Бар Ольстер

        Бульбаш.

     Человеку, представившемуся Бульбашом, было за тридцать. Его собеседнику, которого он знал как Гарика, около пятьдесяти.
Они сидели за столиком, отделенным от основного зала небольшой перегородкой, в пабе с вывеской «Бар Ольстер», находившемся на севере города, на первом этаже высокого жилого дома, постройки восьмидесятых, когда весь этот район застраивался такими домами из белого кирпича, пришедшим на смену панельным тараканьим фермам.
Разговор шёл уже давно.
-Гарик, мне очень, очень нужна эта работа, - продолжал убеждать Бульбаш.
-Почему именно эта? В мире полно более безопасных и более приятных вещей, которыми можно заниматься, - усмехнулся Гарик.
-Но не везде так платят.
-Так дело в деньгах?
-Нет.
-Ты озлоблен на мир, на людей? Ты действуешь под эмоциями?
-Нет, я просто считаю, что могу выполнять эту работу.  И эмоций не будет никаких.  Просто это моё любимое дело, как я думаю, и я уверен, что с ним справлюсь.
-Хорошо, но будет пробное задание, как экзамен. Заказчиков мне порекомендовал один мой знакомый. Люди просто хотят попугать своего делового партнера. Ничего сложного, но всё надо сделать профессионально. Организуй и подготовку, и отход. Человек должен будет подумать, что на него действительно охотиться профессиональный киллер. А я должен буду увидеть твой профессионализм. Посмотрим, как справишься.
-Я всё сделаю, Гарик. Будьте уверенны.
-На этот раз я сведу вас лично. В будущем ты никогда не будешь встречаться с заказчиками, все вопросы будешь решать, через меня. Но это не совсем настоящее дело и я не хочу тут светиться. Хотя работу твою оценить смогу. Устраивает?
 Бульбаш кивнул.
-Хорошо, запоминай номер - Гарик продиктовал номер, - зовут Григорий.
Они допили кофе. Гарик встал, Бульбаш поднялся вслед за ним. Его глаза сияли. Похоже, он был в деле.

               
                Генрих.

В пабе «Ольстер», можно было не только пить пиво и смотреть футбольные матчи под выкрики компаний болельщиков. Здесь могли накормить обедом, можно было заскочить на чашечку кофе, пригласить порядочную даму на бокал вина или устроить деловую встречу.
Сорокалетний господин, по имени Генрих, глава девелоперской компании, регулярно так и делал. Паб ему нравился и иногда, когда было лень ехать в офис, располагавшийся в центре города, он использовал «Ольстер» для переговоров с деловыми партнерами.
На сегодня в паб был приглашен нерадивый строительный подрядчик, которого Генрих хотел распечь за медленное производство работ.
После него должен приехать рекламщик, рассказать о креативных идеях, которые он, Генрих, наверняка раскритикует в пух и прах и выгонит этого тупого рекламщика.  Ну а после можно будет спокойно доесть свой ужин и заказать порцию-другую хорошего виски.   
Генрих уже предвкушал, как будет, не стесняясь в матерных выражениях, что должно будет придать особый шик происходящему, распекать этих нерадивых, громко, на весь зал, а немногочисленные посетители решат, что он безусловно крутой человек, один из хозяев этой жизни.
 И молоденькая официантка с бейджиком «Эля», тоже так решит. Перед ней ему особенно хотелось покрасоваться. После такой демонстрации его силы, настоящего мужского характера она просто влюбится в него. Ему, почему-то хотелось этого. Не то, чтобы он намеревался затащить эту Элю в постель, хотя, учитывая её молодость и то, что она симпатичная, такое развитие сюжета тоже было бы интересно. Может со временем.  А пока просто пусть восхищается им и принося ему в следующий раз стейк, осознает, что несет его великому человеку.

 Эля видела, как к их клиенту в дальнем зале пришел человек и не снимая куртки, сидел и с бледным лицом выслушивал распекания самодовольного господина, время от времени поглядывавшего на окружающих.
-Вадим, ты мудак… Тебе уже под полтинник, а ты ведешь себя как ….
 Слышались обрывки фраз из-за его стола.
В ответ Вадим что-то тихо бубнил и выслушав нотации минут пятнадцать, с красными пятнами на лице, выскочил из паба.
После подошел другой и также, как и Вадим отказался от меню.  Этот сидел чуть дольше, но финал был такой же.
Наругавшись вволю, вальяжный господин заказал виски и чашечку кофе. Покончив с ними, попросил принести своё тёмно-бежевое пальто, которое он всегда сдавал в небольшой гардероб за баром, и оставив небольшие чаевые для Эли, вышел на улицу.

                Эля.

Паб работал до часу ночи. Закончив смену, Эля заказала такси, приложение пообещало подать машину через десять минут. Она вышла на улицу. После душного паба хотелось немного подышать воздухом. Хотя ветерок с мокрыми снежинками был не особенно дружелюбным всё равно лучше, чем дубак который сковывал город ещё неделю назад.
Её привлек черный «Мерседес», стоявший на стоянке «Ольстера». Он не был машиной, кого-то из персонала. Машины сотрудников она знала. Возможно, кто-то из посетителей оставил тут этот «мерс», до утра. Скорее всего выпил слишком много, чтобы сесть за руль.
Только, кажется, за рулем кто-то есть? Сидит не двигается. Может ему плохо?
Эля не спеша пошла к машине. Чем ближе она подходила, тем явственнее видела, что на сиденье водителя точно кто-то сидит.  Было странно, что машина не была заведена, ведь находится там сейчас   наверняка очень холодно. Стекла и крышу чуть припорошило снегом.
Она подошла к водительской двери. Может он совсем пьяный и уснул? Надо бы разбудить, замерзнет ведь. Она уже собиралась постучать в стекло, но отпрянула, увидев кровь. Очень много крови, вытекшей откуда-то из головы или из шеи и уже пропитавшей кашемировое дорогое пальто горчичного цвета. Пальто, которое она сегодня сначала унесла в гардероб, а потом, когда клиент закончил ужин, принесла обратно.
Она узнала длинный мясистый нос и тёмно-коричневые, будто бы крашенные, волосы. Безусловно это тот матерившийся на своих гостей господин, бросавший на неё взгляды, словно ища поддержку в том, как он лихо распекает своих нерадивых работников.
Эля попятилась назад, потом развернулась и быстрым шагом вернулась ко входу в паб. Там ещё оставался бармен, возможно кто-то из поваров. Надо срочно рассказать им. Надо вызвать полицию. Полицию?
Она представила допрос, который наверняка продлится до утра, а ведь завтра снова выходить на смену.  Да и она прекрасно знала, что полиция всегда в убийстве в первую очередь подозревает тех, кто нашел тело.
Уже было взявшись за ручку входной двери она передумала, тем более что по двору к пабу медленно катил её «Uber».
Она развернулась, прыгнула в машину и отправилась домой, пытаясь отогнать мысли об увиденном.
Придя в свою съемную квартиру, в которой Эля жила уже почти год, она разделась и тут же без сил рухнула в кровать, включив кнопку будильника, ровно настолько, чтобы хватило времени принять душ, накрасится и доехать три остановки на метро до «Ольстера».
Мало того, что позади тяжелая тринадцатичасовая смена, так ещё и такой стресс напоследок.  Ну ничего, надо пережить завтрашний день, а потом долгожданные два дня выходных.
Наверняка завтра начнется следствие. Возможно, завтра позвонят и вытащат на работу даже раньше обычного. Эля прошла на кухню. Надо выпить чего-то. Она слишком перевозбуждена, чтобы просто уснуть. Хотя уже два ночи. Нашла пару таблеток валерианки, и проглотив их снова отправилась в кровать.
Её бойфренд Виталик, как назло, сегодня на смене, он работал охранником в больнице, сутки через двое, и как правило в её выходные они бывали вместе, но не всегда совпадало. Но вот в эти должно совпасть.
Завтра Виталик, после смены, придёт в бар. Выпьет кофейку, поболтает с ней, а вечером, снова зайдёт. Выпьет пива, пока она будет заканчивать смену и они отправятся домой.  А потом два дня долгожданных выходных.  Эля улыбнулась своим мыслям, расслабилась и сон потихоньку начал смежать её веки.
И вдруг её осенило. Камера!
Над входом в бар есть камера. Эля не помнила, попадает ли в обзор вся парковка или нет. Она понятия не имела, попало ли туда то, как она смотрит на труп, в «Мерседесе», но вот то, что она идёт в сторону парковки, а потом возвращается как ни в чём не бывало, попало наверняка.
Полиция увидит это! Может, конечно, увидит и что-то ещё. Может увидит, кто убил этого типа. Но и ей достанется тоже.
 Страх парализовал её сознание. Почему же она не подняла тревогу?! Она не могла сама ответить на этот вопрос. Просто, приехав в большой город и живя тут она усвоила одну вещь: не надо ни во что вмешиваться. Всё что происходит — это не твоё дело. Её всегда выручала эта жизненная позиция, но сейчас она сыграла против неё.
Если на камерах будет видно, как она подходит к «Мерседесу», смотрит в стекло, а потом ничего не предпринимает, не бежит звонить в полицию, не сообщает коллегам. Одним словом, этакое действие или бездействие мешающие розыскным мероприятиям. Где-то в кино она слышала такую фразу.
Господина в «Мерседесе» наверняка укокошил кто-то из его многочисленных посетителей, ясно что тип он неприятный и врагов у него немало. Но её теперь могли сделать соучастницей или просто привлечь за недонесение.
Сон улетучился. Эля схватила смартфон и открыла «Гугл», лихорадочно ища, что же бывает за бездействие.
-До шести лет… - прошептала она.
Надо было собраться с мыслями и подготовиться к допросу. Ну да, она увидела, что там кто-то, но ей показалось что он просто спит. Он же выпил. Что тут подозрительного. Сидит человек в своей машине и всё.
Наконец выработав линию своих ответов, она немного успокоилась и уснула.
Утром, первым делом, схватив телефон, она удивилась, что пропущенных звонков или сообщений не было.
Идя быстрой походкой от метро к «Бару Ольстер», она представляла кучу полицейских машин, огороженную полосатой лентой стоянку.
Но возле паба не было никакого столпотворения правоохранителей. Всё было тихо и спокойно, как обычно.  Несколько авто её коллег, припарковались на стоянке, а злополучный «Мерседес» стоял, припорошенный снегом, на своём месте, как ни в чем не бывало. Ей снова хотелось подойти к нему и посмотреть в стекло, но она отогнала от себя эту мысль и прошла, не поворачивая головы в сторону зловещей машины.
Зайдя в «Ольстер», Эля отправилась в раздевалку, поздоровалась со второй официанткой Снежанкой, сделала себе в кофемашине чашку кофе и присоединилась к коллегам, двум поварихам, уборщице, бармену Самвелу и нанятому хозяином «Ольстера», Кимом Игоревичем, управляющему Армену.
В таком составе каждое утро, пока ещё не было посетителей, они устраивали этакий деловой завтрак, на котором Армен пытался говорить подчиненным о чистоте и об оперативности в обслуживании клиентов.
Но никто не слушал его.
Сотрудницы, без умолку говорили о домашних делах, о своих родственниках, и рецептах блюд.
 Армен в сердцах махал на них рукой, брал свой кофе и достав из пачки сигарету, выходил на улицу. Бармен Самвел сделав то же самое следовал за ним. Так было и сегодня.
 Кабинет Армена находился в глубине зала, рядом с туалетами. Такое соседство конечно не нравилось Армену, но других помещений под кабинет не было.  Поначалу Армен думал об переустройстве всего «Ольстера», приглашал строителей, чтобы оценить работу, но получив несколько предложений со сметами, представив их хозяину и выслушав мнение того, моментально навсегда отказался от этих планов и его кабинет, с вывеской «Staff only» так и остался рядом со входом в туалет.

