось, потому что этот худой восемнадцатилетний пацан, не наигравшийся в компьютерные игры начинающий наркоман, пырнул ножом в подъезде пожилую женщину. Женщина была одинокая. После тяжелой операции выжила и очень медленно поправлялась. В квартире оставалась одна слепая дворняжка Гаврик, которого она однажды подобрала у подъезда окровавленным и скулящим. Соседи через раз ухаживали за собакой, но с неохотой. На первом судебном заседании они, будучи вызваны как свидетели, ворчали, но выкинуть собаку на улицу не решались. В перерыве к Рогнеде подошла молодая женщина и попросила что-нибудь решить с этой дворняжкой, потому что у них своих дел невпроворот, ну, и всё такое... Сердце у Рогнеды сжалось.

- Хорошо, приводите её к коллегии в понедельник часикам к семнадцати, поживёт пока у меня.

Заставляя себя изо всех сил, Рогнеда вновь и вновь возвращалась мысленно к прошлому судебному заседанию, чтобы квалифицированно сформулировать смягчающие обстоятельства и найти пробелы в работе следователя. Она терпеть не могла, когда ей попадались такие дела, когда вместо оправдания всей душой желала осуждения. Валерьянка и пустырник в таблетках лежали у неё на этот случай в нижнем ящике рабочего стола. Выпив по одной того и другого, она откинулась на спинку кресла и вспомнила, как во время учебы в университете при написании курсовой ей попалось одно архивное дело.

Суть дела заключалась в том, что до революции некий адвокат по фамилии Хрусталёв взялся защищать одного богатого купца, который довёл до разорения бедную вдову с пятью детьми и дополнительно учинил к ней иск о взыскании последнего оставшегося имущества. Хрусталёв блестяще провёл это дело, и вдова оказалась выкинутой на улицу с детьми без всяких средств к существованию. Иск был настолько бесчеловечен, что по данному делу было проведено заседание Петербургской коллегии адвокатов, и Хрусталёв был исключён из неё за аморальный поступок, которым посчитали то, что он взялся за это дело на стороне купца, хотя мог и не браться.

Хрусталёв подал жалобу в Священный Синод на решение коллегии. Священный Синод долго заседал и вынес решение о восстановлении Хрусталёва в правах адвоката, мотивировав следующим: закон не всегда совпадает с нравственностью. Обязанность адвоката - следовать требованию закона, поэтому как адвокат он поступил верно.

Рогнеда понимала это умом, но её сердце часто не соглашалось с таким положением вещей.

«Закон, забывающий о милосердии и нравственности, разлагает общество и человека сильнее и эффективнее, чем что-либо другое», - думала она. Упрёки коллег: «Ну что ты всё к сердцу-то берёшь, всех не пережалеешь», она понимала умом, но её душа продолжала этого не принимать, и она ничего не могла с собой поделать. И проклинала весь белый свет, когда ей попадалось по обязанности такое вот дело, как у этого недоросля.

В конце рабочего дня раздался стук в дверь, и на пороге кабинета появилась та самая молодая женщина-соседка с рыжей в белых пятнах небольшой симпатичной дворняжкой на поводке.

- Здравствуйте. Вот, привела.

- Ну, давайте её сюда. Гаврик, Гаврик.... Эх, вкусненького ничего нет. Минуточку, - Рогнеда набрала номер Олега-маленького. - Олег, можно попросить о небольшом одолжении? Вы не могли бы купить для меня упаковку собачьего корма для собак средних размеров? Спасибо Вам большое. Да, в семнадцать часов.

- Ну, оставляйте её здесь. Давай, Гаврик, не стесняйся, располагайся, - ласковый тон Рогнеды подействовал на пса успокаивающе, и он с готовностью позволил Рогнеде себя погладить, слегка зажмурив слепые глаза. Она осторожно потянула его за поводок к себе, стараясь помнить, что собака слепая и находится в незнакомой обстановке.

- Спасибо Вам большое! До свидания.

- Это Вам спасибо, - ответила Рогнеда, приняв этот груз забот как некую индульгенцию за то, что она вынуждена защищать недоросля, который чуть было не оставил такого чудесного пса сиротой.
Глава 17

Ровно в семнадцать часов Олег-маленький заехал за нею на стареньком синем жигулёнке. Против её внедорожника жигулёнок выглядел состарившимся ребёнком с белыми вставными зубами. Эта ассоциация возникла у неё при взгляде на новенький блестящий передний бампер. Позднее она убедилась, что жигулёнок отчего-то оказался с двумя ведущими мостами и каким-то подозрительно мощным двигателем. Кроме того, устройство колёс и их крепление тоже сильно отличалось от стандартного. «На поворотах чтоб не заносило», - потом пояснил ей Олег-маленький. А тем временем он поднимался ей навстречу, улыбаясь её реакции на его жигулёнок и держа в руках пакет с собачьим кормом.

- А у нас новый член команды, - сказала Рогнеда, осторожно подводя Гаврика к ступенькам, чтобы он смог сориентироваться. Засунув пса на заднее сиденье машины, Рогнеда сделала знак Олегу-маленькому, чтобы он следовал за ней.

Когда подъехали к дому Рогнеды, она увидела в руках Олега-маленького уже знакомый ей чемоданчик.
«Понятно, - подумала Рогнеда, - будет и дома проверочка». Гаврик, на удивление, вёл себя так, будто знает и этот подъезд и эту квартиру, как и Рогнеду, тысячу лет. По-хозяйски аккуратно он обошёл и обнюхал все углы, правильно отреагировал на постеленную в прихожей старую меховую Рогнедину жилетку со словами: «Место, Гаврик!» Потом рядом с жилеткой появились две миски: одна с кормом, другая – с водой, которые Гаврик принял благодарно, лизнув руку Рогнеды.

