УВЕРЕННОСТЬ В СПАСЕНИИ
Гораций Бонар (1874)
”Христос для нас”, послушный вместо непослушного, - это первая часть нашего послания. Его предположение о юридических претензиях, которые в противном случае были бы предъявлены против нас, является гарантией нашего освобождения. Это избавление становится для нас реальностью сразу же после того, как мы соглашаемся позволить Ему взяться за наше дело.
“Христос в нас” - это вторая часть нашего Евангелия. Эта вторая часть имеет огромное значение, и все же ее не следует путать с первой. То, что делается для нас, не то же самое, что делается в нас. Благодаря первому мы становимся праведными, благодаря второму мы становимся святыми. Первое - это собственно Евангелие, верой в которое мы спасены; второе - осуществление этого Евангелия в душе. Христос “для нас” - это наше оправдание. “Христос в нас, и мы во Христе " - это наша святость. Первое - это внешняя замена; последнее - внутренняя энергия или действие, берет свое начало от первого, но это не следует смешивать с предыдущим или заменять его. Христос-Заместитель, отдающий свою жизнь за нашу на кресте, является особым объектом веры. Послание, касающееся этой жертвенной работы, - это Евангелие, вера, которая приносит прощение виновным. Бог дал нам это Евангелие не только для того, чтобы обеспечить нам жизнь после смерти, но и для того, чтобы мы были уверены в этой жизни даже сейчас. Это истинное и верное Евангелие, так что тот, кто верит в него, уверен в своем спасении. Если бы это не могло сделать нас уверенными, это сделало бы нас несчастными; ибо то, что нам говорят о таком спасении и такой славе, но при этом заставляют сомневаются в том, должны ли они быть нашими или нет, должно сделать нас действительно несчастными. Каким, должно быть бедным Евангелие, которое оставляет человека, верящего в него, все еще сомневающимся в том, является ли он чадом Божьим, непростительным или прощенным грешником! Пока мы не найдем прощения, мы не можем быть счастливы; мы не можем служить Богу с радостью или любовью; но мы должны быть в тяжелом рабстве и унынии. Таков взгляд на этот вопрос, который ставит перед нами Писание; говоря нам, что спасение - это бесплатный, верный и настоящий дар. “Верующий оправдан” (Деян. 13:39). “Верующий имеет жизнь вечную” (Иоан. 3:36). Библия не дает пощады неверию или сомнению. Это не называется смирением. Библия не учит нас думать о себе лучше из-за сомнений. Она не способствует неопределенности или темноте.
Реформация
Такова была точка зрения на этот вопрос наших отцов, начиная с Реформации и далее. Они считали, что человек должен знать, что он оправдан; и что это было папизмом -учить неопределенности, или отбрасывать полную уверенность в вере, или считать, что этой уверенности не должно быть с самого начала обращения человека, она может только собираться в течение многих лет, суммируя его добрые чувства и добрые дела и делая вывод из достоинств самого человека, что он должен быть одним из избранных, человеком в милости у Бога. Наши отцы верили, что тюремщик в Филиппах возрадовался, как только получил Благую весть, которую проповедовал ему Павел (Деян. 16:34). Наши отцы верили, что, “будучи оправданы верой, мы ИМЕЕМ мир с Богом” (Рим. 5:1), и что жизнь верующего человека - это жизнь известного ему прощения; жизнь в мире с Богом; жизнь, началом которой было решение великого вопроса между ним и Богом; жизнь, в которой, если она является хождением с Богом, решение этого вопроса не допускало отсрочки и не оставалось сомнительным: ибо без реального согласия, без сознательного примирения общение с Богом было невозможно. Все вероучения и конфессии Реформации принимают это как должное; полагая, что доктрина неопределенности была одним из худших заблуждений папства, устройством и оплотом жречества, любящего деньги, которое хотело держать людей в напряжении, чтобы освободить место для сделок священников и выплат за помилование. Если уверенность является правом каждого верующего человека, то занятие священника подошло к концу; его ремесло не только в опасности, но и ушло. Именно недостаток уверенности в своих бедных жертвах позволил ему вести столь процветающую торговлю и чеканить деньги из сомнений людей. Именно благодаря этому ремеслу нечестивый священник получил богатство, и отсюда ненависть, с которой Рим и его священники всегда ненавидели доктрину уверенности. Это вынимало хлеб у них изо рта. Если Бог прощает так свободно, так просто, так уверенно, так сразу же по вере, увы священству! Кто заплатит ему за отпущение грехов? Кто пойдет к нему, чтобы удостовериться в том, что Бог уже позаботился о более прекрасном способе, чем есть у людей?
