Проснулся. Смотрю. Не понимаю, потому что не вижу. Не вижу света, значит не понимаю, заря есть или нет. Ясно одно, что проснулся ни свет, ни заря, а это значит, что могу спать дальше, до того момента, когда возникнет свет, а вместе с ним вспыхнет заря. А пока темно. Луна и звёзды, где-то там, в моём понимании, что они есть, потому что должны быть, а в такое время суток обязательно. И от этого понимания, сплю дальше, ведь всё равно ничего не вижу.
Ворочаюсь во сне с боку на бок. Что-то мешает глубокому крепкому сну. Наверное, то, что не понимаю, оттого что не вижу. Не понимаю, сплю ли, оттого, что не вижу сны.
Зато слышу. Хотя тоже не понимаю, потому что не вижу того, что слышу. Но слышу как звонит мобильный телефон. Не вижу кто звонит, и потому не понимаю, зачем звонит.
А звонит пресловутый 900. Потому, когда всё же вижу, кто, то понимаю, что отвечать не буду. Это они не понимают, кому звонят, потому что его не видят, но звонят. Мне звонят. И задают вопрос: Геннадий Владимирович, это ваш телефон?
Отвечаю: Нет. И вешаю трубку. Но это было однажды. А сейчас не отвечаю, потому что вопроса не слышу, просто не принимаю звонок с номером 900, даже не спрашивая: это ваш телефон, потому что знаю, что их, раз звонят с желанием спросить.
Сплю дальше, потому что света нет, как и нет зари. Ну, это мне так кажется, потому что хочется. Хочется спать, а если не спать, то лежать, не вставать. Потому вспоминаю, почему лежу и не встаю. Потому что выходной и могу себе позволить.
Лежу дальше, не сплю, потому вспоминаю, что неделя выходная, не только день, в связи с новогодними праздниками. Потому могу не вставать всю неделю. Тем более, что зима, а зимой, что днем, что ночью, всё время ни света ни зари, что означает, что можно спать или лежать в ожидании света, а потом и зари.
А пока не зги, значит света с зарёй не жди. А так как не вижу, то и не понимаю, а только слышу, как тогда, часа два назад, звонок мобильного телефона, но сейчас стук входящей двери в подъезде дома, где проживаю, и хоть не вижу, что и кто, но вспоминаю, что сломался дверной доводчик, а сейчас выходная неделя, значит ждать его починки и наслаждаться стуком входной двери ещё ту самую неделю, а то и больше, учитывая то, как работают те, кто должен прийти и починить. Что значит, никак.
И потому, всё так же лёжа в кровати, ведь неделя выходная и лежать могу еще неделю, ждать, когда починят доводчик, и слушать грохот, мешающий отдыхать всю неделю, и потому вспоминаю, что хотел сменить не только ареал проживания, но и квартиру на дом. На отдельно стоящий дом. Подальше от социума, и людей из этого социума, до чертиков надоевших не только стуком двери, и потому не просто подальше от социума, а желательно в дремучем лесу, но не на медвежью берлогу, чтобы не было шила на мыло, а на дом с удобствами, так, чтобы когда снова выпадет свободная неделя, мог бы лежать и даже спать, но никого не ждать, а просто лежать, а для этого нужно тепло и уют, чтобы мог, проснувшись ни свет, ни заря, услышав звонок мобильного телефона, а следом закономерный вопрос в трубке “Здесь олени не пробегали?” я же в лесу, ещё и дремучем, потому олени могут быть, не только волки и лисицы, но только не люди. И чтобы мог ответно спросить: “А вы что, отстали?” И понять, что звонил тот самый олень, тот, что из людей. И даже не удивиться, как это он, тут, в лесу, ещё и в дремучем, ещё и отстал, потому что он олень, каких много, и не только в лесу.
Короче, вспомнив, что хотел купить дом, при этом в очередной раз услышав грохот закрываемой двери в подъезде, стойко продолжая лежать, вспомнил и другое, как накануне звонил, найдя такой дом, который хотел бы купить.
