Ещё один год -
будто и не бывало -
напомнили мне
сквозь натужный смех
за голубым экраном.
Но
сколько бы лет ни прошло,
детство
всё ещё крепко
держит за глотку.
Две тысячи девять.
Зима.
«Папа, ты где?!»,
Я не видел тебя
с трёх лет.
"Привет" и горстка конфет,
что остались
после поездки -
ты даришь мне...
Кутаю себя
в прогнившие
воспоминания,
как Бодлер тело свое
кутал в газеты под фраком,
и сам себе кажусь дураком.
На улице, кажется, жарко:
люди
дружно
насилуют город,
пока снежинки
плавно вальсируя,
нежно ложатся и тают
на моем
бледно-розовом лице.
Фейерверки рвут небо,
стремительно падают звезды.
Толпа ревёт, точно море,
и новогодняя ночь
практически при смерти.
Спасибо, о человек!
Страшная оргия!
И вся эта
галдящая шобла
падает на хрустящий
девственно-белый снег и,
чертыхаясь,
совсем обессилив,
за сердце схватившись,
лежит.
У меня оно тоже было,
но для жизни
сердце
оказалось
не нужно.
Как вдруг,
праздник кончается,
точно не было его вовсе.
И вот,
без толпы,
город в миг
исхудал и поник,
Как Хармс,
умирающий в дурке.
Гаснут в окнах огни,
меркнут гирлянды.
Проснутся к обеду -
продолжат гулянку.
Но,
вскоре,
на смену веселью
придёт тупая тоска.
Никто не оставил
заботы в прошлом году -
они навечно с тобой,
как ненужные разговоры,
как фальшивая радость
от встречи
со старым знакомым.
Впереди -
густые
тягучие дни.
Время -
пустая форма,
которую нечем заполнить.
Жрать, пить, жрать.
А я всё тихо плыву,
рассекая ногами порошу
и выпестовываю своё
маленькое
трогательное
одиночество,
которое,
в общем, давно
успел
полюбить;
срастись с ним всецело.
Трагическая обыденность
вновь настигает;
и я бегу от неё
по тротуару,
как по пустынному берегу.
И падаю
на высеребренную землю,
пока небо
всё еще искрит
остывая от пламени.
Нужно
возвращаться домой.
Заварить чай,
залезть в ванну;
не включать телефон,
опасаясь звонков
и сообщений
или
их отсутствия;
сесть у окна -
глядеть в одну точку,
а после
долго - долго писать
строчку за строчкой.
Меня не принудить к жизни -
я
навсегда
для неё посторонний.
Но,
кажется,
уже несколько давит
аляповатая маска,
что я
слепил для себя
много лет назад.
Закоснел.
Пора бы
похоронить детство
и расстаться с юностью.
Это просто боль -
её нет.