С лёгкой руки либреттиста мы считаем Таню замужем за стариком. Однако, ее мужем скорее всего был генерал 1812 года (в сражениях изувечен), а они получали чины не по сроку, а по боям. Обратившись к первоисточнику - глава 7, читам:
У скучной тетки Таню встретя,
К ней как-то Вяземский подсел
И душу ей занять успел.
И, близ него ее заметя,
Об ней, поправя свой парик,
Осведомляется старик.
(Ну и что?)
А через несколько строф:
А глаз меж тем с нее не сводит
Какой-то важный генерал.
Друг другу тетушки мигнули
И локтем Таню враз толкнули,
И каждая шепнула ей:
— Взгляни налево поскорей. —
«Налево? где? что там такое?»
— Ну, что бы ни было, гляди…
В той кучке, видишь? впереди,
Там, где еще в мундирах двое…
Вот отошел… вот боком стал…
«Кто? толстый этот генерал?»
Быть толстым ещё не значит быть старым (к примеру, Пьер Безухов)
Теперь пора разобраться с прототипами, коих около десятка. Считается, что наиблизкий вариант - Мария Волконскя в девичестве Раевская (1804-1863). В январе 1825 года вышла замуж по любви за будущего декабриста Сергея Волконского (1788-1865). Ему 37, он явно не старик.
Не удержусь поделиться не связанной с темой информацией. «Старик Волконский — ему уже тогда было около 60 лет — слыл в Иркутске большим оригиналом. Попав в Сибирь, он как-то резко порвал со своим блестящим и знатным прошедшим, преобразился в хлопотливого и практического хозяина и именно опростился, как это принято называть нынче. С товарищами своими он хотя и был дружен, но в их кругу бывал редко, а больше водил дружбу с крестьянами; летом пропадал по целым дням на работах в поле, а зимой любимым его времяпровождением в городе было посещение базара, где он встречал много приятелей среди подгородних крестьян и любил с ними потолковать по душе о их нуждах и ходе хозяйства. Знавшие его горожане немало шокировались, когда, проходя в воскресенье от обедни по базару видели, как князь, примостившись на облучке мужицкой телеги с наваленными хлебными мешками, ведёт живой разговор с обступившими его мужиками, завтракая тут же вместе с ними краюхой серой пшеничной булки», (Белоголовый, Николай Андреевич,городской врач в Иркутске). Князь явно прототип некрасовского Деда и, между прочим, «Изображён на портрете был молодой генерал…»
Но Мария явно не «уездная барышня». Таковая Наталья Дмитриевна Апухтина (1805—1869) вышедшая в 1822 году опять же за будущего декбнрста Михаила Алекса;ндровича Фонви;зина (1788 -1854), тоже не старика. Как и Мария последовала за мужем в сибирскую ссылку и поселеие. В возрасте 45 лет увлеклась танцами и стала «притчей во языцах, благодаря своему поведению». Хорошо знакомый с ней Достоевский придал ее черты своей Сонечке Мармеладовой.
В 1857 вышла у Москве за амнистированного постаревшего Пущина.
Вслушавшись в музыку Чайковского неожиданно уловил почти одинаковость мелодий фраз
«Любви все возрасты покорны» и
«Онегин, я тогда моложе».
Композитор здесь намекает, если я прав, что «муж и жена - одна сатана» и Евгению не светит…