Эля, не привлекая внимания коллег, выскользнула из-за стола и направилась в сторону туалета, но дойдя до двери, юркнула в кабинет Армена. Монитор, компьютера был включен.  На него шла трансляция с камер слежения, выходящими и на улицу, и в зал.
Вот Армен и Самвел весело разговаривающие о чем-то на крыльце. Хотя, почему о чем- то. Она прекрасно знает о чём. Естественно, о женщинах или о деньгах. Вот зал, где пьют кофе коллеги, вот автостоянка с «Мерседесом». «Мерседес» прекрасно виден!
Эля была знакома с этим компьютером. Она несколько раз оставалась за Армена, договаривалась с поставщиками, выплачивала деньги, а заодно хорошо изучила как устроена система записи с камер.
Взяв в руку мышку, Эля быстро нашла нужную папку. Папку, где были записи за всю последнюю неделю, включая вчерашний день.
Несколько щелчков и папка стёрта.
-Эля, - раздался голос Снежанки.
Эля выскользнула из кабинета и юркнула в туалет.

               
               
               
 Вадим.

   Вадим стоял на берегу широкой реки, глядя на заснеженный лёд, тянувшийся от берега метров на десять, дальше синела холодная тёмно-синяя вода. На другом берегу была видна белоснежная церковь и богатые коттеджи.
На этом берегу тоже всё было застроено дорогими домами. Некоторые ещё строились, как и тот, что был за спиной у Вадима. Постройкой этого дома руководил Вадим. Не для себя, для богатого человека, директора какого-то ресторана. Хотя, этот ресторан был явно просто прикрытием для каких-то тёмных делишек этого типа. Зачем только Вадим связался с ним.
Хотя, тогда, когда строительство начиналось всё было хорошо спланированно. Вадим заключил договор, получил аванс, нанял бригадира, опытного человека со своими рабочими. Но потом всё пошло не так, совсем не так, как планировалось.  Стройматериалы оказались дороже чем в смете. Услуги рабочих внезапно тоже выросли, вдобавок часть работ они сделали с браком. Бригадир разругался с Вадимом и вскоре исчез. Пришлось заново нанимать рабочих и ежедневно руководить ими самостоятельно, забросив другие объекты. Как отставной военный, он считал, что умеет руководить, но оказалось, что это совсем не так.
Сроки строительства были сорваны, а брак и недоделки торчали, в прямом смысле из каждого угла, дома. Даже уровень стен был нарушен. Хотя до зимы дом и успели накрыть кровлей, но не утеплили, Деревянные стропила, не обработанные антисептиком, местами начинали чернеть.   Незастекленные оконные проёмы грустно смотрели на реку.

  Аванс был истрачен, не только на стройку, но и на личные нужды Вадима и как теперь выкручиваться из этой ситуации он представлял очень смутно.
Заказчик строительства был явно не из тех людей, которых стоило огорчать, а уж тем более делать своим врагом.  А судя по их последнему телефонному разговору тот уже был очень сильно огорчен.
На других объектах Вадима дела обстояли примерно так же. Клиенты ругались, а один и вовсе недавно назвал его мудаком. И самому себе Вадим мог сказать правду. Теперь, когда он увидел и осознал свои ошибки и то, что прораб он оказался совсем никчёмный, он понимал, что этот клиент, хоть и хам, но назвал его так справедливо.
Но, проанализировав ошибки, надо было находить выход из этой ситуации. И выход был. Нужен был срочно новый заказ, хороший новый заказ. И аванс, полученный от нового заказа, пошел бы на доделку этого, а потом полученный остаток денег от этого на достройку нового. Знакомый, тоже бывший военный, обещал бригаду, берущих недорого за свою работу, белорусов, которые быстро всё доделают. Это же белорусы, братья-славяне, в них, в отличие от узбеков, сомневаться не приходится, конечно, если только они не запьют и не убегут со стройки, прихватив инструмент и что-то из материалов.  Но может повезёт. Когда-то должно начать везти.
Не хватало только одного: хорошего нового подряда. Вадим развернулся и пошел к недостроенному дому, вошел в большой проём, в котором должно быть панорамное окно, выходящее на реку. Деньги на окна были Вадимом получены, но пока он тянул с их заказом, окна подорожали.
Среди газобетонных стен со свистом гулял ледяной сквозняк со снежинками.
-Почему? Почему в этой стране всё так быстро дорожает? -бормотал Вадим себе под нос, - ничего ведь не меняется, курс валют, стоимость сырья. Увеличивается только жадность, элементарная необузданная жадность проклятых торгашей.

 Сзади послышались, хрустящие по бетонным крошкам, усыпавшим фундаментную плиту, шаги. Кто это может быть? Вадим резко обернулся и в этот момент почувствовал какое-то странное ощущение в нижней части живота, а потом боль. Резкую пронизывающую боль и слабость. Он посмотрел вниз, прямо под его куртку был воткнут длинный строительный нож, для резки утеплителя. Он видел такой у рабочих. Нож - пила с волнистым лезвием, сантиметров тридцать, а то и сорок длиной. И сейчас все эти сантиметры углублялись в его живот пока не вошли туда полностью, по самую синюю пластиковую рукоятку.
Затем рука в перчатке выдернула нож.
-Ты? ты что…, Саныч, ты что? Я же тебе ничего не должен…, - прохрипел Вадим и рухнул на неровный бетонный пол, заливая его кровью.
Какое-то мгновение ему хотелось вскочить и бежать, но сил не было.
Он терял сознание. Глаза его были закрыты, и он уже не увидел того, как рука в перчатке воткнула нож ещё раз, на этот раз в его горло, а потом аккуратно положила нож рядом.
Вадим уже не чувствовал, как тот, кого он называл Санычем обшарил его карманы, вытащил телефон, бумажник и ключи от машины. Он уже не слышал хруст удаляющихся шагов, звук завывающего в пустых недостроенных стенах ледяного ветра, и далекое карканье ворон.
               
 


                Анатолий.

 Шел третий день после обнаружения тела Генриха.
Старший опер уполномоченный Анатолий Гургенов очередной раз сидел в баре «Ольстер», пил уже четвертую бесплатную чашку кофе и снова и снова опрашивал всех работавших в ту смену, когда убили Генриха.
Этого Генриха помнили все. Свидетели говорили, что он частенько бывал тут и любил устраивать этакие громкие деловые совещания с какими-то своими деловыми партнерами прямо за обедом.
Иногда Армен или Самвел даже делали ему замечания, чтобы тот вел себя потише, но чаевые покрывали неудобства, которые порой доставлял этот господин.
Экспертиза установила, что убийца сидел на заднем сиденье «Мерседеса», поджидая жертву и воткнул узкий острый нож в шею Генриха. Удар пришёлся в сонную артерию. Наверняка это был профессионал.
   Нанять киллера мог быть кто угодно, деловой партнер, подчиненный или может ревнивый соперник. Все свидетели, и даже плачущая жена Генриха, в один голос утверждали, что тот никогда не был приятным, добрым и неконфликтным человеком.
Лишь то, что записи с камеры наблюдения за всю неделю и в том числе за тот день, когда Генриха убили, были уничтожены, всё время возвращало следствие в бар «Ольстер». Был тут же задержан хозяин кабинета, куда передавались данные с камер, Армен, а заодно и обнаруживший, во время очередного перекура, труп, бармен Самвел.
 Хозяина бара бизнесмена Аруяна, которого все называли Гарик, вызывали на допрос, но пока не арестовали. Улик не было.
Любому было ясно, что тут налицо разборка армянской мафии, но доказательств не было. И ещё эта официантка Эля. Она как-то странно иногда отводит глаза, а ведь именно она обслуживала Генриха в тот день.
Теперь вот именно она и его обслуживает. Кофе вот поят бесплатно. Интересно, если заказать обед, покормят ли бесплатно. Было как-то неудобно попросить, но попытаться стоит, вряд ли откажут, хотя могут плюнуть в тарелку.
-Вот чёрт! – произнес вслух Гургенов и отодвинул чашку с кофе, подумав: «Может они и в кофе плюнули, или чего ещё похуже!»
Но нет, это невозможно кофемашина тут на виду. Кофе при нём готовили. А вот кухня не на виду, за стенкой, так что есть тут он точно не будет.
Гургенов отставил кофе и отправился в туалет.  Рядом с туалетом была открыта дверь в кабинет управляющего. За компьютером сидела Эля.
-У вас есть доступ к компьютеру? – удивленно спросил Гургенов.
-Когда Армена нет, я исполняю обязанности управляющего.
-Понятно, значит вы тоже могли уничтожить видео с камер наблюдения?
-Конечно, как и любой другой. Ведь эта дверь не закрывается.
-И пароля на компьютере нет?
-Нет.
-Почему?
-Армен бы его не запомнил, да и ничего секретного в этом компьютере нет. Порнушку Армен на своём личном планшете смотрит. Зря вы его арестовали, он тут абсолютно не при чём.
-Порнушку?
В животе как-то противно крутило, нужно было срочно идти в туалет. Не сбежит ли эта Эля, она ведь теперь становилась одной из подозреваемых наряду с Арменом и Самвелом. Он рядом, определенно где-то рядом. И скоро он распутает этот зловещий клубок.
-Никуда не уходите! – крикнул он и поспешил в туалет.
Почему-то его затошнило, резкая боль в животе схватила кишечник словно сжала его сильными руками.
-Кофе! – прошептал Гургенов, - они точно отравили кофе.  Выступил холодный пот и мурашки покрыли всё тело. Внезапно появившаяся слабость, повязала руки и ноги. Казалось, что он вот- вот потеряет сознание.
Без сил он опустился на унитаз, успев стянуть штаны лишь в последний момент.
От страха его руки тряслись. Из последних сил он достал телефон и набрал мобильный своего начальника.
-Товарищ майор, Михаил Юрьевич, срочно пришлите кого-нибудь в бар, в «Бар Ольстер». Меня отравили, отравили кофе. Возможно официантка. Я, кажется, напал на след… И ещё Михаил Юрьевич передайте пожалуйста моей жене, что я старался, честно старался быть хорошим мужем, а то, что не всегда получалось, так это всё из-за работы…
Но майор уже не слушал, нажав кнопку селектора на столе он проорал.
-Коля, срочно группу в «Бар Ольстер» и скорую! Гургенов отравлен!
Стоило Анатолию закончить свои дела на унитазе, встать и попытаться натянуть штаны, как снова боль и кручение в животе возвращали его назад на унитаз.
«Откуда же в человеке столько дерьма?» - подумал он.
Зачем он позвонил майору, ведь похоже это просто сильный понос, кажется ещё утром живот немного крутило. Может кофе и не при чём?
Надо отменить тревогу. Трясущимися руками он достал телефон, но от неловкого движения, аппарат рыбкой нырнул в унитаз.
-Бля! – раздалось на весь ресторан.
Эля вздрогнула, вышла из кабинета Армена и подошла к двери туалета.
-У вас всё в порядке? – спросила она.
-Да! Да! – ответил Гургенов, доставая облитую собственными фекалиями руку с простым кнопочным телефоном, которыми их заставляли пользоваться на работе.
Понажимав кнопки он убедился, что телефон не работает.
С размаху он шарахнул его об кафельный пол и новый приступ поноса вновь схватил его кишечник железными клещами.