- Да что же это вас всех тянет руки-то целовать, - пошутила Рогнеда, слегка потрепав Гаврика за холку. - Ешь давай.
Что Гаврик и не замедлил сделать.

Олег-маленький тем временем прощупывал прибором квартиру. Со словами: «Вечор, ты помнишь, вьюга злилась...» - извлёк подслушивающее устройство из потолочного светильника. Ещё одно находилось в ванной за полотенцесушителем, видеокамеры были на кухне, в большой комнате и в спальне.

- Ну, никакой фантазии, - улыбался он, взяв в руки чашечку кофе на кухне, которым угостила его Рогнеда после трудов праведных. Одобрительно отнёсся он и к любимым Рогнединым бутербродам, которые поглощал, широко откусывая, между шумными глотками горячего, ароматного напитка. Он ел с таким аппетитом и так по-мужски, что Рогнеда от умиления невольно улыбнулась.

- Как Вы делаете такую вкусноту? Мне бы нужно жену научить.

- Да всё просто. Берёте ржаной хлеб, обжариваете на растительном масле с двух сторон, потом натираете этот гренок чесноком, немного майонеза, тонкий ломтик свежего огурца и сверху – прибалтийскую шпротину. Только это очень калорийно.

- Вы видите мою конституцию? Пусть калории пугают кого-нибудь другого.

- И впрямь, - улыбнулась Рогнеда, ещё раз посмотрев на худощавого, поджарого, чем-то похожего на русскую гончую, Олега.

- Ну, теперь можно приняться и за вторую часть мероприятия, - аккуратно вытерев рот салфеткой, Олег встал из-за стола.

- Какую ещё часть?

- У товарищей уже есть ключики от Ваших дверных запоров, поэтому мы сейчас их сменим.

Олег быстро спустился к машине и принёс ещё один чемоданчик с замками и инструментами. Пёс Гаврик тщательно прослушивал и пронюхивал весь процесс извлечения и смены замков. Через полтора часа всё было полностью завершено, а у Рогнеды – готов ужин на три персоны, учитывая Гаврика, в виде жареной курицы с классическим картофельным пюре.

Не боящиеся поправиться, две особи мужского пола враз умяли ужин. После этого была прогулка Гаврика на сон грядущий. А потом Олег-маленький уехал, сказав, что теперь у Рогнеды, помимо замка, имется в дверях индивидуальная сигнализация. И поэтому пусть будет добра, прежде чем открывать двери, ему позвонить.

Рогнеда, чтобы не забыть сей хлопотный факт, прилепила на внутренней стороне дверей записочку «Позвонить Олегу, прежде чем...» и, ласково потрепав Гарика по холке, умылась и отправилась спать.

Ночью она проснулась от рычания и лая. Кто-то пытался открыть дверь, но, услышав лай собаки, отступился. Потом за окном раздался шум отъезжающей машины, посмотреть на марку Рогнеда не успела. Ей стало страшно, и она позвонила Олегу.
Он ответил почти сразу, всё выслушав, сказал, что теперь пусть спит спокойно, никто уже сегодня ночью не сунется. Завтра он заедет к ней к восьми утра сопроводить на работу.

Она и впрямь заснула спокойно. Ей снился Полковник. Они стояли на пороге её квартиры. Будто бы Рогнеда провожала его в дальнюю командировку. Между ними не было слов, объяснений, но только покой и вечность. Это странный покой можно было бы назвать блаженным. Так счастлива, как в этом сне, Рогнеда не была никогда.

В восемь утра Олега-маленького не было. Она выглянула в окно и увидела внизу его машину. Подождав ещё немного, думая, что он поднимается по лестнице, она выглянула в окно ещё раз. Во двор въезжали автомобиль скорой помощи и милиции. Её сердце ёкнуло от плохого предчувствия. Кого-то вынесли на носилках, погрузили в скорую помощь, которая, завыв сиреной, аккуратно вырулила из двора и унеслась по улице. Совершенно забыв про записку, Рогнеда в чём была - слетела вниз по лестнице.
На площадке у лифта лежал молодой мужчина с белым незнакомым лицом, вокруг него суетились милицейские работники.
Глава 18

Рогнеда вдруг увидела в открытую дверь подъезда, что Олег-маленький о чём-то оживлённо разговаривает с милицейским майором.

«Живой!» - отлегло у неё от сердца.

Конечно, на работу она опоздала. Помимо всего прочего вспомнила, что не выгулян Гаврик, который стоически не скулил и никуда не просился. Во время прогулки с Гавриком во дворе Олег рассказал, что его в подъезде уже поджидали двое молодых людей. Однако боевое прошлое всплыло автоматической реакцией на нападение. Он не рассчитал сил и случайно убил одного, у второго перелом шейных позвонков, и чем это для него закончится - неизвестно. Оба были вооружены пистолетами, но применить оружие не успели. Поскольку у него с собой было удостоверение следователя спецпрокуратуры, то его не арестовали, но уголовное дело возбудят. Если повезёт, то и прекратят на стадии расследования. И ещё он высказал предположение, что сам господин Петровский заинтересован в том, чтобы замять это дело, потому что ниточки от этих двух молодцов приведут прямо к нему.

