- А скажи, Дед, ты застал то время, когда Зону «отключали»?
- Что, хочешь узнать, не фейк ли это?
- Слишком многие говорят о том событии, чтобы за фейк принять…
- Да, говорят. Говорить вы можете. А повторить не в силах. Уже не те сейчас Легенды Зоны!
- А что такого было в «тех», что изловчились это сделать? Оружие крутое? Или технология какая?
- Что было? – задумался рассказчик. – Да, пожалуй, ничего такого, о чем ты думаешь. Но было много ненависти. Великой ненависти, которую сейчас редко кто испытывает! И много любви...
- Ну, не томи, Дед, расскажи!
- Кто из вас бывал на ЧАЭС? Ты бывал? И он?.. Видали две могилы около Четвертого?
- Ну. Два креста.
- А надписи видали?
- ЧуднЫе надписи. На одном – «От любви…», на другом – «…до Ненависти»…
- Один шаг. Вот чего там не дописано. Да, тогда все понимали, что хотели этим сказать. А сейчас – ушло оно уже в Легенду…
Ну, были в те времена в Зоне два сталкера.
Одного из них звали Шаманом. Первоначально он был офицером «Долга», умный, хладнокровный, хороший стрелок и рукопашник, идеи долговские разделял от «а» до «я». Что Зона - зараза из зараз, и выжигать ее надо каленым железом, как гнилую рану на теле планеты. А потом он на этой идее совсем свихнулся, так, что даже для «Долга» стало чересчур. Решил с чего-то, будто Зона - это разумное живое существо, которое производит тут свои эксперименты, питается душами сталкеров, а мутанты, аномалии, артефакты — её то ли игрушки, то ли уродливые творения. И вот с этим Существом и задумал Шаман вести борьбу не на жизнь, а на смерть. Пока оно не выросло во что-то совсем большое и ужасное. Вышел этот сталкер на какие-то научные и военные структуры и вблизи Зоны, и в отдалении от неё, договорился, что те поставят ему всевозможную аппаратуру и взрывные установки, если он прорвется в центр. В те времена центр Зоны и ЧАЭС были за семью печатями даже после отключения Радара: столько там кучковалось аномалий и злобных мутантов, а хуже всех была группировка «Монолит», защищающая свой зомбоящик, который эти фанатики принимали за божество.
Вторым сталкером, о котором пойдет речь, была девушка из группировки «Свобода». Тоже хороший боец, дралась, как черт, любым оружием владела виртуозно, потому и прозвали её Грозой. А Легендой Зоны она стала после того, как в одиночку дошла до ЧАЭС и побывала внутри Четвертого энергоблока. Гроза разделяла идею Шамана о живой Зоне, да только разделяла она её с противоположным знаком. Рассказывала, что Зона сама вышла на контакт и позвала её к себе. Девушка эту разумную живую Зону любила, жалела и видела в ней одинокую молодую сущность то ли из чужих неведомых миров, то ли из каких-то земных слоев, которая пыталась в этом мире что-то понять и что-то делать по своему нечеловеческому разумению.
Эти двое носителей Идей рвались на ЧАЭС, а дойти смогла только Гроза. Ей был назначен Зоной день, час и путь для встречи, и вот в тот день она пришла.
***
… Девушка уже час лежала в кустах, наблюдая за площадкой возле южной стены Четвертого энергоблока, по которой курсировал караульный монолитовец. Она знала, что сверху за местностью наблюдает снайпер, который медленно перемешается по крыше против часовой стрелки. Снайпер не слишком таился и ничего не опасался - внизу было достаточно народа, чтобы вступить в успешный бой с «неверными», поэтому периодически Гроза видела то фрагмент ствола его винтовки, то край каски, то не видела длительное время ничего – и это означало, что дозорный передислоцировался в другом направлении. Ей нужно было точно вычислить нужные полминуты, чтобы успешно добежать до угла здания, пока наземный часовой окажется на удалении спиной к ней, а часовой на крыше сменит сектор обзора. А потом ей будут нужны две минуты на подъем.
