ДЕТСТВО 1951-1959
Мое детство прошло на улице Кирпичке в Новочеркасске, недалеко от Азовского рынка, за нами были балка Западянка и Триумфальная арка, со стороны старого Ростовского выезда. А с нашего дома открывался чудный вид на тюремный замок на противоположной стороне балки Западянки. С детства я усвоил, что Кирпичка с Азовским рынком и есть центр города.
Тут жил отец мой, жил и сын,
Живу и я пока.
И дед, и прадед в балке был,
Да в царские века
Базар и арка, и завод -
Кирпичка пуп земли.
На месте бани рынка центр
Полощет мне мозги.
Второй уж год сюда хожу,
И всем им надоел
Знать, вовремя пора уйти,
Свое пересидел.
Все тайны выведал у них -
Лохмотья во шелках:
Купить за рубль норовят,
Продать то во сто крат.
А есть ли совесть? Может быть!
Но купят и её
И ценят только лишь свое,
Чужого ж ничего
Помню сказочные картины из своего далекого прошлого. Волшебный желтый цвет в лучах уходящего солнца от акаций на улице с пьянящим сладким запахом, а по утрам приход дня сопровождался манящим дурманом протекающей в конце улицы речки Аксай и поймы Дона. Что еще нужно было новому человеку, вступающему в жизнь, для осознания полноты всей гаммы чувств… Свободы… Так ее было достаточно и во дворе, и на улице, разделенных разбитым в хлам деревянным забором чисто условно. Куча зверей, собак и кошек, иногда залетавших с поймы хищных птиц и таких же друзей моего детства со всех окрестных домов.
Наша квартира с большим полукруглым окном на всю стену располагалась на втором этаже красивого кирпичного особняка, через которое сам мир заглядывал в нашу комнату и мы с ним были наедине длинными зимними вечерами. С другой стороны дома, прямо во двор выходила дверь на деревянную лестницу с площадкой, с которой виднелась даль поймы Дона, и ветерок приносил по утрам кружившую голову свежесть.
Рядом с улицей Кирпичкой располагался Азовский рынок, типично южный, типично южного города с гамом, шумом и толкатней. И разделяла Кирпичку и Азовский рынок Михайловская церковь. Храм возвышался над всей суетой и терялся главами где-то в небе. Мир был полон таинств. Недалеко был и детский сад, куда меня водили в малом возрасте, в теплом, видно, бывшем купеческом доме. А когда меня оттуда забирали с соседскими ребятами, то их бабушка непременно по дороге заводила нас в храм и показывала иконы и прочие принадлежности церковные, торжественные и чинные.
В друзьях у меня было много ребят, первым был Васька Харсеев. Окно его хаты, где жило несколько семей, выходило в наш двор, и мы всегда находили возможности с ним связаться. Тогда не было почти никаких машин на улицах. Вместо автобусов были грузовики с лавками из досок и народ, и стар и млад, ловко залазили черти куда. Нам было тяжело с Васькой залазить в кузов, но у отца Васьки, инвалида с одной ногой, ее потерявшего на войне, и родового казака, завелся тарантас на трех колесах. Он на всю улицу тарахтел двигателем, дребезжал жестянками и вонял бензином. Но, это было какое-то чудо: проехать на нём с треском через весь город - по зеленым проспектам, мимо бетонного водного резервуара у здания кадетского корпуса и конного манежа, выехать на Ростовскую дорогу среди рядов стройных пирамидальных тополей, и гнать до самого Ростова по ней, до самого Аксайского моста через дорогу, с узким проездом и желтого цвета.
