«Трудно в миру приобрести спасение, наипаче в настоящее время. Все следят за тем кто ищет спасения, как за каким-то разбойником и все стремятся его осмеять.
Храм есть прибежище, и все тут утешение, а тут-то как духовенство вообще в настоящее время не духовной жизни, наипаче следят кто ищет бисера и смотрят с каким-то удивлением как будто пришли сделать святотатство. Но чего нам об этом печалиться? Ведь Сам Спаситель сказал: "Возьми крест свой и следуй за Мной". Мы не к духовенству идем, а в храм Божий! Ну, да нужно подумать – худой, да Батюшка.
У нас искушения, а у него и поготову, потому что там у него шурин на балах, а теща-то у него кокетничала, а жена много денег на платья извела, и гостей-то у него предстоит много к завтраку. А все же почитать нужно его! Он есть батюшка – наш молитвенник.
Когда никого не видно, то громко открикивайся от врага: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий помилуй меня грешного и молитвами Богородицы сохрани меня". А если видишь, что около тебя кто ни будь близко, то тайно духом возноси молитву Иисусову. Затем причащайся как можно чаще и ходи в храм, какие бы ни были батюшки.
Храм есть ковчег, как он не будет соблазнять врага, потому что там отпускаются в Храме грехи.
Считай батюшек хорошими, потому что ты как спасающийся – тебя враг искушает, а у него тоже семейство и он тоже человек. Ему бы надо было поступить в исправники, а он пошел в батюшки. Ведь он бы рад спросить, да нет у нас таких живых людей дать ему благой совет. В настоящее время кто может совет дать, так они в уголочки позагнаны.
Ах, как враг хитрый ловит вообще спасающихся: в одно прекрасное время ехал я зимой, был мороз в тридцать градусов, враг и научил меня: "Сними шляпу и молись на долине за лошадьми, ведь все делатели, что не делают, да успеют". Я действительно снял шапку и давай молиться, а потом мне стало казаться в очах, будто Бог очень близко. Что же получилось? Голову простудил, потом захворал, был сильный жар, 39 градусов. Вот я тут поработал, а когда пришел в себя, за это много молился и постовал. Молиться можно на долине, но не снимая шапки в 30 градусов мороза.
Когда я стал ходить по святым местам, то стал чувствовать наслаждение в другом мире. Ходил временно не всегда по святым местам; испытывал много чего; видел как Богу служат в обители святой и думал, что в миру кто делает со страхом и благословением Божиим тоже участник даже и больший, потому что Сам Самодержец Царь крестьянином живет, питается от его рук трудящихся, и все птицы крестьянином пользуются, даже мышь и та им питается. Всякое дыхание да хвалит Господа и молитва все за крестьянина – только бы он не сквернословил!
Велик, велик есть крестьянин перед Господом: он никаких балов не понимает, он в театре редко бывает, он только помнит: Сам Господь подать нес и нам велел – Божий трудовик! У него вместо орга;нов – коса в руках; вместо увеселений – соха у сердца; вместо пышной одежды – какой ни будь твердый ярмячок; вместо тройки лихой – какая ни будь усталая лошадка. Он едет и вспоминает от души ко Господу: "Донеси меня с этой долины в Свое прибежище или до города". Вот тут-то на нем Христос! А сам пешечком со слезами. Он здесь со Христом, а там уже давно на нем пребывает рай, то есть он заготовил Житницу Божию. Нередко приходится со словами Бога умолить, и Фрола, и Лавра помянуть, а все же таки с Богом и тут ему радость! А без Бога хотя и на тройке мчатся, а уныния полный экипаж.
Что им завидовать! У них как у худого еврея какой ни будь гнилой товар, да подкрашен или подлажен. Хвать, а его и нет, то есть деньги заплатил, а пользы не получил. Вот их радость – как надежды на весенний лед. У них едет только пышное платье, а душа во мраке. Но действительно не у каждого так бывает: "порфира не погубит, а рубище не вознесет", но на все нужно умение и опыт. Всегда нужно себя в одежде унижать и считать себя низким, но не на словах, а духом действительно».
Григорий Ефимович Распутин, Житие опытного странника, 1907 г.
Убитого сначала хотели похоронить на его родине, в селе Покровском, но из-за боязни беспорядков, отказались от этой идеи. 21 декабря (4 января) состоялись тайные похороны Распутина в Александровском парке Царского села.
В гроб было вложено письмо императрицы Александры Федоровны следующего содержания:
«Мой дорогой мученик, дай мне свое благословение, чтоб оно постоянно было со мной на скорбном пути, который остается мне пройти здесь на земле. И помяни нас на небесах в твоих святых молитвах. Александра».
Император Николай Александрович в день похорон Распутина оставил в своем дневнике запись:
«Гроб с телом незабвенного Григория, убитого в ночь на 17 декабря извергами в доме Ю. Юсупова, стоял уже опущенным в могилу. Отец Александр Васильев отслужил литию, после чего мы вернулись домой.
Погода была серая при 12° мороза. Погулял до докладов».
Во время болезни матрос Деревенько однажды приносит Наследнику просфору и говорит: «Я в церкви молился за вас; и вы помолитесь святым, чтобы они помогли вам скорее выздороветь!».
А Наследник отвечает ему:
«Нет теперь больше святых!.. Был святой – Григорий Ефимович, но его убили»…
Царственных страстотерпцев укрепляло пророческое утешение, посланное Григорием Ефимовичем их маленькому Алексею:
«Дорогой мой маленькой! Посмотри-ка на Боженьку! Какие у него раночки. Он одно время терпел, а потом стал силен и всемогущ – так и Ты, дорогой, так и Ты будешь весел, и будем вместе жить и погостить. Скоро увидимся».
Наконец, тот же самый Маклаков, который так ликовал в декабре 1916-го привел свидетельство:
Одна из светских дам Петербурга сделала любопытное наблюдение: при посещении госпиталя, где было много солдат, она под радостным впечатлением от смерти Распутина, о нем сообщила солдатам; она ждала выражения восторга, солдаты угрюмо молчали. Думая, что они ее не поняли, она стала повторять и разъяснять смысл события; солдаты продолжали молчать и, наконец, один из них вымолвил:
«Да, только один мужик и дошел до царя и того господа убили».
«И будем вместе жить и погостить. Скоро увидимся».