(рассказ)
– Гоша! – донеся до кухни слабый голос.
Георгий Степанович отодвинул в сторону чашку чая и поспешил в спальню.
– Да, мама.
– Слышишь? – Мать приподняла над одеялом руку, прозрачную и тонкую, как пормокашка, и, заложив ее в крутой вираж, нацелила костлявый палец в пол. – Опять началось.
– Слышу, мама, – тяжко вздохнул Георгий Степанович. – Но что я могу делать? Они не нарушают закон.
– Как не нарушают? – повысила голос мать. – Они мне спать не дают! Иди, разберись! Ты – как папа: ни рыба, ни мясо. Таким и умер… Всю жизнь работал на одном месте, а дорос только до старшего мастера.
– Зато он честный был. Ты ведь и сама была, как папа. И нас с Ниной учила быть честными. Это разве плохо?
– Честный…честный, – хмыкнула мать. – Времена меняются, сынок – Интернет надо читать.
Мать повернулась на бок.
– Иди…Посплю маленько, кажись, престали стучать.
Привычный уклад жизни в семье Гусевых нарушился полтора года назад, когда на первом этаже дома затеяли ремонт одной из квартир. На это не стоило бы обратить особого внимания, если бы не мать Георгия Степановича.
Когда они въехали в новую квартиру – а это было лет пять назад – Елена Ивановна, не смотря на свой возраст, выглядела довольно бодренькой. Во всяком случае сама ходила к врачам, время от времени наведывалась в парикмахерскую и даже совершала походы в близлежащие магазины. Дома тоже особых хлопот никому не доставляла: могла нехитрый обед приготовить, самостоятельно принять ванну и даже прибираться в своей комнате.
Потом Елена Ивановна начала сдавать: стала кружиться голова, начались боли в ногах, а со временем хвори посыпались одна за другой. Но старушка держалась и попытки сына и невестки водить за руки в туалет пресекала с присущей решительностью. «Старость не в теле, а в головах», – любила повторять она.
Чтобы как-то занять мать, которая всю жизнь крутилась как белка в колесе, Георгий Степанович купил ей ноутбук. Сначала Елена Ивановна категорически отказывалась даже открывать его, но после того, как по скайпу показали Инну – трехлетнюю правнучку, поющую в честь дня рождения «Большой бабушки», Елена Ивановна смягчилась и позволила дать ей несколько уроков. Через месяц она, к большой радости домочадцев, вынуждена была признаться, что «компьютер в доме, оказывается, вещь – очень даже полезная».
Постепенно у Елены Ивановны сложился свой распорядок дня: она до полуночи сидела за компьютером, переписываясь с такими же продвинутыми подругами-пенсионерками; перед тем, как лечь в постель, пила с медом отвар шиповника; спала до девяти утра, а потом по мере сил возилась дома. Была, правда, еще одна особенность – Елена Ивановна любила подремать после обеда, лежа на диване в зале. Но ремонт в квартире, что на первом этаже, все испортил – Елена Ивановна лишилась сна и ночью, и днем.
Когда Георгий Степанович вернулся на кухню, жена уже заканчивала мыть посуду.
– Опять жалуется? – как бы между делом спросила она.
– Да. Но что я могу делать? Ни-че-го! Не спит, жалуется.
Жена устало опустилась на стул.
– Гоша, с этим надо покончить. Так дальше продолжаться не может.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Георгий Степанович. – Предлагаешь маму отправить к Нине? А, может, в дом для престарелых?
– Как ты такое можешь говорить? – возмутилась жена. – Сестра твоя вряд ли маму возьмет – у нее теперь у самой семья большая. Это – во-первых. Во-вторых, о доме для престарелых и речи не может быть. Мама останется жить с нами.
– В-третьих…что?
Жена на миг задумалась.
– А в-третьих, действительно надо с этим покончить. Я имею в виду с ремонтом. Сходи к ним еще раз. Поговори. Ну, напугай судом…в конце концов. На самом деле, сколько может продолжаться этот террор?
– Света! Я же был…и не раз – сама знаешь. Даже поговорил с прежним хозяином. «А я что могу делать? – говорит он. – Все претензии к новому собственнику».
– А кто новый собственник?
– Дама какая-то. Задумала открыть там парикмахерскую.
– Парикмахерскую? – удивилась жена. – Этого только нам не хватало!
– Придется мириться – ничего не поделаешь.
– Да уж, – обреченно взглянула в окно жена, – действительно, ничего не поделаешь.
Прошло еще два месяца. Ремонт квартиры на первом этаже неожиданно прекратился, и Гусевы вздохнули с облегчением. Но спокойствие длилось недолго – аккурат перед Троицей, перекликаясь с дробным вгрызом перфоратора в бетонную стену, будто влезая в виски, снова завизжали дрели.
