Кто-то называет их белыми мухами, иные, - бабочками. Трогательными, нежными, рыдающими от любой малости. - будь то радость или боль. Сметённые ветром с порога кукольного домика облаков, подхватив из девичьей которая что, - фату, вуаль или ажурную накидку, кидаются они в омут небес, с тем, чтобы встретиться с той, ради которой только и живы об эту холодную пору.
В надежде быть одной единственной, спешат они, перегоняя друг дружку, прихорашиваясь на ходу, поправляя косу, невинно подкрашивая инеем ресницы, и подчёркивая неповторимую утончённость тонкими белыми линиями снежного карандаша. Да только напрасны их приготовления и надежды! Суетны поползновения, тщетны. Втуне да всуе пропадает девичья краса и неискушённость. Заламывая руки, ранясь о тесноту сбившихся с ног предшественниц, опадают они без чувств, укрывая собой ту, к которой спешили.
Снежинки... какие из них мухи, право, если, коснувшись холодной щеки, они пугаются собственной неловкости до слёз и теряют себя, насовсем. Но даже такими они хороши, ибо искренни в своём порыве. в безоглядности, в нерасчётливости, что не от недомыслия, но от полного отвержения самого себя.
- Что-то это мне напоминает...
- Наверное, любовь к Родине, что же ещё! Она у нас одна, как и земля.