Автобус был кавзик - самый что ни есть владетель русских дорог. Он принял из большого бревенчатого сарая, называемого аэропортом столицы этого края, долго сюда летевших пассажиров и повёз их низменной местностью, мимо серых приземистых построек, куда-то туда, куда кажется один только он знал дорогу среди разворачивавшегося кино предстоящих приключений. Он останавливался то тут, то там; из него выходили люди и оставались, наедине со строениями, мало похожими на жилище человека. Две девицы, до пределов своих чувств экзальтированные ожиданием неизвестно чего, остались уже одни. И не успели они удивиться этому обстоятельству, как автобус остановился на берегу пространного водоёма.
- Приехали! – буднично изрёк оживший водитель – причал; ждите здесь катер в город. И уехал по своим делам.
Причал оказался бревенчатым; лишь только полуразбитый дощатый настил его говорил ещё, что люди всё-таки наведываются сюда, да порой уж и во множестве; а то и грузовые операции оживляют его одиночество здесь. Берег был полог, и своей песчано-гравийной сущностью безмятежно уходил в серую глубину вод. Казалось, ничто не подтверждало ту географическую шараду в голове девиц, что вот это и есть воды великого Тихого океана. Там, где он омывает берега Крайнего Северо-Востока страны. Берег Александра, мыс Обсервации, мыс Заселения, гора Дионисия, Иоанна, Михаила – вот только нас здесь ещё не хватало.
Под ногами - самая что ни есть для них, выпускниц южно-русского университета, вожделенная Чукотка, сейчас здесь наполненная цветностью удивительных серых тонов. Даже зелень травы, даже голубизна небес отринули броскую яркость материковских своих тонов и стали мягки, но глубиной своей насыщенности как бы подстраивались под серую сущность вод, лениво плещущих, малыми - волна за волной - на серый песок пляжа. На дальнем берегу залива (лимана – загодя предупреждали их знатоки этих мест) словно на большой ладони склонов возвышенности заметны были дома городка. Словно серые горошины- виделись они отсюда и казались жилищами обитателей страны сказочной, сейчас словно затаившейся от невразумительных ещё взоров пришельцев.
Эти двое юных пришельца уселись на брёвна причала и стали смотреть на воду. Но едва только взор их отошёл от игры в догонялки волны за волной на пространствах акватории, как чуть не перехватило их дыхание от красоты, сейчас вот наполняемой для наблюдательниц самой жизнью этого мира. Серые сигары огромных белух во множестве своём выходили из бездны волн, взмывали над водой и снова уходили туда, где жизнь была неявна, но повелительна. Туда бросались отвесно ослепительно белые чайки, чтобы тотчас же вознестись им в небеса с богатой добычей пищи. То ту то там над водой едва выделялись чёрные мордочки нерп. Многие из них сейчас уставились на пришельцев и долго изучали – не исходит ли от них какая-нибудь опасность. Но нет же. Какая уж тут опасность, когда тихий восторг существа, ошеломлённо осознающего так обнаруженное само начало жизни на их планете, да сумевшей сохранить здесь миллион - о!!! - летиями свою первозданность так, что даже два или три белых корабля, стоящих на якорях посреди лимана не были чужеродны, а представлялись лишь продолжением тех чудес, которые своеобычны здесь; и среди которых пришельцам предстояло жить отныне и присно и во веки веков, пусть не телом своим но уж душой-то – однозначно.
От дальнего берега отделилась темная точка и стала приближаться, увеличиваясь до размеров плавсредства, которое, хоть и обещанным водителем кавзика катером не назовёшь, да уж и кораблём было бы слишком. Ну, пусть будет и катер. Он направился и дугой кильватерного следа лихо подошёл к причалу, пришвартовался, и высадил толпу пассажиров. Катерный матрос с о швартовом в руках кивком пригласил девушек взойти на палубу. Тут же и отчалили да резво направились в направлении сказочного города. Белухи и нерпы посторонились и пропустили пришельцев следовать курсом начертанным в направлении на работу.
Совсем скоро катер пришвартовался и к этому причалу, мало чем отличающемуся от только что оставленного. Девицы сошли на песчаный же берег откуда начиналась грунтовая дорога, ныряющая в промежутки между развалюхами уж серыми откровенно. Ещё на берегу они увидели совсем материкового вида уазик с весёлым молодым водителем. Парень не стал строить из себя важность, а запросто пригласил:
-Девчонки, садитесь - подвезу. Вам куда надо-то?
- В экспедицию.
- А я вот первого секретаря вожу. Привёз, да и свободен.
Едва только сели и уже приехали.
-Вам туда.
Всю одну из сторон городской площади занимало двухэтажное деревянное строение где и предстояло им начать свою трудовую деятельность.
Был день шестнадцатый августа месяца – самый разгар полевого сезона.
***
Прошло полвека. Кончается декабрь. На дворе морозное сибирское утро. Ещё темно. Но уже сидим, надеваем одни штаны, другие, к третьим приготовились. А там – кофта, другая…
-Куда это ты собралась, милочка - уж не в А н т р а к т и д у ли, часом?
-Всё, мой друг, еду расписываться в приказе об увольнении.
- Ну а слёзки-то зачем?
- Как же – бросаю якорь!
- Ну уж нет– становись на швартовы крепко. Теперь я твой капитан порта. Единоличный начальник.
- А вот накося, выкуси - и фигу мне под нос.
- Ах, как это неприлично – с твоей стороны.
- Какой же ты, однако, бесчувственный, не можешь без ехидства. Полвека - же, как два дня пролетели!
-Где уж нам Вас понять? - не кисейная, знать, я барышня.
Хотя и не без искры в глазницах от набежавшей влаги смотрю я на твою цветастую с позолотой бумагу, где красивым курсивом чётко выписана тебе благодарность за многолетний добросовестный труд и большой вклад в развитие золотодобывающей промышленности.
Вот и весь итог одного рейса от причала к причалу.
23.12.2021 10:44