Елена Ивановна не собиралась больше терпеть этот ремонтно-строительный геноцид. Она, лежа в постели и, заткнув уши ватой, в голове обдумывала один план, коварней другого, но ничего дельного так и не смогла придумать.
Как это часто бывает, решение созрело спонтанно.
Однажды, в начале июля она услышала мужские голоса с улицы. Елена Ивановна привстала с постели, накинула на плечи халат и вышла в лоджию. Она приоткрыла створку, посмотрела вниз и увидела черный автомобиль с открытым багажником, вплотную припаркованный к стене дома. Он стоял с включенным двигателем и усердно отравлял воздух выхлопными газами.
Сначала Елена Ивановна хотела просто прикрикнуть на водителя, но рядом с машиной никого уже не было.
Прошли пять минут… десять, но никто из будущей парикмахерской так и не вышел. А двигатель все работал и работал…Вскоре к его ворчанию присоединилось визжание не то пилы, но то шуруповерта. Это было уже слишком.
Елена Ивановна беспомощно оглянулась и тут на ее глаза попался керамический цветочный горшок с цикламенами. Она придвинула к себе горшок, с трудом приподняла его и сбросила вниз. Удар был точен – горшок угодил как раз в крышу кабины автомобиля.
Елена Ивановна быстро закрыла створку и с чувством исполненного долга отправилась на кухню пить чай. Она едва успела перекусить, как в дверь позвонили, но старушка-диверсантка даже не пошевельнулась.
Однако дверь все же пришлось открыть. Но это случилось только через три дня. Когда Георгий Степанович, услышав звонок, открыл дверь, на пороге появился полицейский – совсем еще молодой старший лейтенант.
Полицейский поздоровался, присел на стул, и раскрыл папку с документами.
– Я – ваш участковый. Обхожу квартиры подъезда, – пояснил он, – чтобы выяснить, из какой квартиры сбросили горшок с цветами.
– Какой горшок? – не понял Георгий Степанович.
– Горшок с цветами. Его сбросили с какого-то балкона на крышу машины. К нам поступило заявление от пострадавшего. Я обязан опросить всех жильцов подъезда.
– Хорошо, хорошо, – засуетился Георгий Степанович и крикнул, оборачиваясь к кухне. – Света! К нам пришли! Подойди сюда!
Записав паспортные данные, участковый стал задавать вопросы.
– Итак, где вы были 23 июня примерно в четырнадцать часов?
– Я был на даче, – спокойно ответил Георгий Степанович. – Моя машина сломалась, и я поехал на автобусе. Приехал только под вечер, где-то в районе шести часов – тоже на автобусе. Кажется, даже билеты сохранил. Показать?
– Если не трудно.
Георгий Степанович пошарил в кармане брюк, которые висели на вешалке, достал два скомканных билета и передал их полицейскому.
– С вами все ясно, – сказал незваный гость и обернулся к Светлане. – А вы, Светлана Сергеевна?
– Я? – искренне удивилась Светлана. – Я была в поликлинике, примерно с часу до трех. Сначала прошла флюрографию, потом была на приеме у терапевта, потом была на УЗИ…У меня все записано. Принести карточку?
– Нет, не надо, – то ли с облегчением, то ли с чувством разочарования ответил участковый, – я вам верю. Но вот…
– Что «но вот»? – насторожился Георгий Степанович. – Мы что-то не так сказали?
– Нет, вам волноваться не стоит, – поспешил успокоить супругов участковый. – Но что-то не клеится, пазл никак не складывается. Всего в доме пять этажей. По форме и размерам вмятины напрашивается вывод, что горшок сбросили либо с вашего, либо с третьего этажа.
Георгий Степанович пожал плечами.
– Молодой человек, ничем не можем помочь. Увы…
Полицейский встал с места, надел форменную фуражку и направился к двери. Он уже взялся было за ручку, как вдруг остановился.
– Скажите, пожалуйста, кроме вас в квартире кто-нибудь еще проживает? У вас прописаны всего два человека.
– Да, – спокойно ответил Георгий Степанович. – С нами живет моя мама. Она у нас лежачая.
– А можно с ней поговорить?
– Прямо сейчас? – удивился Георгий Степанович.
– Если можно.
– Пойду, посмотрю: не спит ли?
Не прошло и минуты, как он вернулся.
– Не спит. Пойдемте, только туфли снимите – у нас нет бахил.
Когда сын появился с незнакомцем, Елена Ивановна, действительно, не спала.
– Мама, – сказал Георгий Степанович, – к нам пришел участковый. Кто-то три дня назад сбросил с балкона на машину горшок с цветами. Вот он ходит по квартирам, проверяет.