Если, конечно, веревка окажется в пазах того шва, о котором ей было открыто.
Но девушка Зоне верила.
***
Она смогла.
Добежала до стены, выковыряла из паза конец зашпатлеванной веревки, рванула ее, высвобождая полностью, и, с альпинистской сноровкой перебирая ногами по стене, за две минуты поднялась до нужного карниза. Вытянула веревку наверх, растянулась на карнизе и замерла в ожидании следующего благоприятного момента.
Когда боец на крыше сменил свою позицию на более отдаленную, Гроза осторожно поползла. Её целью была ближняя щель неплотного примыкания верхних плит объекта Укрытие, через которую она могла проникнуть внутрь Саркофага. Вторая, принесенная с собой, веревка должна была обеспечить ей спуск вниз.
Вот она уже возле щели.
Регулярные выбросы прилично расшатали, разрушили крышу Саркофага, многие плиты провалились внутрь. Примотав к арматуре капроновый альпинистский шнур с узелками, Гроза пролезла в провал, оттолкнулась от края разлома и, покачиваясь, повисла на своем шнуре. И, наконец, узрела с двадцатиметровой высоты величественную и страшную панораму эпицентра техногенной катастрофы…
… Она висела и неотрывно смотрела до тех пор, пока не почувствовала режущую боль в обдираемых тросом ладонях.
Тогда опомнилась, начала понемногу перебирать узелки и спускаться.
Наконец, ее ноги коснулись решетчатого железного пола навесного мостика, опоясывающего зал. Когда-то он был покрыт пластиком, расплавившимся во время пожара. Отпустив шнур, девушка медленно подошла к перилам, за которыми простирался хаос, порожденный взрывом.
С замирающим сердцем и стесненным дыханием Гроза огляделась. Вот он, кусок упавшей на ребро крышки реактора с торчащими кабелями и прутьями арматуры, а всё остальное, не смотря на хорошую освещенность сквозь проломы стен и крыши, уже не имело ни формы, ни определения. Это был просто спекшийся хаос.
Гроза ожидала увидеть среди этого апофеоза смерти зарево артефактов или переливы аномалий, как и везде в Зоне, но здесь артефактов не было, всё было черно — разрушенный реактор Четвертого энергоблока словно застыл навечно в однообразной гримасе своей бесконечной агонии, как скорбный мемориал самому себе.
И еще ей показалось, что здесь пахло — горячей радиоактивной пылью и окислившимся металлом, словно где-то внизу, в преисподней, продолжалась реакция. А потом из жерла этого невидимого вулкана — УДАРИЛО…
***
— Гроза рассказывала по возвращении с ЧАЭС, что ей был продемонстрирован Первый Взрыв — во всей его чудовищной мощи и апокалиптической жути. Она увидела взлетающий в воздух реактор: мимо нее сквозь мрак летели в небо раскаленные до нестерпимой белизны струи пара и горящего ядерного топлива, оранжево-желтые протуберанцы звездного пекла, в которые превращалась расплавленная материя, взлетали, падали и вновь взлетали куски чего-то невещественного, похожего на гигантские хлопья сажи, а потом всё затопил неимоверно оглушительный рёв, словно при старте космического корабля… И вдруг настала тишина — тишайше тихой, и слышалось лишь легкое потрескивание каких-то дров в подземном костре… И тогда из этой тишины, из недр реакторного зала поднялось и залило весь мир нежное белое сияние оголенной ядерной реакции… А потом, когда и это зарево погрузилось снова в кратер взрыва, в кромешной темноте еще долго летели и летели мимо девушки в небо серые нескончаемые струи жара…
И вот тогда из неведомых глубин в наш мир поднялась и родилась ОНА — еще младенец, слабый и беспомощный, как и любой младенец…
И оставалась такою — незаметной, созерцающей, познающей себя и мир — как бабочка в коконе…
… до Второго Взрыва…
Второй Взрыв придал Зоне энергию, немыслимые силы. И нестерпимое желание действовать…
***
— Когда Гроза вернулась, принесенная ею информация всколыхнула Зону. Конечно, нашлись скептики, которые отказывались принимать тот факт, что какая-то девчонка смогла пройти туда, куда не удалось проникнуть бывалым сталкерам-мужчинам, но Гроза предъявила своему командиру в «Свободе» сильно потускневший артефакт «Пузырь», гриву своих волос с безжалостно отрезанной прядью и снимок этой пряди, обмотанной вокруг перил на фоне обломка крышки реактора Четвертого энергоблока. В дальнейшие дискуссии девушка старалась не вступать, считала, что свою миссию выполнила, лишь пожимала плечами, когда ее пытались на чем-то подловить, и вообще стала менее контактной, более задумчивой, погруженной в какие-то свои мысли.
