1.
Мыс одинокий, маяк на конце мыса светит тускло так, тут почти темнота, никого нет из людей, Вили сидит на камне и смотрит на звезды. Он хочет свободу ощутить, но не понимает, как это сделать. Вдруг за спиной шорох. Оглянулся и увидел девушка, она уговорила его поехать к ней домой за самогоном. Он стоит перед подъездом ее и ждет, пока она вынесет самогон. Он дал ей тысячу рублей. Вдруг из подъезда вышли три парня, и с ними была девушка, и они разлили по бутылкам жидкость, бутылки были литровые. Все точно измерили. Он дернулся, ему показалось, что это подстава. «А, дернулся, значит, вторая половина моя!» - резко заявила девушка. Он огрызнулся, мол, это нечестно, так вообще в мире не делается. В итоге она ударила его в лицо кулаком и убежала с литром самогона, второй литр был у Вили в руках. А парни резко скрылись. Вили же взбесился, он проследил, куда она ушла, взял камень и бросил в нее камень. Она упала на землю, он подошел к ней и спроси: «Где еще литр самогона?». В ответ лишь: «Я потеряла его, пока убегала от тебя». Вили пошел обратно на мыс, спустился к пляжу и заночевал в одной из пещер.
Вили Илье свою теорию о себе выложил как-то за стаканом вина. Видишь ли, братан, настоящего героя не может никто и никогда унизить: ни зона, ни совдеп, ни либерализм, ни лагерь. Герой – это здоровый человек, растворивший свои комплексы. Крошки Цахесы идут мимо него и своими чарами не могут обворожить его. Я вот с мужиками бухаю в Грузии, пьем неделями. В Абхазии тоже бухаю с абхазцами. Пьем сутками, пока не свалимся со скамьи. Вот это настоящая жизнь героя. Я тебе, Илья так скажу: либо ты раб, либо герой, иного выбора у нас нет, не в этой жизни. Быть героем, значит жить так, словно бы ты победил смерть.
Вили говорит Илье, сидя в баре, попивая пиво «Черниговское». «Хочу лечиться от болезни по имени слава, я бы в монастырь пошел, там бы меня вылечили, но не могу, там бандюки одни, монахов нет. Увы, факт. Знаю о чем говорю. Там рассадник блатных теперь. Я бы на Афон двинул, но нет паспорта, пропил. Свои белые туфли из Азии тоже пропил. Белые перчатки из Перу пропил. Можно пропить вашу гитару, Илья? Из всех игр я лишь в футбол играю, больше ни во что играть не стану, не хочу, не интересно, вот так». Тот ответил: «Нет. Нельзя. Я не пью, это вредно вообще-то, кажется, вы об этом не знали!». Эх, жаль, что мы не в Грузии, там клево, тупые горцы, много вина и фруктов. Грузинки страстные, до утра не могут уснуть. Бродяг совращают. Я еле устоял. Молился всю ночь, чтобы они меня не запятнали. Я же девственник. Мне сорок шесть лет.
В газете было объявление, мол, ищем волонтеров на посадку сада в горном поместье «Радость рода». Илья и Вили пошли по снегу в горы, дабы найти это село, в котором было это поместье. Но вышли они только через три дня после даты публикации этого объявления. Пройдя сугробы, лед, лес, они вышли к селу. Метель их встретила сильная, они прорвались сквозь нее, и вышли к шатру. Тот стоял на снежном поле. Зайдя туда, они увидели там хозяйку, то была кореянка лет сорока. Она сказала им жестко: мест нет, вы опоздали, да, сажали деревья три дня назад волонтеры, вы поздно пришли. Я не знаю вас, не могу пустить вас на ночь, потому что обижу гостей. Парни, реально нет мест. Вы не обижайтесь, идите, откуда пришли, в свои пещеры, тут вам не место. Тут звонить надо перед тем, как прийти. Так просто сюда не надо ходить. Мы не приют. Мы вот шаманов ждем с Алтая в субботу, приходите, оплата – 2000 рублей за час. Они на бубнах играть будут. Тут у нас центр ретритный: йога, медитация, випасана, цигун и так далее. Мальчики, пейте чай, кушайте печенье и домой идите. Нет силы с вами сидеть, у меня другие дела, другие процессы, поели? А теперь шагом марш домой, дармоеды, лясы только точить мастера.