Елена Ивановна отвернула голову.
– Ну и пусть проверяет, а я при чем?
– Вот и я так ответил, – оживился Георгий Степанович. – Сказал, что ты ни при чем.
Участковый смущенно улыбнулся.
– Извините, что причинил вам неудобства – работа такая, неблагодарная. Еще раз извините. Моя бабушка тоже была лежачей. Долго лежала, года три.
– Я столько не сбираюсь лежать, – буркнула Елена Ивановна.
– Конечно, конечно, – согласно закивал головой участковый. – Вы встанете на ноги, обязательно встанете. Я могу вам помочь. У нас за бабушкой ухаживала сиделка: бывшая медсестра, очень чистоплотная и добросовестная женщина. Если надо, я вам могу дать номер ее телефона. Берет не дорого.
Елена Ивановна приподняла сухонькое туловище и уперлась локтями об подушку.
– Этого еще не хватало! Я, что, такая немощная! Гоша, это ты ему так сказал про меня?
– Мама, я всего лишь сказал, что ты – не ходячая.
– Я – не ходячая?! – сорвалась на фальцет Елена Ивановна. – Да я, да я…Отвернитесь, молодой человек, я сейчас встану. Гоша, подай халат.
Никто ничего не успел сказать, как Елена Ивановна была уже на ногах.
– Молодой человек, – сказала она, повернув голову в сторону полицейского, – пройдемте на балкон.
Они вышли в лоджию. Елена Ивановна проворно открыла створку.
– Покажите, где стояла машина? – спросила она полицейского.
Участковый растерянно посмотрел на москитную сетку, которая зарывала створку. Он подошел поближе, задумчиво взглянул вниз и беспомощно развел руками.
– М-да, все понятно. Извините…
Но в этот момент его взгляд упал на Георгия Степановича, который стоял в неестественной позе, опираясь локтем об подоконник лоджии.
– Проводите меня, пожалуйста, – попросил его полицейский.
Георгию Степановичу невольно пришлось выпрямиться и убрать локоть с подоконника, на котором предательски красовался круг – след от цветочного горшка.
Участковый подошел к подоконнику и пядью измерил диаметр круга.
– Все совпадает.
Участковый сказал спокойно, даже тихо, но Георгия Степановича словно оглушили – он стоял и, не зная, что сказать, ладонью потирал пот со лба.
Лишь Елена Ивановна не растерялась.
– Молодой человек, вы меня в чем-то подозреваете? – с еле заметной усмешкой посмотрела она на полицейского. – Я это вижу по вашим глазам.
Участковый многозначительно промолчал.
Георгий Степанович наконец пришел в себя.
– Может, зайдем в комнату? – робко предложил он. – А то здесь жарко.
В спальне они задерживаться не стали – сразу прошли в зал. Полицейский сел на диван, Елена Ивановна – в кресло, а Георгий Степанович остался стоять на ногах, подперев спиной дверной косяк.
Все чего-то выжидали.
Первым не выдержал полицейский.
– Итак, – вымолвил он, старясь выглядеть солидным, – что мы имеем?
– Что мы имеем? – решительно перешла в наступление Елена Ивановна. – А имеем мы то, что имеем: коммерсантов, которые нарушают закон! На них не горшок, а бомбу надо было сбросить.
– Какой закон они нарушили? – спросил участковый.
– Закон о тишине, – спокойно ответила Елена Ивановна. – Вы разве не знаете?
– Нет такого закона. Есть «Жилищный кодекс», закон об административных нарушениях, ну, и…остальные.
Ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице старушки.
– Суть не в названии, а в содержании. Они нарушают все требования закона: ремонт делают уже два года, а положено только три месяца. Они поработают денька-два, а потом бросают. Через месяца два-три снова начинают. Бывает, что работают и в воскресенье. Но самое главное, очень сильно шумят. Когда они работают, уровень шума в нашей квартире в пять раз превышает норму. Показать вам акт проверки?
Полицейский повертел головой.
– Нет, не надо.
– А теперь скажите, – продолжала наседать Елена Ивановна, – только честно: можно ли нормально жить в таких условиях? Чего молчите?
– Если вы считаете, что ремонтники нарушают закон, вам надо обратиться в соответствующие органы: жилинспекцию, Роспотребнадзор, санэпидстанцию...
Елена Ивановна выпрямилась, победоносно подняла голову и довольно улыбнулась.
– А я уже обратилась. Даже пожаловалась мэру по прямой линии.
– Ну, и хорошо, – с облегчением вздохнул участковый и раскрыл папку. – А теперь я должен…
Елена Ивановна вскинула руку в сторону полицейского.