Римский католицизм
Паписты всегда утверждали, что уверенность-это самонадеянность; и примечательно, что они цитируют в защиту своего мнения те же отрывки, которые цитируют многие современные протестанты, такие как: “Совершайте свое спасение со страхом и трепетом”; выражение апостола о том, что он “отверженный”; “Пусть тот, кто думает, что он стоит”; и тому подобное. Один из них, рассуждая с одним из английских реформаторов, говорит о “самонадеянном мнении об уверенности в благодати и спасении, противоречащем тому, что советует св.Павел в Фил.2.12, и великие римские спорщики приводят следующие доводы против уверенности, которые мы сокращаем и переводим:
1.Ни один человек, безусловно, не должен не верить в Божью милость и заслуги Христа; но из-за своего собственного несовершенства он должен бояться своих даров благодати, чтобы никто не мог наверняка знать, что он обрел благоволение у Бога.
2. Нецелесообразно, чтобы люди были уверены в своем состоянии благодати; ибо уверенность порождает гордыню, в то время как незнание этой тайны сохраняет и увеличивает смирение.
3. Уверенность - это привилегия лишь немногих избранных, которым Бог открыл исключительную пользу прощения их грехов.
4. Самые совершенные люди, умирая, были унижены из-за этой неопределенности; и если некоторые из самых святых людей были неуверенны, можно ли поверить, что все верующие должны быть уверены в своем оправдании?
5. Лучшие люди могут отпасть от веры, поэтому не может быть никакой уверенности.
6. Следующие отрывки опровергают ошибку уверенности: 1 Кор. 10:12; 2 Кор. 6:1; Рим. 11:20; Фил. 2:12.
Таковы папские аргументы против уверенности, и вывод, к которому пришел Тридентский Собор, был таков: “Если кто-нибудь скажет, что оправдание веры-это уверенность в милосердии Бога, который искупает грехи ради Христа, или что только такой уверенностью мы оправдываемся, да будет проклят”. Старый Джон Фокс, который триста лет назад написал историю мучеников, замечает по поводу папской церкви, что она “оставила бедную совесть людей в вечном сомнении” (том 1, с. 78). Это правдивое выражение. Но это верно и для многих, кто искренне протестует против Римской церкви. Они не только учат доктринам, которые неизбежно ведут к сомнению и из которых ни один бедный грешник не мог извлечь ничего, кроме неуверенности; но они внушают сомнение как нечто смиренное и превосходное; для них это хорошая подготовка, более того, необходимое качество для веры. Обязанность сомневаться в их теологии гораздо более обязательна, чем обязанность верить. Они настойчиво настаивают на правильности и необходимости быть неуверенными; они недооценивают блаженство уверенности; они отвергают греховность неопределенности; они отрицают обязанность быть уверенными. Тот же Джон Фокс, показав, что человек спасается не делами, а верой, приводит нам следующий пример “ужасной слепоты и богохульства” Римской церкви: "Та вера, которой человек твердо верит и, несомненно, уверяет себя, что ради Христа ему будут прощены его грехи и что он обретет жизнь вечную, - это не вера, а опрометчивость; не убеждение Святого Духа, но самонадеянность человеческой дерзости".
Приведенная выше выдержка взята из папской книги того времени и является прекрасным примером ненависти Рима к доктрине уверенности. Ее язык почти такой же, как у многих протестантов наших дней. Паписты считали, что человек должен верить в милость Божью и заслуги Христа, но что эта вера не принесет с собой никакой уверенности в оправдании; хотя, возможно, если бы человек жил очень святой жизнью, Бог мог бы перед смертью открыть ему Свою благодать и дать ему уверенность; именно этого придерживаются многие протестанты.