- На работу поедем на моей автомашине, и с работы я Вас заберу. Неизвестно, что они могли сделать за ночь с Вашим автомобилем. Потом, в течение дня её осмотрю, если Вы мне дадите ключи.

- Чем дальше, тем страшнее, - Рогнеда вынула из сумочки ключи от своего внедорожника и положила их на протянутую ладонь Олега-маленького.

В салоне внешне неказистого жигулёнка были кожаные кресла и идеальный порядок. Рогнеда не переставала удивляться тому, как убранство салона явно не соответствовало внешнему виду скромного произведения отечественного автопрома. Технические характеристики не соответствовали ему ещё больше. Так, в состоянии непрерывного удивления, и высадил её Олег-маленький у дверей коллегии.

Надо сказать, что у Рогнеды была одна странность характера. В экстремальной ситуации она вела себя так, будто её, этой ситуации, и вовсе не было, будто происходит что-то вполне заурядное. Но вот потом... Потом она и сама не могла предположить, каким будет так называемый «отходняк». Вот и сейчас, захлопнув двери своего рабочего кабинета, она было приготовилась всё как следует обдумать и, наконец-то, по-хорошему испугаться. Но в этот момент в дверь постучали, и на пороге возник неисправимый целовальник женских ручек Марк Иосифович.

- Дорогая Рогнеда Сергеевна, позвольте мне...

- Во-о-он! Пошли сию секунду вон! - страшным голосом заорала Рогнеда на совершенно не подготовленного к такой реакции Марка Иосифовича, который, даже не разворачиваясь, спиной выпал в открытую на ощупь дверь.

- Господи, да что же я так ору-то, истеричка ненормальная, - одёрнула она себя и отправилась к Мариванне за успокоением, не забыв проглотить ударную дозу таблеток валерианы и пустырника.

Мариванна встретила Рогнеду с озабоченным лицом.

- Тут целовальник прибегал, просил накапать корвалолу и доложил, что ты не в себе. Что происходит-то?

- Мариванна, голубушка, налейте чаю, сейчас всё расскажу.
И за чашкой чая Рогнеда поведала драгоценной Мариванне всё до мельчайших деталей.

- Однако... Дело принимает очень серьёзный оборот. Видно, на этом Петровском негде ставить пробу. Верно говорят: муж и жена – одна сатана, и неизвестно кто же из них сатанее. А у меня тоже новости и тоже не из приятных. Петровский приезжал с самого утра. Они о чём-то на повышенных тонах разговаривали с председателем. Потом этот гад вышел оттуда с пакетом. Подозреваю, что в нём были те самые жучки и видеокамера, которые я преподнесла ему на подносе. Потом он и сам вышел, лица на нём не было. Вернее, было, но выражало сплошное отчаяние.

- А я тут тоже ему пакет принесла, - сказала Рогнеда, вспомнив про изъятую в её квартире прослушку, которая померкла в её сознании по сравнению с дальнейшим разворотом событий.

- Может, погодим с пакетами-то? - жалостливо спросила Мариванна.

- Точно. Тут надо подождать. Не звери же мы какие... Думаю, что этот Петровский зацепил председателя за серьезный крючок. У меня есть мысль всё председателю рассказать, чтобы он увидел свет в конце своего тёмного тоннеля. Что скажете?

Мариванна задумалась. Она чувствовала, даже знала, что председатель вовсе не плохой человек. Ну, проявил где-то слабину, с кем не бывает. Потом, ещё помедлив, сказала:
- А что? Давай!

И обе женщины, не откладывая дела в долгий ящик, постучали и потом вошли в кабинет председателя коллегии.

- У нас к Вам прямой разговор, - решительно, с порога начала Мариванна, немного закрывая собой Рогнеду, которая с самой субботы попадала то в огонь, то в полымя.

У председателя был утомлённо-бессонный вид. Он, видимо, ожидал ещё одного удара, теперь уже с противоположной стороны. Но, решив навсегда и окончательно отмучиться, произнёс глухо:
- Проходите. Присаживайтесь. Слушаю.

По мере повествования, которое Мариванна вела со знанием тонкостей ораторского искусства, лицо его всё больше светлело и принимало живой вид.

«Цены бы ей как адвокату не было», - думала Рогнеда, слушая этот живописный рассказ. Она окончательно отделила себя от описания событий и слушала так хорошо известную ей историю, как посторонний слушатель.

- Мы открыто предлагаем Вам занять нашу позицию и оказать сопротивление этому гаду Петровскому и его не менее гадкой жене, - завершила Мариванна свой рассказ, как полководец завершает атаку.

- Должен Вам признаться, дорогая Мариванна, тоже как на духу. В моей биографии имеются не только светлые факты. И я умудрился когда-то неосмотрительно «задолжать» известной Вам фирме, которую представляет господин Петровский. А теперь должок взыскивают, и если взыщут, то не видать мне председательского кресла и юридической практики вообще. И как бы ещё чего хуже не было. Что Вы скажете на это?

Все замолчали.

«Да... Человеку, у которого есть совесть, трудно распорядиться чужой судьбой даже в виде совета», - думала про себя Рогнеда. И вдруг неожиданно для себя сказала:

- А давайте соберём весь состав коллегии! С миру по нитке... И почему мы все так жмёмся по отдельности, будто не люди. Каждый сам по себе, обособленные. Заодно и проверим, кто же мы на самом деле?

- Точно! - воодушевилась Мариванна и вопросительно посмотрела на председателя.