– Вы здесь ничего не должны! Вы должны там! – Рука Елены Ивановны заплясала, то взлетая вверх, то падая вниз. – В парикмахерской! Вы должны и обязаны их остановить!
– Нет, не обязан, – миролюбиво улыбнулся участковый.
Старушка вдруг обмякла.
– Простите, меня, пожалуйста…Не сдержалась – они же унижают мое человеческое достоинство. Вот что обидно…Я всю жизнь работала, себя не жалела. У меня, вон, там, – Елена Ивановна взмахнула рукой в сторону шкафа, – лежит целая куча грамот.
Вдруг она встрепенулась.
– Молодой человек, у меня даже есть медаль «За освоение целинных земель». Мне ее вручил сам Полянский. Вы хоть знаете, что такое целина?
– Н-ну, знаю, – слегка растерялся участковый. – В школе проходили Шолохова.
– Э, нет, – хитринка заиграла в глазах Елены Ивановны. – «Поднятая целина» – это не то. Настоящая целина – это…
– Мама, – взмолился Георгий Степанович, – кому это интересно? И какое отношение к сегодняшнему дню имеет твоя целина?
Елена Ивановна опять приобрела прежнюю уверенность – она выпрямилась и гордо, встряхнув пепельно-серой прядью волос, вскинула голову.
– Прямое! У каждого в жизни должна быть своя целина – хотя бы раз. Никогда не поздно начинать – как мы на целине начинали: делали первые борозды. Вспашешь поле, засеешь, появятся всходы. Потом, с годами, берешься за новое поле. Так интереснее жить. Вот так!
Участковый поднялся с дивна.
– Ладно, я пойду. Извините, что заставил вас волноваться. Всего вам хорошего! – Участковый улыбнулся – уже в дверях. – Надеюсь, у вас все наладится, и вы поднимете еще не одну целину.
Как только полицейский ушел, в зал прибежала Светлана, которая до этого сидела на кухне.
– Мама, ты о чем? Какой акт? Какой Роспотребнадзор? У нас же никакого акта нет!
– Нет, значит, будет! – хитро усмехнулась Елена Ивановна.
– А москитная сетка? – спросил Георгий Степанович. – Ее же не было.
– Не было, но, как видите, появилась, – продолжала таинственно улыбаться Елена Ивановна, – в самый нужный момент.
Прошло еще три месяца – уже настала осень. За это время никто внизу не стучал и не сверлил.
Однажды, уже под вечер, Георгий Степанович пришел с работы не на шутку взволнованный. Едва успел зайти на кухню, где за столом сидели мать и жена, сразу же выпалил:
– Вы знаете, на двери парикмахерской висит объявление «Продается»!
– Я знаю, – спокойно ответила Елена Ивановна. – В Интернете прочитала.
– И что теперь будет? – подала голос Светлана. – Опять начнется террор?
Елена Ивановна ложкой медленно помешала чай.
– Никакого террора не будет. Мы выкупим помещение, отремонтируем и откроем парикмахерскую.
– На что, мама? – чуть не поперхнулась Светлана. – Она, наверно, миллиона три стоит.
– Не три, а два миллион триста тысяч, – поправила невестку Елена Ивановна. – Верно, вначале они выставили за три лимона, а потом семьсот тысяч сбросили. Думаю, сбросят еще. Им просто деваться некуда: их же уже три раза оштрафовали – сама прочитала в Интернете.
Георгий Степанович медленно опустился на стул. Он думал…
– Но где мы найдем деньги? У меня на счету всего миллион двести тысяч – то, что накопили на новую машину.
– У меня на книжке лежат восемьсот тысяч с копейками, – спокойно, даже – как показалось Георгию Степановичу – несколько равнодушно сказала мать. – Я их копила на «черный день». Так и быть: «черный день» придется отложить. Не хватит – попросим взаймы у Нины. Она, думаю, не откажет.
Со дня покупки помещения не прошло и полмесяца, как на первом этаже снова завизжали дрели, застучали молотки.
Георгий Степанович на третий день не выдержал и, встревоженный, зашел в спальню матери. Он ожидал увидеть что угодно, но только не это – мать, тихо похрапывая, спала.
Георгий Степанович подошел к окну и прикрыла форточку. Он старался не шуметь, но мать отрыла глаза.
– Мама, я не хотел тебя будить, – стал оправдываться сын. – Тебя, наверно, шум мешает спать? Я предупредил ремонтников, чтобы они сильно не шумели, но никак не получается.
– Нет, сынок, – изящно, как в молодости, вытянулась в постели Елена Ивановна. – Наоборот, даже очень усыпляет – как колыбельная. Слушала бы да слушала…Никогда еще так сладко не спала.
Январь, 2022 г.
;