Через минут тридцать парни ушли. Мрак, метель, пустота, холодина. Идут по горам в сторону деревни, где Арина живет. У нее можно вписаться, сейчас в пещерах очень холодно будет ночевать. Дорогу вообще замело дико. К пещерам не подойти. По дороге видят объявление на столбе «Просьба, помочь в постройке камина, возможно, что вы попаритесь в моей баньки. Это будет оплата». Тут и адрес есть того, кто нуждается в помощи. Зашли. Попили чай, Миша Родной говорит, вы пришли поздно, идите домой, париться я буду с теми, кто помог мне камни строить, прощайте, без обид. Вили и Илья идут дальше. Им кажется, что кругом кидалово, никто не хочет им помочь. Даже Миша Родной выгнал их. Они никому не нужны. Вили в Абхазию хочет, бредит ею дико. Мол, там рай, там горы, тупые людишки, апельсины и можно пропетлять. Я верующий, а не хипорез, я верую в Бога, я спасаюсь, живу как монах почти, ем что дадут, сплю там, где ночь застанет, я вообще антисоциален.
Илья смотрит на Вили и думает: хорошо птичка поет, упитанная, нет своего гнезда, летает по миру. Летаешь, так летай, чирикай, заманивай туристов в свой клан хипорезов. Вили говорил, что когда ему исполнилось 20, родители готовы были купить дом и дать пай земли под сад, но он отбросил предложения и выбрал образ жизни бродяги. Теперь Вили 46 лет. Родители давно уже забыли о нем. Он к ним не ездит больше. То монастыри, то пещеры, то дикие пляжи, а то просто всякие вписки у странных людей, хипповых и не сильно. В Сванетии его кормили от души местные, хотели, чтобы он женился на сванке. А ту надо всю ночь ублажать. Он отказался, решил, что это уже слишком. Сбежал под утро из дома, в котором думали, что он будет своим. По горам Абхазии пробирался, и рысь видел однажды, мама родная, как страшно было мне тогда! Холодина дикая. В рысь кинул камень и убежал к трассе. Холодом ада повеяло от этой встречи с рысью. Могла бы напасть и разорвать. Хозяин в одной из хат говорит ему, угости чем-нить, Вили его абсентом угостил, а хозяин после этого в дурдом отправился, крыша поехала. В итоге Вили жил сам в доме почти год, кормил собаку, курей. Хозяин вышел из дурдома, зашел к себе в хату, увидел Вили и первый вопрос был такой: есть еще? Что от гостя скроешь, то сатана заберет – вот девиз грузин. Отсюда они гостей любят, но так же хотят поработить его, чтобы работал за вино годами. Ловушки, одним словом, такие. Мои истории о походах – это все, что есть у меня. Больше нет ничего. Дома никто не ждет меня, родители не хотят видеть меня, я опозорил их род. Люблю около печи сидеть, могу так всю зиму просидеть. И дрова колоть очень люблю. В печи огонь бьется и так на душе приятно становится. Мир весь летит под откос. Мне бы у печи сидеть и дрова бы колоть. Скоро мне 50 лет будет, и у меня нет дома, фермы, зато есть миллионы историй. Вчера пил с женой и мужем, случайно в селе увидел их, и они позвали меня на ночлег. Выпили, посидели у костра. Все-таки мой путь это путь бродяги. Нигде нельзя ощущать себя как дома. Дома это дорога. От интернета люди тупеют, я смартфоном не пользуюсь. Только в футбол играю, больше ни во что. Консерватор я. Не поп и не хип. Перекати-поле. Сегодня я тут, завтра – там. Хобби такое – колоть дрова и у печи сидеть. Зимой можно просветление достичь, если у печи сидеть вот так. Лясы точим, а чего? Что, что? Могу сутками говорить о своих приключениях. Начать? И так, я петляю в Абхазии, потому что там тупые люди живут, мне наливают, я пью, мандарины ем, бегаю по горам, я настоящий горец. Во мне дух гор живет. Я сам из деревни и люблю жить на природе. В городе вообще не могу жить.