В противовес этому наши предки не только утверждали, что человек оправдывается верой, но и что он должен знать, что он оправдан, и что это знание об оправдании является великим корнем святой жизни. Паписты не спорили со словом уверенность; они не считали ее чем-то невозможным: они считали, что люди могут получить это, и, что некоторые очень святые люди получили это. Но они утверждали, что единственным средством достижения благодати уверенности является святая жизнь; что при медленном развитии святой жизни уверенность может развиться сама по себе и что с годами человек, подсчитывая свои добрые дела и определяя степень своей святости, возможно, придет к выводу, что он был чадом Божьим; но, возможно, и нет. Они были очень напряжены в борьбе за эту жизнь религиозного ожидания, какой бы печальной и мрачной она ни была; потому что сознательное оправдание, за которое боролся Лютер, исключает священство и покаяние; дает человеку радость истинной свободы и Божественного общения сразу, без вмешательства другой стороны или задержки хотя бы на час. Это сознательное оправдание положило начало счастливой жизни человека, потому что освободило его от бремени сомнений и мрака неопределенности; оно сделало его религию светлой и спокойной, потому что так сладко проистекало из уверенности в его примирении с Богом; оно избавило его от жестокого ожидания и неопределенных страхов, которые всегда несет с собой недостаток уверенности; это спасло его от всех искушений к самоправедности, потому что не проистекало из чего-либо хорошего в нем самом, это уберегло его от гордыни и самонадеянности, потому что это удерживало его от попыток возвеличить собственную доброту, чтобы извлечь из нее уверенность; это уводило его от своего ко Христу, от того, что он делал, к тому, что сделал Христос; таким образом, делая Христа, а не себя, основой и центром его нового существа; это делало его все более и более неудовлетворенным собой и всем, что содержало в себе, но все более и более удовлетворенным Иисусом и Его полнотой; это научило его полагаться на Бога, а не на свое удовлетворение собой, не на развитие собственной святости, не на количество его милостей, молитв и деяний, а просто на полную работу Того, в Ком Бог благоволит.
Паписты согласились с общей формулой протестантов, что спасение - целиком от Христа, и что мы должны верить в него, чтобы получить его. Но они сопротивлялись идее о том, что человек, уверовав, знает, что он спасен. Они могли бы даже принять термин “оправдание верой”, при условии, что будет признано, что это оправдание должно быть известно только Богу, и скрыто от верующего грешника. Они не слишком обращали внимание на простую форму слов, и некоторые из них, по-видимому, прошли долгий путь к протестантской доктрине. Но то, что было существенно для их системы, заключалось в том, что каким бы образом ни происходило оправдание, оно должно было храниться в секрете от самого грешника, чтобы он оставался без уверенности в течение многих лет, возможно, всей своей жизни. Бессознательное оправдание верой подходило их системе тьмы так же хорошо, как оправдание делами. Ибо это было не просто то оправдание, которое они ненавидели, но то, что грешник знал об этом и имел мир с Богом, просто веря, не дожидаясь многих лет действий. Без сомнения, они возражали против свободного оправдания в протестантском смысле; но сила их возражения заключается не столько в том, что оно свободно, сколько в том, что грешник уверен в этом. Ибо они достаточно хорошо понимали, что если бы они могли только внести неопределенность в любую часть процесса, их цель была бы достигнута. Ибо для устранения такой неопределенности необходимо было призвать церковь; и это было все, чего они хотели.
Таким образом, доктрина, которая делает неопределенность необходимой и которая утверждает, что эта неопределенность может быть устранена только развитием святой жизни, является старой папистской доктриной, хотя и высказываемой порой протестантами. Лютер осудил это; Беллармин поддержал это. И многие из современных возражений против уверенности со стороны некоторых протестантов являются простым воспроизведением старых римских аргументов, которые снова и снова выдвигаются против оправдания верой. Вряд ли найдется хоть одно возражение против того, чтобы человек был уверен в своем оправдании, которое не применялось бы и которое вообще не применялось против его оправдания верой. Если распространенные аргументы против уверенности окажутся обоснованными, они не могут не обосновать их делами. Спасение через веру и уверенность только посредством дел не очень совместимы. Промежуток, который таким образом создается между Божьим актом нашего оправдания и Его сообщением нам о том, что Он оправдал нас, является тем, о чем Писание, безусловно, ничего не знает. Этот промежуток ожидания (будь он длиннее или короче), который паписты создали с целью дать полный простор вмешательству священников и который некоторые протестанты поддерживают, чтобы спасти нас от гордыни и самонадеянности, признается в Библии не больше, чем чистилище. Промежуточное состояние в будущей жизни, во время которого душа не прощается и не находится ни на небесах, ни в аду, считается папистами необходимым для очищения от греха и развития святости; но тогда этот период мрака является одним из творений человека. Промежуточное состояние в этой жизни, во время которого грешник, хотя и верит в Иисуса, не должен знать, оправдан он или нет, считается некоторыми протестантами одинаково необходимым, как необходимое средство достижения святости, и через святость, возможно, ведет жизнь, близкую к уверенности; но об этом печальном промежутке, этом нынешнем чистилище, которое сделало бы жизнь христианина такой мрачной и страшной, Писание ничего не говорит. Это человеческое заблуждение, заимствованное из папства и основанное на неприязни человеческого сердца к немедленному миру, немедленному усыновлению и немедленному общению. Самодовольное сердце человека жаждет промежутка подобного рода как пространства для проявления своей религиозности, в то же время свободного от ответственности за святую и не от мира сего жизнь, которую сознательное оправдание возлагает на совесть.