- Точно, - ответил председатель.- Сколько же можно жаться по углам и петлять, как испуганный заяц? Мариванна, соберите всех к семнадцати тридцати. К этому времени все наши присутственные места, как правило, закрываются. Надеюсь... Очень надеюсь, что из этого выйдет толк.

Весь остаток дня Мариванна не слезала с телефона. Обзвонить получилось всех, вплоть до помощников и секретарей. Те, кто были на месте, были предупреждены Рогнедой. К указанному времени весь состав коллегии с техническими работниками толкался в приёмной и коридоре, потому что места для таких больших собраний в коллегии не было. Но председатель всё предусмотрел и лично договорился с танцевальным залом школы искусств в соседнем крыле, где и намеревался провести мероприятие.

В танцевальный зал можно было пройти через коридор, не выходя из подъезда, и адвокаты со своими «птенцами» потянулись туда вслед за уверенной Мариванной. Шествие завершали сам председатель и две уборщицы.

Танцевальный зал отражал всю эту разношерстную толпу зеркалами. Все понемногу рассредоточились по углам, оставив посредине широкое пространство. Лёгкий гул толпы перекрыл неожиданно зычный голос Марка Иосифовича, который из другой двери тянул длинную лавку:
- А ну, граждане юристы мужского пола, не сачковать и не отлынивать!

Очень скоро мужской частью коллегии было принесено ещё шесть лавок, и все расселись на них плечом к плечу спиной к зеркалам.

Председатель вышел на середину и сказал:

- Я собрал расширенное заседание коллегии по очень деликатному вопросу. Его Вам доложит наша всеми уважаемая Мария Ивановна.

Дождавшись, когда председатель присядет на переднюю лавку с краю, Мариванна набрала побольше воздуха и ещё раз продемонстрировала свой незаурядный ораторский талант, чем немало удивила большую часть коллегии. С последней фразой Мариванны в танцевальном зале повисла тишина. Но тишина эта была глубокой, даже можно сказать, очень глубокой.
Глава 19

Тишину, что воцарилась среди зеркал танцевального зала, нарушить не решался никто. Все понимали, что обещание помощи автоматически влекло за собой возможные негативные последствия. К тому же адвокаты – народ, вовсе не склонный к объединению. Хотя большинство их них сохраняло друг с другом поверхностные приятельские отношения, но дальше этого старались не заходить. Сегодня ты со своим коллегой в судебном процессе заодно, а на следующий день – в контрах, и вынужден со всей убеждённостью развенчивать его аргументы и противостоять ему ради какого-то совершенно незнакомого человека, которого и в жизни потом можешь никогда больше не встретить. А не противостоять нельзя, потому что это очень быстро приводит к полному непрофессионализму и худой славе. Поэтому для сохранения психики и юридической квалификации адвокаты, по сути, всегда одиночки, на свой страх и риск добывающие хлеб насущный.

Ожидать от такого «коллектива» объединения, да ещё с рискованными последствиями...

Тишину всё же нарушил Марк Иосифович, от которого никто такого не ожидал.

- Господа, нас будут жать по одному. Сегодня – Рогнеда Сергеевна, завтра – любой из нас окажется в такой ситуации. И по результатам сегодняшнего собрания вы сможете совершенно точно узнать, бросят ли вас погибать в одиночку или за вас встанет стена порядочных, квалифицированных юристов, да ещё с какими связями.

«Про связи это он очень удачно упомянул», - подумал председатель, понимая, что именно их сейчас перебирает в уме каждый член коллегии.

Через минуту собрание гудело как растревоженный улей. А Мариванна подошла к Марку Иосифовичу, горячо пожала ему руку и великодушно позволила поцеловать свою.

Дух ли Святой снизошёл на собравшихся или какое адвокатское божество, но вдруг каждый почувствовал в себе силы к самопожертвованию, пусть к небольшой, но жертве. И от этого так хорошо стало на душе. Истосковавшиеся по деятельному добру люди, обнаруживая в себе эту светлую силу, доходили до изумления. Оказывается, самопожертвование – это не страшно, это так хорошо...

Галдёж усиливался, все сообщали друг другу какие-то имена, телефоны, обменивались планами действий...

- Так, ну-ка давайте по одному! - весело гаркнула Мариванна, вызывая жестом к месту выступления, как к барьеру.

Поскольку Марк Иосифович был ближе всех, к тому же его авторитет в глазах коллег вырос после первого выступления весьма и весьма, то первым взял слово он:

- Берёг я, конечно для себя этот телефончик, можно сказать, на чёрный день.

Зал понимающе загудел.

- Но пришла пора с ним расстаться. Уровень генерального прокурора.

Кто-то из зала присвистнул: «Ну, тихушник...»

Лиха беда начало. Когда все выложили всё, или почти всё, что имели на «чёрный день», стало ясно, что арсенал, которым обладает отдельно взятая коллегия, настолько могуч, что не только господина Петровского с супругой, а сто таких Петровских можно было отправить в полное небытие.

Наверное, это был самый выдающийся, самый ключевой день в жизни коллегии, который подарил её сотрудникам не только уверенность в завтрашнем дне, но, что самое важное, - искреннее чувство самоуважения и доброй значимости себя самого в этом небольшом, но уже сплочённом трудовом коллективе.

На следующий день все ходили с просветлёнными лицами, узнав, что Полковника выпустили из следственного изолятора, похоронив уголовное дело «за отсутствием события преступления». Все понимали, что такой мгновенной реакции «аппарата принуждения» способствовали все они, каждый из них. Заодно было прекращено, так и не возбудившись, уголовное дело против Олега-маленького.