2.
Вили говорит Илье, пошли в горы, там живет монах, он даст благодать нам. Они два дня идут по снежному пути, монаха нигде нет. Оказывается, Вили просто не туда свернул в самом начале. Память подвела, слишком много бухает. В итоге вернулись в село, сидят в кафе и смотрят в окно. За окном сугробы до неба. Вот и сходили к монаху. Да, сходили. Чудесные дни. Кругом озера ледяные, а за ними горы непроходимые, леса дремучие. Илья шагнул в сторону от Вили и потерялся. Не ясно куда идти. Идет по сугробам. А куда? А кто его знает. Монах, говорят, дает благодать, только надо в его келье переночевать. А сны там снятся жуткие. Прямо весь ад выходит на арену, а ты борешься против него цитатами из Библии. Молитва спасает, надо не забывать про нее.
Вопрос насчет парилки, да это баня, мужик пишет «в телеграмм», все ко мне париться. Вили пришел, а мужик обломал, мол, поздно, все уже попарились. Вили протестует: так нечестно! Мужик дал ему риса и хлеба и выгнал вон. Вили потом целый день чертыхался. Мол, какой гнилой мужик. А вот на Кавказе бы такого не могло бы быть. Там хозяева парят гостей и вино угощают. Там люди, а тут отстой, а не люди. Вили спалил сортир баб Рае, та ему мало водки налила. Халявы нет нигде. Люди злые стали и жадные. Даже в бане попариться не дают. Ух, злыдни. Халявы нет нигде. Мир стал технологическим, кругом зомби, киборги, роботы. Кругом спутники летают, все молятся на вышки, что интернет раздают. Это не дело. Вили не согласен с миром техническим. Это не мир, а ад. Люди в машины превращаются на его глазах. Вили звонит в храм, завтра служба, будет кучу еды, надо пойти на службу, а потом напиться вина и наесться до отвала. Да еще и набрать с собой еды. Вот это жизнь героя. Вот шаман приехал с Севера, принес сюда морозы, вот что такое сила шамана. А мы люди мелкие, такого не умеем. Жертвы мы, вот как. Понаехали тут! Житья нет. Где тот монах, что даст благодать? Не видно пока его, не родил мир героя, который бы правду вещал. Он же как мессия должен быть. В 2026 конец света предсказали ученые, спасет мир он от конца света. Я думал, что это я, но нет, не хватает сил у меня. Я слаб, нищ, убог. Я вот недавно Кали видел, то было сумасшедшая кореянка, она возомнила себя Кали и ее выгоняли отовсюду. Сумасшедшим тяжело жить не белом свете. Вили звони мужику: «Скажите, а банька уже готова, можно прийти парится?». В ответ мужик хихикая так: «****ька? Готова, да, приезжайте, попарим вас».
3.
Лялька пришла с мамой на курсы «Йога вне границ», там был Илья, увидев ее, он понял, что это любовь. Он стал ухаживать за ней, бродил по набережной, спешил сделать ей приятное, покупал духи, открытки с видом на Неву. И говорил: никогда не требуй ничего от людей. Ты пойми, нельзя ничего ни у кого просить. Ясно? Вили говорил Илье, ты влюбился в Ляльку, ну и даешь, ты ее старше на двадцать лет. Ей лишь двадцать. Она реально не читала Камю. И все же Илья шел за Лялькой в парк и там слушал ее жалобы, мол, по географии трояк снова поставили. Из ПТУ выгоняют. Беда.