И потому звоню снова, потому что накануне не всё увидел и не всё, как результат, понял, но понял только, что в доме была печь, а теперь её нет, как и трубы на доме тоже, её даже на фото не видно, и потому не понятно, как же этот дом, в котором я собрался жить, отапливается. А отапливается он, оказывается, с помощью бензиновых конвекторов, то есть при помощи соляры. Но так как снова на фото я не увидел ни конвекторов, ни того бензинового котла, то так и не понял, чем же буду топить дом, чтобы не замерзнуть. И потому звоню и потому слышу, но по-прежнему ничего не вижу и соответственно, ничего не понимаю. Но мне говорят:
— Смотрите! Видите? Впереди деревянный забор.
Говорю: Да, вижу. Но больше ничего не вижу. На вашем фото не вижу, потому что нету.
А мне снова:
— Смотрите! Видите? Я же вам говорю, тут деревянный забор, а дальше профлист и рабица. Ну, вот он, вот!
Так как не вижу на фото профлист, а о нем только читаю в объявлении, то не понимаю, где же он есть, этот профлист, сколько не силюсь смотреть, хотя смотреть некуда и видеть потому, нечего. И потому перехожу к следующему интересующему меня вопросу, спрашивая про отопление. А так как вчера уже узнал о бензиновых конвекторах, то сегодня узнаю о газовых.
Но как и забора из профлиста на фотографии не вижу, так и газового баллона с конвекторами там же не наблюдаю. И хотя в объявлении написано, что отопление электрическое, всё равно узнаю, что могу установить уже имеющееся в объявлении электрическое отопление, и о том, что у нас же полстраны отапливается электричеством и что за сто тысяч я смогу тоже вместе с той пол страной отапливать свой дом электричеством.
Но так как я не вхожу и не хочу входить в то количество, называемое “пол страной”, то и понимаю, что отопления в этом доме для меня нет, и кажется, вопрос о покупке понравившегося мне дома уже не стоит, но мне по- прежнему говорят:
— Смотрите, видите? Вот, видите, весь дом 32 квадратных метра.
Хотя я вижу на плане нечто иное, но молчу и слушаю, так как ничего другого не остается, а увидеть и понять я уже не надеюсь.
— Смотрите! Это пристроенная терраса, в ней кухня и санузел… Всё есть.
Продолжает тыкать в чертеж риелтор, которая не у компьютера и которая не имеет возможности открыть интересующее меня объявление.
Потому ей тоже ничего не остаётся как только говорить мне “смотрите” в надежде, что я увижу что-то из того, чего там, куда надо смотреть, нет. Возможно, газовый баллон с конвертерами или печь, которая была и которую заделали, заодно снеся и трубу с той крыши на том доме, который, сколько я не силился, не смог рассмотреть, он скрывался, как видно, за тем забором из профлиста или из рабицы, которые я тоже так и не увидел, несмотря на настойчивые призывы продавца недвижимости посмотреть.
Как и часто многие тебе в трубку, пытаясь что-то объяснить, чтобы было понятнее, тоже настойчиво, говорят : “Ну, смотрите!”, а мне каждый раз, слыша эту фразу, хочется спросить, а куда смотреть, ведь я могу, чтобы, что-то понять, только слышать, разговаривая по телефону. Тем не менее эта фраза для многих давно стала культовой, как и мой ответ риторическим.
— Вот, смотрите!
— А куда смотреть, если я всё равно не вижу ни забора, того что в объявлении указан, ни отопления, о котором услышал целый рассказ про то, как сначала печь снесли и замуровали, чтоб не мешала отапливать помещение в холода, а потом про пол страны дураков, учитывая и то, сколько это отопление стоит, и то, как часто его вырубают для того, чтобы потом больше не включать, и всё равно при этом отопливающихся электричеством, как выясняется, пол страны.
Короче, тут я вспомнил, с чего это я решил вдруг позвонить, вспомнил про тех оленей, которые вечно пробегают по твоей жизни и со словами “смотрите” тоже. Но так как я не видел, хоть и смотрел, то и не понимал. Зато помня, что оленей много, понимал, что это один из них, тот, который отстал, и тот, которому я однажды уже сказал “нет!” на вопрос “Это ваш телефон Геннадий Владимирович?” и тогда же повесил трубку.
Как и сейчас, помня, что раз олень, даже из отставших, то и говорить не о чем, а смотреть так тем более некуда, потому что ни забора, ни того дома всё равно не увидишь, только оленей, которые только что снова пробежалась по твоей жизни, а ты так и не заснул больше, проснувшись ни свет, ни заря, а ведь спать мог всю неделю. Выходная же!
05/01/2022 г
Марина Леванте