Из того детства помню яркий солнечный весенний день, базар, металлическую ограду храма и нас с Васькой, висящими на этой ограде как Буратины у Карабаса-барабаса. Что-то там по малости лет помешало перелезть через штыри ограды, и мы зависли на своих пальтишках прямо на штырях. Спасибо батюшке, который нас снял с ограды, завел в храм и, дав просвирки, отпустил домой. Чем мы и были рады в праздничный день. Это было в еще в далеких 1950-х годах. Потом храм закрыли и использовали как склад лет 30-ть. И мы с Васильком уже в начале 1990-х его же и восстанавливали вместе с казаками Новочеркасской станицы.
Другой яркий эпизод детства запомнился мне как картина в музее: лежал я в больничке железнодорожной, что на соборной площади. Как мне сказывали, с пороком сердца. И по какой-то мне уже неведомой причине я оттуда ушел. Тяга к дому, понимаешь. Идя через площадь, я пристроился к колонне марширующих солдат, и как был в пижаме, так и шел с ними вместе. Сначала по брусчатке площади мимо собора, а потом по всему Платовскому проспекту, минуя главную улицу Московскую, Александровский парк, почтамт, винный завод, городскую баню, Азовский рынок и прямо до родной улицы Кирпички, чуть не доходя до Триумфальной арки. А тут прямо за углом, напротив начальной школы был мой родной дом, второй от угла. Его два этажа казались мне громадой и, минуя разбитые ворота, я вошел в родной двор с его абрикосовыми деревьями, большой тютиной в Васькином углу и такой радостью в душе, что меня даже не стали ругать за то, что самовольно ушел с больницы. Под жердёлами стоял стол с лавками, где наши дворовые ели арбузы. Я сразу пристроился к народу, и что может быть слаще арбуза с хлебом. Вскоре примчалась медсестра из больницы, и меня препроводили обратно в лечебницу с арбузом в руках.
Мир города начинался сразу за полукруглым окном во всю стену, откуда был виден двор, часть улицы Кирпичка вместе с соседним угловым одноэтажным домом. Наш то дом был большим и двухэтажным. Напротив дома была школа, когда-то церковно-приходская, а во время моего детства начальная №11. Туда, прямо через дорогу, я ходил со всеми своими друзьями и соседями. За перекрестком нашей улицы и проспекта Платовского начинался сам город: внизу налево высилась Триумфальная Арка, а наверху направо Михайловская церковь, а за ней Азовский рынок. Далеко-далеко, в самом конце проспекта, виднелись главы Воскового Собора. Жизнь была светла во всех отношениях.
Иногда в летнее время с дедом ходили на дачу. Путь туда был длинный и интересный. Поначалу мы спускались мимо Арки в Западенскую балку, в самом низу, у вечно вонявшего требухой мясокомбината и костями животных, переходили каменный мостик и шли улицей Северкой вдоль балки до самого ее конца. Там было два примечательных места. Одно в самом конце в виде маленького и таинственного домика, где когда-то жили фальшивомонетчики, как мне сказывал дед, а недалеко от него на склоне напротив городского холма был колодец из бетона. За ним начинались сами дачи. Много позже я узнал, что это склон балки казаки использовали под аптекарский сад и выращивали там всякие целебные растения. Да и дед всегда посылал меня с бадейкой за водой в этот колодец, так как была молва, что вода там целебная. Все сходилось: даже странные и нетипичные для округи растения, которые расползлись по всей округе, были родом из этого заброшенного аптекарского сада.
На даче было хорошо. Полсотни кустов винограда, высаженных донскими чашами, дивный запах зелени и мощный гул от жужжания пчел и трутней ранней весною, собирающих пыльцу с цветов, придавал божественный вид и вкус этой счастливой поры жизни. В жару там было прохладно и уютно. Дача была сверху на склоне и когда мы с дедом харчевались, то перед нами открывался чудесный вид города Новочеркасска во весь горизонт. Где-то в середине 1960-х годов по причине старости и немощи дед продал дачу за 400 рублей. Но меня уже не было в Новочеркасске. Этот период жизни – школьный, я провел в Оренбурге. Помню, что в свою начальную школу я ходил только первый и начало второго класса, а оканчил школу уже в другом городе на берегу другой великой реки.