- Самое смешное, - вспоминала потом Мариванна за традиционным чаем с Рогнедой Сергеевной, - что именно после всех этих событий в нашу коллегию выстроилась очередь из соискателей-адвокатов. Как всё же быстро разносятся слухи.
Глава 20

Эта рабочая неделя выдалась у Рогнеды насыщенной. Одно дело передавало её другому, а третье уже караулило в виде новых клиентов под дверью кабинета. Она перекусывала на ходу, сама не помнит чем, между ходатайствами, исковыми заявлениями и рытьём в нормативной литературе.

Некоторые коллеги не понимали, почему она, адвокат со значительным опытом, вновь и вновь возвращалась к чтению статей, которые знала почти наизусть. Но Рогнеда ещё со времени учёбы накрепко запомнила слова председателя арбитражного суда, красивой и мудрой женщины: "Не ленитесь заново прочитывать норму права. В зависимости от того, какое вам досталось дело, она каждый раз прочитывается по-новому". Потом не раз Рогнеда убеждалась в правоте её слов. Нет, это было не то, что "закон как дышло, куда повернёшь, туда и вышло", а открытие новых, прежде незамеченных нюансов.

К концу недели на её подоконнике рядом с легендарным кактусом накопились коробки конфет, банки с кофе и чаем, две бутылки хорошего коньяка и три, почти одинаковых, букета роз. Рогнеда бросила на это богатство удовлетворённый взгляд, зная, что неделя на неделю не приходится, и всё это ей не нужно будет покупать на случай гостей и прочего непредвиденного. Как будто в ответ на эти мысли раздался звонок, а на дисплее отобразилось: "Олег-маленький".

- Здравствуйте, дорогая Рогнеда Сергеевна! Мы тут втроём желаем напроситься к Вам в гости в субботу. Хотите, поедем все на рыбалку? А не хотите, пообщаемся в Вашей уютной квартире. Есть и третий вариант в виде хорошего ресторана.

- На рыбалку хочу, - неожиданно для себя королевским тоном ответила Рогнеда.

- Слушаем и повинуемся. На какое время изволите назначить?

- В пять утра у моего подъезда.

- Буду как штык со всей честной компанией. Ни о чём не беспокойтесь. Мы всё возьмём.

- Даже станковый пулемёт?

- Ну, это не понадобится. С Вашей драгоценной помощью враг разгромлен и сейчас зализывает раны в никому неизвестном месте.

- Надеюсь. Ну, до встречи, дорогие мои, - сказала Рогнеда теплым голосом и нажала кнопку отключения связи.

Этот разговор привёл её в счастливое расположение духа. Мало того, что Олеги вызывали у Рогнеды самое дружественное, располагающее чувство, но и третий, о ком не было произнесено ни слова, чувствовался ей как перелом всей её судьбы. Перелом, давно ожидаемый, проявляющийся время от времени неким сладким волнением души.

Перед концом рабочего дня она забежала к голубушке Мариванне. Та, вглядевшись в её просветлённое лицо, улыбнулась: "Ну, что, завтра снова на рыбалку?"

- На рыбалку, на рыбалку, пока водоёмы не встали, - радостно ответила Рогнеда и чмокнула не ожидавшую такой реакции Мариванну в щёчку.

- Вы что, от Марка Иосифовича, что ли, все заражаетесь? Но тот хоть ручку только целует, а вы что-то вверх по корпусу переходите, - шутливо проворчала она, вспомнив, как после того, легендарного, собрания, председатель коллегии сердечно обнял её и благодарно поцеловал в щёку.

Но Рогнеда уже не слышала, лёгкой бабочкой выпорхнув из приёмной.
Глава 21

Ровно в пять синий жигулёнок Олега-маленького припарковался у подъезда Рогнеды. Она махнула в окно рукой, мол, сейчас спускаюсь. Прицепив Гаврика к поводку и взяв рюкзак и удилища, Рогнеда захлопнула дверь квартиры и быстро спустилась.
Гаврик потянул её к дереву сделать свои собачьи дела, пока из жигулёнка выходили Олег Павлович и Полковник. Все были одеты в защитные комбинезоны и резиновые сапоги, как и положено для рыбалки. Рогнеда приветственно помахала всем рукой и кинула Олегу-маленькому ключи от своего внедорожника.

- С Вашего позволения, можно Сергей поведёт? - спросил он у Рогнеды. Она согласно кивнула, слыша громкое биение собственного сердца.

Полковник аккуратно открыл машину, так же аккуратно завёл и вышел учтиво открыть перед Рогнедой дверь. Она благодарно кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза. Подхватила не сопротивляющегося Гаврика под мышку и села на заднее сидение. Полковник погрузил всю её поклажу в багажник, сел на водительское сидение. Машина тронулась.

Она боялась посмотреть ему в глаза, потому что страшилась своего предчувствия, гнала его. Хоть внутри у неё всегда жила и не угасала надежда встретить Его, она не давала этой надежде воли. Будучи многократно обманута в жизни самой же собой, наступая на одни и те же жёсткие грабли судьбы, она привыкла не доверять себе в том, что касалось близких отношений.

Если бы кому-нибудь сказали, что Рогнеда Сергеевна – уединённый, отстранённый человек, этому бы никто не поверил. К людям чаще всего она всегда была приветлива и доброрасположена. И на самом деле Рогнеда была таковой без притворства. Но в сердце, в его глубину, она давно никого не допускала, кроме разве милейшей Мариванны, которая была одновременно и матерью, и подругой и которой она могла доверить всё до самого донышка.

