***
Выторговав за содержимое папки с периодикой, три с половиной тысячи, сдал по отлаженным связям отобранные артефакты из собранных артелью, в сумме на двадцать шесть тысяч, Чичкин отправился на Птичку. Он предусмотрительно взял с собой выпавший блок в две марки, авиапочта с кукурузником, остальные решил не трогать, ограничившись осмотром сквозь кальку.
На Птичке ничего не изменилось, только народу стало значительно больше. Побродив по рядам, Чичкин подошел к продавцу, скрашивающему свое одиночество чашкой чая из термоса.
- Авиапочта есть, — встретив недружелюбный взгляд, верно из-за своего вида, Чичкин добавил, — с кукурузником.
- Нет. - Указав взглядом на продавца по диагонали, добавил, — вон, у Витька спроси.
Витя достал альбом, развернув на странице с кукурузниками, положил перед собой, давая возможность посмотреть. Пробежав взглядом по гашеным большей частью маркам шестидесятых, семидесятых годов с летательными аппаратами, Чичкин уточнил:
- Двадцать третьего года есть?
Продавец, перекинув несколько листов, открыл нужную страницу. Чичкин сразу увидел искомое, под прозрачным пластиком кармашка лежали в ряд его марки номиналом рубль, три, пять и десять. Указав на рублевую, спросил:
- Сколько?
- Пятьсот.
- А за все?
- По пятьсот.
- Вот эту, эту, эту и эту, - уточнил Чичкин, указав пальцем на марки своей коллекции.- Все по пятьсот.
- Да, - кивнул продавец. – Впрочем, если все будешь брать, за полторы отдам.
Чичкин, не видя причин далее скрывать свою находку, полез во внутренний карман, обнадежив движением продавца. Извлек сложенную открытку, в которую уложил марки, чтоб не помялись.
- Сколько дадите? – Спросил, протягивая извлеченные марки.
- Каждая по десять, блоком за сорок, максимум пятьдесят. Больше тебе никто не даст. – Заключил торговец, внимательно осмотрев предъявленный товар.
- Дай глянуть. – Заинтересовался сосед продавца, осмотрев через лупу, вернул подтвердив. - Рублевка, так и есть сорок, полтос потолок, их много.
Чичкин расстроился, он предполагал, что его находка стоит как минимум на порядок больше. Знал также, что торги начинаются с половины цены, но огорошенный стоимостью находки торговаться не стал. Забрав полтинник, испросил разрешения полистать альбомы с ранними советскими марками. Похожих марок, кроме дирижабля, не нашел, да и та вроде похожа, вроде нет. Узнал цену, двести пятьдесят, совсем расстроившись, двинулся к выходу.
Он уже прилично отошел от Птички, когда его окликнул долговязый паренек в джинсовой куртке.
- Возьмите вот телефончик – протянул ему листок из блокнота с телефоном и припиской, «Денис. Марки», — если что появится, звони, пересечемся. – На вопросительный взгляд добавил, - я бы вам за этот блок негашенки две сотки не торгуясь, дал.
- Да у меня вроде больше нет ничего, — замялся Чичкин, — так подвернулись…
- Ну, если что еще подвернется, звони, — улыбнулся Денис. – Обсудим. - Проводив плутоватым взглядом свою визитку до кармана Чичкина, удалился.
Дома, отодрав кальку с одной стороны листа, Чичкин разложил марки. Рассматривая, терялся в догадках. Что-то здесь было не так. Может, какой школьник-филателист таил свои, по его разумению «Сокровища», таким образом, да забыл, а портфель затем использовался под семейный архив, а может…
Чичкин, терзаемый сомнениями, перекладывал марки, пытаясь их запомнить. На Птичку больше идти не хотелось, рынок специфический, не зная истиной ценности предмета можно все потерять или еще хуже нажить себе неприятностей, что в нынешней ситуации он не мог себе позволить. Неспроста его нагнал филателист Денис. Неспроста, что-то здесь есть…
Вспомнил, с полгода назад, видел на базаре Нину. Та, его окликнула, и он не сразу узнал в дородной продавщице верхней одежды, худенькую девочку с косичками, соседку Вовки по лестничной клетке. Чичкин, стыдясь своего внешнего вида, быстро распрощался с предавшейся, было воспоминаниям старой знакомой. Тогда Нина обнаружила нешуточную осведомленность его состоянием и по его пониманию не могла не знать, где искать Володю.
Определившись с планом дальнейших действий, на всякий случай, выбрал марки, цены на которые знал. Отделил от самого большого блока в шесть марок с дирижаблем, две и выбрал блок с кукурузником номиналом десять рублей, остальные сложил в пакет. Постояв минутку у тайника, зачем-то вложил в пакет полтинник, вырученный за рублевый блок с кукурузником, убрал на место.
Вечером Лера очередной раз пеняла его бестолковостью.
- Егор, ну что нельзя было ходьбы пять штук заныкать? Я уж не говорю за три с половиной, — подняв голову с его плеча, заглянула в лицо, — портфель же я принесла, мало ли какое там барахло было, вон, на растопку ушло.
- Так нельзя. Я ж говорю, Олег мне сразу мою долю плюс премиальные отсчитал.
- Ага, полторы штуки, — с издевкой подтвердила Лера.
- Да, полторы.
- Твои полторы, плюс мои копейки, мы так никогда не рассчитаемся.
- Это за день, за месяц неплохо получается, у меня зарплата меньше была.
- Эка хватил. Это когда было?
- Да и сейчас, ты посмотри что творится.
- Ну-ну.
- Лера, ты пойми все прозрачно, ну откуда у нас могут взяться деньги, кроме тех которые мы получаем. – Пытался урезонить свою подругу Чичкин. – Если все идет из одних рук.
- Ну что ты заладил как маленький, все так делают, тырят понемногу и шкерят.
- До поры, до времени шкерят. — Чичкин, вздохнув, прикрыл глаза. – Лера, ну когда я отучу тебя от этого жаргона.
- А кому она, твоя речь то на свалке нужна, — нашлась подруга. – Тут по-другому то и не понимает ни кто. – Прижавшись к нему и положив свою голову на его грудь, заключила. – Видать, до конца дней своих мне на этой гребанной свалке париться.
***