Совсем не так представлял себе Костя возвращение домой. Он был уверен, что абсолютно свободен от каких бы то ни было обязательств, а значит может с лёгкостью вести прежний образ жизни.
Оказалось, чёрта с два. Дома его ждала почти жена, к тому же глубоко беременная. Мало того, ещё и очень впечатлительная, то ли от разгулявшихся гормонов, то ли просто от природы очень ранимая.
На такой, казалось бы простой, вопрос об имени, она неожиданно разревелась, причём по-настоящему, взахлёб. На большущие, широко распахнутые зелёные глаза мигом набежали слёзы и потекли ручьём, будто плотина на электростанции прорвалась.
По равнодушному взгляду мужчины, Олеся сразу поняла, что он не шутит. Раньше Зорро смотрел на неё с бесконечной любовью и обожанием, а сейчас с простым любопытством, не более того.
Сама того не ведая, девушка применила безотказный, можно сказать запрещённый приём. Костя не выносил женских слёз, да ещё если сам являлся их причиной. Естественно, он кинулся утешать, чтобы остановить этот безудержный поток.
- Ну что ты, милая? Не плачь, пожалуйста. Вот я дурак безмозглый, огорошил с порога. Прости, я ведь на самом деле ничего не помню, у меня даже справка от врача есть. Понимаю, что звучит так себе, но что поделать, если это правда?
- Костенька, тебя что, ранили? Это я во всём виновата, всё из-за меня.
- Да ты тут вообще не причём. Никто не виноват, понимаешь? Просто так сложились обстоятельства.
- Нет, я виновата, потому что вынудила тебя уехать. Прости меня, глупую, - девушка зарыдала ещё громче.
- Так, всё, не реви, возьми себя в руки. И вообще, в твоём положении это вредно, обещаю, что всё вспомню. Ты же мне поможешь, правда? А сейчас утри слёзки, выдохни и успокойся. Вот умница, тоже мне, нашла из-за чего расстраиваться и плакать.
Костик не терял времени зря. Приговаривая слова утешения, он заботливо утёр слёзы, после чего поднёс платок к носу и заставил высморкаться. Олеся послушно проделала все манипуляции и постепенно успокоилась.
Прильнув к мужчине, она с любовью поглаживала его рукой и заглядывала в глаза, стараясь увидеть прежнего Зорро. Он хоть и вёл себя участливо, но совсем не так, как раньше. Более того, старался незаметно отклонить все попытки к сближению.
Не выдержав давления и памятуя о том, что окромя полотенца на девушке ничего нет, Костян усадил её на диван, а сам пересел в кресло, между делом продолжая разговор.
- Ты так и не ответил, куда тебя ранили?
- Не поверишь, но и этого я тоже не помню. Всё, как в старом добром кино: подскользнулся, упал, очнулся гипс.
- Какой гипс? Ты сломал руку?
- Почему руку?
- Ты сказал, как в кино.
- Ааа, да это я так пошутил, чтобы разрядить обстановку.
- Только мне почему-то совсем не смешно, раньше ты шутил гораздо лучше и острее.
- Понимаю, но к сожалению совсем не помню, какие шутки тебе нравятся, какие нет. Кстати, а ты ведь до сих пор так и не сказала, как тебя зовут.
- Ты называл меня Песенка.
- Почему? Из-за того, что ты поёшь в душе?
- Нет, потому что меня зовут Олеся и ты предложил на выбор: Лесечка, Лесенька, Лесенка, Песенка. А потом сказал, что будешь называть меня всегда по-разному, в зависимости от своего настроения. Чаще всего я была Песенкой.
- Признаться, я всегда был большим оригиналом. Так и запишем, Лесенка, Песенка. А что, звучит? Мне нравится.
- Мне тоже очень нравится. Только пожалуйста, не называй меня Олесей, а то мне будет казаться, что ты на меня сердишься.
- Как скажешь, милая Лесенка. Слушай, я с дороги, грязный, как чёрт. Пойду приму душ, ты не против? А ты пока накинь на себя что-нибудь, а то простудишься.
Стоя перед зеркалом в ванной комнате, Костя вспомнил, где и при каких обстоятельствах пересекался с Олесей. Она была той самой стюардессой, с которой он пытался познакомиться поближе.
Девушка тогда его быстро отшила, это он хорошо помнил, как и то, что было потом, когда загорелся самолёт. Дальше полный провал в памяти, хоть убей. Видимо Олеся всё же прониклась и, в благодарность за спасение, милостиво согласилась с ним встречаться.
Судя по всему, встречи эти были весьма плодотворными, раз дело дошло до беременности. Вот только почему он снова ушёл воевать? Мало того, они с Олесей до сих пор неженаты.
Нет, тут явно что-то не так. С этой девушкой не всё так просто, как кажется на первый взгляд, да и на второй тоже. Предстоит ещё очень многое прояснить и начать нужно незамедлительно.
