Монолог в шкафу
В 1970 году моему отцу от завода предоставили довольно большую комнату в кирпичном четырёхэтажном доме, построенном в 30-е годы.
На прокопчённой кухне обретались, готовили, кипятили бельё, в-общем вовсю крутились три семьи.
С высоты третьего этажа открывался вид едва ли не на полгорода.
Тогда, как, впрочем, и теперь, я очень любил географические, исторические карты и атласы.
До сей поры странствую мысленно по странам и континентам, морям и океанам.
А в детстве почти всё было каким-то странным, необычным, необычным, особенным.
Хотя чему удивляться, когда это было детство – пора удивления.
На стене висела тектоническая карта России, то есть тогдашнего СССР.
Родина изображалась там в виде системы различных напластований.
До сих пор видятся мысленным взором памяти названия: Балтийский щит, Русская и Сибирская платформы, Западно-Сибирская плита.
У одного из соседей, водителя по профессии, выпросил я, десятилетний, посмотреть и почитать «Атлас автомобильных дорог». Многое в этих переплетениях и пересечениях транспортных магистралей было для меня непонятным.
…Едва ли не в первый вечер после новоселья забрался я в новый шифоньер, в платяном отделении которого ещё ничего не висело.
Уединившись, стал я произносить монолог, исполненный тоскливой ностальгией, о нашем старом доме, во дворе которого росли три тополя, а также стояли сараи с дровами. Звучала в моей речи грусть о маленьком садике, о малолетних друзьях- товарищах…
Возможно ли упомнить, сколько времени длился этот разговор с самим собою.
Беседа происходила отнюдь не с «глазу на глаз», поскольку в фанерном «закутке» было темно, а с языка на ухо.
Самое главное – не то, сколько тянулся мой «выговор», а как он лился, струился, извергал из моих уст.
С тех самых пор, а вероятно, и раньше, я и полюбил уединение.
Однако стоит мне встретить благодарного или даже неблагодарного слушателя, как словесные излияния хлынут почти неудержимым потоком.
Что же делать? Сколько ни стараюсь ( а стараюсь ли?) хоть в малой мере следовать поучениям Святых Отцов и Учителей Церкви о безмолвии, словесном воздержании, однако не получается.
Люблю говорить, баять, бахвалиться, поучать, внушать, осуждать, даже увещевать и просто-напросто трепаться.
…Может быть, начало моему словесному недержанию было положено в том пустом, пахнущем опилками, лаком и клеем шкафу?
Возможно, исток моей болтологии возник ещё раньше.
Всё вероятно. Меж тем знали бы вы, как я люблю хотя бы временное уединение, недолгое затворничество, краткое отвержение от всех и вся.
Однако всё хорошо в меру.
Сергей Жуков. 11/12/ 2007.