Лялька сидит в парке и смотрит новости в телефоне, Илья сидит рядом и озирается по сторонам. Ему кажется, что за ним следит кто-то. Вечная паранойя. Жить так страшно, тени по улочкам бегают за ним. Когда он с Лялькой, он не боится этих теней. Когда же наедине с собой, на него нападает жуткий страх. Кажется, что тени входят в его тело. Он говорит Ляльке: «Давай вместе пойдем в поход, чтобы помочь другу другу жить духовной жизнью. Онега, например. Или Уральские горы». Та отвечает, не могу, ты параноик. Я же не вижу никаких теней. Я так не могу. Мне надо готовиться к экзаменам. Скоро май, а я еще сессию не сдала за зиму.
Вили стоит на утесе с Лялькой, вдруг к ним подходит мужик в спортивном костюме и говорит: «Абсент нужен? Могу продать, у Банана есть, но надо ехать в город». Вили едет с ним в город, а Лялька идет к морю, там она бродит сама среди скал. Ждет его, но его нет и нет, не ясно: приедет ли он вообще. Она едет к маме домой и после этого вообще не общается с Вили. Илья в ту пору уехал в Тибет на медитацию в один ашрам «Путь к себе». Вили же подрался с мужиком, потому что вместо абсента он налил ему квас, взяв до этого сто рублей у парня. Вили был в шоке. Каков наглец. Обманул так глупо его, он поехал обратно на утес, но у скал не было Ляльке. Он понял, что это конец, она не будет больше с ним общаться. Илья же давно бросил общение с Вили. Ему только выпить по жизни надо, больше ничего не волнует его.
4.
В коровниках заброшенных шел концерт индустриальных групп, вот одна из отличных групп «Шумы Сибири». Гоша после сета вышел к публике, к нему Вили подошел и сказал: «Брат, рад видеть тебя, я космонавт, как и ты. Я брожу по Грузии и Абхазии. Горные тропы – мои тропы. А ты играешь индастриал-метал в духе Рамштайн. Мы космонавты все тут. Каждый летает в космос как может. Хорошо отыграли. Мощно. Я бы тоже играл, но я походами по горам занят». Гоша налил ему вина, и они выпили за космонавтов всего мира. Чтобы всем хорошо было в полетах. Настроение не падало. В чем моя вина? В том, что я алкаш? Спасение будет всему миру дано из Грузии. Только Грузия устоит. Я потому там жить хочу, чтобы спастись, когда все погибнут. Апокалипсис будет, да. Факт. Природу люди уничтожают, но Грузия даст свет всему миру. Не спорь со мной, Гоша, пожалуйста, я знаю, что говорю. Лялька бросила меня, да и хер с ней. Сам проживу. Эта Лялька дрянь, не способна жить духом. Только плотские дела ее волнуют. Мол, поцелуй, обними – фу. Курам насмех. Во мне сила гор, я духов природы в себе ношу, я шаман. Выпил вина и полез на Эльбрус в кедах. Вот это по-нашему. Без палатки, без спальника. Лавина сошла, не убила – отлично. Даже в мае на Эльбрус сам взбирался. Без страховки. Без теплых вещей. Спал на льду и лед подо мною таял. Сила духа. Вот в чем она! А Лялька просто дрянь. Слышишь, Лялька, ты просто дрянь. Дрянь! Ты дрянь!
Вили сидит в кабине дальнобойщика, едем на Север, там монастыри, там спасение от мира современного. Решил он водителю рассказать о себе нечто уникальное. «Мужчина, я вам вот что скажу, я считаю, что самый сильный страх - это страх жизни. Пересечься лишь с другими людьми – вот что я могу сделать. Пересечься, но не более того. Да, как важно уметь остановиться вовремя. Чтобы я ни делал, я всегда приношу кому-то боль. Ужас жизни лишь в этом. Этот мир – не наш. Мы сюда лишь заглядываем. Важна идея самого себя. Сны лишь пена. Не более того. Точка отсчета – ты и твои личные счеты. Никто не знает тебя настоящего». Водитель улыбнулся в ответ и ответил: «Ты там в монастырях жить будешь, монахом хочешь стать?». «Да, но я не монах, я бухаю все время, но в душе монах, а так, мне 46 лет, всю жизнь петляю, нигде не работаю, бухаю, езжу стопом по стране, в монастырях живу, молюсь за мир во всем мире. Я честный парень. Хотя и люблю забухать».