Костя краем глаза заметил, как пару раз дёрнулась ручка двери, которую он предусмотрительно закрыл. Что это? Девушка решила идти напролом, чтобы заставить вспомнить всё?
Что-то подобное было в фильме с одноимённым названием, при участии Арнольда и сногсшибательной Шерон Стоун в роли его липовой жены. Олеся на неё чем-то похожа, только значительно моложе и красивее, что делает её намного опаснее.
"Дожил Костян, опасаешься беременной девушки. Здравствуй, дорогая паранойя, только тебя нам с амнезией не хватало", - бормотал Зорро, стоя под душем и намыливая голову.
Когда он вышел из ванной, Олеся уже переоделась в спортивный костюм из которого явственно выпирал небольшой животик, притягивающий взор Кости, словно магнитом. Он старательно отвёл глаза и снова принялся за расспросы.
- Итак, тебя зовут Олеся? Стюардесса Олеся Петова, рейс Москва- Сочи? Верно?
- Ты меня вспомнил? Как здорово, Костенька.
- Не совсем так, к сожалению. Горящий самолёт и то, как мы прыгнули вниз - это последнее, что я помню, дальше темнота. Потом был госпиталь.
- Хорошо, что ты хоть что-то обо мне помнишь. Значит и всё остальное скоро выплывет из памяти.
- Я вот ещё о чём хотел спросить. А что стало другими людьми, им удалось спастись?
- Нет, Костя, кроме нас двоих больше никто не выжил. Я жива и здорова только благодаря тебе. Ты спас меня дважды, второй раз, когда заставил поверить в невозможное.
- Это каким же образом?
- Выходил неходячую, делал массаж, возил по врачам, лечил в бане, - раскрасневшаяся от смущения Олеся обстоятельно перечислила все детали лечения и добавила:
- Я бы сейчас с большим удовольствием попарилась с тобой в бане Игоря и Насти. Кстати, надо будет им позвонить, они за тебя очень переживают.
- Ты про какого Игоря говоришь, про Невзорова?
- Ну да, про него и про жену его, Настю.
- Ошибаешься, жену Игоря зовут Вера. Разве что они развелись, но это невозможно, оба слишком любят друг друга. К тому же у них есть дочь Иришка. Между прочим, мировая деваха, умница и красавица.
- Вера и Иришка летели в том самолёте, из которого ты меня вытащил, а у Насти там погибли муж и сын. Их объединило общее горе, они помогли друг другу выкарабкаться и поженились через год после авиакатастрофы.
Зорро онемел от страшного известия, заново переживая то, что уже однажды поразило его в самое сердце. Значит Веры и Иришки больше нет? Как же так? За что? Да и всех остальных за что?
У Кости было ещё очень много вопросов к Олесе, но вскоре пришла Нина Аркадьевна и закружилась возле него, радуясь и одновременно причитая:
- Костюшка, да мой же ты хороший, приехал, ну наконец-то. А я знала и говорила, что ты вернёшься целым и невредимым. Помнишь, Олеся?
- Конечно помню, Нина Аркадьевна.
- Всё правильно, дорогая мамушка, что со мной сделается? Я же заговорённый. Ладно, об этом потом. А сейчас уж очень есть хочется, я пока в магазин сбегаю, а вы на стол накрывайте.
Костя пулей выскочил из дома, пытаясь на лету разобраться в бесконечном потоке информации. Вернулся с тортом и в благодушном настроении, словно это не он потерял память.
Потом они все вместе обедали и пили чай, а после Олеся показывала многочисленные фотографии, пытаясь напомнить их совместную жизнь. На всех снимках оба выглядели бесконечно счастливыми.
Было очень много совместных фотографий с Игорем и Настей, приятной незнакомкой с печальными глазами. Её Костя тоже не помнил, им предстояло познакомиться заново.
По инициативе Олеси, он позвонил Игорю, старые друзья договорились встретиться уже на следующий день. За длинными разговорами и воспоминаниями, день закончился быстро.
Нина Аркадьевна деликатно попрощалась и ушла к себе, оставляя Костю и Олесю наедине. Негоже мешать молодым, в конце концов им есть чем заняться после долгой разлуки.
Глядя на то, как девушка щебечет, расстилая постель на двоих, Зорро напряжённо думал над щекотливой ситуацией в которую угодил, сам не желая того:
"Девушка конечно чертовски хороша, но она ведь беременна, а ты пока так ничего и не прояснил. И что теперь со всем этим делать? Как себя вести? Сделать вид, что всё нормально, спать с ней, любить до изнеможения? Чувствуется, что она и сама не против.
Смотрит голодными глазами и явно пытается соблазнить, дефилируя по квартире в кружевном неглиже. Понимает ведь, что не железный. Может сказать, как есть? Так мол и так, извини, я пас. А может: Дорогая, давай не сегодня? У меня что-то голова разболелась. Да уж, хохма, да и только."
Продолжение следует...