 «Бар Ольстер» был захвачен за считанные секунды.
На тысячу стеклянных брызг разлетелись входные стеклянные двери, от удара тарана вылетела дверь черного хода. В помещение посыпались омоновцы в масках.
Заменявший бармена, молодой паренек, ударом кулака в тактической перчатке был свален с ног и лежал на животе с застегнутыми наручниками на руках. Он закричал, что ни в чем не виноват, но несколько ударов ногами по ребрам разубедили его в этом и он замолчал.
С Элей обошлись чуть мягче, она отлетела к стенке от удара ладонью. Наручники тоже защелкнулись на её запястьях.
Несколько столов было перевернуто.
Поварихи стояли с поднятыми руками под дулами автоматов.
Немногочисленные посетители были выстроены лицом к стене и обыскивались.  Всё что было у них в карманах, вываливалось на стол в общую кучу.
Один из омоновцев дернул дверь туалета, она не поддалась, тогда он ударом ноги моментально вышиб её. Дверь долетела до Гургенова и с треском ударила его по лбу.
-Он здесь, - передал омоновец в гарнитуру, - в туалете.
В зал вбежали опер уполномоченные в штатском.
-Анатолий, Анатолий. Ты в порядке? – кричал один из них.
-Да, да. Коля всё в порядке,- зашептал ему  Гургенов, -похоже это ложная тревога, это просто понос сильный.
-Ложная! Ты охренел Гургенов…
Договорить Коле не дали. Врач и двое санитаров с носилками, в окружении омоновцев подбежали к туалету. Вскоре Гургенова не успевшего натянуть, штаны, и придерживавшего их руками, уложили на носилки.
В этот момент его кишечник вновь опорожнился.
Врач и омоновцы отпрянули от носилок.
-Куда его!?- заорал санитар, скривившийся от отвращения.
-В машину! -заорал в ответ доктор, - куда же ещё!
               
               

                Гарик.

Владелец бара "Ольстер" Ким Игоревич Аруян был растерян. Он не часто бывал в таком состоянии, когда просто не знал, что думать о сложившейся ситуации. Но сейчас он стоял в кухне своей шикарной квартиры и смотрел через панорамные окна на парк. Такой вид был редкостью в их городе, но тем не менее, Ким Игоревич или как его называли все просто Гарик, как и многие другие, недолюбливал город и мечтал поскорее перебраться в свой особняк, строящийся на берегу реки.
Однако паршивец прораб, которого он нанял, затянул стройку и довел там всё до какого-то немыслимого маразма. Бодро собрали коробку из газобетона, кое как накрыли крышей и после этого всё застопорились.  Начались сплошные обещания и отговорки.
А теперь ещё и не подходит к телефону. Этот прораб не понимает с кем связался, решил с ним поиграть. Похоже надо будет отправить пару парней разобраться с этим прорабом. Но сейчас дело не в этом.
Сейчас все эти неприятности ушли на второй план.
Вчера его несколько часов продержали у следователя. Какое отношение он может иметь к тому, посетителя его бара убили. Печально, конечно, но всё-таки его убили на улице. При чем тут он? При чем его сотрудники?
А то, что произошло сейчас, было ещё хуже. Только что позвонил один из старых друзей, что жил неподалеку от «Ольстера» и любил заходить туда на рюмку халявного коньяка.
То, что он описал не укладывалось в голове. Стеклянные двери были разбиты. Вокруг полно полицейских. Внутрь, никого, не пускали.
-Что могло случиться? – бормотал Гарик сам себе.
 Надо было срочно ехать и разбираться что к чему
Всю жизнь Гарик гордился железными нервами, что так необходимо было ему не только для управления баром, но и для других дел. Дел приносивших побольше денег, чем бар, но которые были очень опасны. Он всегда мог управлять стрессом, но почему - то сегодня, наоборот, стресс управлял им.  У большинства людей в состоянии стресса повышается давление, а Гарика оно сейчас почему -то, кажется, понизилось и вместе с этим появлялась слабость. Надо было успокоиться.  Рюмка настоящего ереванского коньяка, привела бы его в норму, но нужно было садиться за руль и срочно ехать в "Ольстер".
Однако уехать он не успел. Лишь только одел пиджак, и собирался одеть пальто, как в дверь раздался звонок. Это было неожиданно, обычно сначала звонили снизу из домофона. Возможно, пришел кто-то из соседей? Потом в дверь требовательно застучали.
Гарик подошел к монитору, показывающему ситуацию на площадке перед дверью.
Там было полно полицейских в форме и несколько в штатском.
Испугавшись, он отпрянул от двери. Волнение стало таким сильным, что вдруг защемило сердце.
Неужели всё-таки всплыло что-то. Что-то из его другого бизнеса, не связанного с баром! Может его сдали? Может это тот новенький? Бульбаш?
-Сейчас!
Сейчас, сейчас он откроет эту грёбанную дверь, только сначала надо всё-таки выпить корвалол или хотя бы того же коньяка.
Ким Игоревич, попятился на кухню.
В этот момент раздался удар тарана о дверь. Затем ещё один и дорогая, как утверждал продавец, неприступная, так называемая, сейфовая дверь, легко слетела с петель.
-Стоять! Не двигаться! Руки вверх!
Из коридора на него смотрели раструбы коротких автоматов.
Аруян схватился за сердце, резко сунув руку за пазуху пиджака.
Раздалось несколько очередей. Пули попали ему в грудь, и в плечо, разбили панорамные окна, попали в мебель, в стены.
Гарик попятился, глядя выпученными, почти уже не живыми глазами на полицейских и дойдя до окна привалился спиной к простреленному и уже пошедшему трещинами стеклопакету.
-Стой! – крикнул кто -то из полицейских!
-Не стрелять! – прозвучала команда.
Но было поздно, стекло захрустело и Гарик, вместе с осколками, вывалился и полетел вниз.


 
                Виталик.

Виталик, был на смене. В дежурном помещении, вместе с коллегой, не отрываясь смотрел телевизор. Показывали "Бар Ольстер" поле штурма. Задержание сотрудников. Мельком показали даже заплаканную Элю в наручниках. Всех усаживали в автозак, словно оппозиционеров.
Виталик, чуть не вскрикнул, когда увидел Элю. Но почему-то сдержался.
 Он помнил, что все сотрудники и Эля тоже были чуть взволнованны случившимся, и постоянные беседы с полицейским, приходившим в бар каждый день, довели всех.
Неужели полиция не понимает, что они абсолютно не при чем. Тот тип, Генрих, он всего лишь обедал там.
Но этот штурм? Просто сражение какое-то. В новостях говорили о террористах, обосновавшихся в баре "Ольстер", Генриха, труп которого нашли в его собственном «Мерседесе», рядом с баром "Ольстер", называли их подпольным банкиром. Говорили о самоубийстве, выбросившегося из окна своей квартиры, владельца бара.

 Даже если там действительно были террористы и мафия, при чем тут простая официантка. Она явно уж не была не террористкой, ни мафиози. Виталик даже усмехнулся, вспомнив интерьер их съемной квартирки.
В дежурку вошел их коллега, Илья.
-А, смотрите. Вот дела. А у нас в больнице оказывается мент лежит, из-за которого вся эта заваруха в этом «Ольстере». В инфекционном, в изолированной палате, будто ВИП. Полный бред.
Виталик и его коллега, Леонид, с которым они смотрели новости уставились на Илью.
-Ну и что там произошло? – выдавил Виталик.
-Мне медсестра рассказала с инфекционки, а ей врачи, короче вся больница в курсе и менты, конечно, тоже. А эти бред тут несут по телеку.
-Ну как всегда, - вставил Леонид.
-Короче я ржал до слёз.
-Ну, ну, не тяни.
-Короче, там недалеко случилось какое-то убийство. Мент этот свидетелей опрашивал. Ну работники кафе предложили покормить его. Мент от жадности и наелся на халяву, да и пивка попил, ну и живот у него скрутило. Мент испугался, схватил рацию и давай орать: «Отравили, пришлите подмогу, нападение на офицера полиции!»
Ну тут ОМОН и среагировал. Всех повязали, бар разгромили.
Этого дятла сюда привезли, а у него обычная диарея. Таблеток ему дали и всё прошло. Хотели отпустить, но менты позвонили глав врачу, говорят, нет. Пусть лежит, обследуется, наверняка отравление. Не могут же менты свой косяк признать. Так завтра будут у него токсины искать, и, я так полагаю, найдут.
-А что же будет с теми, с персоналом кафе.
-Сложно сказать, попали ребята по полной. Не повезло. Это я уж вам как бывший сотрудник органов, говорю.

 Виталий вышел из караулки. Всё становилось понятно. Ну конечно же. Эля ведь официантка, возможно, именно она обслуживала этого следователя или кто он там. А теперь он здесь, и только он может объяснить, что это не было отравлением. Он сможет спасти и её, и всех, кто был в кафе. Неужели он сам не понимает, что никакие они не преступники? Неужели не понимает, что легко растопчет судьбы людей?
Наверняка он всё понимает, просто может излишне подозрителен, что свойственно его работе, но он всё-таки человек, и у него есть то, что называется человечность, гуманность, способность сопереживать.

