Посвящается кошке Мусе, с уважением, и судье Пермского краевого суда
Е.С. Филатовой
Есть ещё местечки в России, где колбасу делают из мяса, не добавляя сои и набора химических реактивов, и где хлеб черствеет и плесневеет вовремя, а не через месяц.
Меня доконал салат «Оливье» в супермаркете, на фасовочном пластике которого значился срок годности шесть месяцев. Почему не год и не два? – подумал я и решил сбежать туда, где оливье нравиться не только мне, но и микроорганизмам, оканчивающим его существование в нужное и природой определённое время.
Улочка неизвестного городка, так далёкого от Путина (то ли к сожалению, то ли к счастью, - проживут тут и выживут и без него, хотя, конечно же, к сожалению: тут ещё осталось чего растащить и приватизировать, и друзья Путина очень пригодились бы, чтобы оживить экономику, только бы присвоили «по-правильному», как надо, а не как украинские олигархи в украинском же Крыму, - зато теперь все поделено верно и в интересах российского народа, и не как в ЮКОСе, где всё явно было очень печально и неправильно), натопленная печь, сугробы, мурлыкающая Муся, молчащие останки телевизора в углу, из которого не слышно ни соловьиного помёта, ни оболванивающей эстрадной чепухи. Что ещё нужно за час до нового 2022 года. Именно сейчас я всем сердцем люблю Владимира Владимировича, и как обычно и всегда его уважая, отдавая ему должное за его ум, за неимоверное хитроумие, которое за очень давнее его знание, наверное, не должно было меня уже удивлять, но не перестаёт. А люблю я его именно здесь и сейчас за то, что его нет рядом, в телевизоре. И вообще, спасибо Владимиру Владимировичу за наше счастливое детство, за то, что его не было с нами тогда. Владимир Владимирович был тогда в своей обычной человеческой жизни, где-то там, где только он и знает, а ещё, быть может, его секретные досье. Я тогда любил не без доли иронии дорогого Леонида Ильича, хотя доля иронии уже была антисоветчиной и была чреватой… Впрочем, Михаила Андреевича Суслова я очень уважал, собирая каждую крупицу неофициальной информации о нём: такие как он определяли судьбы каждого из нас, - даже неспешная его походка по золотым кленовым листьям дачи ЦК вызывала у меня душевный трепет. Вот, казалось бы, мелочь, и моё восхищение этим мимолётным моментом никогда не войдёт в историю, растаяв лишь секундной эмоцией, но я помню. Пока ещё. А значит, что-то о нём, Михаиле Андреевиче, живёт в этом мире, в памяти отдельной души. И умрёт вместе со мной… Может быть, это и хорошо. Мимолётные мемуары никому не нужны и обязаны умереть.
Передо мной копия, оцифрованная, конечно же, жёлтых листов бланочной формы, заполненной синими чернилами металлическим пером, вполне разборчивым почерком, которые каллиграфы тридцатых годов оцени ли бы «удовлетворительно». Написано чисто. (Интересно, как и когда сгинуло из школ «чистописание»?). Язык внятный, скупой, только факты. История маленьких людей и маленькой подлости милицейского провокатора. Давно забытые и ничего не значащие. Ровным счётом – ни – че – го.
Совпадение или знак судьбы. Именно 31 декабря 2021 г. я читаю приговор от 31 декабря 1941 года.
31 декабря 1941 года Народный суд 3-его участка Кагановичевского района города Молотова приговорил Горшкова Алексея Михайловича, 1897 года рождения, по ст. 107 УК («спекуляция», было тогда такое преступление, теперь это – добродетель, происходящая каждый день обыденность) к 5 годам лишения свободы, но, учитывая наличие семьи из трёх человек, наказание заменено условным осуждением. Гуманно.
Продал он килограмм хлеба за 40 рублей. А покупатель – он был не простой: тут же и взяли, «с поличным», прямо на станции Пермь Вторая. Там и сейчас полно подлецов. Теперь уже в полицейских реальностях. Полгода мы всей редакцией потратили на борьбу с подлостью, совершенной полицейскими чинами, на этом же самом месте. Молотов теперь Пермь, а подлость всё такая же, мелкая и карьерно-объяснимая. Но и она пройдёт, когда через 80 лет кто-нибудь будет читать постановление судьи Дзержинского районного суда г. Перми Е.В. Мухиной. Вспомнит ли кто о подлецах? И сохранит ли чья-нибудь память впечатление о правосудии в исполнении судьи Мухиной?
На прошлой неделе был в магазине. Цены на хлеб как в сорок первом. Рубль по хлебному эквиваленту стоимости вернулся к тому же значению, которым измеряется жизнь обыкновенного человека. И «правосудие» всё-такое же: «нет оснований не доверять словам сотрудников полиции (милиции)…»
А есть основания доверять?
Только лишь потому, что слова опогоненные?
Ничего не меняется. Драчка за хлеб, за мелкие интересы. А для вершителей правосудия – чуть за более крупные, и за корочку хлеба с икрой или маслом из ЕГО рук. Совесть - за подачки режима, за мелкий личный успех, на крови и слезах других.
Есть ещё местечки в России … где живут совестью. Но это не Москва и не Пермь. Это где-то далеко. Где нет Владимира Владимировича и захлёбывающихся лаем восхваления соловьёвых, и усердия чёрных балахонов – тех, во что обряжены простые и честные судьи, которые, как Е.В. Мухина, уверены в своей праведности, правдивости и нужности, не сверяясь с заповедями.
Но никто не сохранит о них памяти. Всё минует. Сует сует. И мошкара обернется перегноем в почве истории. Без всяких имён.