«Хватит трястись, трусиха», - одёрнула сама себя Рогнеда, и, словно совершая прыжок в пропасть, посмотрела в зеркало заднего вида, где и встретилась с добрым взглядом Полковника.

Если кто-нибудь подумает, что в этот момент должна была пробежать искра, ударить молния или грянуть гром, то ничего из этих электрических и природных явлений не случилось. Совсем наоборот, Рогнеду охватил бескрайний покой и такое же бескрайнее умиротворение. Как будто Бог укрыл её своим любящим крылом вечности. Это чувство ей самой было сложно описать. Может быть, три слова выбрала бы она для него: безопасность, бессмертие и блаженство.

Ей так странно было осознавать, что отныне её временная, полная страданий жизнь окончилась. Рогнеде было абсолютно всё равно, что было в прошлом с ней и с Полковником и что будет дальше. Будто чья-то невидимая волшебная кисть выбелила и стёрла все биографии, все истории, всё прожитое, поставив всему этому зачёт и окончательную точку.

Больше того, она совершенно точно знала, что Полковник чувствует абсолютно то же, что и она.
«Как глупы теперь всякие ревности и разлуки. Разве можно разлучиться с тем, кто был с тобой всегда, но ты не чувствовала этого. Как можно вообще после этой встречи подумать о ком-то другом? Это – невозможно совершенно. Надо же, как нам повезло, может быть, одним из миллиарда живущих…»

Это всё она думала про себя, пытаясь осмыслить то новое, невероятное, что происходило в ней.

Вдруг её размышления прервал взрыв, машину повело влево, и краем глаза она успела увидеть, что ехавший впереди жигулёнок Олега, подброшенный какой-то нелепой силой, перевернулся и покатился за обочину дороги.

Полковник резко затормозил и, коротко сказав: «Сидеть здесь», выскочил из машины. Она даже и не думала выходить, потому что всё, что он говорил, было для неё истиной в последней инстанции.

К счастью, машина Олега не загорелась. Они были оба пристёгнуты ремнями безопасности и получили только незначительные повреждения.

Хорошо, что у Рогнеды в её обустроенном внедорожнике всегда находилась аптечка, но не стандартная, а самая настоящая, которую ей соорудила знакомая аптекарша и в которой было всё, что необходимо для оказания первой серьёзной помощи. Она очень хорошо помнила о трагической гибели своих родителей в автокатастрофе, чтобы относиться к таким вещам, как безопасность, формально. И сейчас был именно тот самый случай, когда она могла сказать себе спасибо, за собственную осмотрительность.

- Ну, вот и порыбачили, - сказал, морщась от шипящей перекиси водорода в ране на голове, Олег-маленький.

- Ничего, ничего, - утешала Рогнеда, вскрывая упаковку со стерильным бинтом, - ещё порыбачим. Ишь ты, пугать вздумали.

- Нет, это было не попугать, - сказал Олег Павлович, рассматривая собственный локоть в месте, где от спецовки свисал приличный клок ткани.

- Вот они – мирные дни нашей отчизны, - горько улыбаясь, произнёс Полковник, осматривая ободранное колено Олега-маленького.
Глава 22

Олег-маленький и не думал унывать.

- Как думаешь, реально хотели убить или попугать только?

- Судя из мощности взрыва, думаю, хотели убить, - сказал Полковник, взял из рук Рогнеды освобождённый из упаковки стерильный бинт и умело стал перевязывать рану.

- Полагаю, что ГАИ и дознаватель будут минут через двадцать, - сказал Олег Павлович, только что кому-то звонивший.

Пока они приводили себя в порядок и переносили вещи из покорёженного жигулёнка во внедорожник Рогнеды, пёс Гаврик носился по окрестности, вынюхивая всё вокруг. Место, где была заложена взрывчатка, не ускользнуло от его пристального внимания. Временами он слепо тыкался на кусты и рытвины, но энтузиазма не снижал.

Наконец, из-за поворота показалась машина дорожной службы, а за нею – битком набитый милицейский УАЗик. Картина, которую они застали, впечатлила всех до одного. Абсолютно игнорируя обстановку взрыва и изуродованный жигулёнок в кювете, пара мужчин в свежих бинтах, один без бинтов и женщина с собакой мирно пили чай, сидя на поваленном дереве.

- Что, дерево тоже взрывом повалило? - спросил улыбчивый лейтенант из патрульной машины.

- Нет, оно, наверное, от предыдущего упало. Неспокойно стало нынче на дорогах, - спокойно ответствовал Олег Павлович, наслаждаясь жизнью и чаем из Рогнединого термоса.

Пока милицейские осматривали дорогу на предмет обнаружения следов взрывчатки, пара сотрудников ДПС стала спускаться в кювет к жигулёнку. Но как только они поравнялись с группой участников чайной церемонии, как Гаврика будто подменили. Он рванул с места и мгновенно вцепился в форменную штанину коренастого гаишника. Да так вцепился, что никакие "фу" и "нельзя" не имели на него никакого действия.

Коренастый с силой ударил Гаврика жезлом по голове. Собака истошно завизжала и упала замертво. Все молчали.

- А ну, снимай штаны, - сказал уже не улыбающийся лейтенант коренастому.

- Зачем это?

- На предмет обнаружения взрывчатых веществ исследовать будем. Или сам расскажешь? Явку с повинной гарантирую.

- Да иди ты…

- А ну, ребята, давай, помогай!