 После десяти вечера все охранники разошлись на вечерний обход. Инфекционное отделение, находящееся в отдельном одноэтажном здании, было как раз в зоне осмотра Виталика. Магнитный ключ, позволял Виталику проникать в любые помещения.
В половину одиннадцатого, надев медицинскую маску, он открыл дверь в инфекционное.
В коридоре горело дежурное освещение. Врачи давно ушли домой. За столом дежурной медсестры было пусто. В конце коридора шаркающей походкой шёл какой-то больной. Из процедурной раздавался смех и стук чашек. Медсестры были на вечернем чае.  Виталик быстро и бесшумно прошел мимо их приоткрытой двери и без стука зашел в палату номер три. Возле койки горел свет. Больной, что-то разглядывал на потолке, потом перевел глаза на вошедшего в палату охранника.
Анатолий Гургенов оказался тридцатилетним крепким человеком, начинающим рано лысеть. От этого его лоб казался неестественно большим, и чуть выпученные глаза делали его похожим на гигантскую рыбу. Он вопросительно посмотрел на Виталика и даже вроде бы улыбнулся.
               
               
               
                «Бокер»

Боли в животе прекратились, можно было бы уехать домой, но начальник отдела попросил Анатолия остаться в больнице. Надо пройти химико-токсикологическую экспертизу. Нельзя было вот так запросто закончить это дело. Штурм бара, аресты стольких людей и всё это из-за простого поноса. Позор на всё министерство, на всю страну. А для него, Анатолия — это и возможное увольнение из органов. Но этого не допустят. Завтра начальство решит, сколько ему тут ещё валяться и изображать из себя отравленного мафией.
Может его даже наградят за всё, что с ним произошло, намекнул Михаил Юрьевич.
Анатолий улыбнулся этим мыслям. Мыслей было столько, что уснуть явно не придётся сегодня долго.

 Мозг был слишком перевозбужден. Всё-таки он теперь звезда управления и здесь в больнице все смотрят на него с улыбкой, как на героя. Доктора ведь не выдадут врачебной тайны.  Да и офицеры из управления, наверное, уже поговорили с докторами. Главное, ещё чтобы коллега Коля не проболтался. Вот ведь угораздило Анатолия в момент слабости взять и брякнуть тому про ложную тревогу.
Наверняка всё это приключилось с ним от пирожков, которые он ел утром. Он никогда раньше не покупал пирожки рядом с рынком, мимо которого проезжал каждый день. А тут вдруг решил остановиться и прикупить этих проклятых пирожков.  Там внутри была какая-то масса, и это явно не первосортная говядина, как утверждал продавец. Вроде даже рыбой отдавало. Ничего, когда он выйдет из больницы он разберется с этими пирожниками.
Плохо, что не было ни телефона, ни какой ни будь книги, занять, перевозбуждённый, не хотевший спать мозг. А всё-таки хорошо, что ему предоставили отдельную палату. Как отвратительно бы было слушать чей-то храп или ещё чего похуже.

В этот момент открылась дверь. В палату вошел парень в черной форме охранника.
Анатолий слегка улыбнулся. Вероятно, охранник решил лично поприветствовать его и познакомиться с героем, борцом с преступностью.
-Здравствуйте, -произнес вошедший и опустил медицинскую маску.
-Здравствуйте, - ответил Анатолий.
-Я не помешаю, не спите ещё?
-Да нет, не уснуть.
-Как вы себя чувствуете?
-Да, ничего, ничего. Уже легче.
-Я к вам с просьбой.
-Чем могу помочь?
-Дело в том, что моя… моя невеста. Была сегодня задержана в баре "Ольстер".
  Анатолий напрягся.
-Это официантка Эльвира. Может вы её помните. Вы же были там. А я сам тут охранником работаю. Просто случайно узнал, что вы здесь…
-Это решение принимаю не я, - резко ответил Анатолий, улыбка сошла с его лица. – Она обвиняется в отравлении офицера полиции при исполнении служебных обязанностей. Дело зашло слишком далеко…
-Но вы ведь знаете, что никакого отравления не было. Вся больница знает, и ваши коллеги тоже. У вас просто был понос, бытовое отравление.
Анатолий привстал на кровати. Сказанное ошарашило его.
-Это, ещё не доказано. Завтра будут анализы на токсины. И ваша Эльвира могла стереть записи с камеры наблюдения…
-Но она не делала этого, Спасите её. А может и всех невинно схваченных…
-Невинно? – повысил голос Анатолий. - Завтра я в рапорте подробно опишу, всё что произошло, и пусть начальство решает, что с ней делать. И с остальными. Это резонансное дело.   Сначала она обслуживает этого Генриха, которого убивают, потом, исчезают записи в компьютере, доступ к которому она имела, потом поит меня кофе, после чего, я чуть не скончался. Если её вина и её связь с этим Генрихом будет доказана, то она одна из основных подозреваемых.
Анатолий остановился, поняв, что, пожалуй, сгоряча, выдал оперативные данные.
-Оставьте меня пожалуйста!  - грозно произнес он.
-У меня есть двести тысяч. Это всё что мы с Элей накопили. Я принесу вам их. Пожалуйста напишите, в рапорте, что она не при чем. Пусть её отпустят, - чуть не плача, умоляюще прижав руки к груди, произнес Виталик, подходя к койке Анатолия на несколько шагов.
-Двести тысяч, -усмехнулся Анатолий, - Ты шутишь, наверное.
Потом словно встрепенулся.
-Так ты взятку предлагаешь? Так ты тоже из этой банды! Наглости хватило припереться сюда. Ещё и в форме охранника.
 Виталий стоял, глядя в выпученные глаза Гургенова. Он не видел перед собой человека. Всё что он видел, это сплошная серая жестокая масса. Масса, которая заполняла собой всё помещение палаты, помещение инфекционного отделения, всей больницы, всего мира.
Не осознавая до конца, что он делает, Виталик сунул руку в карман. Титановая рукоятка складного ножа «Бокер», аккуратно легла в руку. Легкий взмах рукой с одновременным легким нажатием на «плавничок», открывающий чернёное лезвие и резкий удар куда-то в область чуть ниже выпученных глаз и открытого от изумления рта.
Виталик отпрянул от койки Анатолия. Тот, захрипев рухнул на подушку, которую заливала кровь. Анатолий продолжал хрипеть, хватая воздух, но при каждом его хрипе, кровь пульсирующе вытекала из глубокой раны на шее.
Виталий оглядел палату, опустил глаза на свою руку, в которой был нож.

Первой мыслью было бежать. Он вдруг подумал о том, что мог бы прямо сейчас кинуться домой забрать все деньги и пешком уйти из города. Его будут искать в аэропортах и на вокзалах, будут просматривать автомобили, но никому не будет дела до пешехода, идущего по проселкам, между полей и лесов, ночующего в лесу. Идущего дальше и дальше. Куда ни будь на юг, через Псковскую, Смоленскую, Брянскую области и который потом затеряется в горах Крыма или отправиться на восток в Поволжье или ещё дальше. На Алтай, на Дальний Восток. Всё это пронеслось в голове за доли секунды.
 В коридоре раздалось звяканье тележки уборщицы. Потом женский смех и возглас:
-Зина, давай ещё чайку.
-Да я уж наелась как гусеница.
-Да ладно тебе, брось всё. Утром уберешь. Пойдём, там коньячку немножко осталось.
Это вывело Виталика из оцепенения. Он шагнул к Анатолию и стараясь не измазаться, заливавшей всё вокруг кровью, воткнул нож ещё несколько раз, туда, где, по его мнению, должно было находиться сердце.

Окровавленное тело замерло.
Виталик подошел к раковине, тщательно вымыл нож и руки. Потом, взяв полотенце, вытер нож и сунул в карман. Вытер ручку входной двери. Больше вроде бы он ничего не касался. Полотенцем дотронувшись до выключателя, выключил свет, потом приоткрыл дверь, и осторожно выглянул в коридор. Никого не было. В процедурной продолжалось чаепитие, судя по поздравительным возгласам у кого-то там был день рождения.
Прикрыв бесшумно дверь, Виталик вытер отпечатки с наружной дверной ручки. Проходить снова мимо процедурной было рискованно, и он бесшумно и быстро пошел по коридору вглубь отделения. Через несколько метров, коридор повернул направо. В конце коридора должна была быть кладовая грязного белья, у неё отдельный вход. Какой там был замок Виталик не помнил, но зато помнил, что там было не зарешеченное окно и в случае чего, сигануть можно туда.
Зайдя в кладовую, он подошел к двери. Замок открывался только ключом, но Виталик ножом легко подвинул ригель замка и оказался на улице, не забыв выбросить полотенце в кучу грязного белья. Не касаясь ничего пальцами, прикрыл дверь. Подпружиненный ригель снова вошел в паз и тихо закрыл дверь.

Этот щелчок замка словно разделил его жизнь на две части. Словно рухнул железный занавес, оставивший там сзади не богатую, но такую спокойную, полную ласки, тепла и согласия, их с Элей жизнь. А впереди неизбежность наказания, пустота и темнота обреченности. Впереди крах всех их с Элей планов и возможностей. Крах жизни.


               
                Виталик.

  Виталик стоял в тени стены здания, инфекционного корпуса, глубоко вдыхая морозный воздух.  Хотелось бежать. Нет, бежать не надо. Надо оставаться на месте. Надо быть невозмутимым и спокойным.
Виталик медленно пошел по территории и задержавшись возле росшей в середине большой клумбы голубой ели, с которой до сих пор никто не снял новогодние украшения, нагнулся и воткнул между корней, в мерзлую землю нож. Потом встал и ботинком весь нож вместе с рукояткой утопил в земле. Припорошил снегом.

 Он закончил свой обход и вернулся в дежурное помещение. Все охранники уже вернулись с обхода.  Кто-то играл в домино, кто-то смотрел телевизор. В соседнем помещении, через стеклянную стенку было видно, что лишь один дежурный сидел у мониторов с камер наблюдения, но смотрел не на них, а в собственный смартфон.
Камеры были в зоне приемного покоя, на проходной и на парковке машин для врачей.
И инфекционное отделение и внутренний двор больницы с елкой, в зону контроля не попадали. Виталик это прекрасно знал, но на всякий случай ещё раз взглянул на мониторы.
Похоже, что его никто не видел. Что может его выдать? Микроскопические капли крови на одежде?
Не снимая уличной куртки, он подошел к подоконнику и взял свой пакет с ряженкой и сверток с булочками, заботливо принесенными из «Ольстера» Элей.
Он откусил кусок булочки и начал жевать, одновременно пытаясь вскрыть ряженку. Без проблем это сделать не удалось и несколько капель брызнули на одежду. Он резко дернул пакетом и облил всю грудь форменной черной куртки. Подавившись булкой, громко закашлялся, и решил запить застрявший во рту кусок, но ряженка вылилась двумя струйками на его щёки и снова попала на куртку и на брюки.