Но нам будет очень полезно посмотреть, что сказали паписты по этому вопросу, ибо их ошибки очень помогают нам в понимании истины. Будет видно, что Рим выступал против нынешнего мира с Богом, и что именно в защиту этого нынешнего мира, этой непосредственной уверенности, реформаторы так напряженно сражались, ибо для них это был вопрос жизни и смерти. Великая папская ассамблея, Тридентский собор в 1547 году, рассмотрел эти вопросы, касающиеся веры и благодати. И этот орган не был удовлетворен осуждением уверенности; там провозгласили проклятие и предали анафеме каждого, кто утверждал, что оправдание веры-это “уверенность в милосердии Божьем”. Они осудили как еретика того человека, который должен быть “уверен в отпущении своих грехов”. И все же у них была теория оправдания верой. Мы приводим это их собственными словами, поскольку это поразительно соответствует процессу, который предписывается некоторыми протестантами как средство достижения, после долгих лет, знания нашего оправдания: "Начало оправдания проистекает из принятия благодати. Способ подготовки состоит в том, чтобы сначала поверить Божественным откровениям и обетованиям и осознать себя грешником, обратиться от страха Божьего правосудия к Его милосердию, надеяться на прощение от Него и, следовательно, начать любить его и ненавидеть грех, начать новую жизнь и соблюдать заповеди Божьи. Оправдание следует за этой подготовкой" Этой теории постепенного оправдания, или постепенного подхода к оправданию, придерживаются многие протестанты и используют ее для сопротивления истине о немедленном прощении грехов и мире с Богом. (Автор неправ: пуританский препарационизм отличается от католического! - Пер.).
Затем следует еще одно утверждение Собора, которое действительно выражает современную теорию неуверенности и распространенное оправдание сомнений, когда люди говорят: “Мы не сомневаемся во Христе, мы сомневаемся только в себе”. Римские богословы утверждают: "Никто не должен сомневаться в милосердии Божьем, заслугах Христа и действенности таинств; но в отношении своего собственного недомогания человек может сомневаться, потому что он не может знать с уверенностью непогрешимой веры, что он получил благодать".
Здесь грешников учат верить в Божью милость и в заслуги Христа, но все же продолжать сомневаться в результатах этой веры, а именно в верном мире с Богом. Истинное самодовольство, основанное на делах или на чувствах, будь то в папстве или протестантизме, - это одно и то же, и корень тех же ошибок, и источник той же решимости не допускать немедленной уверенности грешника в вере в Благую весть. Этот папский собор особенно заботился о том, чтобы доктрина уверенности сопровождалась самыми резкими проклятиями. Все “заблуждения Мартина” были ими прослежены до этого двойного корня, что человек оправдывается верой и что он должен знать, что он оправдан. Таким образом, они обвиняют немецкого реформатора в том, что он изобрел свою доктрину немедленного и сознательного оправдания с целью уничтожения дел покаяния грешника, которые своим необходимым несовершенством освобождают место для индульгенций. Они называют это свободным оправданием, чем-то неслыханным прежде - вещью, которая не только делает ненужными добрые дела, но и освобождает человека от любых обязательств повиноваться закону Божьему. Похоже, что ученые доктора собора были сбиты с толку лютеранской доктриной. Схоласты никогда не обсуждали это и даже не заявляли об этом. Этому не было места ни среди верований, ни среди заблуждений прошлого. Насколько им было известно, это не утверждалось как истина и не оспаривалось как ересь. Для них это учение было абсолютной новинкой. Они его просто не понимали и, конечно, представляли это в ложном свете. Что касается первородного греха, то этот вопрос так часто обсуждался схоластами, что все римские богословы и священники были знакомы с ним в том или ином аспекте. В нем, следовательно, собор был у себя дома и мог легко и с некоторым смыслом формулировать свои проклятия. Но лютеранская доктрина оправдания поставила всех в тупик. Так выразился старый переводчик Истории Паоло Сарпи: "Мнение Лютера об оправдании веры, о том, что это уверенность и определенное убеждение в обетовании Божьем с вытекающими отсюда последствиями, о различии между законом и Евангелием и т.д., никогда не рассматривалось ни одним школьным писателем и, следовательно, никогда не опровергалось и не обсуждалось, так что у богословов было достаточно работы, чтобы понять значение лютеранских положений".