Вили хочет пропетлять, чтобы нигде не работать, но жить сладко. В монастырях бандюганы одни живут, он решил поехать в Абхазию, там женщины есть, у которых жить можно. Он хочет новую жизнь начать. Найти себе домик у моря и жить там без проблем. Пить вино, молиться, смотреть в интернете порнофильмы, писать всяким девушкам сообщения в Сети. Он сел на автобус до Сочи, доехал через часов десять, вышел на вокзал и увидел девушку. Такая вся веселая, улыбается ему, он подошел, а она ему, мол, парень, есть клевый самогон, недорого, литр всего лишь тысяча рублей. Он решил взять два литра, пошел за ней по темному городу, зашел в порт, стал ждать ее, перед этим дал ей две тысячи. Она вернулась с двумя бутылками, но там была чача налита, а не самогон. Начался спор. Он в приступе ярости взял одну из бутылок и ударил ее по голове. Она упала, а он пошел в сторону автовокзала, чтобы взять билет до Абхазии.
Отец Лука в прошлом был хиппи, бродил по миру, пил, потом стал монахом, но пить не бросил. Ему женщины шлют деньги, он их пропивает с Вили на пару. Сидят в Саках в кафе и пьют. Вили – вино грузинское, отец Лука – дешевый коньяк, от которого у него болит голова и потом утром он пьет таблетки. Вили хочет бросить его, потому что он командует сильно, хотя и монах. Спивается быстро, словно бы демоны в нем живут. Прихожанки высылают деньги на карту, а отец Лука все пропивает. Вили в ужасе от такого образа жизни, он не хочет больше быть слугой отца Луки. Хочет свободы, ему надоело пить. Такая жизнь Вили не по душе. Он хочет рвануть на Север, в Апатиты. Может быть там, он найдет реально святых людей в древних скитах староверов.
В былые годы отец Лука сидел в парках и играл на дудочке, прохожие давали ему монеты, так он и жил, но понял, что это путь в никуда, стал монахом, теперь же прихожанки дают ему много денег. Он пьет и спаивает Вили. Все просто: зачем быть как все? Стань святым и собирай капиталы. Отец Лука заставляет Вили пить с ним, бродит по барам среди ночи, завтра едут в Евпаторию, будут пропивать новые суммы, что перевели за вечер прихожанки. Жизнь идет, все идет по кругу: получил деньги, выпил, завтра придут новые деньги, на них отец Лука купит новую выпивку и таблетки от головной боли. После каждой пьянки он страдает от головной боли. Пьет дешевый коньяк и по утрам лечится таблетками. Спит до трех часов дня.
Вили взял на рынке суши, купил сакэ и понес еду отцу Луке. Тот взял и выпил сакэ, а суши есть не стал, чтобы градус не падал. Тогда Вили скушал суши, а после взял и стал петь: «Наше лето – зима, наше время – зима, я придумала все это сама». «Хиппи поели, хиппи запели?» - спросил Лука парня. «Точно так. Рок-н-ролл – это не работа, рок -н- ролл – это прикол». «Тяжкий крест быть монахом, бесы атакуют очень сильно, мирской не поймет моих мук, а мне очень тяжело жить. Мне деньги шлют мои подопечные, а я все пропиваю. Потому что нет сил жить так. Моя жизнь ужасно трудная. Я пью, чтобы жить иначе, но не могу жить иначе. Я все деньги пропиваю. А они думают, что я святой. Я просто алкаш, когда я умру, скажи всем, что я был одержим демоном по имени алкоголь. Как освободить свой ум от всех иллюзий? Пьянка лишь иллюзия, но как заменить эту иллюзию иной? Да и какой иллюзией ее заменить? Женщин мне устав запрещает иметь, остается лишь выпивка, такие, брат, дела, пью и не осознаю конфликта, вот потому и пью, чтобы внутри себя боли не замечать хоть на миг. Конец скорби – конец времени».