От хохота коллег в дежурном помещении сотрясались стены.
-Виталик, ну ты просто артист, - сквозь слёзы прохохотал Леонид.
-Редкий ловкач, - вторил ему кто-то из коллег.
Виталий сам смеясь и давясь бросил еду на стол и поспешил в туалет. Кое как размазав вместе с водой ряженку по форме он снова вышел в дежурку.
Снова раздался хохот.
-Так! -перекрыл всех голос старшего смены, - Виталик, ты выглядишь как свинья. Ты в гражданском сегодня приехал? Есть что переодеть?
Виталик кивнул.
-Немедленно переоденься, а это снеси всё в прачечную. Попроси, чтобы выстирали и высушили к утру. Утром начальник охраны будет собрание проводить. Надо нормально выглядеть.
Потом, обращаясь ко всем, добавил:
 - И ботинки все не забудьте тщательно вычистить. В семь утра начальник будет на месте.

               
               
                Саныч.

Дом Сан Саныча находился на краю коттеджного поселка «Поднебесный» и примыкал к забору, отгораживающему его «небожителей» от всех остальных людей.
Санычу повезло, что его участок был крайним и его граница совпадала с границей самого «Поднебесного». По крайней мере одну сторону участка не пришлось огораживать забором, хоть какая-то, да экономия.
Впрочем, о какой экономии может идти речь, когда внутри этого забора на пятнадцати сотках раскинулся двухэтажный особняк в стиле «райт», сверкавший на солнце панорамными окнами, кирпичом и натуральной черепицей. Даже среди своих собратьев по "Поднебесному" дом Саныча выделялся роскошью. Хотя ему самому эта роскошь была не нужна. Он, несмотря на то что был человеком не бедным был достаточно скромен в быту. И дом собирался построить поменьше, и отделанный попроще, но его жена Лилия, которая была младше его на десяток лет, не могла смириться с тем, что у неё будет хоть что-то хуже, чем у подруг или бывших одноклассников, перед которыми всю жизнь ей хотелось показать свою значимость и величие. Небольшой бизнес по продаже рыбы, которым Саныч занимался уже много лет, с трудом обеспечивал амбиции Лилии. В семье, помимо Сан Саныча и Лилии, были ещё две подрастающие дочери, приближающиеся к тинейджерскому возрасту,  запросы которых тоже постепенно и неумолимо  росли.
Это подчас и мешало Санычу крепко спать и часто проснувшись ночью от какого-то легкого шума или приснившегося нехорошего сна, он больше не мог заснуть, а ворочался, пытаясь отогнать навязчивые мысли, доводившие порой до повышения давления под утро, или провоцировали пойти на кухню и выпить большой стакан неразбавленного виски.
Так было и сегодня. Залпом выпив полстакана, вторые полстакана он пил маленькими глоточками, одновременно рисуя на листе бумаги схему развития своей сети небольших рыбных ларьков. Сеть, конечно, нужно было развивать, останавливаться было нельзя, но как бороться с крупными гигантами супермаркетами, душившими то своими скидками на треску, то распродажами лосося, то суперпредложениями на форель.

  Но не развитие бизнеса было главным в его голове.  Мучила ещё одна вещь. Она уже давно не давала ему спать. Только раньше он всё время думал, как отомстить Вадиму, прорабу, строившему его дом. Как отомстить за потраченные впустую время и деньги, пропавшие стройматериалы, переделки брака. Да мало ли чего было из-за этого идиота, с которым он связался. Саныч мысленно сотни раз представлял, как убьёт этого мерзавца, как растопчет его жизнь. Бессонные ночи рождали планы чудовищных казней Вадима.
Но теперь мучило другое.

 Недавно он отомстил. Сделал то, что вынашивал все это время, с тех пор как выгнал этого идиота и руководил достройкой дома сам. Но успокоило ли это его? Принесло ли долгожданное спокойствие и сон? Нет.
Принесло лишь всеобъемлющее чувство вины из-за той черты, которую он перешел и вместе с со страхом, что кто-то мог видеть его на месте преступления и опознать. Даже его алиби, что он находился в момент убийства в элитной сауне с проституткой, которая сможет всё подтвердить, раньше казавшееся таким нерушимым, теперь рассыпалось словно горсть гороха.
Подтвердит ли она?  Она уже и забыла про те деньги что он ей дал и, если менты на неё надавят запросто его сдаст. Сейчас выходило, что это алиби, не просто глупая трата денег, а оно только наоборот подтолкнет его к пропасти.
А машина Вадима? Он отогнал машину к сельхоз лицею, что был неподалеку от стройки, где осталось тело, и оставил там с ключом зажигания в замке. Он рассчитывал, что кто-то из любопытных мальчишек учащихся, наверняка заглянет в машину и угонит это авто.
Сейчас он понимал, насколько это было глупо. Его могли остановить гаишники, и всё пропало бы. Пропала бы вся его жизнь. Чудом этого не случилось. А теперь ещё и появились сомнения, вдруг в машине осталось какое ни будь его ДНК или он попал в камеру наблюдения. Их ведь теперь вешают чуть не на каждом столбе.
 
 Так часто, бывало, в его жизни, то, что сначала казалось надежным, прочным, важным со временем теряло свою актуальность и всякий смысл. Оставалась лишь горечь очередной неудачи и осадок неудовлетворённости.
Так было и сейчас. Он вспоминал ненавистного Вадима, лежащего в луже крови и валяющийся рядом строительный нож, чтобы в случае его нахождения подумали на рабочих, которым Вадим, наверняка, как всегда, был должен кучу денег. Принесло облегчение это зрелище?  Нет. Не принесло.
Принесло лишь страх.
Хотелось прямо сейчас сесть в машину и поехать к лицею, посмотреть там ли авто, и поехать на ту стройку и проверить нашли ли тело.
Наверное, завтра он так и сделает, а сейчас он выпьет ещё.
Саныч допил виски и налил себе ещё. На этот раз почти полный стакан.
   
  Метрах в двадцати-двадцати пяти от сетчатого забора "Поднебесного", украшенного сверху колючей проволокой, проходила дорога, ведущая от шоссе до въезда в посёлок. Когда-то это была старая дорога между полями, на которых раньше выращивали капусту и турнепс, теперь на этих полях, через которые живописно тёк, питавший когда-то эти поля ручей, раскинулись коттеджные поселки, гольф-клуб, и пара летних ресторанов, пустовавших сейчас.
 Дорога была обсажена тополями, которые унылыми голыми ветвями упирались в тёмно-серое небо.
Не доезжая до проходной «Поднебесного», на этой дороге, остановился джип. Развернулся в обратном направлении и остановился, заглушив двигатель и погасив фары и габаритные огни.  Просто темное пятно на фоне бурого снега и проталин.
Дежурному на проходной джип был не виден. Камеры наблюдения просматривали лишь периметр забора. Это водитель джипа изучил.  Достав бинокль ночного видения, он опустил окно и внимательно оглядел дом Сан Саныча. За ту неделю, которую он готовился к операции он бывал уже тут и днем, и ночью.
  Свет нигде не горел, кроме одной комнаты внизу. От этого места до дома было двести метров. Расстояние подходило. Панорамные окна были завешены шторами, но всё равно было видно, как в той комнате внизу за ними кто-то ходит. В комнате кто-то был. Кому-то не спалось. Ну и наплевать. Откладывать операцию дальше было нельзя, впереди длинные выходные, восьмое марта.  В выходные такое проводить нельзя. Будет людно. У всех будут гости, шашлыки и коллективные бани. Именно сегодня, самое-то.
Человек отнял бинокль от глаз. Осмотрелся. Ни души и не звука.  Лишь ветерок шевелил замороженные тростники на берегу ручья.
Человек вновь завел двигатель. С заднего сиденья достал автомат Калашникова, с пристегнутым мешком -гильзоприёмником. Повернул складывающийся приклад. Из открытого пассажирского окна высунулся, одетый в глушитель, ствол.
Ещё раз он внимательно оглядел дорогу. Никого.

Конечно, в ночной тишине звуки выстрелов всё равно был слышен. Но никого из тех жителей поселка, кто спал, он, кажется, не разбудил. А кто не спал возможно никак не ассоциировали раздающиеся в поле хлопки с выстрелами.
Первое что услышал, допивавший в кресле виски, Сан Саныч был звон разбитого стекла. Хлопков от выстрелов, он тоже не слышал. Первая мысль была, что какие-то хулиганы с дороги разбили стекло, поэтому он подскочил к окну и отдёрнул штору на осыпавшимся от выстрела окне. В этот момент сразу три пули калибра 5,45 мм влетели в его грудь и меняя траекторию разорвали только-что живую плоть, оборвав все мысли, беспокойство и бессонницу этого человека.
Следующая длинная очередь перебила стекла на втором этаже дома. Потом ещё одна очередь полоснула по первому этажу. Пули били по стеклам, ломали рамы, впивались в штукатурку стен, в мебель. Попав в одно место, они легко рикошетили и били в другое. После этой атаки, комнаты выглядели так, будто в них попало не тридцать пуль, а все триста.
Бились люстры и зеркала, пробивались гипсокартонные перегородки, трещала мебель.
Автомат стрелял по дому пока не опустел рожок магазина. Гильзы вылетели в специальный, пристегнутый к автомату мешок-гильзоприёмник. Ствол скрылся в окне машины, а джип медленно тронулся и вскоре набрал скорость, двигаясь по заснеженной дороге.
Перед выездом на шоссе, человек остановил машину. Отстегнув мешок-гильзоприёмник, сложил приклад, отстегнул пустой магазин, снял глушитель и засунул автомат в зеленый строительный мешок. Затем вышел из салона, открыл заднюю дверь. Положил в большую сумку с инструментом, автомат.  Водрузил на него сверху перфоратор, шуруповерт, молоток. Сыпанул горсть саморезов. Гильзоприёмник сунул в обычный полиэтиленовый пакет и положил сверху несколько банок консервов.
Ну что ж, выглядит будто обычный строитель возвращается домой с дальнего объекта.
Достав освежитель воздуха, он выпустил струю в салон, автомобиля. Возможно, это поможет перебить запах пороха. Мокрой тряпкой протер, предварительно забрызганные грязью номера.
Выехав на шоссе, он около трех километров проехал по нему и вскоре свернул направо в деревню покачиваясь на разбитой дороге.
 Человек поглядывал в зеркала. Никого. Эти километры по шоссе, самое рискованное место всей операции. Любой гаишный патруль, произведя тщательный досмотр машины, очень удивится запаху пороховой гари, Калашникову и тридцати только что отстрелянным гильзам.
Остановившись у старого деревянного дома, человек вышел из машины, открыл ворота и заехал внутрь.
Нужно было поспать.
Всё было проделано, как и планировалось. Правда был один нюанс, который его немного смущал, но он отгонял мысли об этом.  Он подошел к зеркалу внимательно рассмотрел своё лицо и ухмыльнулся.
-Я получу эту работу.


                Бульбаш.

 На следующее утро, проснувшись, ближе к полудню, Бульбаш пробежался с тряпкой по всем местам в доме, где могли быть его отпечатки пальцев.  Но вряд ли менты выйдут на этот дом. Он снял его две недели назад, предъявив хозяйке, фальшивый украинский паспорт. Прожил всего неделю, столько, сколько было нужно для подготовки и проведения операции. Оплатил вперед за два месяца. 
Всё прошло как по маслу. Только вот одно…  Не перестарался ли он? В конце концов даже если так, то пусть это будет на совести заказчика. Он не профессиональный киллер и его не нанимали убивать этого человека. А может он и не убит, может ранен или вообще упал на пол просто от страха и в него не попали пули? Кто знал, что к окну кто-то подскочит именно в тот момент, когда туда направится очередь из автомата.  Да, в конце концов наплевать. Главное, чтобы Гарику понравилось, как всё продумано и сделано.
  Сейчас, он выедет из деревни и сольётся с потоком машин, несущимся в город, раствориться в этом потоке и посетит арендованный гараж. Вычистит и оставит там автомат, а гильзы отправятся в строительный котлован, неподалеку. А потом надо будет звонить заказчику и получить расчет. Вторые пятьдесят процентов.

                Григорий и Ксения.

   Григорий возбужденно ходил по комнате. Его жена сидела на диване и следила красными от недавних слёз глазами за своим, суетливо меряющим шагами комнату мужем.
Они приехали из Оренбургской области, где были довольно успешными предпринимателями, оптом торгуя замороженной рыбой.
Именно так, через поставки рыбой, они и познакомились с Сан Санычем, пригласившим их войти в его бизнес и пообещавшим выгодное партнерство. Переехать сюда из царства степей было заманчивым предложением, и не задумываясь они уселись в свой, хоть и старенький, но всё же «Ягуар», и отправились в путь. Всё что у них было скоплено, они вложили в рыбную торговлю Сан Саныча, став полноправными его компаньонами.
Только вот прошло уже два года, с начала их сотрудничества, но никаких дивидендов, они так и не увидели.
Попытки вернуть назад хотя бы свои вложенные  деньги, тоже не принесли никаких результатов, так как компания, куда они внесли деньги, по факту была Сан Саныча, но юридически, была оформлена на какого-то не существующего или существующего где-то вне поля досягаемости  директора.
Сан Саныч не был жуликом, он просто был расточительным неудачником. На их деньги, он достроил свой огромный дом-долгострой, рассчитав, что легко перекроит затраты будущими прибылями, однако всё пошло не так и капитализация его рыбного бизнеса остановилась.
А сейчас, только что Григорий и Ксения узнали, что прошлой ночью Сан Саныч был прошит автоматной очередью.  Его дом был весь изрешечен, его жена Лилия, с ранениями госпитализирована. И только дети, спальни которых выходили на другую сторону дома, не пострадали.
Сан Саныча больше не было, как и шансов вернуть свои деньги.
Два месяца назад, полностью отчаявшись дождаться дивидендов от рыбной торговли, они решили, что в этом проклятом городе надо начать заниматься хоть каким-то бизнесом самостоятельно и купили франшизу на пункт выдачи товаров интернет-магазина, и для этого взяли кредит. А вот сейчас они остались ни с чем. С кредитом, с арендой квартиры, и арендой пункта выдачи товаров, который пока ещё не окупался.
Раздался телефонный звонок.
-Алле! – Григорий схватил телефон.
-Задание выполнено, - раздался голос, - надо встретиться.
-Как выполнено? Как оно выполнено? Оно перевыполнено!
-Не будем по телефону. На том же месте в восемь.
Раздался отбой.
Григорий плюхнулся на диван рядом с Ксенией. Та положила ему руку на колено.
-Гриша, подожди психовать. Его жена, Лилька, вернее вдова, она то ведь жива, хоть и ранена. Будем требовать с неё. Она сейчас напугана. Напугана за детей. Так что всё нам отдаст ещё скорее, чем Саныч. Я сама с ней поговорю. А этому дебилу стрелку постарайся пока не платить. Пусть ждёт, раз накосячил.
 
 Григорий.
 В половину восьмого Григорий подъехал к своему пункту выдачи заказов, располагавшемся в полуподвальном помещении без окон в высоком новом многоквартирном доме, стоящему в окружении таких же современных гигантов.
-Спасибо, можете идти, я сам всё закончу и закрою, - отпустил он работницу, и добавил ей вслед, - С наступающим.
-Спасибо, - щебетнула девушка и выскользнула, одевая на ходу куртку.
Помещение пункта выдачи работало до восьми, за оставшиеся полчаса за заказами так никто и не пришел.
Но ровно в восемь в дверь вошел человек, которого ждал Григорий. Рук для пожатия никто не протянул. Георгий закрыл за ним дверь на замок, потом повернулся к посетителю. Тот был в чёрной куртке, в толстой кепке-бейсболке, которую не снял. Если на потолке есть камеры, его лица видно не будет.
Но камер тут не было. Григорий взволнованно начал говорить:
-Мы должны были только напугать этого человека. Напугать, чтобы тот отдал деньги. А что наделали вы? Его грудь была прошита очередью…
-Это не специально. Это несчастный случай. Он резко подошел к окну, в самый момент выстрела.
-А его жена?  Чудо, что она только ранена. И чудо, что не пострадали дети.
-Вы сами говорили, что спальни детей на другую сторону. А жена, скорее всего от рикошета пострадала. Эти пули очень лёгкие. Они профессиональные, для бесшумной и беспламенной стрельбы, как раз для нашего дела, но рикошетят сильно. Я выполнил всё, о чем говорили. Я профессионал. Рассчитайтесь со мной.
-А мне не с чего рассчитываться. Я ведь должен был забрать у него свой долг. И с этих денег планировал рассчитаться. А что теперь? Что теперь мне делать?
-Получишь с вдовы. Она же ранена не серьёзно?
-Вроде бы нет. Но нужно будет время. Пока она выйдет из больницы. Пока примет наследство. Это всё на полгода и дольше может затянуться.
-Полгода я ждать не буду, - ответил собеседник, - Даю вам три дня.
Он подошел к двери и кивнул Григорию.
Тот подошел и открыл дверь.
-Три дня очень мало, мне надо ну хотя бы недели две, - протягивая слова, умоляюще проговорил Григорий.
-Это не обсуждается. Конкретное дело-конкретная оплата. А ты теперь мой должник. И, уверяю, что это не шутки.
Выходя, он добавил.
-Три дня, считая сегодняшний. Так что, до послезавтра.
Григорий, открыл было рот, но поняв, что спорить бесполезно, молча закрыл за посетителем дверь.
               
                Лилия.

После трёх дней в больнице, Лилию выписали.  Ранения оказались не страшными, одна пуля неглубоко вошла в ягодицу, другая чиркнула по мягким тканям руки. Обе отрикошетили от стены.
Горе от потери мужа, немного разбавлялось, что с детьми ничего не случилось, да и сама она чудом избежала гибели. Словно бог подсказал ей в нужный момент перевернуться на живот.
Сейчас она стояла и молча смотрела, сквозь затуманенные слезами глаза, как тело её супруга в дорогом лакированном гробу опустилось в землю. И так же, словно в тумане она бросила на него горсть земли, гулко ударившуюся о крышку.
Полного осознания того, что произошло, ещё не было. Возможно, оно придёт позже, намного позже.
Ноги подкосились, кто-то подхватил её под руку. Кто-то под другую.  Это муж с женой, какие-то Сашины партнеры. Кажется, Григорий и Ксения.
Лилия, чуть улыбнулась им. Они не были знакомы, но Саша что-то говорил про них. Кажется,
он никогда не считал их своими близкими друзьями, но сейчас поддержка любых людей была нужна ей как никогда.  Она оперлась на руку Григория и так они дошли до машины.

                Эля.
  Элю и всех задержанных в баре, выпустили через три дня после того, как в больнице закончился ад следственных мероприятий. Никто ничего не видел и ни одна камера не засекла того, кто мог бы вызвать хоть какие-то подозрения. Работников охраны допрашивали по нескольку часов подряд. Двор больницы был заполнен полицейскими машинами.
Испугавшись, что могут быть дополнительные экспертизы врачи не стали подписывать заключение о нахождении в организме, теперь уже покойного, Гургенова, яда.
 Следственная линия была направленна на разборки армянской мафии. Как выяснилось муж сестры жены Гургенова был армянином. В совпадение не верилось и он тут же был вызван на допрос.
Ну а поскольку решили, что отравления не было, рядовых работников ресторана, всё же отпустили.
 Стирка одежды, так ловко организованная Виталиком не пригодилась. Охранников никто не подозревал и экспертиз не проводил. Поначалу задержали какого-то интерна, родом из Еревана, дежурившего в ту ночь в другом отделении, но потом тоже отпустили.

 Придя домой после смены, Виталик валялся на кровати и ждал. Он не мог ничего делать, не мог вызывать подозрения, что он близко знаком с девушкой, задержанной вместе со всей армянской мафией в городе.
Внезапно послышался поворот ключа в двери. Сердце Виталика подпрыгнуло и сам он тоже подпрыгнул на кровати.
В дверях стояла Эля.
Они обнялись и оба долго плакали в коридоре.


                Лилия, Григорий и Ксения.

  Как ни странно, на поминках Лилия чуть успокоилась. Выпитая водка, деликатесные закуски и атмосфера с гостями, собравшимися в большой кухне-гостиной их огромного дома, напоминала обычный привычный праздник, которые они любили устраивать с Сашей. И вели все себя примерно так же, как на празднике, разве что не смеялись в голос, не включали музыку и не пытались петь. Только Саши на этом празднике не было.
Александр и Лилия когда-то курили, но бросили уже много лет назад. Сейчас, Лилия вновь потянулась за сигаретами.
В их доме гостям для курения была отведена небольшая застекленная веранда с мощной принудительной вентиляцией.
Там же на веранде у стены был бар с крепкими напитками, хорошими сигарами и сигаретами всех сортов. Середину комнаты украшал красный полукруглый диван, а в середине этого полукруга стоял инкрустированный кальян.
Лилия и Ксения уселись на диван и закурили по сигарете, глядя через панорамное окно на заснеженное поле и однотонное серое небо, по которому, время от времени, проносились вороны.
-Лилия, я возможно не вовремя говорю об этом, но когда-то пришлось бы всё равно. Сан Саныч был должен нам деньги. Мы вложили в его бизнес четыре миллиона и с тех пор не видели от него ни копейки.  Нам нужно ваше слово, что мы можем рассчитывать на возврат этих денег. При чем порядка миллиона нам нужно срочно и прямо сейчас.
Лилия отпрянула от Ксении.
-Я понятия не имею об этих деньгах. Я не участвовала в бизнесе мужа. У вас наверняка есть расписки или что-то…
-Лилия, вы знаете, что ваш муж вел дела по-черному и эти расписки ничего теперь не значат. Они выданы от имени фирмы, которой давно уже нет…
-Тогда не о чем и говорить, - перебила её Лилия, - и вообще покиньте мой дом.
Лилия встала. Ей стало ясно, что это вовсе не друзья, пришедшие пособолезновать и поддержать её. Выбросив окурок в большую напольную пепельницу с крышкой, она посмотрела на Ксению, продолжавшую сидеть и нагло смотреть на неё.
-Вы слышали, что я сказала? – подняла голос она, - Не время и не место говорить о деньгах.
-А теперь послушай ты, - зашипела Ксения, - То, что произошло с Сашей, не случайность. Никакой псих не развлекался в поле с автоматом, как официально вам сказали менты.  Хотя, Сашу никто убивать не хотел. Пули должны были просто разбить окна и напугать вас. Он случайно подошел к окну, когда по нему полоснула очередь. Поэтому отдай нам деньги. Четыре миллиона и полтора миллиона набежавших процентов, обещанных твоим мужем.  Потому что в следующий раз за стеклом могут быть твои дети. Ясно?
-Ясно, подожди здесь, - холодно произнесла Лилия и вышла.
Ксения выбросила окурок, подошла к бару и налила себе большой бокал коньяка, потом залпом выпила его и достала мобильный телефон.
-Кажется она клюнула, сейчас придёт сюда и принесет деньги. Не знаю. Может часть. Пусть хоть сколько. Но ты будь наготове. Заберем и быстро уходим.
Григорий нащупал в кармане пистолет Макарова, которым владел ещё с юности. Ощутил его приятную тяжесть. Если Лилия или кто-то из гостей помешают им уйти, он сумеет их припугнуть и остановить.
Внезапно он вздрогнул, по лестнице шла Лилия. В руках она несла японский меч.
«Она, что хочет откупиться этой сувениркой от нас?»- подумал Григорий.
Он не знал, что это не было сувениром, продающимся в каких ни будь магазинах типа «Старый солдат» или «Ржавый парабеллум». Это был настоящий меч, купленный очень давно, тогда, когда запрета на продажу таких мечей ещё не было. Он был не из сувенирного сплава, а из многослойной углеродистой стали, в которой удивительным образом сочетались твердость одновременно с отсутствием хрупкости.
Лилия помнила, как около года назад, Александр разрубил пополам соседского волкодава, терроризировавшего всю округу и однажды укусившего за руку его самого.
Он пошел в дом, вернулся с мечом, зашел во двор к соседу и с двух ударов уложил псину. Причем второй удар разрубил зверюгу пополам.
 
 Войдя на террасу, Лилия без лишних слов и угроз, по-самурайски, резким движением вынула меч из ножен и наотмашь нанесла удар Ксении, стоявшей возле бара и прикуривавшей очередную сигарету.
Конечно, у Лилии не было столько силы, как у её покойного мужа и удар получился не таким сильным, каким мог бы получиться у него, но она вложила в него всю злость, ярость и отчаяние. Она видела перед собой ту, кто лишил её привычного уклада жизни, кто сломал всю её жизнь из-за каких-то там денег, а теперь угрожает её детям.
Удар пришелся по плечу, потом лезвие скользнуло вниз к груди, потом прошлось по животу, оставляя везде после себя глубокий порез. Хлынула кровь Ксения обмякла и стала падать.
Лилия ещё несколько раз ткнула мечом ей в живот.
В этот момент в дверях показался Григорий. Застыв от ужаса, он закричал:
-Что ты наделала! Что ты наделала!
Моментально в его руке оказался пистолет. Он вытянул руку и нажал на спусковой крючок. Выстрела не произошло.
Поняв в чем дело, он снял «Макаров» с предохранителя и передернул затвор.
Теперь выстрел прозвучал, но долей секунды раньше Лилия вонзила меч в грудь Григория, и японская сталь проткнула его насквозь.
 На выстрел прибежали гости. Дверь на террасу распахнулась. Вошедшие увидели, как брызги и лужицы крови, словно дополняют розовый оттенок стен и ставший теперь каким-то, особенно зловещим, красный диван.
Закричали женщины, кто-то куда-то звонил.
-Уберите детей…
-Скорую…
-Звоните…
Но никто из троих, лежавших на полу, в курительной террасе уже не слышали этого. Ксения с огромной раной через всё тело, Григорий, с проткнутым катаной сердцем и Лилия с красным отверстием от девятимиллиметровой пули, во лбу.

Бульбаш.

Бульбаш уже несколько раз за сегодняшний день подходил к пункту выдачи заказов.
Пункт не работал.
Вчера было тоже самое и позавчера тоже. Его машина была неподалеку. Он уже час торчал тут в надежде, что Григорий или его губастая дура жена появятся. Он, конечно, не знал дура она или нет, просто внешне, она всегда выглядела как дура, при всей её разодетости, накрашенности и увеличенных губах.
Проклятье, эти деньги были ему так нужны, просто до зарезу. Ради них он и впутался в эту историю. А деньги были нужны ему для осуществления мечты.
Телефон Григория не отвечал. Где же эти мерзавцы? На дверях никакого объявления. Они просто исчезли и всё. Исчезли, чтобы ему не платить.
 Он не был профессиональным убийцей, но хотел им стать. Это было его мечтой. Он, по натуре вспыльчивый, боролся с собой и старался быть спокойным, холодным и невозмутимым. Но сейчас его хладнокровие таяло как последний мартовский снег.
К авансу, выданному Григорием, он прибавил свои деньги, все свои деньги, когда купил у Гарика, этот шикарный автомат АКС -74.
Сейчас у него не было ни копейки.
А ведь у него всё было налажено. Ему подсказали как найти Гарика, у которого есть заказы, и этот Гарик заверил его, что заказы будут. Ему только надо будет доказать свой профессионализм. И для начала вот это простое задание. Просто попугать одного человека.
Зачем он напрямую свёл его с заказчиками? Может не потому, что не хотел светиться в этом малозначительном деле. Может решил его кинуть? Или всё это лишь для того, чтобы просто продать ему АКС?  Гарик тоже не берет трубку уже несколько дней. Неужели он его так сильно разочаровал? Нервы Бульбаша были на пределе.
 Видимо Гарик уже знает о провале и о том, что он перестарался. По-видимому, это было первое и последнее задание.
Надо было получить деньги и проваливать из города. Но денег не было. Клиенты исчезли вместе с Гариком. Может они все были подставные?  Сейчас же надо ехать в «Ольстер» искать этого Гарика.

 Бульбаш был рассержен. Рассержен и разозлён так, что просто уже не мог сдерживать себя. Если бы тут появился Григорий, то Бульбаш наверняка начал бы с того, что просто разбил бы ему морду.
             
  Виталик и Эля.

Но Григория не было, вместо него какая-то молодая пара шла под руки к пункту выдачи заказов. То ли случайно, то, ли не проявив особой предусмотрительности с обоих сторон Бульбаш и парень девушки слегка толкнули друг друга плечами.
Бульбаш взвился и даже не услышал прозвучавшее:
-Извините.
-Дороги, бля мало! Я тебе сейчас расширю!  - заорал Бульбаш и резким ударом сбил парня с ног. Тот, поскользнувшись на схваченном ледком асфальте полетел на землю.
-Ты куда шёл! Сюда?! – Бульбаш указал на пункт выдачи.-К Григорию шёл?! Ты его знаешь?! Знаешь где он?!
Он навис над парнем и потрясал кулаком над его лицом. Внезапно его взгляд упал на девушку.
Она держала в руках телефон и снимала его!
-А ну оставь его в покое, - жестко и уверенно произнесла она, - Я с этим видео пойду в полицию, у меня там друзей много.
-Что?! – заорал Бульбаш, - Снимаешь!
Он оставил парня и подскочил к ней. Схватил за куртку.
-А ну отдай сюда этот грёбанный телефон.
Он не видел, как парень поднялся и схватил в правую руку кирпич, лежавший тут на случай, когда надо было подложить его под железную дверь пункта выдачи заказов при приёмке товара.
Парень подскочил к нападавшему и вложив в удар кирпичом всю силу, которая только в нем была, всю ярость и всё стремление защитить любимую девушку от этого типа. Черная бейсболка не спасла голову Бульбаша от удара и тот, отпустив куртку девушки рухнул на ледяные ступени ведущие в полуподвал пункта выдачи.
Кирпич оставался в руке парня и нагнувшись он с силой ещё несколько раз ударил человека в голову. Но тот уже не дышал.
Какие-то смутные образы пробегали в голове Бульбаша. Он представил, что держит в руке Калашников и даже нажимает пальцем на воображаемый спусковой крючок
.
Пункт выдачи заказов был отгорожен от двора дома невысокой декоративной стенкой и деревьями и люди, шедшие по двору, прекрасно слышали, что у входа в полуподвальный магазин происходит какой-то скандал и драка, но подходить ближе, чтобы узнать в чём там дело, никто не захотел.
А вот с верхних этажей дома, напротив, похоже вся ситуация была как на ладони.
Не выпуская из рук кирпич, парень тихо сказал девушке:
-Уходим.
-Бежим! – произнесла девушка и они бросились бегом.
Прохожие, смотрели на них и шарахались от явно перевозбужденного парня с окровавленным кирпичом в руке.
Отбежав приличное расстояние и остановившись перед забором какой-то стройки, парень с силой швырнул кирпич через забор.
-Держи Виталик, - девушка протянула парню платок, - Или дай я сама.
Она начала бережно отирать кровь из разбитых бровей и губ Виталика.
-Эх, Элька, - вздохнул тот, - Не везет нам в большом городе.  Определенно не везет.
-Так давай уедем, - улыбнулась Эля, - пошёл этот город, куда подальше
-Нас будут искать, - возразил Виталик, - угораздило же встретиться с этим психом.
-На каком основании, - удивилась Эля, - никто не будет искать, того кто пробил голову какому-то наркоману. Он явно был под дозой. Это просто самооборона. И вообще, может он выжил. Сейчас очухается и дальше пойдёт наркоманить.
Виталик усмехнулся, вспомнив хруст головы того агрессивного психа в момент удара.
-Ну дело не только в этом. Ментам лучше бы не знать, что мы… что мы вместе.
-Почему? – улыбнулась Эля.
-Ну ведь в больнице, где я работаю, зарезали того мента, что тебя обвинил в отравлении. Это могут как-то связать…
-Да брось, не ты же его зарезал, - рассмеялась Эля и аккуратно, боясь не задеть раны, поцеловала Виталика в щёку, - Достало здесь всё. Идем домой, собираться.

                Дмитрий.

Чавкающий под ногами снег, достигал сантиметров двадцати в глубину. Двадцать сантиметров коричневой снежно-грязевой фирменной питерской слякотной массы, в которую погружались давно промокшие ботинки, на которых потом, когда они просохнут, появятся белые солевые разводы. От проезжей части тоже надо было держаться подальше. Там эта грязь, раздавленная колёсами автомобилей, превращалась в коричневую жидкость и когда колесо машины попадало в яму, эта жидкость летела на стекла других автомобилей и на тротуар. Опытный пешеход, должен уметь уворачиваться от этих струй, лавировать среди своих коллег-пешеходов, плотно идущих по тротуару, смотреть как бы собственная нога не угодила в глубокую лужу, не подходить близко к домам, со свисающими с карнизов кровель сосульками, готовыми в любой момент сорваться вниз.
 Некурящим при этом приходилось ещё и вовремя задерживать дыхание чтобы время от времени не вдохнуть клуб дыма, выпущенный из глубин организма какого ни будь курильщика.

 Состояние постоянной притуплённой озлобленности и досады, на то, что ему приходится жить тут в этом городе – красавце над широкой рекой Невой, овладевало Дмитрием всегда, когда он проделывал ежевечерние пару километров от метро до дома. Та же пара километров утром как-то не так раздражала. Возможно, просто потому, что Дмитрий любил утро. Утро несло надежды на новый день. Надежды, что именно сегодня придёт удача и принесет массу положительного на работе.  Может директор фирмы решит поставить его во главе отдела или даже сделать собственным заместителем. А может в голову вплывет идея собственного бизнеса. А может он познакомится с девушкой, которая полюбит его именно сегодня, вот так, с первого взгляда.
И девушка эта будет непременно из богатой семьи. И её папа конечно же подберет Диме хорошую должность. И подарит им на свадьбу новый мощный кроссовер. И тогда он, Димка, будет вот так же мчаться по дороге и так же обливать плетущихся по тротуару неудачников, коричневой жижей.
С утра, пока машины не раздавили нападавший за ночь снег и жижи-то такой ещё нет. И воздух ещё не пропитан мириадами ядовитых частиц грязи и выхлопными газами. И зайти в «Макдональдс», выпить капучино, и что ни будь съесть, перед тем как погрузишься в метро тоже очень приятно. А вот вечером всё не так. Вечером понимаешь, что прошёл ещё один бездумно-бесполезный день. Ты ничего не добился. Ничего не прибавил в свою копилку удачных дел.   
 Скоро весна и слякоть сменится мусором и собачьим дерьмом, скрывавшимся под снегом, мусор сменится пылью, пыль сменится опавшими листьями и дымом, а потом снова придёт слякоть. А он Дима, в свои тридцать, а потом в сорок, а потом в пятьдесят, всё также будет брести от метро до дома каждый вечер.  И так пройдёт вся жизнь в городе, где он родился и где уныние и вечная хандра словно впитались в него вместе с моросью дождя.
 Прямо перед Димой, не пропуская пешеходов, вынужденных или резко остановиться или отпрыгнуть в сторону, обдав их коричневыми брызгами с проезжей части свернул «Мерседес» и покачиваясь на кочках поехал мимо супермаркета во дворы.
Может это стало последней каплей Димкиной сегодняшней, ежевечерней депрессии, может стало обидно от нашлёпок слякоти  вылетевшей из под колёс «мерса»,  и украсивших его джинсы и куртку, может несколько кружек пива, выпитые в дешевом шалманчике возле метро, настроили его не на доброжелательный, а наоборот на несколько агрессивный лад. Он свернул с тротуара и быстрым шагом пошёл за «Мерседесом». Ярость, в буквальном смысле ослепляла его. Прибавив ходу и перейдя на бег, не заметив оледенелую кочку, Дима наступил на неё и поскользнувшись упал.
 Вскочив ещё более разозлённый, он понял, что фонари «Мерседеса» исчезли в каком-то из дворов. В каком? Направо или налево? Или это вон та машина впереди? Нет, это "Нива".  Проклятье, неужели он потерял его. Неужели этому «мерсу» повезло? Неужели тем, кому везёт в деньгах, везёт и в любых других сторонах жизни.  Нет только не сегодня. Сегодня тому ублюдку, точно не повезёт.
Направляемый каким-то собственным внутренним навигатором, Дмитрий обогнул дом, стоявший слева и ворвался во двор.
На стене горела зеленая вывеска «Бар Ольстер», а рядом с ней изображение клевера с четырьмя листочками.
Неподалеку от бара стоянка, а на ней «Мерседес».  Вот он!
Номеров Дима не запомнил, но цвет тот же.
А вот и господинчик рядом с машиной. Только что вышел из неё. Хотя пальто почему-то какое-то коричневое, кажется у того в мерседесе было чёрное, но за чуть затонированным стеклом и на ходу разве поймёшь.  Странно почему-то он опять садиться в машину. Передумал выходить? Решил ещё куда-то поехать?
Дима подскочил к мерсу и рванул дверь на себя. Господинчик уже готов был завести машину. В правой руке держал ключ.
-Эй, что надо! - вздрогнув от неожиданности спросил он.
-Тебя не учили пропускать прохожих? Козлина сраная! Ты облил меня.
Дмитрий ожидал увидеть в глазах господинчика испуг, он готов был принять извинения, ограничиться руганью и угрозами.
Но в ответ не было извинений.
-Пошел на хер отсюда! Нищеброд грёбанный! Я в глаза тебя не видел, Я только из ресторана….

 Когда-то давно, в выходной день, Дмитрий слонялся по торговому комплексу. Просто так, чтобы куда-то деть свободное время. Иногда такой способ времяпрепровождения делал его более спокойным и прогонял ежедневный рой негативных мыслей, постоянно круживший в его голове. Он съел мороженное в ресторанном дворике, купил себе на распродаже рубашку, купил маленькую плоскую бутылочку коньяка и собирался уже домой, как вдруг его привлекла торговая секция «Старый парабеллум». Стены секции были увешаны луками, арбалетами, томагавками, пневматическими винтовками и пистолетами. У стены стояли стеклянные стеллажи с ножами различных модификаций, конструкций и назначений.
Маленького роста, круглый продавец, лет за пятьдесят, буквально выкатился из-за прилавка и очутился рядом с Дмитрием.
-Ножичками интересуетесь?
Дмитрий посмотрел на него. Тот хоть и улыбался, но какой-то неприятной хитрой улыбкой. На форменной красной толстовке у него красовался бейджик «Александр Воробьёв».
-Да нет, не то чтобы. Так посмотреть.
-Для охоты, рыбалки или может для города? – не слыша его тараторил Воробьев
-А зачем нож для города?   - поинтересовался Дима.
-Ну так гулять. Нож надо выгулять, как говорят истинные любители ножей. Нож — это не обязательно оружие. Это просто мужской аксессуар. Ну вот как в старину мужчины носили меч или шпагу, так вот теперь нож.
Дмитрий пожал плечами.
-А если задержат? Это же холодное оружие…
-Нет, все наши ножи снабжены специальным сертификатом, в котором говориться, что это чисто сувенирная продукция и к холодному оружию не имеет ни малейшего отношения.
-Вот как? Даже вот это мачете?
-Кукри? Да. Хорошая вещь, но для города великовата. В основном предназначена для рубящих ударов.
-А вот этот можно посмотреть?
-Конечно, это «Кандиру». Называется так в честь маленькой рыбки. Эта рыбка живет на Амазонке и когда человек решит пописать в воду, по прямо по струе мочи забирается в член и присасывается там внутри, пока не выпивает всю кровь. От этого, в своё время пострадали очень многие конкистадоры…
Дмитрий, не слушая Воробьёва, взял в руку маленький ножичек, лезвие и ручка которого были сделаны из одного сделаны из одной стальной пластины, черного цвета. Никаких накладок на рукоятке не было. Нож был совсем плоский и убирался в черный прочный чехольчик.
-Ножны сделаны из кордуры, можно где угодно хранить, даже в бумажнике, а можно носить на шее, если купить ещё вот этот шнурок - темлячок за тысячу двести рублей…. Будет круто, словно ты Маугли…
Дмитрий представил, как он будет ходить по офису с ножом на шее и усмехнулся.
-Ладно, сам не знаю зачем он мне, но как-то притягивает. Красивый. Шнурок не надо.
Пробивая чек, Воробьев продолжал болтать:
-Отличный выбор. Маленький удобный незаметный, очень острый. Мало ли хулиганы… Раз, раз, раз, - с этими словами Воробьев сделал несколько зигзагообразных движений рукой в воздухе, - чик, чик, чирик, пока никто не понял, что у тебя в руке.
В секцию зашел молодой парень в черной форме охранника и сразу шагнул к стеллажу с ножами. Воробьёв, выдав Диме чек, выскользнул из-за прилавка и тут же переключился на него.
-Интересуетесь ножиками?  Вот новинка, тактический «Бокер», ничем не отличается от знаменитого «Зеро Толеранс», но значительно дешевле…
Дмитрий улыбнулся и вышел из секции. Этот суетливый Воробьёв даже вспотел и начал тяжело дышать, когда продавал ему нож. Так старался, а может просто нездоров.

 Дима часто любил украдкой рассматривать и любоваться на изящные формы «Кандиру». В парке недалеко от дома время от времени метал его в деревья. А иногда используя обычную бельевую веревку, дома носил его на шее и время от времени любовался собою в зеркало. Он не расставался с ним, словно тот стал его фетишем. Небольшой и неприметный он всё время лежал в кармане его джинсов.

 А сейчас он сунул руку в карман джинсов и большим пальцем сдвинув ножны, ткнул маленький отточенный кусок черной оксидированной стали в горло этому спесивому господину в бежевом пальто.
Тут же отступив назад и захлопнув дверь мерса, он быстрыми шагами стал удаляться в сторону.
По пути был огромный супермаркет. Дима зашел в него и направился в сторону туалета. Осознание того, что произошло, пришло к нему только в тот момент, когда он отгородился от всего мира дверцей туалетной кабинки.
Его голова, которую до этого распирала ярость, гнев на самого себя и окружающих, вдруг стала пустой и холодной. На смену гневу, пришёл страх, узлами завязывающийся в груди. Страх от того, что его видели рядом с «Мерседесом» или он попал в камеры видео наблюдения. Страх того, что где-то могли остаться отпечатки пальцев. И это был лишь страх от того, что его поймают. Но это не было раскаянием. Он продолжал ненавидеть того типа, который сначала вывел его из себя, а теперь и вовсе превратил всю его жизнь в ад ежеминутного страха.
Достав нож, держа его дрожащей рукой, словно это действительно была смертоносная бразильская рыбка, Дмитрий бросил и его и ножны в унитаз, затем спустил воду. Рыбка уплыла в недра очистительной системы. Но страх не уплыл вместе с ней.

Дмитрий вышел из кабинки, подошёл к раковине, умылся. Медленно вышел из супермаркета и поплелся по чавкающей слякоти домой.

04.01.22