Учение Лютера о рабстве воли, которым они возмущались, делало для них человека камнем или машиной. Его учение о праведности по вере приводило их в ужас, как источник всякой распущенности и нечестия. Протестантские доктрины были для них абсурдом не меньше, чем ересью. И дело было не только в Церкви, Отцах и традиции, на которых они стояли. Схоластика! Это был их девиз, ибо до сих пор эти схоластические доктора были, по крайней мере, на протяжении веков, телохранителями церкви. Под их ученостью, тонкостями и казуистикой всегда укрывались священники и епископы. Действительно, без них Римская Церковь была беспомощна, насколько это касалось логики. Когда ей приходилось спорить, она должна была призывать этих метафизических богословов; хотя обычно силой и ужасом ей удавалось подавить всякую необходимость в рассуждениях. Трое участников собора проявили некоторую независимость: доминиканский монах по имени Амброзий Катаринус; испанский францисканец по имени Андреас де Вега; и кармелит по имени Антонин Маринарус. “Еремиты” ордена, к которому первоначально принадлежал Лютер, были особенно слепы и ожесточены, их лидер Серипанд превзошел всех в рвении против Лютера и его "ереси".
Павел и Лютер
Вынужденные в ходе исследования этого вопроса перейти от Лютера к учителю Лютера, они были крайне озадачены. Не замечать его было невозможно, ибо протестанты взывали к нему; осуждать его было бы неразумно. Они были вынуждены признать горькую истину, сказанную Павлом, что человек оправдывается верой. Они придерживались строгой буквальности в словах “Это Мое тело”; должны ли они признать равную буквальность “оправдано верой"? Или это последнее выражение не может быть квалифицировано и перекрыто схоластической изобретательностью или отброшено авторитетным отрицанием во имя Церкви? На соборе были опробованы оба этих метода. Не только Лютер придавал такое значение доктрине свободного оправдания. Его противники были достаточно мудры, чтобы поступить так же. Они видели в этом корень или краеугольный камень всей Реформации. Если он упадет, папство встанет прямо и может делать с совестью людей все, что ему заблагорассудится. Если он устоит, папство будет свергнуто; его влияние на совесть людей исчезнет; его священническая власть подошла к концу, и люди имеют непосредственное отношение к Господу Иисусу Христу на Небесах, а не к какому-либо мнимому викарию на Земле или любому из его священников или семи таинств. “Все ошибки Мартина разрешены в этом пункте”, - сказали епископы Собора; и они добавили: “Тот, кто утвердит [римско] католическую доктрину, должен свергнуть ересь праведности только верой”.
Но разве Павел не сказал то же самое, что сказал Лютер? Разве он не сказал: “Тому, кто не делает, но верит в Того, Кто оправдывает нечестивых, его вера вменяется в праведность"? (Рим. 4:20). Да, но мы можем использовать некоторые вольности со словами Павла, чего мы не можем сделать со словами Лютера. Не годилось бы опровергать Павла; но вполне безопасно продемонстрировать, что Лютер неправ и находится в противоречии с [Римской] Церковью. Давайте тогда нападем на Лютера и оставим Павла в покое. Теперь Лютер сказал такие вещи, как следующее:
1. Веры без дел достаточно для спасения, и только она оправдывает.
2. Оправдывающая вера - это твердое доверие, с помощью которого человек верит, что его грехи прощены ради Христа; и те, кто оправдан, должны безусловно верить, что их грехи прощены.
3. Только верой мы можем предстать перед Богом, Который не заботится о наших делах и не нуждается в них; только вера очищает нас.
4. Для оправдания не требуется никакого предшествующего расположения; вера оправдывает не потому, что она располагает нами, а потому, что она является средством или инструментом, с помощью которого обетование и благодать Божья обретаются и принимаются.
