– Зачинать крепость станем на левом берегу Дона. Встанем грозной крепостью супротив всего Дикого поля. Быть Епифани глазом и воином Московского государства,
– так напутствовал работных людей на благое дело князь Иван Мстиславский.
Помолчав немного и окинув взором многочисленную полувоенную толпу, добавил:
– Совсем немного прожили мы здесь, а уже запахло. Старшим по нарядам надобно устраивать нужники подальше от харчевен. Всё ненужное, без дела лежащее свезти в ямы глубокие. И ещё особо хочу говорить: к Дону с погаными мыслями и делами не подходить. Беречь воду реки, яко самого себя. Кто станет забижать Дон, тому – плети.
После небольшой паузы, положив правую руку на грудь, князь изрёк:
– А теперь, после благословения отца Ефрема, всем разойтись по своим местам. И поможет нам Бог сотворить то, что задумал наш царь Иван Грозный.
Из одного целого озера толпы потекли ручейки людей в разные стороны. Послышались команды, приказы, окрики.
– Никита! Стрешнев! Поди сюда.
– Что прикажешь, княже? – поклонившись, спросил помощник.
– Какие запасы снеди у нас в амбарах? Успели льда наколоть на лето в озёрах?
– Княже, скот, что мы с собой пригнали, пасётся на лугах под особой охраной. Бочки с солониной, рыбой, мёдом закатили в холодные погреба. Если объявится нужда, хлеб и другой провиант станем закупать у местных.
– И кто такие они? Купцы?
– Трое выборных из них ожидают твоего соизволения явиться.
– Веди!
Трое и мальчонок с ними в длинных свежих кафтанах, причёсанные под горшок, подошли к Мстиславскому и низко поклонились.
– Живи и здравствуй, князь, – обратился один из них.
– Кто таков будешь?
– Ефим Греча, казак вольный. Со мной ещё три десятка таких же людей. Несём охрану, а также землю замуж выдаём.
– Ну и как в этих краях живётся?
– По-разному, княже. Всегда ухо держим востро. А то не ровен час…
– Что степняки докучают? – осаждая застоявшегося коня, спросил Мстиславский.
– Шибко докучают. Сами пашем землю, а одним глазом в степь глядим. Уж и не знаем, как благодарить вас, что пришли сюда.
– Это за что ж? – улыбаясь, спросил Иван.
– Как же, крепость будем строить. А за крепостью и нам спокойнее станет жить.
– А хлеб и живность у вас имеются для продажи?
– Имеются, княже. Мы готовы поделиться лишком, когда рука об руку вдарим.
– Вот что, Ефим Греча, потолкуй со своими, а потом скажешь мне, сколько у вас и какой снеди имеется на обмен или за серебро. Как обговорите, приходи. Будем торговаться.
– Завтра сможем и прибыть, княже.
– Добро. Жду завтра после заутренней. Никита, где ты? За мной – стрелой.
Вечером, при лучине, собрав в своём доме казаков и мужиков, Ефим Греча объявил:
– Вольные люди, казаки и подобные им, с князем Мстиславским, а он – племяш самого Ивана Грозного, глаголил.
– И что ж? – спросил нетерпеливый казак Лука, сосед Гречи.
– Не встревай, – оборвал его другой сосед, – пусть гутарит старшой.
– Так вот. Князь призывает все излишки со двора сбывать в крепость. Тамоча теперь большая охота на хлеб, мясо, всякую живность. Кто сколько и что может поставить, Данилка, сынок, а ну-ка помечай за каждым в столбец.
– Греча, а разговор-то многоречивый был? – спросил снова Лука.
– Слава Богу, князь с вниманием выслушал меня, словообильно поговорили. Мне завтра, после заутрени, слово перед князем держать. Вы уж думайте крепко и Данилке говорите.
– А стоит ли овчинка выделки? – не унимался Лука.
– Я так разумею: будем снабжать крепость не зерном, а мукой. Это ж прибыток больше будет. Слава Богу, обои мельницы крутятся. Так я гутарю?
– Так, так. Это барыш нам, выгода, навар, – загудел от удовольствия народ.
До поздней ночи при лучине судили-рядили. Список, наконец-то, составили. Все помолились наудачу и разошлись по своим хатам.
Рано утром Ефим Греча уже ломал шапку у хором князя Мстиславского. И хотя ещё от деда назывался вольным, свою покорность старшему сословию исполнял сполна. Умный и рассудительный Ефим понимал, что не надо кичиться своей вольницей. Бахвальство до добра не доведёт. Ждал не долго, скоро его позвали.
– Ну что решили? – спросил князь.
Ефим поклонился и сказал:
– Доброго здравия Вам, княже, и всему Вашему семейству.
– И тебе тоже, – сказал Мстиславский.
– Я – выборный старшина вольной казачьей общины, принёс перечёт наш. Вот список, княже.
Князь внимательно одолел корявый почерк казачка Данилки, потом глянул и строго сказал:
– О цене особо сказ будет. Не обижу. Лишь бы товар был красивым. А что ж мукой, а не зерном хлеб-то продаёте?
– Оно и вам сподручнее: сразу хлеб – в печку, а нам копейка-другая не помешает.
– Ну и хитрец ты, старшина. Так оно и должно быть. Хлебец-то нелегко достаётся, небось? А что поможете нам крепость возводить?
– Княже, как отсеемся, так всем миром придём подсобить, не сомлевайся. Мы же тоже кумекаем, что она и нас защитит.
– Ну и договорились, – вставая, сказал Мстиславский.
Продолжение
http://proza.ru/2022/01/05/279