И не успел коренастый сделать шагу, как лейтенант с Полковником и Олегами повалили его и стащили форменные штаны. В старых домашних трениках и форменной куртке он представлял жалкое зрелище. Весь деловой начальственный вид был снят с коренастого вместе со штанами.

Рогнеда сидела, не шевелясь, на бревне рядом с контуженым Олегом-маленьким и тихо плакала. Ей было жаль Гаврика, жаль ту женщину в больнице, его хозяйку, жаль себя саму из-за того, что она была вынуждена защищать подонка, который эту женщину в больницу отправил.

Тем временем, коренастый был уведён в милицейский УАЗик для дачи показаний. Нюх не подвёл безвременно почившего Гаврика. Коренастый сознался, что он подложил взрывное устройство с дистанционным управлением, что ему сообщили с поста ДПС о времени проезда жигулёнка, чтобы он успел положить его на дорогу, прилепив сверху обычный осенний лист. Как и следовало ожидать, поручение и взрывчатку он получил от своего давнего приятеля, Петровского, сотрудника ФСБ. Несмотря на приятельство, к взрывчатке прилагалась крупная сумма в долларах США.

- Вот ведь гад, - сказал Олег Павлович, - уже даже ленится замаскировать всё это под несчастный случай.

- Не ленится, а торопится, - ответил Полковник, доставший из багажника Рогнеды лопатку и копавший последнее ложе геройскому Гаврику.

Рогнеда справилась с собой и, всхлипнув, как ребёнок, последний раз, окончательно вытерла слёзы, встала, улыбнулась и сказала: «А знаете, что? Ну-ка перекладывайте из жигулёнка ко мне в машину все свои припасы и снасти. Пусть милиция занимается своим делом, а мы поедем на рыбалку! И никакой враг нас не остановит!»

- Вот это женщина! - восхищенно сказал Олег Павлович и направился к жигулёнку, у которого уже суетились эксперт-криминалист и улыбчивый лейтенант. Коротко переговорив с лейтенантом, он крикнул друзьям: «Всё нормально. Явимся для дачи показаний в понедельник, а сейчас можем ехать».

Несмотря на то, что багажник жигулёнка пришлось вскрывать монтировкой, в рюкзаке было всё цело, ничего не помято и не разбито. С удилищами тоже всё было в порядке. Погрузив это добро в Рогнедин внедорожник, друзья тепло попрощались с милицейскими и отправились на рыбалку.

- Знаете, - сказала Рогнеда, когда они отъехали примерно на километр от места происшествия, - а давайте я покажу вам свое секретное местечко. О нём никто, кроме меня не знает. Вот так взорвусь на дороге, и такое место пропадёт в безвестности.

- Принимается! – весело сказал Полковник. - Командуйте, дорогая Рогнеда Сергеевна!

- Вперёд ещё примерно километров пять, а там я скажу, где пора тормозить…

На душе у Рогнеды не было никаких чувств. Глаза Полковника, этот взрыв, смерть Гаврика. Между этими событиями вовсе не было расстояний, поэтому они слились в какой-то сложный конгломерат, прочувствовать который разом было невозможно, и по отдельности тоже не получалось.

«Какая невероятная штука – жизнь», - думала она, глядя на проносившиеся за окном машины осенние поля, разделённые желтеющими короткими перелесками. - Какое счастье, что она непредсказуема, что в ней есть горе и радость. Какое счастье всё это переживать и знать, что, хотя она и закончится когда-нибудь, но никогда не окончишься ты, Полковник, и эти замечательные Олеги, и даже этот коренастый гаишник, так глупо убивший такого же бессмертного Гаврика».

Рогнеда всегда думала, что у всего на свете есть душа. И у собак, и у деревьев, и у реки, и у камней… Она чувствовала, что когда-то люди умели слушать и общаться с этими душами всего, а потом превратились в хищников-повелителей, оглохли и ослепли и уже не слышали всей этой стройной и разумной гармонии бытия…

Но вскоре она вынуждена была отвлечься от своих мыслей, потому что машина подъезжала к тому самому знакомому лесочку на холме.
Глава 23

В России, когда у людей происходит какая-то экстремальная ситуация, выход из неё бывает зачастую предсказуемый – снять стресс. Но здесь Рогнеда оказалась в кругу людей, для которых такие происшествия не были исключительным явлением. Поэтому рыбалка сейчас подходила как нельзя лучше в качестве противовеса напряжению последних часов и событий.
Спустившись к заветному Рогнединому месту, её спутники по достоинству оценили пологий берег, удобный подход к воде и укрытость от посторонних глаз.

Полковник молча занялся сбором дров и кострищем. Рогнеда с Олегом-маленьким взялись разбирать удилища, а Олег Павлович занялся снедью. На поверхность из рюкзака были извлечены: трёхлитровый котелок и трёхлитровый закопченный чайник, обёрнутые старыми газетами, металлические кружки, большая деревянная ложка-черпак и четыре глубокие деревянные ложки без всяких там росписей. За ними последовала клеёнка, которую Олег Павлович тут же расстелил и продолжил опустошать рюкзак дальше. В нём оказались соль, чай, сахар, картошка, пара луковиц, бутылочка с растительным маслом, пакет с приправами, варёные яйца, помидоры, огурцы, кусок ветчины, коврига ржаного хлеба и небольшая канистра с водой.

«Вот это по-рыбацки!» - залюбовалась Рогнеда, с отвращением вспоминая Ольгины контейнеры с салатами.