5. Все дела человеческие, даже самые освященные, есть грех.
6. Хотя праведный должен верить, что его дела являются грехами, все же он должен быть уверен, что они не вменяются.
7. Наша праведность есть не что иное, как вменение праведности Христа; и праведные нуждаются в постоянном оправдании и вменении праведности Христа.
8. Все оправданные принимаются в равной благодати и славе; и все христиане одинаково велики с Божьей Матерью и такими же святыми, как она.
Это были некоторые из утверждений Лютера, которые требовали опровержения. То, что они удивительно походили на учения апостола Павла, только делало опровержение еще более необходимым.
Что “вера оправдывает”, сказали епископы, мы должны признать, потому что так сказал апостол; но что такое вера и как она оправдывает, трудно сказать. Вера имеет много значений (некоторые говорили девять, другие пятнадцать; некоторые современные протестанты говорили то же самое); и затем, даже признавая, что вера оправдывает, она не может сделать этого без хорошего расположения, без покаяния, без религиозных обрядов, без таинств. Введя все эти ингредиенты в веру, они легко превратили ее в дело; или, поставив их на один уровень с верой, они аннулировали (без положительного отрицания) оправдание верой. Гениальные люди! Таким образом можно ниспровергать истину, в то же время заявляя, что признаете и объясняете ее!
В этом хитроумном извращении у них было много преемников, и это в церквях, которые отвергли Рим и его собор. “Христос распят” - это бремя послания, которое Бог послал человеку. “Христос умер за наши грехи, согласно Писанию". Принятие этого Евангелия-это вечная жизнь; а непринятие или отвержение его - это вечная смерть. “Это свидетельство того, что Бог дал нам жизнь вечную, и эта жизнь в Его Сыне”. Вера в Евангелие спасает; вера в обетование, прилагаемое к этому Евангелию, делает нас лично уверенными в этом спасении. Не вера в нашу веру гарантирует нам прощение и дает нам чистую совесть по отношению к Богу; но наша вера в то, что Бог обещал каждому, кто верит в Его Евангелие, – это вечная жизнь. “Верьте в Господа Иисуса Христа, и вы будете спасены”.
Кто для меня Бог? Это первый вопрос, который встает перед пытливой душой. И второе похоже на это – что я для Бога? На этих двух вопросах держится вся религия, а также вся радость и жизнь бессмертного духа. Если Бог за меня, а я за Бога, все хорошо. Если Бог не для меня, и если я не для Бога, то все плохо (Рим. 8:31). Если Он примет мою сторону, и если я приму его, то нечего бояться ни в этом мире, ни в будущем. Если Он не на моей стороне, и если я не на Его стороне, то что я могу сделать, кроме как бояться? Ужас в таком случае должен быть таким же естественным и неизбежным, как в горящем доме или на тонущем судне. Или, если я не знаю, со мной Бог или нет, я не могу успокоиться. В таком вопросе, как этот, моя душа ищет определенности, а не неопределенности. Я должен знать, что Бог для меня, иначе я должен оставаться в печали беспокойства и ужаса. Что касается моей реальной безопасности, все зависит от того, кто Бог для меня; и что касается моего нынешнего покоя, все зависит от моего знания того, что Бог для меня. Ничто не может успокоить бурю моей души, кроме знания того, что я принадлежу Ему, а Он мне.
Таким образом, вопросы об уверенности разрешаются вопросом о знании наших отношений с Богом. Для арминианина, который отрицает избрание и настойчивость святых, знание о нашем нынешнем примирении с Богом может не принести никакой уверенности в окончательном спасении; ибо, по его словам, мы можем быть в примирении сегодня и выйти из него завтра; но для кальвиниста такого разделения быть не может. Тот, кто однажды примирился, примирился навсегда; и знание сыновних отношений только сейчас является гарантией вечного спасения. Действительно, кроме избранной Богом любви, не может быть такой вещи, как уверенность. Она становится невозможной. Уверенность не спасает нас; и заблуждались те, кто говорил об уверенности как о необходимой для спасения. Ибо мы не спасаемся ни верой в наше собственное спасение, ни верой во что-либо вообще о самих себе. Мы спасены тем, во что мы верим в Сына Божьего и Его праведность. Спасает вера в Евангелие, а не вера в нашу собственную веру.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn