НАЧАЛО ВЗРОСЛОЙ ЖИЗНИ.
Может быть, мои воспоминания заинтересуют кого-либо из моих дорогих читателей. Буду этому бесконечно рад и ПРИЗНАТЕЛЕН! Заранее, СПАСИБО!!! В них нет ни единого слова ВЫДУМКИ. Владимир.
В последних числах июля 1956 года, по вызову для поступления в институт, я отправился в город Ростов, без труда нашел, интересующее меня, учебное заведение, оформил документы и поселился в одном из его общежитий. РИИЖТ произвел на меня потрясающее впечатление. Учебные корпуса, общежития, столовая, спортивный зал, стадион, спортивные площадки – все находилось на одной территории, огражденной большим забором. С центральной частью города он был связан трамвайным и автобусным сообщением.
В трехместной комнате, в которую определила меня комендант, находились уже два абитуриента – это были парни, отслужившие положенный срок в рядах Советской армии, познавшие трудности и невзгоды армейской службы, физически крепкие, целеустремленные и очень организованные. На их фоне я выглядел желторотиком, только что выпавшем из гнезда своих родителей.
Неловкость от первых минут знакомства быстро прошла, наверное, потому, что я имел уже опыт общения с военнослужащими, мы подружились, я безоговорочно принял их Устав совместного проживания и подготовки к экзаменам. Подъем был в 6 часов, обязательно физзарядка, туалет, завтрак в столовой, потом упорные занятия математикой, физикой, химией, литературой, иностранным языком. Отбой и отход ко сну был, как правило, в час ночи. Иногда мне казалось, что от такого умственного напряжения лопнет голова, но нытье, стоны, жалобы на недомогание в этой среде были бесполезны, они пресекались (как говорят «на корню») и не принимались во внимание. Успехи, сданных экзаменов, отмечались обильным чаепитием и отдыхом до следующего дня. По четырем предметам мне сопутствовал успех, и в зачетной книжке красовались четыре «ОТЛ», - оставался экзамен по химии. Все дни и большую часть ночи я готовился упорно к нему. Ребята подбадривали меня и, как могли, помогали. Они раньше меня сдали экзамены, набрали по 24 балла и были уверены в зачислении. Им очень хотелось видеть меня в студенческом коллективе этого учебного заведения.
В это время папа был демобилизован из рядов Советской армии и решил приехать в Ростов, чтобы каким-то образом помочь мне. Он очень хотел познакомиться с РИИЖТом. Встретив отца на вокзале, я был смущен целью его приезда и категорически воспрепятствовал его появлению на территории института. Я представил реакцию моих новых друзей, мне стало не по себе, что в их головушках, «не дай Бог!», может возникнуть мысль о моей несостоятельности и неспособности. Я вместе с ними самоотверженно, без помощи извне, боролся за право быть студентом этого учебного заведения, в душе осуждал леворуких, а тут – на тебе!.. Папе пришлось уехать в Пятигорск, там волноваться за меня и надеться на успех.
Но успеха не последовало. На все вопросы билета я ответил, а на дополнительный вопрос ответ был с заминкой. Преподаватель долго размышлял, несколько раз заглядывал в зачетку, а потом решительно написал «удовл.», вручил мне экзаменационный документ со словами: «Для поступления баллов вам хватит!». А проходной балл был 24. Мне не нужно было поспешно забирать документы, мне нужен был разумный совет, а советчиков-то рядом не было. Мои старшие друзья разъехались по домам, а папу я выпроводил в Пятигорск.
После неудачного поступления, я, как побитая собака, приехал в Пятигорск. Мне было стыдно перед знакомыми, друзьями и родственниками. Чувство неудовлетворенности было и у моих дорогих родителей. Переживая, они всем своим видом показывали, что ничего особенного не произошло: «Не переживай, сынок, - успокаивали они меня, - поступишь не в этом году, так в следующем, главное, чтобы весной не забрили тебя в армию».
Такая же участь постигла моих друзей Юрия Марченко и Олега Ахмедова. Встречаясь, мы стали думать о том, куда устроиться на работу, чтобы вносить какой-то материальный вклад в бюджет семьи. С устройством на работу были в то время трудности, а тем более в курортном городе. После безуспешных поисков, мы обратились к Председателю ДСО «Буревесник» Шпарберу А.М. Он, после разговоров с некоторыми руководителями предприятий, предложил нам два варианта: 1-й – грузчиками на спиртзавод, и 2-й – подсобными рабочими на Мотороремонтный завод. Первому варианту категорически воспрепятствовали наши родители, а со вторым согласились. И так, с первого сентября 1956 года, мы подсобные рабочие Пятигорского Мотороремонтного завода – я в моторном цехе, а Юра - в механическом, Олегу Ахмедову родители предоставили возможность полной свободы для серьезной подготовки в ВУЗ.
Доброжелательно принял меня коллектив цеха. Начальник цеха (к сожалению, фамилию, имя и отчество его я не помню) определил меня в бригаду подсобных рабочих, рассказал обязанности, произвел первичный инструктаж по технике безопасности. Бригадир подсобных рабочих, Павел – мужчина лет 40, за свою жизнь успел повоевать с фашистами, и поработать на стройках, и испытать житейские трудности послевоенного времени. Он благосклонно относился ко мне, всячески помогал влиться в трудовой коллектив. В этой рабочей среде я не задирал нос, не выказывал какого-то своего мнимого превосходства, добросовестно трудился и этим снискал к себе уважение моих новых друзей.
Цех ремонтировал, собирал и испытывал двигатели к гусеничным тракторам С-80. Мне было все очень интересно. Я старался впитать в себя малейшие тонкости технологического процесса, не стеснялся спрашивать у рабочих об особенностях некоторых операций, что оказалось положительным фактором в будущем. В мои обязанности входило: каждое утро принести со склада два десятилитровых ведра бензина А-66 для испытания тракторных пускачей. Склад находился на площадке, удаленной от завода примерно на расстояние в 300 метров. Бензин хранился в металлических бочках, в ведра наливался с помощью шланга. Не имея опыта перекачки жидкости шлангом из одной емкости в другую, первое время я буквально купался в бензине и хорошо познал его вкус. Комбинезон обильно пропитывался этой жидкостью и испускал неприятное зловоние. Когда я приходил с работы домой, мама и сестра Саша заставляли меня раздеться на крылечке нашей квартиры, тщательно вымыться, после чего я получал разрешение переступить порог.
В своих воспоминаниях хочу отметить два случая, которые отразились в памяти и иногда, вспомнив о них, невольно появляется смешинка в душе.
На посту сборки головок блоков цилиндров стоял средних лет мужчина, рабочий по фамилии Прижигалинский. Притирка клапанов осуществлялась вручную с помощью коловорота. Этой операции Прижигалинский посвятил несколько лет трудового стажа, выполнял её очень тщательно, с большим старанием, и так увлекался этим процессом, что не замечал, как болтается на шее его голова. Казалось, голова держится на резиновом стержне и описывает необычайные траектории. Мне это было в диковинку, а работники цеха к этому привыкли, но иногда, проходя мимо, отпускали в сторону рабочего остроты:
- Павлуша, поставь рядом корыто, чтобы голове было куда падать!
А второй эпизод, который произошел со мной был таким: как-то, проходя по центральному проходу цеха, я был увлечен производственными видами, не обратил внимания, на настойчивый продолжительный звонок и продолжал идти.
- Олух, уйди в сторону, закрой свою коробочку, тебе звоню!.. Тебе! – это был женский крик, обильно украшенный отборной русской бранью.
Тогда я впервые услышал из уст женщины отборную русскую брань. Кричала крановщица Вера, перемещавшая по центральному цеховому проходу двигатель С-80, а я был на его пути.
По вечерам мы с Юрой и Олегом встречались в спортзале, тренировались, обменивались впечатлениями о прошедшем рабочем дне, рассуждали о будущем. Нашим тренером стал Сергей Михайлович Лыгин – человек высокой образованности и культуры. Многое мы узнали от него: и как вести себя в обществе и за столом, и как держать в руках вилку и ложку при приеме пищи, и как правильно вальсировать, и как получить наслаждение от вина, и сколько его можно позволить себе на любых торжествах и застольях. Он привил нам любовь к литературным классическим произведениям: А.П.Чехова, Л.Н.Толстого, А.С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В. Гоголя, А.М.Горького и других авторов. Казалось, в школьные годы мы были уже знакомы с ними, но после непринужденных бесед с Сергеем Михайловичем, мы по-новому восприняли их, в наших мозгах произошел переворот, и появилось новое впечатление отличное от того, которым безжалостно насиловала нас школьная программа. Он практически наизусть помнил рассказы Чехова и наслаждал нас ими во время прогулок и отдыха. Мы стали частыми гостями в его доме, наслаждались душевным радушием и гостеприимством этой семьи. Тамара Михайловна, жена Сергея Михайловича, всегда старалась угостить нас чем-либо вкусненьким, порадовать хорошим рассказом, анекдотом, случаем из жизни. Я благодарен судьбе, что в ней было место общению с замечательными людьми, оказавшими большое влияние на формирование наших личностей.
С Жанной мы переписывались. Из-за неудачи с поступлением в институт меня постоянно угнетало чувство неполноценности. Я считал, что студентка Седакова является для меня недосягаемой вершиной, это сковывало мой любовный настрой, вызывало сомнения и какую-то боязнь. Но, несмотря на это, в письмах я пытался скромно изливать чувства своей души, и был в необычайном восторге, когда в ее ответах мелькали ласковые, теплые слова. Она никогда, ни одним словом, не намекнула мне, что я ей нравлюсь, и что наша дружба со временем могла бы перерасти в любовь. Думаю, что моя неуверенность, сковывала желание смело заявить о себе и добиться положительного результата.
Эта черта, воспитанная семьей, школой, хорошими педагогами и наставниками, преследовала меня всю жизнь и не позволяла занять достойное место на служебной лестнице, добиться материальных, бытовых и социальных благ для семьи. Скромность и совестливость очень часто уступают место нахальству, беспардонности и невежеству. Я всегда становился в очередь, не лез по головам, не расталкивал локтями путь в ней к достижению цели, меня коробило наглое нарушение порядка, пренебрежение достоинством других людей. Думал, что мои человеческие качества должен был бы кто-то заметить, оценить и определить в соответствии им: - место и положение в обществе и жизни. Я никогда не мог замолвить словечко о себе.
Производственная жизнь на Пятигорском Мотороремонтном заводе постепенно засасывала меня. Появились хорошие друзья среди рабочих и руководящих работников. Должен откровенно сказать, что леность, лживость, хитрость не находят благодатной почвы в настоящих трудовых коллективах, пресекаются на корню и подвергаются гонению. В таких коллективах я не встречал шептунов, анонимщиков и подхалимов. Открытость и прямота, трудолюбие, честность, дисциплинированность – вот основные черты рабочего класса.
Меня стали замечать и помогать в освоении рабочей профессии моториста. Часто ставили на участок обкатки и испытания двигателей и особенно в ночные смены; неоднократно я помогал Прижигалинскому притирать клапаны к головкам блоков цилиндров, и тут я понял, почему болтается голова у рабочего при выполнении этой операции.
Необычным, восхитительным был момент получения первой заработной платы. Мой труд, подсобного рабочего, был оценен в 360 рублей – сумма не большая, но заработанная честным добросовестным трудом. Удовлетворенным и гордым я пришел домой и торжественно выложил на стол свой первый заработок. Мама и папа были довольны, поздравили, а папа при этом сказал: «Что ж, сын, этой суммы хватит на оплату квартиры, старайся, осваивай профессию и будешь получать больше!». После этого я без стеснения просил у родителей деньги на какие-либо свои нужды и даже покупал билеты и совершал походы в кино вместе с Тамарой Туриковой.
После полученной производственной травмы, папа настоял, чтобы я уволился с завода, готовился к поступлению в институт и занимался гимнастикой. На тот момент мой производственный стаж составил семь месяцев.
Время шло, приближалось лето 1957 года, и опять встал вопрос о поступлении в институт. Руководство ДСО «Буревесник» не хотело расставаться с перспективными спортсменами и начало уговаривать нас поступать в один из Пятигорских институтов – педагогический, или фармацевтический. Фармацевтический институт тут же отпал – я не представлял себя в роли работника аптеки. Белый халат, белый чепчик были мне противны, для меня эталоном оставалась рабочая спецовка и военная форма. А вот поступать в педагогический институт я согласился на факультет иностранных языков. Это решение подогрел во мне мой двоюродный брат, Ворон Афанасий Афанасьевич, который в тот момент был нашим гостем и лечился целебными водами Пятигорска. Мне пришлось упорно заняться литературой, русским языком, географией, историей и немецким. Моя голова была настроена на математику, физику, химию, а тут другие предметы, которые потребовали больших усилий, умственных, душевных, т.е. сушить мозги гуманитарными науками.
Придя в институт на первый письменный экзамен по литературе, я был удручен тем, что группа абитуриентов состояла в основном из одних девчонок, а мужскую часть представлял я и еще юноша - льготник из Средней Азии. Без особого энтузиазма писал я сочинение, меня очень смущал состав группы, и скребло душу чувство мужской «неполноценности».
- Какой я мужик, если не могу получить мужскую специальность, попал в бабий коллектив? Недоросль!.. На до мной будут смеяться все друзья и знакомые! Нет!.. Нет!.. Что-то надо предпринять? – думал я, нехотя отвечая на вопросы сочинения.
Несмотря на это, сочинение было оценено хорошей оценкой, и мне предстояло подготовиться и сдавать экзамен по литературе устной и русскому языку. Без особого желания я шел на экзамен. Очень хорошо помню, что первый вопрос был посвящен литературе народов СССР, а второй и третий вопросы – на разбор предложения и каким-то правилам русского языка. Задолго до этого экзамена я с большим удовольствием прочитал два романа: «Буря» В.Лациса и «Абай» М.Ауэзова. Экзаменатор была удовлетворена моими ответами, а вот, когда дело дошло до разбора предложения, я настойчиво попросил учительницу поставить мне двойку и не стал отвечать.
- Почему, вы не хотите отвечать?.. – как-то душевно, спросила она.
- Не хочу и все!.. был мой ответ.
Не мог же я признаться, что меня смущает женский коллектив, что я чувствую в нем себя белой вороной. Но, в тот же час, за моей спиной послышались девичьи голоса:
- Отвечай!.. Не молчи!.. Не дури!.. Не упрямься!.. и т.д.
- Напрасно вы упрямитесь и совершаете большую ошибку! – сказала учительница, взяла в руки зачетку и еще раз спросила: «Может, все же ответите! Я вижу, вы знаете и можете ответить!..»
- Нет!.. Нет!.. Нет!.. Ставьте двойку! – запротестовал я.
Мои документы в приемной комиссии вручили мне без задержки, и я с поникшей головой пришел домой.
- Ну, солдат!.. – сказал папа, узнав подробности об этом экзамене. Мама с какой-то молчаливой грустью и страданием смотрела на меня.
Вскоре сбылись пророчества папы. 4-го октября 1957 года меня призвали в ряды вооруженных сил СССР.