- Народ, не отвлекаемся, а сосредоточенно начинаем ловить рыбу. Из чего уху-то будем варить? – шутливо скомандовал Рогнеде и Олегу-маленькому «заведующий провиантом». Но тех и не нужно было торопить, потому что на водной глади уже торчали красные и желтые верхушки поплавков. Река понемногу относила их по течению, и пара рыбаков время от времени возвращали их на прежнее место.

Вот, первый поплавок слегка дёрнулся, а потом резко ушёл под воду. Рогнеда моментально сделала подсечку и из реки в воздух вылетела серебристая плотвичка. Ловко поймав рыбину и отцепив её с крючка, Рогнеда кинула её подальше на траву. С лёгкой руки Рогнеды рыбаки в четыре персоны скоро наловили не только на уху, но и на солидные гостинцы Рогнединой соседке.

Пока варилась, благоухая, уха и кипел чайник на костре, вся кампания налегала на нехитрую снедь. Хотя все молчали, это молчание не было тягостным, оно было живым, полным дружеского расположения и полного взаимопонимания. Рогнеда с самого начала и с радостью для себя увидела, что у ребят не было с собой спиртного. Её добрые предчувствия оказались верны, и от этого на душе было спокойно и хорошо. События аварии и всего, с ней связанного, ушли куда-то в небытие и не напоминали о себе.

Уха сварилась быстро и была торжественно водружена посреди импровизированного стола на специальный маленький треножник. К её аромату примешивался дымок костра, и запах этот был волшебным. Все взяли в руки по деревянной ложке и солидному куску хлеба. Полковник кивнул Рогнеде, чтобы она первой запустила ложку в дымящийся котелок. И она, добровольно повинуясь, подцепила с юшкой ещё и целый кусок рыбы, другой рукой поддерживая всю эту драгоценность хлебом, и поднесла её ко рту. Обжигаясь, сложив губы трубочкой, Рогнеда шумно втянула в себя благодатное варево, оставив одинокий кусок плотвы на ложке, потом переложила этот кусок рыбы на хлеб, пальцами разбирая его от костей, смаковала вслед за юшкой один за одним кусочки вкусной белой мякоти.

Все улыбались, глядя, как просто и аккуратно Рогнеда управляется с ухой. Засновали ложки, и вскоре на дне котелка почти ничего не осталось. Полковник взял котелок, вылил остатки в реку и сразу вымыл его речным песком, начисто ополоснув и повесив сушиться на ветку куста. Рогнеда тем временем собрала кружки и ложки, хорошо промыв их для чаепития. Когда в кружки был разлит горячий чай, Полковник первым нарушил это необычное молчание.

- Дорогая Рогнеда, мы должны тебе кое-что сказать. Дело в том, что все мы являемся членами некоего тайного сообщества. В него не вступают и из него не выходят, не принимают никакой присяги и ничем не клянутся. Оно слагается само собой, и мы формально не принимаем никакого участия в этом сложении. Мы не проповедуем никаких идеалов добра и справедливости и, уж тем более, не являемся никакой религиозной организацией. Единственное, что требуется от каждого из нас – оставаться верными самим себе. В наше время это очень трудно, как ты понимаешь.

Ты уже не первый день чувствуешь себя одной из нас, только никак это не определяла в сознании. Тебе хорошо с нами, и нам хорошо с тобой. Это и есть самый верный признак принадлежности, который невозможно подделать или подкрепить какой-нибудь справкой. У нас нет формального лидера, командира. Каждый берёт на себя эту функцию в зависимости от обстоятельств.

Тут Рогнеда подумала, что, и впрямь, она не могла бы определить никого главным среди тройки. Да, Полковник был неотъемлемой частью её самой, как половина её души. Но и другие были такие же неотъемлемые, как продолжение её дружеского естества, доброго дыхания жизни.

«Как это удивительно и хорошо, просто быть самой собой, нести только перед собой эту ответственность, не оглядываясь на других. Как это здорово и счастливо быть объединенной такой удивительной свободой…»- радостно думала она.

- Но мы не можем жить без неприятностей и преследований, - продолжал Полковник, потому что, оставаясь верными самим себе, мы естественным образом стоим на пути лжи. Она распознаёт нас как своих противников и старается уничтожить. Ты оказалась вовлечённой во все эти истории, потому что ты – одна из нас.

- Да, понимаю. У человека всегда есть только один выбор, быть верным или изменять себе. Никого из нас невозможно предать. Можно предать только самого себя, - без всякого пафоса, так, как будто речь идёт о походе в магазин, сказала Рогнеда. Ей было так хорошо, что не было никакой торжественности момента, натянутости. У неё было такое чувство, что она окутана каким-то невидимым облаком заботы и защиты. И хотя Рогнеда понимала, что жизнь её будет полна внешних трудностей и беспокойства, но та внутренняя сила, которая наполняла её существо, была настолько могущественной, что, казалось, весь мир лежит у её ног.

- Какое это удивительное существо – человек, какие в нём хранятся бессмертные клады… - добавила Рогнеда после паузы.

- Это Ты очень хорошо сказала, - улыбнувшись, ответил Олег Павлович, мирно прихлёбывая горячий чай из кружки с маленьким кусочком сахара, зажатым в огромной ладони. – Каждому бы такой клад в себе открыть…

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Я не знаю, описывать или нет, как будут складываться судьбы этих героев в дальнейшем. Это зависит от вас, дорогие читатели. Возможно, кому-то некоторые моменты покажутся слишком уж идеальными. Но ничего из того, что не могло бы происходить в настоящем, я не написала.
Спасибо всем, кто следил за судьбами участников этой книги. Может быть, мы все ещё встретимся.