Мог ли я предположить, что вся моя дальнейшая жизнь пройдет во славу этого забытого богом и людьми города, с контурами зданий кадетского корпуса и политехнического института по горизонту. Что, как фанатик своего предначертания, я так и не уйду с тропы судьбы своего таланта и буду всю жизнь биться головой о стену партноменклатуры… безумной власти этого обреченного и обезглавленного общества. И хотя я занимался всю жизнь творчеством и созданием новой техники по спасению речных экосистем, но, по существу, был на самой вершине идеологической борьбы с маразмом партноменклатуры.
БЫЛ СТРАШНЫЙ ДЕНЬ И ДЕНЬ ВЕЛИКИЙ
В день гибели вождя
Восстал из пепла я.
В груди все время
Буря клокотала
И повернулась жизнь моя.
Я рвался вверх. Меня рубили влет.
Хихикал сбоку Богом изгнанный народ
Был день рождения – 5 день Весны.
пятница, Март 05, 2004
Вот и день настал рождения.
Я пишу весь день.
Бог людей мне посылает,
Солнце - свою тень.
Музы помнят и ласкают
Сутками меня.
Как с Богинями расстаться?
Жажду их огня.
А стихи, как поцелуи,
Кружатся вокруг
И писать не успеваю -
Слышу страсти звук.
ВЫВОДЫ ПО ДЕТСТВУ
1. Я получил доброкачественное чисто уличное воспитание на благословенной в городе Новочеркасске улице Кирпичке, когда там еще не было завода, бывшего дробо-литейного в глубине задворья, а впоследствии Спецэлеватормельмаш. Он все время перестраивался и изгонял народ с улицы. Так и сдох этот завод недостроенный. Его ржавые и пустые корпуса до сих пор торчат по моей стороне улицы. А людей переселили на другую сторону Западенской балки с чудным видом на сам город. Мы то жили с видом из города на тюрьму…
2. С самого детства я был в центре всех событий по факту жизни у Азовского рынка с одной стороны, с другой Западенской балки с еще царским тюремным замком на другом склоне. С другого конца улицы Кирпичка на обрыве городского холма открывался чудесный вид Донской поймы с протекающей под обрывом рекой Аксай. Раньше она была протокой Дона, но с 1950-х годов превратилась в сливную канаву для сброса химии и теплой воды Новочеркасской ГРЭС. В то время моего детства воду из реки можно было пить и все вокруг кишело жизнью и разнообразием. Мне есть, что с чем сравнивать. Но тогда воздух был чист, как и река, вокруг которой водились в изобилии рыбы, звери и птицы…были.
3. Никаких особых задач перед собой не ставил, интересно было жить и искать себе занятия. Но рядом всегда была Триуфмальная арка по старому Ростовскому выезду, которая манила своей неизвестностью происхождения. Почему не Санкт-Петербургскому, с другой стороны города, не знаю. Судьба.
4. Моими друзьями были сын казака Васька Харсеев, да сын босяка Сашка Запорожцев, еще один за другим забором с тыла двора Юрка, мы его не любили за мелкое воровство и всякие пакости, но отец у него был надзиратель из тюрьмы. Как его назвать по детской фене тогда, даже не знаю. По улице через дорогу наискось за колонкой, рядом со скупкой всякой рухляди жили братья Мишка и Вовка Домченки, чуть помладше… обычно всегда сопливые. К ним мы всей улицей ходили смотреть первый телевизор с наливным водой экраном. Вот такие были мои друзья.
5. С бабушкой мы всегда ходили в дом Учителя на проспекте Ермака через весь город. Там директорствовала моя матушка. На разные праздники и концерты, что она и организовывала. Всегда была занята. Деды меня собственно и воспитывали, как могли. И я им благодарен за ту свободу детства… и свое чисто дворянское происхождение