Так как Зона тесная, в ту же пору произошла их первая встреча с Шаманом. Да и было б странно, если бы эти фанатичные носители противоположных идей в конце концов не вышли друг на друга.
Шаман подошел к ней сам на Янове. Все окружающие готовились к обостренному конфликту, но, к немалому всеобщему удивлению, беседа двух фанатиков прошла очень вежливо и тактично. Предельно тактично. Запредельно тактично. И в дальнейшем не было ни одного случая, чтобы при встречах Шаман и Гроза эту тактичность переступили.
Между тем, в своей группировке дела долговца шли из рук вон плохо. Генерал Воронин, справедливо решивший, что раз в Ватикане нельзя быть большим католиком, чем папа Римский, то и в «Долге» нельзя быть большим борцом с Зоной, чем сам командующий, после очередного демарша своего подчиненного приказал Шаману снять погоны и шевроны и покинуть «Долг». Что тот и проделал, на прощанье доходчиво пояснив бывшему командиру, что именно тот сможет подтирать своими шевронами и погонами после того, как Зона сделает из него очередного упыря.
Покинув «Долг», Шаман полностью посвятил себя сбору информации о центре Зоны, периодически встречался на Кордоне со странными людьми извне, получал от них какие-то флэшки, папки и объемные коробки.
А Гроза получила от своего командования статус Вольного Искателя, и, хоть осталась на довольствии «Свободы», могла распоряжаться собой по собственному усмотрению, с единственным условием — оповещать командование о всех своих находках и открытиях в Зоне.
Собой и своим временем Гроза распорядилась довольно странно — она сошлась с группой вольного сталкера Тетёхи и совершала совместные рейды в разные части Зоны. Почему именно Тетёха и его товарищи Карась и Гвоздь — всем было непонятно. Ничем выдающимся эти парни не отличались, звезд с неба не хватали, промышляли артефактами на троечку, от силы на четверочку в особо удачные ходки. Обычные работяги Зоны, трудящиеся на прокорм.
А потом Гроза близко сошлась с Гвоздем, что было уже совсем из рук вон. Тот был парень хоть надежный и порядочный, но совсем не пара такой девушке, как Гроза. Об этом в Зоне откровенно говорили и за глаза, и в глаза, и Гвоздя это сильно удручало, но Гроза только смеялась и уверяла, что они все ничего не понимают. Правда, Гвоздь заботился о своей любимой так, как редко кто о ком заботится: одета ли, согрета ли, сыта ли — это у него всегда было на первом месте. Пить почти совсем перестал, все средства — на нее: то варежки ей новые, то сапожки, то новый ствол. А то и крем какой-нибудь на праздник по совсем заоблачной цене.
Потом сделала ход Зона.
Она стала появляться в реальном облике — то Черного сталкера, то говорящего кровососа, то Девы верхом на кабане. Являлась она многим, и Грозе, и Шаману, и если первая искала с Ней бесед, то бывший долговец все разговоры заканчивал расстрелом собеседника.
***
«В чём смысл этой твоей любви? В чём её ценность? Я ценности не вижу. Мощь ненависти куда ощутимей и реальней. Она сносит границы, пробивает путь, меняет мир, сдвигает рамки, всё перемешивает и создает новое. Совсем новое. Я родилась не от любви. От взрыва. То, что вы называете вашей Вселенной, тоже родилось от Взрыва. И в этом вашем мире — крик ненависти, вой охоты, пожирание и усиление того, кто победил и пожирает — вот двигатель прогресса, а вовсе не чья-то уступка или жертва. Сильный побеждает и усиливается за счет слабых. Моя территория, мои дети — лишь отражение вашего мира, который вы называете «Большой землей». Что даст мне твоя любовь? Куда мне ее пристроить, для чего? Ты можешь только умереть, сказав, что это — «за меня»! И чем твоя смерть окажется полезней или ценней смертей других земных существ? Они ведь тоже приносятся в жертву, пусть и не добровольную!.. С тобою мне не интересно. Скучно. Непонятно. Бесперспективно. Куда интересней тот, кого вы называете Шаманом. С ним весело, с ним горячо. Как будто в недрах взрыва. Всё кипит, всё может измениться! Он силён, он очень силён! Если он устроит Третий Взрыв, как и мечтает, о-о, это вовсе не убьет меня, а усилит колоссально! Нам будет весело играть!.. Я вижу, что ты не сможешь этого понять. И я хочу, чтобы ты ушла. Покинула мою Зону. Твоему парню я пошлю подарок — артефакт, за который он получит много денег. Вы сможете купить себе домик у речки. Это называется у вас добро, не так ли? Я к тебе добра. А теперь уйди. Мне с тобой так скучно…».
***
Гроза вошла в бар «100 рентген» и обвела глазами зал. Увидела за дальним столиком Шамана. И он её увидел. Тут же пошел навстречу.
Никогда до этого Гроза не искала сама встреч с ним. И сейчас она не знала, что сказать. Тогда Шаман молча взял ее за предплечье и вывел из бара наружу.
Девушка и там долго молчала, опустив голову. Шаман не торопил.
Наконец она собралась с духом:
- Ты победил. Я уступаю тебе её. Ей не нужна моя любовь. Ей скучно моё сердце. Я ухожу из Зоны. Я ухожу…
Шаман молчал, пристально смотрел на то, как девушка пытается справиться со своим лицом.
Потом негромко произнёс:
— Теперь ты видишь, что это за дрянь. Моральный уродец со встроенной функцией господа-бога. Ох, если бы я мог дотянуться до неё из гаусса…
Она мотнула головой так, что из уголков глаз брызнули слёзы:
— Если бы у тебя родилась дочь — больная, инвалид, не понимающая, что она творит… ты тоже не нашел бы иного способа, кроме как из винтовки?!.
Шаман молчал, крепко держал её за локти. Потом глухо спросил:
— Куда ты собираешься идти?
Она шмыгнула носом, вытирая щеку тыльной стороной кисти.
— За Кордон. Она Гвоздю приданное обещалась выписать. Артефактище. Чтобы мог он купить дом на Большой земле. Чтоб духу моего тут, в Зоне, больше не было…
— А на Янтарь со мной пойдешь?
— На Янтарь?.. — не поняла Гроза. — Какой Янтарь? Зачем?
— Ну, или в Припять. Или на «Юпитер»… Какая разница?..
Гроза запрокинула голову и посмотрела ему в глаза широко распахнутыми глазами.
Они смотрели друг на друга долго, молча, без слов, которые здесь были лишними…
…пока из вечерней темноты не раздались шаги и их не окружили силуэты с винторезами.
— Нет, Шаман, не пойдет она с тобой ни на Янтарь, ни на ЧАЭС, ни на «Юпитер». Хотела бы, так давно пошла бы. Я разве удержал бы? Грозу-то!.. Она свой выбор уже сделала. Она выбрала жизнь. А что ей можешь дать ты? Ты ведь не успокоишься, ты не отступишь, ты будешь вгрызаться в горло Зоне, пока не достанешь её и она не прихлопнет тебя, превратив в мокрое место. Ну, это твой выбор. А девчонку ты оставь!..
И снова долгое молчание повисло среди ночи.
Потом Гвоздь вышел из круга, взял Грозу за локоть и повел от бара прочь.
И она ушла. Не оглядываясь.
***
— Как словом, так и делом, купили Гвоздь с Грозой дом с садом неподалеку от Зоны, она за садом ухаживала, он домик отделывал. Иногда на Грозу накатывало; тогда Гвоздь заваривал чай из малиновых листьев, теплым пледом её укутывал и заводил откровенные разговоры про Зону. Всё выслушивал, всё своими именами называл, и отпускало девушку, как выговорится и выплачется.
Иногда Тетёха с Карасем в гости приезжали, привозили новости. Рассказывали, что Шаман то с группой штурмовал центр Зоны, то в одиночку; потом штурмовку прекратил, пошел на диалоги с Зоной.
Так почти год прошел.
Весной полезли Гвоздь с Грозой на крышу дома антенну ставить, и тут видят — едет по дороге в их сторону «уазик». «А-а», -сказала вдруг Гроза и села на конек. Гвоздь на нее глянул и с крыши кубарем — в терраску, где хранился винторез. Но не успел подняться, смотрит — на коньке крыши уже две девушки сидят.
Гвоздь резких движений производить не стал, свой винторез отставил, взял снайперку. И в окуляр тихонько смотрит.
Та, которая гостья, что-то щебечет весело, смеется, потом достала артефакт размером с вишню — красивого рубинового цвета, хозяйке отдает и ручкой ей — пока! По скату крыши съехала и вроде как спрыгнула во двор. Но во дворе осталось пусто. Только опять в отдалении «уазик» заурчал.
Гвоздь поднялся на крышу. Гроза сидит, катает в ладонях артефакт. Смотрит на него странно.
— Что за подарок? — спрашивает он.
— А это, брат, Сердце Зоны, — отвечает девушка, нехорошо усмехаясь. — В нем вся жизнь, которая на территории ЧЗО происходит. Потому, как сама хозяйка Зоны сейчас отбывает в свадебное путешествие с Шаманом, мне и поручено за территорией следить. Чтобы кровососы там не сильно дрались, и контролеры не злоупотребляли, и сталкеры не лезли шибко в аномалии. Понятно?
— Что же непонятного, — отвечает Гвоздь, а сам поглядывает зорко. — А про Шамана-то серьезно?
Она только зябко плечами повела:
— Он же игрок. Какие ставки — знал. Но что мне страшно, это правда. И даже не того боюсь, что проиграл Шаман, что издевается она над ним, доламывает, как жестокий ребенок свою куклу. Он знал, что может проиграть. И знал —кому. Я более боюсь, что он еще играет. Что поднял ставки до чего-то совсем недопустимого, немыслимого…
— Ты думаешь, что можешь ещё как-то повлиять?
— Нет, — ответила она тихо. — Не думаю.
Потом погладила пальцами рубин в своих ладонях.
— Они ждут меня. Я иду на ЧАЭС, Гвоздь. Я возвращаюсь в Зону!
***
Потом настал тот день, День Х…
В тот день погасло Сердце Зоны. Оно сначала потемнело, словно алая кровь превращалась в густую венозную, потом стало каким-то лилово-черным, цвета трупа, стремительно похолодело… и взорвалось в руке Грозы, разлетевшись на миллионы крохотных осколков…
В тот день пропали в ЧЗО все артефакты, исчезли бесследно аномалии, мутанты растерянно заметались по Зоне, мыча, как заблудившиеся коровы.
В тот день бойцы «Монолита» обнаружили пропажу своей святыни, и на территории Четвертого энергоблока стали раздаваться выстрелы тех, кто не смог пережить эту утрату.
…А затем пришел и день, когда в Зону вернулся Шаман.
Он направлялся прямиком на ЧАЭС.
Он возвращался победителем…
***
...Гроза стояла в дальнем конце Пятого энергоблока, на кольцевой террасе, положив обе руки на перила, смотрела вниз, на то, как Шаман пересекает реакторную зону. Потом она повернулась, вышла на боковую лестницу и стала спускаться. Вышла в зал, медленно пошла навстречу.
Сталкер шагал широко, уверенно. Приблизился.
— Как ты это сделал? — спросила она тихо.
— Как и планировалось. Под видом экскурсии в лаборатории одного европейского НИИ, где нас ждали. Сработали специальные магнитные ловушки. Её зажало в кокон. На наше счастье, для неё — непроницаемый. Надеюсь, что вырваться оттуда она уже не сможет. Или же вырвется нескоро. Не при нашей жизни. Если, конечно, не случится новый Взрыв...
Гроза посмотрела поверх его головы, на потоки вечерних солнечных лучей, которые бодро разрезали порхающие под куполом пустого здания воробьи. Их чириканье дублировалось звонким эхом.
— Что?.. — не понял Шаман.
— Здесь всё мертвое, — тихо ответила она. — Все эти дни... Просто пустырь. Мусор. Коробки ветхих зданий… Вся Зона умерла. И стала мусором... мертвым мусором…
Она стала разворачиваться, уходить обратно.
— Умерли аномалии! Смертельные ловушки, душегубки, придуманные её больной фантазией! — закричал ей вслед Шаман. — Умерли монстры, чудовища, искалеченные души!..
Она медленно глянула на него через плечо:
— … и мы.
***
— Их последний разговор в Пятом энергоблоке услышал сталкер Лапоть, посланный в разведку на ЧАЭС товарищами, которые пытались понять, что такое в Зоне происходит. Лапоть полетел с новостями в лагерь, откуда очень скоро сталкерня повалила на станцию обратно, жаждая подробностей.
Но подробностей они не получили.
… Грозу нашли в маленькой комнате возле операторской, с окном, выходящим на красивый оранжевый закат. Кресло, сидя в котором она сделала себе смертельную инъекцию, было как раз повернуто к окну. Было очевидно, что первым нашел её в этом кресле Шаман, и уже не узнать, как вел он себя, увидев на полу разбившийся шприц, оголенную до локтя руку с подвернутым рукавом… бился ли лбом о стены или пол… Ведь кругом было лишь мертвое здание, которому безразличны человеческие эмоции.
Но, когда нашли Грозу, она с головы до ног была накрыта черным кожаным плащом Шамана. Покоилась под ним, как в саркофаге.
А самого Шамана сталкеры обнаружили во внутреннем дворе энергоблока — с дыркой в голове и валяющимся рядом пистолетом.
Тогда их и похоронили рядом с Четвертым, обоих. Её любовь рядом с его ненавистью, и его любовь рядом с ненавистью её.
***
… А через неделю Зона ожила.
Ух, как ожила она! Таких тайфунов и цунами, таких выпадений осадков в виде аномалий, таких озверевших, воспрянувших духом мутантов мир еще не видывал и, думаю, никогда не увидит!
Что там случилось, в тамошнем европейском НИИ, мы тоже, думаю, уже никогда не узнаем, по причине отсутствия в живых свидетелей.
Но Зона сумела вырваться, Зона вернулась, и было очевидно, что первое время она посвятила поискам Шамана и Грозы.
А когда, наконец, нашла их, катаклизмы сразу прекратились.
И всё пошло по-старому. Сталкерня в тот год получила изобилие артефактов, так что о возвращении хозяйки Зоны в её владения никто не пожалел. А молодняк, вроде вас, получил очередную Легенду.
— А с Гвоздем что?
— Гвоздь-то… — не сразу ответил рассказчик. — Гвоздь вернулся в Зону. Продолжил сталкерить. Да и сейчас еще сталкерит. Когда доходит до ЧАЭС, ухаживает за могилками... Когда в другой раз и вы там побываете, оставьте на могилах, чем богаты.
И будет вам за то от Зоны удача.